Но Каст не собирался опускать руки. Пришла пора начать игру на более широком поле. От Сай-вен он узнал замысел одержимых: собрать как можно больше яиц и распространить заразу среди моряков боевого флота.
Знание, как говорится, сила. Вместо того чтобы распыляться на бесполезные поиски и погоню, нужно было устроить для одержимых западню, встретить их там, куда они направлялись.
Каст повернулся к Пай-рану.
– Отправь посыльного к командиру элв’инов. Пускай к рассвету приготовят быстроходное судно.
– Чтобы догнать беглецов?
– Нет. Я доверяю защиту острова тебе. Известие о предательстве и опасности, которую оно может представлять, должно достигнуть нашего флота. Ксин не смог этой ночью связаться с Тайрусом, значит, через него мы не сможем предупредить командиров. Доверить ворону настолько важное известие я тоже не могу. Поэтому я сяду на корабль и приму все необходимые меры, чтобы защитить нашу армию от одержимых.
– А как же А’лоа Глен? – не скрывая удивления, произнес Пай-ран.
– Я уверен, что ты прекрасно справишься с обороной, лейтенант.
– Но…
Каст похлопал парня по плечу, уже не замечая его. Мысленно он был далеко за стенами и валами. Сердцем он чувствовал, что здесь битва закончилась. Последняя схватка произошла в подземелье. Истинное сражение развернется далеко на севере, на подступах к Блэкхоллу.
– Здесь они напали потому, что боялись Рагнар’ка, – пробормотал он, вспоминая ненависть в безумных глазах Сай-вен. – Но я покажу им, что такое настоящий ужас.
Пай-ран отступил с легким поклоном.
– Я немедленно извещу командира элв’инов.
Каст разжал кулаки. Окинул взором беспорядок, царящий в зале, задержавшись на бледном лице убитого мальчика. Тай-лин лежал в луже крови. Каст вспомнил смех юноши, его светлую улыбку, гордость и любовь к нефритовой Элайе. Где-то далеко над морем прозвучал трубный клич одинокого дракона. Эта песнь болью отозвалась в груди воина.
Он смахнул слезы, затуманившие глаза, и отвернулся. Ответом на свершившееся здесь кровопролитие могло быть только одно: добиться, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
Каст зашагал прочь из башни.
Следовало дождаться рассвета.
Тайрус стоял в окружении каменных д’варфов. Занимающийся день прогнал с неба звезды. Зыбкая грань между светом и тьмой окутывала весь мир серебристым сумраком, и казалось, что д’варфы только и ждут утра, чтобы пробудиться от волшебного сна.
Принц медленно прошелся вдоль рядов. Он чувствовал, как гранитные глаза воинов следят за ним, и припомнил собственные ощущения – будто весь мир вокруг застыл, удерживая тебя в ловушке. Перед ним стояли и рядовые бойцы, и сержанты, и капитаны с лейтенантами.
Где-то там, в плотных рядах, в долине или на склоне холма, наверняка замер Веннар, возглавлявший все эту армию. Тайрус хотел бы отыскать его, поговорить, обнадежить, что выход обязательно найдется и война восставших против векового рабства д’варфов не закончится на этом побережье.
– Я же не знал, – произнес тихий голос позади.
Принц закрыл глаза. Как заставить себя простить мага?
– Когда я последний раз слышал о д’варфах, – продолжал Каменный Знахарь, – они служили Темному Властелину, были его послушным орудием в наших землях. Я думал лишь о том, чтобы защитить…
– Когда-то ты был целителем, – повернулся к нему Тайрус. – Если, конечно, истории, которые я слышал, правдивы. – Он обвел рукой ряды живых надгробий. – Смотри, к чему привел твой слепой гнев! Ты отнял у них жизнь, причем отвратительным способом! Так почему ты считаешь себя добрее и справедливее, чем Черное Сердце?
– Я не знал…
– Невежество – смертельный яд, – отмахнулся от его слабых оправданий принц. – Сила, которую ты обрел, возложила на твои плечи огромную ответственность. И она была тебе дана не для того, чтобы множить зло в этом мире. Могущество – это всегда ответственность.
Каменный Знахарь ссутулился от суровых слов Тайруса.
– Но я не жаждал этой силы! – проговорил он, поднимая голову и протягивая каменные руки. – Я ничего не чувствую. Ни ветра в лицо, ни капель дождя. Ни прикосновения руки к щеке, ни мягкой кожи ребенка. Все, к чему я прикасаюсь, обращается в камень.
Тайрус разглядел в глазах собеседника бесконечный источник боли и… обузданное безумие.
– Освободи меня… – взмолился волшебник.
Выслушав Каменного Знахаря, принц многое понял. Гнев целителя питала вовсе не ненависть к Темному Властелину, а обычное одиночество. Всю жизнь он провел в северных лесах, коротая дни отшельником в пещере под холмом. Но, даже отгородившись от всего, он все же не был по-настоящему одинок, так или иначе соприкасаясь с миром. А после преображения все изменилось. Знахарь оказался запертым в камне-ловушке, как и все остальные. Отрезанный от мира, он утратил связь с ним. Он забыл, что значит жить и дышать. В памяти Тайруса всплыли слова Рубаки: «Помните и не забывайте никогда, что сердце Каменного Знахаря тоже стало каменным». Они оказались куда более пророческими, чем можно было предположить.
Тайрус не мог простить волшебника, но мог его понять. Он повернулся к Знахарю, застывшему с поднятыми руками.
– Мы придумаем, как их освободить, – указал он гранитной рукой на изваяния. – Д’варфов, моих людей, жителей деревни.
– Это невозможно, – возразил маг, бессильно опуская руки.
В свете занимающегося утра принц еще раз окинул взглядом армию д’варфов. Склоны дальних холмов были покрыты голыми, напоминающими скелеты деревьями. По всей видимости, там начинался Каменный Лес – одинокое обиталище несчастного целителя, стоявшего рядом.
– Расскажи мне о приходе Блэкхолла, – попросил Тайрус.
– О, это были ужасные времена, – знахарь прикрыл лицо ладонями. – Я не хотел бы вспоминать о них.
– Ты должен! – жестко потребовал принц. Потянувшись к магу, он силой отнял одну руку от его лица. – Чтобы придумать хоть какой-нибудь способ противостоять твоей магии, я должен знать, каким образом ты обрел свои способности.
– Это слишком темные времена, чтобы оглядываться на них, – покачал головой Знахарь.
Тайрус отдернул вторую ладонь от лица собеседника.
– Тогда оглядывайся на них! – закричал он, шагая вдоль рядов окаменевшей армии. – Тысячи! Тысячи заключены в темницу твоими руками, пойманы в ловушку так же, как и ты! Ты слышишь их мольбы о свободе? Ты видишь, как их глаза смотрят на тебя?
– Нет… нет… – Знахарь рухнул на колени, раскачиваясь. – Я же не знал…
– Но теперь ты знаешь! Ты задолжал им больше, чем разведенный в ночи костер или слезливые россказни. И если ценой свободы могут стать твои воспоминания о прошлом, ты должен заплатить ее!
Целитель продолжал раскачиваться. Его колени погрузились глубоко в суглинок. Тайрус в душе надеялся, что не перестарался и что волшебник не впадет в прежнее безумие.
– Я собирал травы в долине лесной реки, – медленно проговорил маг. – Анис и кошачью травку. – Он поднес пальцы к носу. – Я все еще ощущаю их запах.
Тайрус подошел на шаг, хотя боялся прикоснуться к каменному человеку, чтобы ненароком не отвлечь его от воспоминаний о былых временах.
– И вдруг прогремел гром, словно тысяча гроз, грянувших одновременно, раскололи тишину. Земля задрожала, то вздымаясь огромными буграми, то опадая вновь, как будто она превратилась в бурное море. Я упал ничком и вцепился пальцами в дерн, вознося молитвы Доброй Матушке вверху и земле внизу. Когда дрожь подо мной стихла, я думал, что мои молитвы были услышаны. Поднявшись, я бегом отправился к своему дому в холме, но, добравшись до него, увидел, что все окна выбиты, а прочная дубовая дверь треснула пополам. Я вошел внутрь, чтобы посмотреть – уцелело ли имущество… И тогда… – Он принялся неистово раскачиваться, из горла его вырвался скорбный крик, будто распирая каменного волшебника.
– Все это в прошлом, – поспешно пробормотал Тайрус. – Сейчас ты в безопасности.
Но Знахарь не слышал его, сорвавшись на крик и выплевывая слова одно за другим:
– Ветер… горячий суховей… Отравленный ветер налетел, завывая, с моря. Он смел с деревьев всю листву, а молодые деревца вырвал с корнем. Старые стволы лопались и валились друг на друга. Я кинулся в подвал, думал там спрятаться, но обжигающие ветры настигли меня. Я задыхался… – Волшебник схватился за горло, раскачиваясь, давясь от внезапно накатившего удушья.
– Успокойся, – подбодрил его Тайрус. – Ветра уже нет. Он остался в прошлом.
– Он никогда не исчезнет, – покачал головой целитель. – Я все еще слышу его завывания в ушах. Это голос проклятого… – Он сорвался на визг, дрожа, словно в лихорадке.
Принц протянул ему руку, но Знахарь внезапно замер с широко раскрытыми невидящими глазами.
– Когда умчался ветер, день превратился в ночь. Я выбежал из дома, но окружающий мир исчез. Дым, пропитанный болезнетворной магией, окутал и небеса, и землю. Снегом валил пепел. А далеко на востоке небеса пылали багровым заревом – являя лик, воплощавший в себе все зло мира. Не сумев выдержать его пристальный взгляд, я кинулся обратно в жилище. Но спасения не было… – Он снова начал медленно раскачиваться. – Воздух стал отравленным. Земля содрогалась. Злобные крики врывались мне в уши. Я спрятался, но они все равно нашли меня… – В последних словах сквозило чувство, похожее на радость.
– Кто тебя нашел?
– Мои малыши… фэй-нии.
Конечно, Тайрус помнил историю Рубаки о крошечных резных человечках, в которых великий целитель вдохнул жизнь. Неужели так оно и было на самом деле? Или это очередное проявление безумия?
– Я думал, они погибли, – продолжал Знахарь. – Но они нашли меня, сжавшегося в комок в подвале. Я встал, попытался позвать их, но они очень сильно испугались и сбежали. Сбежали все… кроме одного. Самого первого фэй-нии из всех, кого я создал, звали Раал. Слово это на северном наречии означает – король. – В голосе мага на мгновение прорезалась горечь. – Он потребовал, чтобы я увидел себя.
– Увидел себя?