Звезда ведьмы — страница 3 из 7

Стая орлов

Глава 11

Елена ждала, пока Эррил закончит с торговцем лошадьми. Эти двое спорили все утро о необходимых верховых лошадях и фураже.

Она почти оглохла от их перебранки. Елена облокотилась на ограждение загона и смотрела на суету Вудбайна, поселения лесорубов и охотников на краю великого леса Западных Пределов и Зеркальной реки. С этого небольшого холма она могла видеть многолюдные улицы, запруженные телегами и теми, кто спасался, как и они, от магического опустошения вокруг Лунного озера.

Им потребовалось восемь дней, чтобы добраться до этого сеяния. Идя на восток, они двигались по руслу Зеркальной реки через уничтоженный лес, что раскинулся на две лиги по берегу озера. Идти пешком, перебираясь через упавшие стволы и покореженные ветви, пришлось долго. Ко второму дню они достигли нетронутого леса и обнаружили, что тропа запружена спасающимися от опустошения. По дороге Елена услышала множество рассказов о несчастиях: разрушенных домах, смертельных увечьях, потере членов семей.

— Все из-за меня, — пробормотала она, стоя у плетня. Измученные лица родителей, пустые глаза детей, слезы — все из-за магической войны. Это забиралось все ее силы, оставляя ей печаль и усталость.

Она взглянула на свои руки в перчатках и вспомнила ночь, когда они были перенесены сюда. Она не могла использовать лунную магию. На одну-единственную ночь она стала обычной женщиной с двумя белоснежными руками и легким сердцем. Это было ощущение такой свободы! Но пришел рассвет, и ее способности вернулись. Сначала ведьмин огонь от солнца, затем холодный огонь от луны следующей ночью. И снова она стала Ведьмой Духа и Камня.

Елена вздохнула и заметила, как кто-то поднимается по изрезанной колеями дороге на вершину холма, где находились конюшни. Шедший издавал звон при ходьбе. Она подняла руку в приветствии.

Арлекин Квэйл ответил ей кивком и взобрался на холм. Выражение его лица трудно было назвать веселым.

— Что случилось? — спросила она.

Ее слова вызвали слабую улыбку у маленького человечка.

— Мы видим темную сторону вещей в эти дни, не так ли?

Она посмотрела поверх его плеча на многолюдные улицы:

— Это темные дни.

— Возможно, это развеселит тебя, — он протянул ей руку, полную золотых монет.

Глаза Елены расширились. Неожиданно перенесенные магией с внутреннего двора замка, они оказались здесь без средств к существованию: немного серебра и чуть больше меди. Там, на пустошах, они не осмелились открыть свои истинные имена, опасаясь, как бы это не сыграло против них. По дороге сюда они слышали много рассказов, историй о своих собственных подвигах на Алоа Глен и за его пределами. Но часто истории представляли их негодяями и злодеями. Так далеко в дикой местности истории с отдаленных берегов передавались из уст в уста и сильно изменялись. Так что они хранили молчание, особенно учитывая недавнее опустошение, постигшее эти места. Раздражение людей было сильно, подозрительность еще сильнее, и невольные путешественники были вынуждены выпрашивать еду с жалкими монетками в руках. Елена смотрела на полную горсть монет:

— Откуда?.. Как?..

Арлекин пожал плечами:

— Я так понимаю, что множество торговцев наживаются на бедняках здесь, и неплохо кому-то несколько облегчить их кошельки.

— Ты украл это?

Он снова пожал плечами:

— Я предпочитаю считать это тайной благотворительностью.

Он кивнул Эррилу и торговцу лошадьми и подошел к ним:

— Давайте-ка посмотрим, не можем ли мы окончить эту битву, прежде чем кто-то получил ранения.

Елена заметила, что Эррил в самом деле уже побагровел. Его голос был полон ярости:

— Да эта кобыла не стоит и половину цены, которую ты просишь!

Стендаец был прав. Лошади с провисшей спиной на вид было не меньше тридцати зим.

— Тут сейчас полно других, кому нужны лошади, — спокойно сказал торговец, кивая на запруженные улицы Вудбайна.

Эррил открыл было рот, чтобы возразить, но Елена жестом попросила его отойти в сторону. Арлекин показал ему свой щедрый подарок. На лице стендайца отобразилось то же потрясение, что и на лице Елены до этого, затем он расслабился, почувствовав облегчение. Он повернулся к торговцу, рябому малому в кожаной одежде и с хлыстом на бедре:

— Дай-ка взглянуть на твоих лучших коней.

Мужчина моргнул, удивленный.

— Но я думал, ты сказал… — он взглянул на кобылу.

— Твоих лучших, — повторил Эррил.

Торговец подозрительно нахмурился:

— Не трать мое время, господин. Раз уж тебе не хватает медяков на Милли, у тебя тем более нет золота на моих лучших.

Эррил взял одну из монет с ладони Арлекина:

— Этого золота тебе достаточно?

Торговец увидел монету, и его брови приподнялись. Он выпрямился:

— Тогда ладно, так и быть, господин!

Мужчина вошел в ворота соседнего загона и провел их через ряд конюшен под кроны леса.

Громкий треск расщепляющегося дерева раздавался в одной из двух конюшен, к которым они подошли. Рука Эррила потянулась к мечу. Раздался звук разбрасываемых досок. Пара мужчин появились из маленькой двери.

Торговец обратился к ним:

— Что на этот раз?

Один из мужчин отряхнул свои кожаные леггинсы веревочным лассо:

— Мы просто пытались перевести вороного в другое стойло.

Другой ответил, теребя кончик хлыста:

— Этот демон чуть не проломил мне череп.

Торговец обернулся к спутникам:

— Прошу прощения за беспорядок. Я купил крупного коня у охотников пару дней назад; он выглядел отлично подходящим для тяжелой работы, но чертово животное норовистое настолько же, насколько черна его шкура.

Новый звук удара послышался изнутри. Торговец покачал головой:

— Мне следовало понять все еще тогда, когда они привели сюда этого беса в путах, — он снял свой собственный хлыст с пояса. — Чертовы охотники сказали, что нашли его на севере, он бегал на свободе. Должно быть, в нем кровь степных жеребцов или что-то такое, — он махнул своим людям, чтобы они следовали с ним в конюшню. — Это займет пару секунд.

Эррил нахмурился из-за задержки, и Елена понимала его беспокойство. Джоах связался с Ксином при помощи своей черной жемчужины, магической связью с человеком из племени зулов. Эльфийский корабль-разведчик будет ждать их на вершине перевала Слез в ближайшие шесть дней. Им не хотелось пропустить эту встречу.

Когда барышник скрылся в конюшне, Елена подошла к Эррилу и Арлекину, стоящим у забора. Сообщение, пришедшее с Алоа Глен, было и светлым, и мрачным одновременно. Их войска были на пути к Блэкхоллу. Эльфийские боевые корабли и флот Дреренди отбыли два дня назад, их сопровождали под морем левиафаны и драконы мираи. Дальше к северу по суше маршировала армия дварфов из Пенрина, направляясь в Каменный лес, который лежал в тени вулкана. Пока что все шло хорошо.

Но не все новости были обнадеживающими. Елена также услышала о преображении Сайвин существом, вылупившимся из черного каменного яйца. Женщину мираи по-прежнему не нашли, и поэтому Каст оставался на Алоа Глен, защищая остров и разыскивая свою возлюбленную.

Раздумывая над потерей Каста, Елена посмотрела на Эррила. Она понимала боль Кровавого Всадника. Если бы она потеряла Эррила…

Двери конюшни распахнулись от удара. Что-то огромное и черное вырвалось оттуда в загон, фыркая и топая. Оно двигалось быстро и грациозно — буря мускулов и окованных сталью копыт, преследуемая тремя барышниками.

Один накинул лассо на шею зверя, и тот протащил его по грязи. Барышник выпустил лассо и упал. Два других преследовали огромную лошадь, их хлысты щелкали в унисон с криками.

Арлекин смотрел на гигантского зверя огромными глазами:

— Что за гора конского мяса! Не хотел бы я быть хозяином этого чудовища.

Эррил вышел вперед и махнул торговцу лошадьми.

— Сколько за вороного? — крикнул он.

Торговец пробежал мимо, задыхаясь и покраснев:

— Если поймаешь его, он твой за чертов медяк!

— По рукам! — ответил Эррил.

— Ты сумасшедший, парень? — крикнул Арлекин. — Этот зверь убьет большинство из нас!

Эррил не обратил на него внимания и резко свистнул. Огромный вороной жеребец сбился с галопа, резко повернулся и забил копытом по земле. Белые облачка пара вырвались из его ноздрей. Дикие глаза сосредоточились на троице у забора.

Эррил снова свистнул.

В ответ жеребец громко заржал и галопом помчался к ним, разбрасывая грязь. Торговец поспешил убраться с его пути, чтобы не быть растоптанным.

Чертыхнувшись, Арлекин отскочил прочь.

— Назад, девочка! — крикнул он Елене.

Она отмахнулась от него и встала рядом с Эррилом. Жеребец подскакал к ним и остановился, громко выдохнув. Пот покрывал его гладкую черную шерсть, одно подкованное сталью копыто рыло землю. Лошадь фыркнула, затем потянулась носом к Елене.

Елена коснулась затянутой в перчатку рукой жеребца, ободрив огромного зверя своим прикосновением:

— Рада видеть тебя снова, Роршаф.

Жеребец был боевым конем Крала. Елена помнила, как он потерялся зиму назад, когда горец и остальные были атакованы возле Камня Тора в северной части леса.

Она погладила могучего жеребца, который уткнулся в ее руку. Грустное ржание вырвалось из его груди. Она наклонилась ближе, обняв его за шею. На мгновение ее захватили воспоминания: бесконечная тропа, она на серой кобыле Мист и горец впереди на своем боевом коне. Можно было сказать, что какая-то частица Крала вернулась к ним.

Она прошептала в ухо жеребцу:

— Мы тоже скучаем по нему.

Рядом с ней Эррил вручил торговцу тусклую медную монетку:

— Мы его возьмем!

* * *

Мерик спорил с торговцем:

— Ты не можешь требовать восемь медяков за этот жалкий мешок сушеных персиков! За восемь полагается по меньшей мере четыре мешка!

Торговец вытащил второй мешок и положил его рядом с первым с таким видом, как будто выдавал ему сумку с алмазами:

— Это лучшее, на что ты можешь рассчитывать, приятель, — он неясным жестом указал на толпы, которые заполняли рынок у реки.

Мерик швырнул ему монеты и поднял свои припасы: сухие персики, клюкву и орехи. С ворчанием он повернулся к Нилан:

— Пойдем.

Они шли через многолюдный рынок. Торговцы всех мастей, от булочников до портных, зазывали из-за прилавков, что вытянулись вдоль верфи. Поблизости торговец посудой звенел своим товаром, привлекая внимание, пока за соседним прилавком мясник сгонял мух с развешенных тушек ошкуренных кроликов.

Не видя и не слыша торговцев, Нилан смотрела на реку. Это было грязное русло, поскольку сам вода из реки ушла, чтобы заполнить пустое озеро во многих лигах отсюда. Пока зимние дожди не восстановят водные пути, движение по реке будет невозможно.

Поэтому им всем приходилось передвигаться по суше. Пока Эррил покупал лошадей, Мерик и Нилан охотились за припасами, но это было непростое задание. Товаров было множество, как и желающих их купить из числа лишенных дома беглецов, и на каждую медную монетку можно было купить все меньше и меньше.

Мерик позвенел горсткой монет, оставшихся у него в кармане. Пока что он раздобыл сухие припасы, ящик сухарей и кое-какую кухонную утварь. И даже пришлось потратить медную монетку на то, чтобы товары были доставлены в их комнаты в гостинице. Если бы Эррил не поручил замковым стражникам помогать беженцам, они могли бы помочь донести припасы. Но тогда, подумал Мерик уныло, им бы пришлось купить больше еды — но на какие деньги? Мерик вздохнул, приготовившись к следующей битве. Где-то на длинном рынке должен быть торговец, который продает сухое и соленое мясо, но пока что они не набрели на его лавку.

Они пробирались сквозь толпу. На лицах людей вокруг были написаны страх и беспокойство. Семьи несли весь свой скарб на спинах. Дети, обычно возбужденные и шумные на рынке, были необычно притихшими и держали родителей за руки.

Нилан вздохнула, выражение ее лица было усталым и печальным, когда она озиралась по сторонам:

— Магический удар причинил вред не только озеру и окружающему его лесу. Одна рана заставила кровоточить, не переставая, всю округу.

— Это место и наш замок страдают оба, — сказал Мерик.

— Да, но мы явно справимся. Можно ли сказать то же самое об этих людях? — Нилан посмотрела на маленькую девочку с измученными глазами, которая прижимала к груди тряпичную куклу. Отец ребенка шел мимо прилавков с такими же глазами, его левая рука была перевязана.

Мерик проводил взглядом отца и дочь, скрывшихся в толпе. Был ли мужчина ранен во время магического удара? Нить вины прошла сквозь его печаль. Хотя их и нельзя было прямо обвинить в случившемся, но насколько они ответственны за начало или конец этой трагедии?

Мерик подтолкнул Нилан вперед:

— Давай закончим с этим и вернемся в гостиницу.

Потратив еще несколько монеток, они сделали последние покупки. Мерик отдал два последних медяка за восковые соты с медом.

Когда они повернули назад в гостиницу, Нилан наклонилась к Мерику.

— Нас преследуют, — прошептала она.

— Что? — он с трудом подавил желание обернуться.

— Остановись у следующего прилавка и посмотри через правое плечо. Парень в зеленом плаще и в шляпе с широкими опущенными полями.

Мерик посмотрел и заметил мужчину, о котором она говорила. Он был высоким, широкоплечим, а его лицо пряталось в тени полей его шляпы. Мерик постарался не смотреть слишком долго, чтобы мужчина не понял, что его заметили. Он взглянул на Нилан:

— Возможно, вор.

Она кивнула:

— Нам лучше быть осторожными.

Они продолжили идти. Парень в зеленом плаще держался на расстоянии позади них, но не оставлял своего преследования.

Вскоре они ушли с речного рынка и вернулись на улицы. Здесь было меньше народа. Преследователь теперь держался дальше.

Мерик нахмурился, подумав о его настойчивости. Он явно не был обыкновенным грабителем: на рынке было много более доступных жертв. Так что же ему нужно? Мерик коснулся своей магии, вбирая энергию ветров, дующих с реки. Он опустил руку на меч у бедра и приготовился действовать со скоростью эльфа, если потребуется.

Нилан бросила взгляд на его меч:

— Возможно, вместо того чтобы ждать нападения, нам лучше поставить ловушку.

Мерик взглянул на нее:

— У тебя хватит сил?

Путь через уничтоженный лес вокруг Лунного озера дорого стоил женщине нимфаи. Но здесь, оказавшись вновь в здоровом лесу, она медленно оживала.

Она кивнула, снимая лютню с плеча.

— Хотя этот город отрезан от Западных Пределов, он все равно что корабль в море. Под землей лес продолжается тянущимися корнями и богатой почвой.

Мерик заметил, что она сразу похорошела, как только коснулась своей магии. Это была едва уловимая перемена: ярче засверкали ее фиалковые глаза, глубже стал оттенок меда в ее волосах, ярче сияние ее кожи.

— Так давай в самом деле устроим западню.

— Следуй за мной, — сказала Нилан и нырнула на узкую боковую улочку. Здесь было всего несколько человек на разбитой дороге. Она ускорила шаг, что-то ища.

— Что ты?..

— Здесь! — прошептала она, потянув его к окну пивной. Внутри несколько завсегдатаев сидели вокруг деревянного стола, сжимая кувшины с хмельным медом так, как будто их жизни зависели от каждой капли.

— Проход между домами, — прошептала Нилан. — По моему слову.

Мерик заметил затененное пространство между пивной и соседней кузницей. Звук молотов и шипящий гул наковален эхом отдавались на улице.

— Он идет сюда, — прошептала Нилан, кивая на отражение в окне. — Быстро.

Она повела его в проход между домами. Они поспешили к куче пустых бочек, нагроможденных возле задней двери пивной. Запах выдохшегося перебродившего хмеля наполнял все пространство.

— Мы будем ждать его здесь, — сказала она, когда Мерик скинул свои сумки и спрятал припасы между бочек. — Будь готов воспользоваться клинком, но позволь мне действовать первой.

Нилан сняла ткань со своей лютни. Она пробежала пальцами по струнам и стала еще более прекрасной, когда магия потекла внутри нее. Сейчас она сияла внутренним теплом и богатством души.

— Он идет, — прошептала она, потянув Мерика назад, как они и договорились, и толкая его дальше в укрытие.

Между нагроможденными бочками Мерик и Нилан наблюдали за преследователем, который вошел в поход между домами. Он посмотрел в обе стороны улицы. Вся его поза говорила о недовольстве. Он медленно вошел в тень между пивной и кузницей.

Мерик почувствовал, как Нилан позади него напряглась.

Нападающий оглянулся на улицу. И махнул рукой. Второй и третий мужчины вошли в проход между домами. Все они были в одинаковых плащах и шляпах.

Мерик вздрогнул. Так был не просто вор! Он оглянулся: проход заканчивался в нескольких шагах позади них кирпичной стеной. Единственным путем к отступлению была задняя дверь пивной. Но даже если она не заперта, она находится в противоположной от бочек стене.

Нилан сжала его руку, безмолвно призывая его быть готовым. Затем ее руки потянулись к лютне.

Мерик крепче сжал меч. Тут были только трое, а у них с Нилан было преимущество внезапности. Но две другие фигуры в плащах вошли в проход.

Сейчас Мерик уже не был уверен, у кого было преимущество. Еще одна фигура появилась, и нападающих стало шестеро.

Нилан осталась стоять где стояла, спокойная и сияющая. Мерик удивился, что остальные не замечали ее; она была словно маяк.

Со своего места Мерик увидел, как первый из преследователей подошел к краю сваленных в кучу бочек. Парень дал знак одному из своих сообщников проверить дверь пивной. Мужчина повиновался.

Мерик напрягся. Удары молота по наковальне, доносившиеся из кузницы по соседству, казались ему эхом стука его собственного сердца. Человек в плаще проверил дверь. Она была в самом деле заперта.

В проходе между домами все глаза повернулись к нагромождению бочек.

Не очень-то большое преимущество внезапности.

Удары молота продолжались, как будто даже став громче. Затем одна яркая нота прорезала шум: прозвенела струна лютни.

Все в проходе замерли.

Нилан тронула остальные струны, заставив прозвучать аккорд.

Первый преследователь указал рукой, но, прежде чем кто-либо смог двинуться, путаница корней поднялась из земли, сплетаясь, словно сеть. Трое мужчин были захвачены. Оставшиеся бросились прочь.

— Бежим! — крикнула Нилан. Но, прежде чем они успели сделать хоть два шага, с захваченными мужчинами произошла странная трансформация.

Мерик схватил Нилан и потащил ее прочь.

Все трое растаяли под своими плащами и выползли из корней, словно змеи из своих клеток, — поток живой плоти. Высвободившись, они превратились в различных лесных существ: лесного кота, гигантского орла и белого волка. Звери бросились прочь на крыльях и лапах.

Но на выходе из прохода между домами волк остановился. Это был главный преследователь. Мерик чувствовал, что это была женщина, в данный момент — волчица. Ее шкура сияла снежно-белым в солнечном свете улицы. Она взглянула на них, и от ярости ее глаза вспыхнули янтарем. Затем она скрылась.

— Изменяющие форму, — выдохнула Нилан.

* * *

Джоах сидел в кресле напротив Грешюма. Окно гостиницы было широко раскрыто, и в комнату на втором этаже доносился городской шум: крики торговцев, болтовня обывателей, плач ребенка. Все это были звуки жизни, и перед Джоахом, связанное веревками, сидело такое же воплощение ее.

Темный маг с лицом, не знающим морщин, улыбался ему. Его волосы были насыщенного каштанового оттенка. Его плечи были широкими, а спина прямой. Джоах даже не мог припомнить, когда сам был таким же здоровым. Однако, глядя на лицо, отмеченное его собственной юностью, украденной при помощи заклинания, он знал, что прежде сам должен был быть таким.

Джоах оперся на посох, опустив щеку на окаменевшее дерево. Дневная жара грозила убаюкать его, вогнать в сонливость, но он боролся с этим. Путь сюда заставил ее тело ныть, а сердце — болеть. Но намного хуже было то, что все эти ужасные лиги пришлось пройти рядом с Грешюмом. Всю последнюю зиму Джоах строил планы мести и искал способы вернуть свою украденную юность. Теперь его враг был брошен к его ногам, связанный и бессильный.

И он ничего не мог сделать с ним.

Джоах крепче сжал посох. Он нахмурился, глядя на Кровавый Дневник, лежащий на столе, — источник его оцепенения.

Грешюм заметил это:

— Уничтожь книгу, и мы будем свободны, мой мальчик.

Джоах выпрямился, поморщившись от боли.

— Покуда я так желаю, этого не случится. Но не волнуйся. Придет время нам свести старые счеты, — эти последние слова были обещанием скорее самому себе, нежели темному магу.

Улыбка Грешюма стала ехиднее:

— Тогда проведи твои последние зимы, мечтая о молодости, потому что это все, что тебе остается, — темный маг посмотрел на Дневник.

Магический том связывал Грешюма куда больше, чем веревки, которыми Эррил скрутил его для надежности. Чо в ярости наложила заклятие на темного мага, втянув частицу его души в Пустоту и привязав ее там. Благодаря этой привязке, любая магическая энергия, которую Грешюм мог призвать, немедленно вытекала в Пустоту. Заклятье лишило мага силы.

К несчастью, это ограничило и возможности Джоаха: любая магия — темная или магия снов, направленная на Грешюма, просто утекала в Пустоту.

Никто из них не мог действовать — тупиковая ситуация для воли и силы.

Несколько дней назад, когда схватили Грешюма, Эррил хотел перерезать ему горло, но Елена воспротивилась. Им предстояла великая битва у Блэкхолла, и любое знание о тайнах вулканического пика, о его защите или войсках могло оказаться решающим. К тому же Грешюм имел дело с Черным Сердцем и его военачальником Шорканом и мог знать детали, от которых зависел бы итог их борьбы в предстоящие дни. Так что темному магу было позволено жить, оставаясь пленником.

Грешюм вздохнул:

— Так много всего, чему я мог бы научить тебя, Джоах! Ведь ты имеешь лишь смутное представление о своих истинных возможностях, — эти слова прозвучали одновременно устало и странно искренне.

Джоах сузил глаза, глядя на своего врага:

— Нет ничего, чему ты мог бы научить меня и чему бы я захотел учиться, — но даже ему самому его слова показались пустой бравадой.

Грешюм пожал плечами:

— Твой талант еще слишком сырой, и ты слишком мало знаешь, чтобы понять, от чего ты отказываешься так легко.

Джоах моргнул. Он знал, что ступает на тонкий лед, но ничего не мог поделать:

— Например?

— Ты ваятель снов. Такой, как ты, не рождался уже бесчисленные поколения. Если бы у меня был такой дар… — его слова оборвались. Кончик языка облизнул губы. — Я бы мог противостоять Черному Сердцу в одиночку.

И вновь Джоах почувствовал искренность в его словах. Так это или нет, но Грешюм верил в это.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

Глаза Грешюма вновь нашли Джоаха:

— Все, что я скажу тебе, — это то, что грань между сном и реальностью не настолько четкая, как это обычно представляют. Если ты веришь в сон достаточно сильно, ты можешь изваять этот сон при помощи своего духа и сердца так, что он перейдет в реальность.

Джоах сглотнул. Разве шаман Партус не намекал на подобную размытость грани между реальностью и сном?

Грешюм тихо проговорил:

— Я знаю, чего ты хочешь, Джоах.

— Ничего ты не знаешь.

Юные глаза посмотрели на него, и юные губы произнесли одно слово:

— Кесла.

Гнев заполнил то пространство внутри Джоаха, где была пустота. Его голос клокотал от гнева:

— Никогда не произноси ее имя, маг! Желает того Елена или нет, но я воткну в тебя кинжал!

Грешюм пожал плечами:

— Смерть — тоже размытая линия, когда Черное Сердце возвращает кому-то жизнь.

Джоах нахмурился, но он знал, что не сможет убить мага до тех пор, пока не вернет свою молодость и не узнает способ делать сны реальными. Он вспомнил девушку с золотыми волосами и фиалковыми глазами и почувствовал сильную боль в сердце, угрожающую его убить.

Не замечая боли Джоаха, Грешюм продолжил, откинувшись в кресле:

— Мы не такие уж разные, мой мальчик.

Джоах усмехнулся.

— Разве мы оба не желаем страстно вернуть молодость, украденную у нас? Или это не так? — голос Грешюма стал лукавым: — Должны ли мы всегда быть врагами? Разве мы не можем разделить то, чего оба жаждем?

Джоах нахмурился:

— Разделить?

— Я отдам тебе назад половину похищенных у тебя лет и сохраню оставшуюся половину. Каждый станет немного старше, но ни один не будет стариком.

— Зачем мне на это соглашаться?

— Чтобы научиться тому, чему я могу научить тебя.

Джоах забарабанил пальцами по посоху. Энергия сна, запертая в нем, готовая повиноваться его зову, текла в посохе, словно его собственная кровь. За прошедшие зимы он обрел намного больше силы, но далеко не был мастером. В самом ли деле Кеслу можно сделать реальной?

— И какова будет цена за такой урок?

— Сущие пустяки. Моя свобода, моя жизнь.

— Так ты собираешься предать нас снова?

Грешюм закатил глаза:

— Ты сильно преувеличиваешь вашу значительность для меня. По правде говоря, я надеюсь никогда не увидеть большинство из вас.

Джоах выглядел сомневающимся.

— Как ты знаешь, между мной и Шорканом нет любви. Я предал Черное Сердце по собственному желанию. И ты правда думаешь, я хочу иметь с ними какие-то дела?

— Почему? В чем разница между тобой и Шорканом? Почему он столь неизменен в своей верности, а ты столь ненадежен?

— Ах… — Грешюм откинулся назад настолько, насколько позволяли ему веревки. — Прежде чем книга была создана, Шоркан был всегда более… ну, преданным его делам. Для него все в мире четко разграничено: белое и черное, правильное и неправильное. У меня более прагматичный взгляд на жизнь. Для меня в краски мира примешана капелька серого. Так что когда Кровавый Дневник был создан и заклятьем попытались отделить добро от зла, это были трудные времена для меня. Я видел мир в оттенках серого, и поэтому разделение не было для меня ясным и прозрачным. Я подозреваю, что причиной того, что заклинание оставило меня таким искалеченным, была моя сущность: я бессмертен, но подвержен старению.

— Так ты говоришь, что Шоркан более предан, потому что легче отбросить все хорошее в нем и оставить только зло для Темного Лорда?

Грешюм вздохнул:

— Пока я вижу оттенки серого.

Джоах смотрел на человека перед собой, удивляясь этому откровению.

— Так освободи меня, — продолжил Грешюм, — и я оставлю тебя с твоей маленькой войной. Ты сможешь присоединиться к битве, став моложе и овладев в полной мере магией снов — так, как тебе никогда — не побоюсь этого слова — не снилось!

Джоах сомневался. Он знал, что Грешюму нельзя верить. Но возможно, с некоторыми предосторожностями…

Дверь комнаты с шумом распахнулась, заставив Джоаха вздрогнуть. Он обернулся, и боль в спине пронзила его.

Мерик ворвался в комнату, задыхаясь, за ним следом — Нилан.

— Эррил и Елена еще не вернулись?

Грешюм нахмурился и кивнул на койку:

— Они прячутся под кроватью.

Мерик был в таком состоянии, что едва взглянул на него.

— Они по-прежнему ищут лошадей и фураж, — сказал Джоах. — Что случилось?

Нилан, явно более спокойная, ответила:

— Силура. Нас преследовали на рынке.

— Изменяющие форму? — Джоах поднялся на ноги. — Почему они преследовали вас?

Мерик с трудом подобрал слова.

— Возможно, они обычные бандиты, — он бросил свои покупки на кровать. — Нагруженные, мы могли стать легкой добычей.

Грешюм заговорил:

— Силура мало нуждаются в сушеных персиках и горшках. Они лесные создания, наполовину дикие. Я бы предложил тебе задуматься об этой стычке. Сомневаюсь, что они здесь случайно.

— Я согласна, — сказала Нилан Мерику. — Та волчица не выглядела похожей на простого вора.

Его ответ заглушила суматоха, поднявшаяся во внутреннем дворе гостиницы: крики и стук копыт, звонкое ржание и звон разбитой посуды.

Суматоху прорезал голос:

— Назад!

Мерик поторопился к открытому окну:

— Это Эррил!

— Я заведу вороного! — крикнул стендаец. — Поставь в конюшню остальных!

— Ты заплатишь за разбитые горшки! — крикнул другой мужчина. Джоах узнал голос хозяина гостиницы.

— Это должно покрыть расходы, — сказал Эррил.

Короткая пауза.

— Золото! Разбивай все горшки, какие захочешь, добрый господин!

Джоах и Нилан присоединились к Мерику, смотрящему в окно. Внизу царил хаос. Десять лошадей теснились на узком внутреннем дворе, поднимая пыль и грязь. Большинство были оседланы, и к седлам были прикреплены сумки. Он заметил Арлекина, устремившегося в кухонной двери гостиницы, чтобы не быть затоптанным. Елена сидела на лоснящейся бурой кобыле, а Эррил вел к стойлам чудовищного вороного жеребца.

Мерик спросил позади Нилан:

— Это не лошадь Крала?

— Роршаф, — согласилась Нилан и нахмурилась: — Что это такое?

— Нам надо помочь устроить лошадей, — предложил Мерик. — И рассказать об изменяющих форму.

Нилан кивнула, и они вдвоем направились к двери.

Джоах вернулся к своему долгу надсмотрщика. Глаза темного мага следили за ним.

— Эта часть путешествия обещает стать более интересной, — пробормотал Грешюм. — Изменяющие форму… Странные союзы…

— И?

— Прожив столько веков, я понял одну вещь, — глаза Грешюма смотрели на Джоаха. — Никогда не верь в случайность совпадений.

Глава 12

Эррил ехал на Роршафе по изрезанной колеями дороге. С тех пор как они покинули Вудбайн три дня назад, лесная дорога превратилась в эту узкую извилистую тропу, шедшую вдоль Зеркальной реки. За весь день им не встретился ни один путник. Когда село солнце, тропа лежала перед ними совершенно пустая. Казалось, что весь мир сократился до их маленького отряда и бесконечного леса вокруг.

Однако, пуста была тропа или нет, Эррил не терял бдительности. Целые армии могли скрываться в этом темном лесу и быть необнаруженными. С уходом солнечного света повис глубокий зеленый сумрак. В отдалении пели и переговаривались птицы, но в остальном лес оставался тихим. Эта тишина давила на путников. Все говорили шепотом. Даже лошади, казалось, старались ступать потише; стук их копыт заглушали ковер из сосновых игл и мягкая почва.

Когда наступила ночь, Эррил стал искать место для лагеря. Остановиться нужно было возле реки, но на возвышении, чтобы у них было преимущество в случае нападения.

Пока он изучал местность, Елена подъехала к нему на своей бурой кобыле. Он взглянул на нее. На ней был зеленый плащ для верховой езды поверх коричневых леггинсов и серой рубашки. Лицо было обеспокоенным и усталым, но отчаяния в глазах стало меньше, когда они покинули наполненные печалью улицы Вудбайна. Состояние многих сотен людей, лишенных жилья из-за магического удара, повлияло на нее очень сильно. Но здесь, в лесах, освободившись от постоянного напоминания об этом, она медленно восстанавливала внутреннее равновесие и свои силы.

— У нас есть сообщение с Алоа Глен, — сказала она.

Эррил повернулся в седле и заметил Джоаха, кладущего в карман большую черную жемчужину, которая связывала его с шаманом зулов, Ксином. За Джоахом в одну линию ехали остальные, включая Грешюма. Темный маг был крепко привязан к седлу, а его лошадь — к мерину Мерика. Грешюм поймал взгляд Эррила, улыбнулся и кивнул ему. Этих двоих соединяли события прошлого — нить, протянувшаяся на века.

Эррил вновь посмотрел на Елену:

— Как продвигаются приготовления к осаде Блэкхолла?

Елена заставила свою кобылу идти рядом с крупным жеребцом:

— Ксин передал сообщение от принца Тайруса. Он ведет свой пиратский отряд впереди всего остального флота. Они в двух неделях пути от залива Тлек.

Эррил кивнул. Ледяной залив на севере окружал вулкан Блэкхолла.

— Они хорошо продвигаются.

— Он ожидает, что войска будут готовы нанести удар в следующем месяце.

Эррил поморщился. Его расстраивало то, что он застрял в Западных Пределах в такое время. Веками он мечтал перенести освободительную войну на берега самого Блэкхолла, но, когда это и в самом деле произошло, он оказался в сотнях лиг от центра событий.

Он подавил гнев и вернулся мыслями к их цели:

— А что слышно об угрозе Винтерфеллу? О Вратах Виверны?

Повисла долгая, наполненная болью тишина. Наконец Елена заговорила:

— Нет. Были посланы гонцы из Стенди, но они так и не вернулись.

Рык поднялся из груди Эррила.

Елена продолжила:

— Продолжают поступать слухи о разрушенных до основания деревнях у подножия холмов и ночных нападениях чудовищ.

— Чем скорее мы встретим эльфийский корабль, тем скорее выясним все сами.

Елена вздохнула:

— Корабль уже вылетел. Если не случится ничего непредвиденного, мы и они достигнем перевала Слез в одно и то же время.

Эррил нахмурился. «Если не случится ничего непредвиденного»… Может ли он надеяться на такую удачу?

С другой стороны от него раздался голос. Арлекин Квэйл подъехал на своем маленьком пегом мерине:

— Это огонь там впереди?

Эррил вгляделся. Справа от тропы слабый проблеск костра освещал глубокий мрак, и свет отражался в Зеркальной реке.

— Лагерный костер, — сказал он, нахмурившись, злясь на себя, что отвлекся.

— Возможно, другие путники? — предположила Елена.

Эррил остановил своего жеребца и дал знак остальным сделать то же самое. Он мог различить тени, двигающиеся перед костром. Там, похоже, был не один человек.

— Я пойду вперед. Вы все остаетесь здесь.

Нилан соскользнула со своей лошади:

— Мне следует пойти с тобой. Если в этих лесах есть опасность, лес защитит нас, — женщина нимфаи сияла жизненной силой. Она явно вбирала магическую силу из леса во время их пути.

Эррил кивнул. Нилан здесь была в своей стихии.

Она передала Мерику свою лютню.

— Береги ее, — сказала она. Ее пальцы еще на мгновение задержались на руке эльфийского принца; затем она повернулась к Эррилу:

— Продолжай двигаться по тропе. Я пойду напрямик.

Не ожидая ответа, она устремилась в лес, и он поглотил ее, как если бы ее вообще не было.

Эррил пришпорил Роршафа и начал спускаться по тропе.

— Будь осторожен, — предупредила Елена.

— Как всегда, — уверил он ее. Конь шел ровным шагом. Здесь не было бы проку от попытки подкрасться. Он подозревал, что, кто бы ни разбил лагерь впереди, они уже знали об их присутствии. Через несколько мгновений он проехал поворот, за которым тропа продолжала плавно изгибаться к реке. Там-то и был лагерь незнакомцев.

Эррил придержал коня, и Роршаф фыркнул, почувствовав осторожность своего всадника.

С этого расстояния Эррил мог различить очертания фигур у костра. Он с облегчением увидел, все они были просто людьми. Пятеро — не так много, если только в лесу не прячется еще кто-нибудь.

Эррил следил за лагерем и поглядывал на окружающий лес. Похоже, больше никого не было. Но он не видел и Нилан. Эррил двинул своего боевого жеребца вперед.

— Эй! Что слышно о дороге? — крикнул он обычное среди путников приветствие.

Одна темная фигура ступила на тропу. Это был высокий широкоплечий мужчина с медной бородой, которая спадала на его голую грудь. На нем были пятнистые леггинсы и черные сапоги.

Хотя у него явно не было оружия, Эррил почувствовал подозрение и угрозу в холодном, жестком взгляде мужчины.

Роршаф громко фыркнул, загарцевав.

Мужчина перевел взгляд с Эррила на жеребца, и его глаза расширились:

— Кровавая Мать! — хрипло прорычал мужчина, отступая на шаг. — Тот демон, что мы продали в Вудбайне!

Эррил успокоил Роршафа. Он вспомнил упоминание торговца лошадьми об охотниках. Так это те люди, что продали жеребца?

— Злобный он малый, — сказал бородач. — Но, я смотрю, вы поладили.

Эррил пожал плечами, держа руку на бедре и касаясь меча:

— Ему просто нужна твердая рука.

— Вот, значит, как? — манера поведения мужчины оставалась грубой, но в его голосе зазвучало уважение. — Он едва не оставил моих людей калеками, когда они попробовали пощекотать хлыстом это чудовище.

Эррил нахмурился:

— Не обязательно бить, чтобы быть твердым.

Пока он говорил, он заметил других у огня; они смотрели на Эррила.

На тропу вышла охотница — стройная женщина, одетая в такую же пятнистую одежду зеленого и черного цветов. Ее волосы, спускавшиеся на плечи, тоже сияли оттенками красного и медного. Она положила ладонь на руку крупного мужчины:

— Простите за прием, оказанный вам моим братом, — сказала она. — В Пределах настали непростые времена, и здоровая подозрительность будет только мудрой в дикой местности.

Эррил чуть отодвинул руку от меча:

— Мои спутники и я не представляем угрозы. Мы только хотели разузнать о дороге.

— Здесь мы мало чем можем поделиться, поскольку идем в том же направлении, что и вы… прочь от Вудбайна, — она указала на костер. — Но настала ночь, и мы можем предложить вам тепло огня и гостеприимство нашего лагеря.

Лицо ее брата помрачнело при этих словах, его брови сдвинулись, словно грозовые тучи. Но он не сказал ни слова — предложение было сделано.

Эррил взглянул на яркий огонь, затем на темный лес. Он не чувствовал зла в этих двоих перед ним, только осторожность. В этом лесу несколько дополнительных глаз, следящих за опасностью, приветствовались так же, как и огонь.

— Я благодарю вас, — сказал он, поднося кулак к животу — общепринятый жест, означающий, что гостеприимство принято. — Да благословит Мать ваши дома за вашу щедрость.

Едва он договорил, тихий лес неожиданно огласился криком. На миг все застыли на месте. Меч появился в руке Эррила еще прежде, чем крик затих.

Эррил оглядел лес. Кричала Нилан. Он был уверен.

Тут же топот копыт раздался на тропе позади них. Эррил повернулся в седле и заметил Елену во главе остальных, быстро выезжающую из-за поворота. Крик, должно быть, заставил их в панике броситься ему на помощь.

Грубый охотник отступил на шаг.

— Предательство? — он толкнул свою сестру к деревьям.

— Мы не причиним вреда! — крикнул Эррил. Он боялся создать себе нового врага здесь. Что бы ни скрывалось в лесу, лучше всего встретиться с этим вместе.

— Не бойтесь нас! Это в лесу что-то, чего нужно остерегаться!

Женщина вырвалась из хватки брата.

Эррил поймал ее взгляд, и его глаза умоляли о понимании, пока копыта грохотали у него за спиной. Она повернулась к крупному мужчине:

— Я верю ему, Гунтер. Если здесь есть какое-то зло, давайте объединим силы.

Мужчина нахмурился, затем кивнул. Он повернулся к лесу:

— Тогда иди к костру, Брианна!

Он крикнул своим людям:

— Возьмите оружие!

Женщина обратилась к Эррилу:

— Подготовь своих людей и присоединяйтесь к нам у огня.

Ее плащ взметнулся, когда она повернулась и последовала за своим братом.

Эррил поднял клинок.

— Ко мне! — позвал он, и его спутники подъехали к нему. Первой была Елена, грудь ее кобылы вздымалась.

— Нилан… — выдохнула Елена.

— Я знаю, — он соскользнул с седла Роршафа. — Мы убедимся, что здесь безопасно, затем поищем ее.

Сидя верхом на своем пегом мерине, Арлекин кивнул на костер:

— А что об этой компании? Ты им доверяешь?

— У нас нет выбора. Кроме того, пусть лучше эти охотники будут там, где я могу их видеть. — Он направил гигантского боевого жеребца к костру. — Следуйте за мной.

Остальные направили лошадей за ним. Впереди охотники подбросили дров в костер, сделав огонь ярче. Обмелевшая Зеркальная река текла между грязных берегов. Лес вокруг был темным: солнце уже село.

Эррил привязал своего коня рядом с лошадьми охотников. Другие спешились и последовали его примеру.

Мерик легко спрыгнул на землю и подошел к Эррилу:

— Что делать с Грешюмом?

Эррил нахмурился, когда темного мага отвязали и опустили на землю. Хотя руки мужчины были по-прежнему связаны и заклинание Чо никуда не делось, он не осмеливался оставлять темного мага без надзора. Эррил повернулся к Джоаху:

— Присмотри за ним.

Джоах кивнул. Он повесил свой серый посох на руку и другой рукой схватил Грешюма.

— Мы должны найти Нилан, — сказал Мерик с беспокойством.

— Мы найдем ее, — уверила его Елена.

Она хотела снять перчатки, но Эррил остановил ее прикосновением руки:

— Не сейчас… Используй свою магию, лишь когда необходимо.

Елена колебалась, затем натянула перчатки. Она коснулась своего запястья и вытащила серебряный кинжал.

Следом за Арлекином, Эррил повел остальных к костру. Гунтер и Брианна присоединились к ним. Другие три охотника, все мужчины, стояли спиной к костру и наблюдали за лесом. У всех были короткие мечи. Гунтер также сжимал ручной топорик в другом кулаке. У Брианны в руке был лук, а на плече висел колчан оперенных стрел.

Гунтер обвел взглядом их отряд, чуть дольше задержавшись взглядом на Елене. Затем он обратил суровый взгляд к Эррилу:

— Ты можешь предположить, что нам угрожает?

Эррил покачал головой:

— Кричал один из наших спутников, женщина. Она была в лесу.

Гунтер прищурился подозрительно, но, прежде чем Эррил смог объяснить, Брианна выдохнула:

— Лес!

Эррил и остальные обернулись. За пределами круга костра светились глаза — по меньшей мере, десяток. Некоторые были у земли, другие выше — в ветвях деревьев.

Когда Эррил поднял меч, вспыхнули еще глаза, глубже в окружающем их лесу. С каждым вдохом их становилось все больше, со всех сторон, даже на другой стороне реки.

Елена сдернула перчатки. На этот раз Эррил не возражал.

Еще больше глаз, всех форм и размеров, появилось вдалеке, на расстоянии лиг в непроходимом лесу. Некоторые светились сквозь узкие щели, другие были круглыми, как блюдца. Только одна деталь была неизменной: каждая пара глаз сияла янтарем.

— Изменяющие форму, — прошептал Мерик.

Эррил обвел взглядом безмолвную армию вокруг:

— Что им нужно?

Гунтер заговорил у плеча Эррила:

— Мы имели дело с силура прежде: торговля и все такое. Но я никогда не видел их в таком количестве.

— Я не понимаю, — сказала Брианна. — Они никогда не проявляли враждебности, если их не провоцировать на это.

Эррил переглянулся с Мериком. Снова изменяющие форму — но почему? Что им нужно?

— Может быть, это лошадь, — пробормотал один из охотников.

Эррил взглянул на говорящего:

— Что ты имеешь в виду? Что не так с жеребцом?

Гунтер отмахнулся от слов мужчины рукой с топором:

— В этом нет смысла.

Эррил не захотел оставить без внимания это странное заявление. Сталь появилась в его голосе:

— Объяснись.

Брианна ответила, говоря поспешно:

— Мы выторговали вороного за бочку горького сусла в нескольких лигах отсюда. Нам сказали, что жеребец пришел из затопленного леса, где упал Камень Тора. Мы думали получить хорошую цену за него в Вудбайне — это город, где занимаются заготовкой дров, и на сильную лошадь всегда найдется спрос.

— Сейчас мы знаем, почему жеребца отдали так дешево, — проворчал Гунтер в бороду.

— И как это связано с силура?

Брианна взглянула на него:

— Это у них мы купили жеребца.

Все посмотрели на темный лес. Сотни глаз, сияя, изучали их. К чему же это приведет?

* * *

Оглушенная, с кровоточащей раной на лбу, Нилан пыталась освободиться от пут. Веревками ее привязали к стволу большого дуба. Она слышала песню могучего дерева, но с кляпом во рту она не могла присоединиться к его песне. Без песни она была отрезана от магии вокруг нее.

Она смотрела, как темные фигуры скачут, скользят и крадутся среди деревьев — неясные тени во мраке. Она была захвачена врасплох и сама зашла в ловушку, следя за мерцающими языками пламени костра. Древесная песня леса не предупредила ее. Но, в самом деле, почему бы Великому Лесу беспокоиться из-за изменяющих форму? Силура были обитателями полян глубоко в чащах столько же, сколько существовал сам лес, и заботились о нем, как нимфаи о Локайера.

Слепая и глухая к их присутствию, она была атакована сверху. Что-то большое спрыгнуло с ветвей и свалило ее на землю. Единственный возглас удивления — вот и все, что она успела сделать, прежде чем потерять сознание. Через какое-то время она очнулась, и вокруг была ночь, а у нее во рту был кляп, и сама она была привязана к дереву.

Она прекратила свои попытки освободиться от веревок, глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Поблизости были друзья, и, хотя ее рот был завязан куском ткани, она ощущала магию вокруг. Нилан снова глубоко вдохнула, полуприкрыла глаза и обратилась внутрь себя. Она присоединила свой мягкий голос к напеву древесной песни, сливаясь с ней воедино.

Хотя контакт был слабым, она вызвала то, что могла: маленькие корни дуба у ее спины. Она ощутила богатство почвы, в которой змеились корни. Если бы она смогла просунуть эти корешки в свои путы и освободить руку…

Слева от нее раздался рык, полный угрозы. Напев силы исчез, когда большая белая волчица подкралась из темного леса, сверкая янтарными глазами. Нилан узнала изменяющую форму, что преследовала их по улицам Вудбайна.

Зверь обошел дерево, рыча. Когда он вновь появился в поле зрения Нилан, его плоть начала оплывать, и изменяющий форму стал освобождаться от волчьей шкуры, поднимаясь и вытягиваясь. Женское лицо заменило волчье, но янтарные глаза по-прежнему сверкали беспощадностью дикого леса. Она стояла перед Нилан обнаженная, ничуть не смущаясь, с расправленными плечами. Поток длинных белых волос, прямых и струящихся, закрывал ее спину до середины.

— Только попробуй снова освободиться при помощи своей магии — и обнаружишь свое горло перерезанным прежде, чем сможешь сделать пару шагов.

Нилан не сомневалась в силе этой угрозы. Она ничего не ответила, только посмотрела на женщину-силура.

Глаза изменяющей форму сузились, изучая ее.

— У тебя поблизости есть спутники, — сказала она тихо. — Но, прежде чем мы нападем, я хочу знать, почему ты нарушила твои клятвы лесу, нимфаи.

Нилан подняла бровь в замешательстве. Рука потянулась к ее лицу. Нилан отпрянула, но пальцы женщины взялись за ее кляп.

— Я освобожу твой язык, но одна нота магии будет твоей последней.

Сознавая, что единственная надежда на свободу — сотрудничество, Нилан кивнул, показывая, что поняла.

Быстрое движение пальцев — и повязка упала. Нилан прокашлялась:

— К-кто ты?

Спина силура выпрямилась.

— Мое имя Торн, первый охотник клана Фрешлинг, третья дочь старейшины. Тебя доставят к моему отцу и Совету Вишну, чтобы тебя судили за твою жестокость по отношению к нашему лесу.

Нилан была сбита с толку:

— Что ты имеешь в виду?

Торн усмехнулась:

— Ничто из того, что происходит в Пределах, не остается незамеченным силура. Мы наблюдали за тобой, нимфаи, с тех пор как ты возродилась к жизни в наших лесах.

Нилан не смогла скрыть свое потрясение. Более зимы назад она использовала магию великого леса, чтобы вернуть свой дух из того места, где он покоился, — черного желудя — и возродить свое тело. Она понятия не имела, что народ силура знал о ней.

— Мы наблюдали за тобой и твоими спутниками прошлой зимой, вы оставляли после себя разрушение.

— Мы ничего не разрушали. Мы хотели восстановить Северную стену и изгнать Мрачных духов, которые тревожили окраины леса.

— Вы свалили Камень Тора! — яростно проговорила Торн. — Место, священное для силура!

Нилан застыла. Она помнила падение каменного пика. Запертая в фургоне, направлявшемся в замок Мрил, она почувствовала пронзительный крик ломающегося леса и последовавшее наводнение, когда упавший пик заставил выйти из берегов реки и ручьи.

— Мрачных надо было остановить, — тихо сказала она.

Глаза Торн вспыхнули гневом.

— Результаты ваших действий были в тысячу раз хуже, чем угрозы Мрачных.

Нилан не ответила.

— Лес дал тебе жизнь, а ты отплатила ему смертью.

— Ты не понимаешь…

— И теперь Лунное озеро, — продолжила изменяющая форму, ходя взад и вперед и не обращая внимания на ее протест. — Сотни из моего народа были убиты — но вы ушли невредимыми. Вести распространились быстро через силура, из разума в разум. Мы узнали вас. Вновь вы идете через наш лес, оставляя после себя опустошение, — яростный гнев пылал в ее голосе. — Но с этим будет покончено!

Нилан слушала, оцепенев от обвинения. Но какая-то часть ее понимала этот гнев. Это был их дом. Они ничего не знали о великой войне за их лесами. По большей части изолированные от мира, все силура видели огромный урон, нанесенный их родным лесам, и в каждом случае это происходило в присутствии одной и той же личности.

Нилан смотрела в гневные глаза женщины и узнавала истинное лицо тех, кто оказался в ловушке в этой битве магии. Все они видели, что малые победы над Темным Лордом стоят им разрушения их собственных домов и их собственных жизней. Здесь были те, кто нес бремя этой войны; забытые, они никогда не упоминались в песнях и рассказах — они оставались в тени.

Нилан старалась найти слова, чтобы успокоить эту боль, чтобы объяснить вред, причиненный земле и людям. Но все, что ей удалось найти, — это два слова, идущих от сердца:

— Мне жаль.

Торн остановилась. Ее глаза сузились, когда она посмотрела на Нилан. Это был подозрительный взгляд волка.

Нилан встретила ее обвиняющий взгляд:

— Я искренне сожалею обо всех ваших потерях.

Бровь Торн изогнулась. Огонь потускнел в ее глазах.

— Почему?

Нилан медленно покачала головой. У нее не было ответа, почему некоторые народы страдали, в то время как другие могли жить свободно, почему всегда было необходимо платить цену крови.

— Мы несем тяжкое бремя вины, я и мои спутники. Последние зимы мы слишком пристально следили за событиями в мире в целом и оставались слепы к тому, что было рядом. В этом наша вина. Но ведется великая война, которая угрожает не только лесам Западных Пределов — всем лесам. Это битва за само сердце Земли.

На лице Торн промелькнуло сомнение.

Нилан продолжила:

— Мир истекает кровью, не только здесь, по всей земле. Поэтому, хоть я сожалею о потерях твоего народа и израненном лесе, я не могу принести извинения за всю войну. Хотя лес и истекает кровью сейчас, он исцелится и станет сильнее. Но если тьма поглотит его, ничто не выживет.

Торн отвернулась от нее:

— Ты говоришь искренне; я это вижу. Но старейшина силура пожелал, чтобы ты и твои спутники предстали перед Советом Вишну. Его желание должно быть исполнено.

Нилан вздохнула:

— Я не стану противиться воле твоего отца. И если я смогу объяснить другим, то и они тоже.

Она чувствовала, что настало время встретиться лицом к лицу с теми, кто страдал от этой войны, и узнать об их боли и скорби. После Вудбайна она чувствовала, что Елена согласится.

— Тогда я позволю тебе поговорить с твоими спутниками. Но любая попытка сбежать… — женщина зарычала угрожающе.

Нилан поняла, что установилось шаткое равновесие. Эти земли принадлежали силура. Даже с магией Елены им будет трудно скрыться. Это требование ответить за свои действия здесь, в Западных Пределах, нельзя было оставить без внимания.

Торн распутала веревки, связывающие женщину нимфаи, но не освободила ее запястья. Нилан неловко отделилась от дерева. Торн поймала ее за локоть, чтобы помочь ей подняться на ноги.

Нилан выпрямилась. В окружающем мраке в лесу вспыхивали янтарные глаза. Она чувствовала, как весь лес дрожит от гнева силура. Их боль трудно будет унять.

Она повернулась к Торн, чтобы поблагодарить ее за эту кроху доверия.

Глаза изменяющей форму оставались настороженными, но ярость ушла из них. И что-то еще светилось в ее глазах: печаль и потеря. Торн явно сама потеряла кого-то, кто был близок ей. Нилан подозревала, что именно эта боль подогревала ее гнев несколько мгновений назад.

Нилан повторила свои прежние слова:

— Мне жаль.

Взгляд Торн стал жестче.

— Он должен был быть с вами, — пробормотала она едва слышно.

Ее странные слова заинтриговали Нилан:

— Кто?

Губы Торн приподнялась в оскале:

— Фердайл. Он был в вашем отряде прошлой зимой, когда вы шли на север. Я сама выследила его.

Нилан взглянула на нее. Два брата-силура были изгнаны из леса из-за своего проклятья. Но она почувствовала что-то личное в словах Торн.

— Ты знала Фердайла?

Оскал стал шире:

— Он был мужчиной.

Нилан споткнулась о камень.

Торн продолжила через стиснутые зубы:

— Но он был проклят после нашего первого соединения и вынужден уйти.

Нилан почувствовала, как в женщине силура кипят противоречивые чувства: гнев, боль, скорбь от потери. Она видела болезненную любовь в ее глазах.

— Он жив, — тихо сказала Нилан. — Он сражается с тьмой, как мы здесь.

Торн отвернулась:

— Это ничего не значит.

Но ее голос дрогнул, явно выдавая противоположное. И в следующее мгновение она сказала то, что заставило Нилан окаменеть:

— Я только надеюсь, что Фердайл сможет встретиться со своим сыном.

* * *

Елена стояла спиной к огню. Пламя отбрасывало пляшущие тени на деревья, и сотни пар янтарных глаз безмолвно смотрели из-за них.

— Мы должны найти Нилан, — настаивал Мерик. Его серебряные волосы мерцали, движимые невидимыми магическими ветрами.

— Смертельно опасно отходить от костра сейчас, — предупредил Эррил. — Давайте посмотрим, чем все это закончится.

— Чего ждут изменяющие форму? — спросил Арлекин. Он держал в руках два скрещенных кинжала, уверенно сжимая их рукояти, и свет костра играл на лезвиях.

Высокий охотник, Гунтер, ответил:

— Они хотят лишить нас мужества. Заставить в страхе бежать.

— Мы не побежим, — сказала спокойно Елена. Она сжала кулак, заставив свою магию запылать глубоким алым цветом. Ведьмин огонь в ее правой руке, холодный огонь в левой. Она крепко сжимала пальцы вокруг вырезанной в форме розы рукояти своего серебряного кинжала, готовая окропить кровью свои руки и освободить магию, скрытую внутри. Дикий хор голосов пел в ее сердце, когда она коснулась той части себя, которой была Чо, существо непостижимой природы.

— Что ты за демон? — выпалила Брианна, глядя широко раскрытыми глазами на руки Елены.

Елена взглянула в ее лицо:

— Я не меньше женщина, чем ты.

Она подняла руку:

— Как и изменяющие форму, я просто обладаю необычным даром.

— Не слушайте ее, — проговорил холодный голос позади нее. — Она ведьма.

Это был Грешюм. Темный маг сидел у огня, его локти были связаны за спиной.

— Она убьет вас прежде, чем кончится эта ночь.

Джоах ударил Грешюма по голове посохом.

Эррил подошел к нему:

— Посмей повторить свою ложь, и я отрежу тебе язык.

Брианна нахмурилась, глядя на Елену:

— Ведьма?

Елена почувствовала, как вокруг нее растет подозрительность. Один из охотников прикоснулся ко лбу большим пальцем — знак, отгоняющий зло.

— Я использую магию, — сказала Елена. — Но внутри я такая же женщина, как и другие. Я…

— Так ты и правда ведьма! — крикнул Гунтер, его лицо стало таким же красным, как и его борода. — Женщина, которая использует магию! Ты признаешь это!

Напряжение у костра усилилось. Люди переводили взгляды с армии силура в лесу на пришельцев у костра.

Посреди всеобщей напряженности Арлекин неожиданно громко рассмеялся — звонкий звук под звон колокольчиков. Все глаза повернулись к нему.

— Вы все, привычные к лесной жизни мужчины, боитесь этой маленькой худенькой женщины, — фыркнул коротышка. — Так что с того, что Елена обладает чарами? Разве все женщины не отличаются этим?

Он оглядел Брианну сверху вниз.

— Кто-то скажет, что хорошенькая девушка вроде тебя может заставить мужчину окаменеть, лишь улыбнувшись и подмигнув. Вот что я называю настоящей магией! — его колокольчики зазвенели с изумлением.

Гунтер зарычал.

— Ты не помогаешь, Арлекин, — предупредил Мерик.

— Я не буду терпеть ведьму в моем лагере! — прорычал Гунтер. — Я брошу вас изменяющим форму!

Брианна выступила вперед:

— Хватит, брат.

Он снова открыл было рот, но взгляд сестры заставил его промолчать.

— Я не чувствую зла в ней, — настаивала Брианна. — Но только когда с изменяющими форму будет все улажено, я хочу узнать больше о твоей силе.

Елена кивнула благодарно:

— Это долгая история.

Брианна повернулась к лесу, направив свой лук туда:

— Тогда, если мы выживем этой ночью, я бы хотела услышать ее.

— Даю тебе слово.

Один из охотников, который стоял ближе всего к лесу, неожиданно дернулся к костру:

— Кто-то идет!

Елена полностью сосредоточилась на лесе. Легион янтарных глаз оставался на месте, но послышался отдаленный шорох тревожимых листьев и звук шагов. Острия мечей повернулись в сторону шума.

Две темные фигуры появились из глубокого мрака. У одной были янтарные глаза силура. Двое остановились за пределами света костра.

— Кто здесь? — крикнул Гунтер, выходя вперед. — Что вам надо?

Голос ответил:

— Это я… Нилан!

Мерик выдохнул с облегчением.

Гунтер взглянул на их отряд. Эррил кивнул, подтверждая, и встал рядом с охотником. Елена последовала за ним.

Две фигуры из леса продолжили идти вперед. Елена с облегчением увидела, что это и в самом деле их друг. Нилан была бледнее, чем обычно, и дорожка засохшей крови отмечала ее лоб.

Мерик торопливо подошел к ней и обнял.

— Ты в безопасности.

Елена встретила взгляд Нилан поверх плеча эльфийского принца. Ее глаза отрицали слова Мерика.

Огонь осветил вторую фигуру, его свет отражался от ее снежно-белых волос. В ней была какая-то дикость, которая напомнила Елене о Фердайле. Она стояла прямо и бесстрашно перед множеством клинков.

— Торн, — потрясенно прошептала Брианна имя изменяющей форму.

— Ты знаешь ее? — спросила Елена, поднимая бровь.

Женщина-охотник кивнула:

— Она продала нам черного жеребца.

Изменяющая форму повернула свои янтарные глаза к ним.

— Жеребец был приманкой, — сказала она просто, скрещивая руки на груди.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Елена.

Высвободившись из рук Мерика, Нилан ответила:

— Силура поймали Роршафа после разрушения Камня Тора.

Торн кивнула и заговорила холодно:

— Мы обыскали седельные сумки жеребца, чтобы найти хоть какой-то намек, почему женщина нимфаи и ее спутники нанесли такой урон нашим лесам. Мы не нашли ничего полезного, но сохранили лошадь на случай, если она понадобится нам снова.

— Затем силура услышали об опустошении вокруг Лунного озера, — объясняла Нилан. — Они привели Роршафа в Вудбайн, ближайшее поселение к пораженному месту. Они надеялись, что, кто бы ни был виновен в уничтожении озера, он окажется там в конце концов и, возможно, узнает лошадь, связывающую оба случая.

— Но в конечном итоге лошадь не понадобилась, — Тори взглянула на Нилан. — Шпионя в городе, я почувствовала кого-то знакомого.

Нилан посмотрела на остальных:

— Они продолжают считать нас виновными в разрушении и здесь, и на севере.

— Это нелепо, — сказал Эррил.

Елена коснулась его руки:

— Это их земли, Эррил.

Она встретилась взглядом с Торн, узнавая в ее глазах сотни глаз, наблюдающих из леса:

— Что ты хочешь от нас?

— Старейшина нашего клана призывает вас предстать перед нашим Советом и объяснить свои поступки. Этому призыву нельзя не подчиниться.

— У нас нет времени, — возразил Эррил. — Нам назначена встреча.

Нилан подошла ближе к ним:

— Успокойся, житель равнин. Совет Вишну собирается лишь на два дня, и место встречи лежит дальше в направлении гор. Потребуется не больше, чем один день, чтобы все объяснить, и, если силура нам помогут, мы сможем наверстать это время.

— Но мы не сделали ничего плохого, — сказал Эррил.

Нилан подняла одну бровь:

— В самом деле?

Елена обнаружила, что Торн смотрит на нее. Изменяющая форму стояла, гордо выпрямившись, выражение ее лица было не разобрать, но в глазах светилась печаль.

— Мы пойдем с ними, — наконец сказала Елена, кладя конец спорам.

Эррил нахмурился и подошел к ней.

— Мы мало знаем об изменяющих форму. На протяжении веков они мало имели дело с внешним миром.

— Но они такой же народ Аласии, как и любой другой. Их кровь пролилась, чтобы защитить эти земли, хотели они того или нет. Они заслужили право получить объяснение, почему им пришлось платить такую цену и, возможно, придется заплатить снова. Это их земли. Я не стану действовать исключительно в целях собственной выгоды.

Эррил смотрел на нее, и его серые, словно грозовые облака, глаза осуждали ее решение.

Тень улыбки пришла, незваная, на ее губы, когда она прочитала истинное значение изгиба бровей Эррила. Он уже согласился с ней, но страж внутри него боялся за нее. Она протянула руку, чтобы разгладить складки тревоги в уголке его губ нежным прикосновением пальца.

Он накрыл ее руку своей.

— Елена, — прошептал он, выдохнув.

Она смотрела в его глаза.

— Ты говоришь, что не знаешь этого народа. Но мы знаем Фердайла, даже Могвида. В своем сердце они благородны и справедливы.

— Фердайл — может быть, — проворчал он. — Но Могвид из другого теста.

— Я думаю, тебе просто нужно заглянуть поглубже в его сердце. Во многих случаях он более чуткий, чем его брат.

— Раз ты так говоришь… — голос Эррила прозвучал увереннее, он убрал ее руку со своей щеки и поцеловал в ладонь. Тепло его губ заставило ее почувствовать слабость в ногах.

— Да, — сказала она, и неохотно отняла руку, сжимая пальцы, чтобы удержать тепло его прикосновения и удержать это волшебство в своем сердце.

— Так мы идем с изменяющими форму? — спросил Эррил.

Она кивнула:

— Пришло время встретиться с тем, что мы обычно оставляем позади.

Она взглянула на всех, кто собрался здесь, старых спутников и новых. Ее глаза нашли глаза Торн.

— Если мы создаем наше будущее, нельзя пренебрегать нашим прошлым.

Эррил обнял ее за плечи:

— Но сможем ли мы выжить в настоящем?

Она прильнула к нему:

— Вместе — сможем.

* * *

Грешюм трясся на своей лошади, он был измучен, а от седла у него все болело. Близился рассвет. Им пришлось ехать всю ночь. С армией силура в качестве защитников им нечего было бояться в темном лесу.

Они въехали в ночной лес, сойдя с главной тропы. Грешюм быстро потерял ориентацию без своего магического чутья, и, судя по тому, как Эррил рассматривал звезды и оглядывал лес вокруг, стендаец чувствовал себя не лучше.

В их отряде тихо перешептывались. Он слышал обрывки знакомой истории о том, как Елена обрела свою силу, — она рассказывала об этом Брианне. Он слушал вполуха, делая вид, что дремлет. Хотя он знал большую часть истории, некоторые детали заполняли пробелы. Одно особенно заинтересовало его: она упомянула что-то о том, как черный камень превратился в камень сердца.

Он обдумывал это всю оставшуюся ночь. Он никогда не слышал о такой возможности. Грешюм чувствовал, что в этой загадке кроется ключ к обретению силы.

Поначалу отряд двигался в тишине: все слишком устали, чтобы говорить. Только стук копыт сопровождал их. Изменяющие форму в лесу двигались незримо, затерянные во мраке. Но они знали, что их захватчик здесь, по вспышкам янтарных глаз, время от времени мелькавших меж деревьев.

Грешюм смотрел на разгорающийся рассвет. Они решили остановиться отдохнуть с восходом солнца и затем выехать снова в полдень. Изменяющая форму по имени Торн сказала, что они достигнут места сбора силура к сумеркам.

Грешюм почувствовал, как петля крепче затягивается на его шее. Лес был полон изменяющих форму силура, и с каждым тяжелым шагом конских копыт он становился на один шаг ближе к месту, где ждал его Шоркан по ту сторону гор. Его враги были со всех сторон.

Он потянулся к крошечной частице магии, оставшейся в его сердце. Она была не больше мельчайшей капли, недостаточно даже, чтобы ослабить путы и освободиться от веревок. Но это позволило ему почувствовать знакомое биение сердца в лесу, сердца, которое было связано с ним, прежде чем он лишился возможности использовать свою магию. Он послал ему тихое сообщение, напоминая о верности: «Иди следом, Рукх. Иди следом и скрывайся».

Он почувствовал едва различимый ответ.

Грешюм вздохнул. Сейчас это было все, что он мог сделать. Тупой гоблин следовал за их отрядом целую лигу так, что не был пойман. По крайней мере, Рукх подобрал костяной посох, который Грешюм оставил в грязи у Лунного озера. Посох был пустым, в нем не осталось никакой магии, но, как и коротышка-гоблин, это был инструмент, доказавший, что может быть полезным.

Прищурив глаза, Грешюм изучал другой потенциальный инструмент, сейчас бесполезный, но полный возможностей.

Он смотрел на дремлющего Джоаха, покачивающегося в седле.

Вскоре небо стало ярче, как и надежды Грешюма. В его голове постепенно сформировался план. Только две вещи были необходимы: терпение… и кровь.

Глава 13

Елена опустила ноги в холодную воду ручья; ее сапоги стояли на замшелом камне рядом. Когда она выпрямилась, спина заболела. Они ехали всю предыдущую ночь и после короткого отдыха — добрую часть дня. Она откинулась назад и стала смотреть на солнце, светящее сквозь ветви. Свежий ветер налетал с ручья, разбавляя воздух, застоявшийся под густой листвой. Елена глубоко вздохнула. Лето было в самом разгаре, но близился вечер; скоро теплое солнце сменится холодной луной.

Звук шагов привлек ее внимание, и она увидела, как к ней ковыляет Джоах с гримасой боли на лице.

Елена подвинулась и похлопала рядом с собой:

— Иди, опусти ноги. Почувствуешь себя замечательно.

Джоах упал рядом с ней словно марионетка с перерезанными веревочками.

— Я не знаю, смогу ли я снять сапоги — мои лодыжки распухли.

Он опустил ноги в сапогах в воду.

Елена погладила затянутые в перчатки пальцы брата — маленький жест родственного чувства. Но он как будто не заметил. Он просто смотрел на воду, в которой отражалось солнце, его плечи поникли — он был измучен.

— Мне приходилось объезжать фруктовые сады целыми днями, — пробормотал он. — И дома я продолжал выполнять поручения.

— Когда все это закончится, мы найдем способ обратить вспять заклинание. Я обещаю, — сказала она.

Но он, казалось, остался глух к ее словам так же, как и к ее прикосновению.

— Я не могу даже смотреть на него, зная, что это моя собственная молодость дразнит меня.

Елена взглянула на руку Джоаха. Под тонкими перчатками для верховой езды пальцы, некогда такие сильные, когда им приходилось собирать яблоки или полоть сорняки в фруктовом саду, теперь были просто костью, обтянутой кожей.

Но пока она слушала брата, она почувствовала, что что-то большее было украдено у Джоаха, чем молодость. Большая часть его духа и души исчезли тоже.

Он опустил руку на посох, лежащий у него на коленях; отвратительная вещь сейчас давала ему больше утешения, чем его собственная плоть и кровь. Она смотрела на кусок окаменелого дерева, инкрустированный желтоватыми кусочками кристалла. Она откладывала этот разговор достаточно долго.

— Джоах, — сказала она, — что ты сделал со своим посохом?

Его глаза сузились, когда он повернулся к ней.

— Что ты имеешь в виду?

Елена вспомнила ночь последнего полнолуния, когда они были перенесены сюда. Во внутреннем дворе она видела, как посох Джоаха пылает стихийной энергией. Но ее больше беспокоили сияющие нити силы, которые связывали ее брата с оружием.

— Я смотрю, ты все время носишь перчатки.

— И что? Это помогает мне удержать что-то в руке. У меня совсем мало сил.

Она знала Джоаха достаточно хорошо, чтобы понять, что он лжет.

— Я видела твою связь с посохом, — сказала она. — Это было похоже на то, как я когда-то связала тебя с посохом из дерева пои на «Бледном Жеребце». Ты создал оружие крови, привязав свой дух к дереву.

Некоторое время он молчал. А когда заговорил, то напряженным шепотом.

— Я потерял все. Моя магия — единственное, что осталось, моя последняя надежда. Я связал себя с этим посохом, чтобы лучше управлять им.

— Джоах… — предупреждение прозвучало в ее голосе. — Эррил говорил мне, как такое оружие, выкованное из крови и духа, становится живой вещью, не знающей разума или милосердия. Оружие крови может изменить своего владельца.

Джоах покачал головой.

— Я не позволю этому случиться. Мне нужен этот посох на время, чтобы снять проклятье, лежащее на мне. После этого я сам сожгу грязную штуку. — Он поднял руку и откинул плащ для верховой езды, обнажив обрубок запястья. — Но, прежде чем это случится, позволь мне показать тебе, что он может сделать.

Свет замерцал на конце его руки; затем из ниоткуда появилась кисть. Елена потрясенно смотрела, как появляются новые пальцы. Рука казалась такой же реальной, как и вторая. Единственным отличием было то, что она была гладкой, лишенной морщин — это была рука молодого человека.

Джоах подобрал камень, затем бросил его в поток. Всплеск вспугнул нескольких лягушек, заставив их спрыгнуть в ручей. Он поднял руку:

— Это сон, изваянный в реальность.

Елене потребовалось время, чтобы прийти в себя и заговорить:

— Джоах, тебе не следовало рисковать, связываясь со столь опасной магией.

— Мне пришлось, — в его словах прозвучала горечь. — Я слишком многое потерял.

— Но перековать себя в оружие крови — это не ответ. Почему ты сделал это? Ты надеешься создать себе новое тело?

Джоах нахмурился:

— Это была бы всего лишь иллюзия. За внешним блеском я бы остался старым и согбенным.

— Тогда зачем? Я говорила уже, я найду способ вернуть тебе молодость. Я уверена…

— Это не только моя молодость, — перебил он. Слезы затуманили его глаза. Его лицо напряглось, когда его всколыхнуло более глубокое чувство. Наконец он проговорил, всхлипнув:

— Это Кесла…

Елена чувствовала, что это были те слова, которые ее брат не решался произнести. Она промолчала.

— Она была такой красивой…

— Я помню.

— Она смеялась так звонко! И тепло ее прикосновения, ведь она всегда ходила под солнцем пустыни. И ее глаза… Это были два фиолетовых бездонных залитых лунным светом оазиса.

— Ты любил ее.

Слеза скатилась по его щеке.

— Но она стала ничем.

Елена нахмурилась от жесткости его слов.

— Ничем, только иллюзией. — Он поднял свою созданную магией руку и взмахнул ею, возвращая ее обратно в сон. Потом он опустил обрубок руки и вновь повернулся к своему посоху. — Не более реальной, чем моя рука.

Елена мгновение молчала, затем твердо проговорила:

— Ты заблуждаешься. Она не была всего лишь сном. Она жила, как живет любая другая женщина.

Джоах покачал головой, отворачиваясь и отказываясь слушать ее.

— Кто может сказать, откуда приходит любой из нас? — продолжила она. — Когда наша плоть рождается вследствие союза мужчины и женщины, как наш дух проникает в наше тело? Или ты думаешь, что мы все всего лишь плоть?

— Конечно, нет.

— Я встречала Кеслу. Она не была лишь песком и сном. У нее было не меньше духа, чем у любого из нас. И если ее дух был реальным, тогда и она сама была реальна, и неважно, как она была рождена.

Он вздохнул, явно не убежденный.

Елена потянулась к нему и взяла его настоящую руку, удерживая ее между своих ладоней.

— Ты любил ее. Кесла не смогла бы затронуть твой дух, если бы она не была чем-то большим, чем сон, если бы она не была истинным духом жизни.

Он отнял руку:

— Но какое это имеет значение сейчас? Она умерла.

Елена проговорила мягко:

— Пока ты помнишь ее, ее дух будет жить в твоем сердце.

Плечи Джоаха упали.

— Как долго это продлится? С этим стареющим телом… — Он покачал головой.

Она похлопала его по колену:

— Мы найдем вместе способ справиться с этим.

Рядом послышались спорящие голоса. Елена оглянулась через плечо. Эррил с Арлекином шли к ним. Она вытащила ноги из ручья и подобрала сапоги. Стоя, она тронула Джоаха за плечо.

Он пробормотал вполголоса:

— Иди. Я в порядке.

По его голосу она поняла, что он лжет, но время должно исцелить его сердце. Она повернулась к остальным и быстро пошла им навстречу, отрезая их от Джоаха. Она не хотела, чтобы его беспокоили.

— Что случилось? — спросила она.

Лицо Эррила пылало от гнева.

— Арлекин шпионил за Торн и ее людьми, — он смерил взглядом коротышку. — Его поймали.

Арлекин пожал плечами.

— Это нелегко — шпионить за людьми, обладающими всеми чувствами лесных зверей.

— Я предупреждал тебя: не зли их, — Эррил сжал кулак.

Арлекин закатил глаза:

— Я не припоминаю, чтобы присягал тебе на верность, житель равнин. Я и сам нахожусь в опасности. И я имею право защищать себя так, как считаю нужным.

Елена подняла руку:

— Что случилось после того, как ты был пойман?

Арлекин бросил колкий взгляд на Эррила:

— Ничего. Они послали меня обратно с поджатым хвостом.

Эррил нахмурился:

— Торн была в бешенстве. Ее трясло от гнева.

— Да она всегда так выглядит, — пробормотал Арлекин.

— Что она сказала?

Эррил вздохнул:

— Ничего. Просто ушла в лес.

Арлекин пожал плечами, вызвав звон колокольчиков:

— Так ничего плохо не случилось.

— Ты не знаешь этого, — прошипел Эррил. — Силура и так разгневаны. Провоцировать их…

— Я их не провоцировал. Я за ними просто наблюдал.

— Хватит, — заявила Елена. — Что сделано, то сделано. Арлекин, я бы попросила тебя уважать требования моего вассала. Он говорит от моего имени. И, как я припоминаю, ты присягал на верность мне.

Невысокий человек кивнул:

— Да, моя госпожа.

Эррил скрестил руки.

Елена повернулась к нему:

— И, Эррил, после ущерба, причиненного лесу, их дому, я сомневаюсь, чтобы шпионство Арлекина серьезно изменило их отношение в какую-то сторону. И если он узнал что-то ценное…

— Он не узнал, — перебил Эррил.

— Я этого не говорил, — невинно произнес Арлекин.

Елена и Эррил посмотрели на него.

— Ты слышал что-то? — спросила Елена.

— Не много. Они общаются в основном глазами, но Торн была в ее женском обличье. И эта миловидная форма — длинные белые волосы, ее голая спина… Я бы не возражал…

— Ближе к делу! — крикнул Эррил.

Арлекин поднял бровь:

— Что? Мне не позволено оценить искусство изменять форму нашего захватчика?

Эррил вспыхнул от гнева, его раскрасневшееся лицо потемнело.

— Пожалуйста, продолжай, — сказала Елена.

Арлекин расправил фалды своего пестрого жакета.

— Как я говорил, пока меня не перебили, Торн оставалась в своей женственной форме. Я предполагаю, что некоторые сообщения не могут легко передаваться от женщины к оленю. Увенчанному рогами парню нужен способ попроще.

— Что она сказала ему? — спросил Эррил.

— Она велела парнокопытному изменяющему форму бежать вперед и предупредить Совет о нашем появлении и дать знать ее отцу — старейшине, что ни Могвида, ни Фердайла нет с нами.

— Могвид и Фердайл? — Эррил изогнул бровь. — Что им за дело до них?

— И самая странная часть. Она велела посланнику передать ее отцу, что без братьев надежды на сохранение леса нет.

Елена подняла бровь:

— Сохранение леса?

Она обвела взглядом высокие деревья вокруг. Когда они покинули тропу, лес стал гуще, деревья — толще и старше. Самый воздух здесь был тяжелым от аромата плодородной почвы и запаха зелени. Все, казалось, было в порядке. И если бы что-то было не так, Нилан наверняка бы почувствовала это.

— Что Фердайл и Могвид могли бы сделать здесь? — спросил Эррил.

Арлекин пожал плечами:

— Это все, что я узнал, прежде чем меня заметили.

— Непонятно, — сказала Елена.

— Может, нет, но… — Арлекин глянул через плечо, затем понизил голос: — Можно предположить, что у силура есть планы помимо тех, о которых они говорят. Тайны, которые известны только их народу. И если те изменяющие форму братья являются ключом к этому… — Арлекин приподнял бровь.

Елена нахмурилась:

— Я не понимаю, какое они имеют отношение к этому.

Лицо Эррила помрачнело.

— Чтобы скрыть свой секрет, силура могут не отпустить нас.

— Они будут держать нас в заключении?

— Если повезет, — сказал Арлекин. — Есть более надежные способы заставить нас молчать.

Глаза Елены расширились.

Эррил смотрел на темный лес, где ждала мрачная армия:

— Нам бы лучше побыстрее уйти отсюда.

* * *

Следом за остальными Мерик ехал рядом с Нилан через темный лес. Наступила ночь, но луна еще не взошла. Путь им освещал единственный факел, который держала Торн, ехавшая на одной из лошадей охотников. Лес вокруг них становился все выше, закрывая небо паутиной ветвей. Звезды были едва видны.

— Я не могу поверить в то, что вижу, — прошептала Нилан, отрывая его от созерцания неба. — Это древний лес. Возможно, такой же старый, как сами Западные Пределы. Некоторые из этих деревьев не найти более нигде в мире. — Она указала на дерево со спиральным стволом, ветви которого росли через равные промежутки. — Словно гигантский оскал. Думают, что они исчезли столетия назад, но здесь растет одно.

— Я видела такие старые леса раньше, — возразила Брианна, ехавшая по другую сторону от Нилан. Она взглянула на пустую тропу. Ее голос был полон страха:

— Их мало в Пределах, но силура охраняют такие места. Охотники знают, что лучше не заходить в эти земли. В прошлом дровосеки пытались рубить ценное дерево, но все, кто пытался, были убиты изменяющими форму. Заходить в эти земли — смерть.

Мерик держал одной рукой поводья, другая лежала на рукояти его узкого меча, но прикосновение к стали не давало чувства уверенности. Силура не отобрали у них оружие. Это тревожило его больше, чем если бы захватчики связали их голыми.

— Этот лес — один из самых больших, что я когда-либо видела, — сказала Брианна тихо. — Должно быть, он тянется на целую лигу во всех направлениях.

— И он тянется еще дальше под землей, — сказала Нилан, удивление все еще звучало в ее голосе. — Древняя песнь деревьев приходит эхом из таких глубин, которые я едва могу слышать. Он соперничает с Локайера и становится гуще с каждым шагом. Должно быть, он тянется к самому центру земли.

Она оставалась безмолвной какое-то время, затем прочувствованно сказала:

— Как бы я хотела, чтобы Родрико был здесь и слышал эту песнь!

Мерик не мог разделить ее восторга. Тени окружали их со всех сторон. В этих тенях вспыхивали янтарные глаза, постоянно напоминая о присутствии армии изменяющих форму вокруг них.

Впереди неожиданно послышались голоса. Мерик переключил свое внимание на них. Факел их проводника замер у подножия высокого поросшего лесом холма. Лошади и всадники собрались вокруг; затем один отделился, направив лошадь назад. Оказалось, что это Арлекин подъехал к ним рысью.

— Мы достигли места сбора Совета, — сказал он, указывая на холм. — По ту сторону. Нам придется идти пешком.

— Идти пешком?

Арлекин кивнул, его золотые глаза горели гневом.

— Они заставили нас оставить все наше снаряжение с лошадьми, в том числе и оружие. Если у кого-нибудь найдут оружие, он будет тут же казнен.

Мерик стиснул рукоять меча крепче.

Арлекин, должно быть, заметил его движение:

— Торн говорит, долина по ту сторону холма — священная земля, и никто не может войти туда вооруженным.

Мерик нахмурился и ослабил хватку. Он соскользнул с седла, призвав свою стихийную энергию. Они могут забрать его клинок, но он не пойдет туда беззащитным. Он помог Нилан спешиться, охотники тоже слезли с лошадей. Каждый снял меч, топор или лук, и повесил оружие на седло лошади. Мерик также привязал меч к седлу.

Арлекин рядом оставался в седле:

— Еще ты должен снять сапоги и перейти холм босым.

— Что? — переспросил Мерик, потрясенный странным требованием.

— Так сказала Торн… священная земля, — пожал плечами Арлекин. — Это их правила, не мои.

Он скинул сапоги ловким движением, поймал их руками, затем спрыгнул с седла.

— Мы должны уважать их желания, — сказала Нилан, подходя к валуну, чтобы сесть.

Мерик проворчал что-то вполголоса, но повиновался. Продолжая стоять, он наступил носком одного сапога на пятку другого. Вытащив ногу из сапога, он поставил ее на землю, и, когда его нога коснулась почвы, неожиданно почувствовал странную тяжесть — как будто кто-то повесил ему на спину сумку, полную булыжников. Мерик потерял равновесие. Размахивая руками, он едва не упал, прыгнув на свою обутую ногу. Когда он встал на ногу в сапоге, неожиданная тяжесть исчезла с его плеч.

— Мерик? — спросила Нилан, заметив его странный танец.

— Я в порядке. Просто закружилась голова после долгой езды, наверное, — он опустил вторую ногу на землю, и неожиданная тяжесть обрушилась на его плечи вновь. Он выругался, но удержал равновесие.

С выражением озабоченности на лице Нилан поднялась. Но, едва встав, она начала задыхаться и схватилась за грудь.

— Нилан! — он подошел к ней, согнувшись под тяжестью. Она посмотрела на него больными глазами. Сияние ее кожи ушло. Ее медовые волосы стали просто соломенными, ее кожа теперь была скорее мертвенно-бледной, нежели белоснежной. Казалось, вся ее жизненная сила ушла.

— Я… я не могу больше слышать песню леса, — тихо заплакала она.

Мерик попытался бороться с тяжестью, давящей на плечи, при помощи своей стихийной магии, но обнаружил, что не может дотянуться до источника энергии ветра, хотя и ощущает его. Он повернулся к остальным. Они смотрели на них с Нилан, нахмурившись.

— Что случилось? — спросил Арлекин.

У Мерика было подозрение. Он поднял босую ногу с земли, стоя на обутой. Он поднял руку, и искрящаяся энергия затанцевала вокруг его пальцев. Он снова почувствовал легкость в ногах. Сила ветра и воздуха была вновь в его распоряжении.

Затем он опустил босую ногу на землю. Как только она коснулась почвы, энергия ушла из его пальцев и тяжесть вернулась на плечи.

— Земля здесь… что-то отрезает нас от стихийной энергии.

Нилан наконец пришла в себя, но ее глаза были широко раскрыты.

— Мерик прав.

— Неудивительно, что они хотят, чтобы мы шли пешком в их священные земли, — сказал Арлекин. — Никакой магии.

— Они намерены оставить нас беззащитными, — сказал Мерик. Он стоял на странной почве. Так это то, что чувствует обычный человек, когда идет по земле? Он сделал несколько шагов, с трудом выдерживая тяжесть.

Нилан присоединилась к нему, протянув руку. Он взял ее, каждый из них искал утешение в другом, кто был в состоянии понять его ощущения.

— Я никогда не чувствовала ничего подобного, — прошептала она. — Я могу ощущать силу корней сердцем, но я не могу направить их в мою кровь.

— Я знаю. Словно моя магия заперта где-то, а я потерял ключи.

Впереди послышался зов.

— Нас призывают, — сказал Арлекин.

Мерик посмотрел на факел в руке Торн. Их проводник начал подниматься по склону. Они снова двинулись.

Вздрогнув, он стряхнул второй сапог. Разувшись, Мерик и Нилан пошли следом, рука в руке.

Достигнув подножия холма, Мерик заметил Джоаха — тот был без посоха, и Елена и Эррил почти тащили его на себе. В шаге позади них Гунтер взбирался на холм с Грешюмом, которого он тащил в одной из своих мясистых лап. Руки темного мага были связаны за спиной.

Мерик начал долгий подъем, сражаясь с тяжестью. Он никогда не думал, что магия стала частью его тела. Без нее земное притяжение давило на него так, словно увеличилось в десять раз.

Нилан тяжело дышала, словно пытаясь вобрать силу из воздуха.

— Я не могу услышать даже самый слабый шепот древесной песни. Мгновение назад она наполняла мир. Как я могу быть столь глуха к ней сейчас?

— Это все здешняя земля. Она высасывает наши стихийные способности — то же самое Чо сделала с магией Грешюма.

— Никогда не слышала о таком эффекте.

Мерик кивнул на горящий факел:

— Похоже, силура хорошо скрывают свои тайны.

Дальше разговор смолк: они поднимались. Все их силы уходили на то, чтобы поставить одну ногу перед другой. Вскоре они отстали от остальных. Слабый свет факела скрылся, когда Торн поднялась на холм и продолжила путь по другую сторону. Леса вокруг стали темнее. Только почти полная луна висела над ними, освещая путь.

— Еще немного, — пробормотал Мерик.

Нилан кивнула. Задыхаясь и вспотев на холодном воздухе, они перешли вслед за последними из отряда через холм. И наконец Мерик увидел, что лежит по другую сторону.

— Милосердная Мать, — выдохнул он. С высоты он мог видеть на лиги вперед. Это был не холм — это был край гигантской чаши. Прямо перед ними раскинулась овальной формы долина, поросшая деревьями такого размера, что гиганты, которых они видели прежде, казались теперь веточками. Их ветви украшали светильники, словно звезды упали с небес и рассыпались по лесной чаще. Более крупные огни усыпали подлесок, сияя снизу.

Нилан схватила Мерика за плечо.

— Этого не может быть! Деревья…

Мерик покачал головой:

— Я не узнаю их.

— Как ты можешь? — пробормотала она, падая на колени, несмотря на то что держалась за его руку. — Это Древние.

Он опустился на колени рядом с ней и посмотрел на ближайшее дерево. Оно поднималось со дна долины и возвышалось над краем чаши. Его кора была белой, словно у березы, но широкие листья были цвета пылающей меди, словно осень пришла раньше времени в эту летнюю долину.

Нилан взглянула на него; слезы стекали по ее щеке.

— Древние пришли прежде, чем даже появилась коакона, прежде чем наши народы пришли в мир. Это от Древних берут начало все остальные деревья, — она всхлипнула. — Мы думали, что они вымерли за бессчетные столетия. За время нимфаи, все, что осталось от этих древних деревьев, — лишь несколько пней, пустых и мертвых, затерянных в лесных чащах. Роща, подобная этой, не может существовать, — она с мольбой смотрела на него. — Нимфаи должны были знать об этом!

Мерик оглядел рощу.

— Возможно, нет, если они выросли из этой земли. Ты сама сказала: здесь ты глуха к любой древесной песне. Может быть, сама Земля прячет эту рощу.

— Но почему? — спросила она, вновь глядя на лес.

Он покачал головой:

— Силура могут знать.

Нилан поднялась на ноги:

— Я должна выяснить. Я должна поговорить с этими древними деревьями.

Мерик помог ей спуститься по склону, они шли по следам остальных. Только сейчас он заметил тени, движущиеся между кострами впереди. Он думал, что целая армия изменяющих форму сопровождала их, но собравшихся здесь было в сотни раз больше. Спускаясь в долину, он осматривался. Животные всех видов наполняли лес: неповоротливые медведи, быстрые олени, передвигающиеся скачками волки, скользящие меж деревьев лесные коты. Крылатые существа взмывали вверх и ныряли вниз: орлы, рухи, огромные золотые соколы. Но эти животные были лишь небольшой частью собравшихся. Большинство обитателей этой рощи имели смешанные черты.

Маленький мальчик пробежал мимо них. Вместо волос он носил корону из перьев, а позади — длинный пушистый хвост. Он замер, глядя широко открытыми глазами на чужаков, его янтарные глаза сияли.

— Финч! — резко крикнула женщина, вышедшая из-за куста. Она была стройной и высокой, ее кожа была укрыта гладкой шкурой с мехом в черную и белую полоску. — Отойди от чужаков!

Мальчик запрокинул голову, словно птица, затем взглянул на старшую. Его глаза засветились ярче, когда они безмолвно разговаривали.

— Не спорь со мной. Иди к нашему костру! — она указала рукой.

Мальчик устремился в лес, его хвост флагом летел за ним. Женщина посмотрела на пришельцев, сузив глаза, затем повернулась быстрее, чем глаз мог уследить за ней, и прыжками последовала за ребенком.

Мерик потерял ее между деревьями и кустами. Но вокруг него был целый калейдоскоп различных форм и обликов. Большинство смотрело с любопытством, но на иных лицах можно было прочитать враждебность и осторожность.

Мерик ускорил шаг, сокращая расстояние, отделявшее их от отряда, где Брианна смотрела на зрелище вокруг с открытым ртом.

— Я и представить не могла, что их будет так много. Здесь, должно быть, собрались силура со всей округи, может быть, со всех Западных Пределов.

Мерик рассматривал огни, разбросанные по долине. Женщина-охотник была права.

Впереди Елена и Эррил помогали Джоаху идти, Арлекин и Гунтер присматривали за темным магом Грешюмом. Торн велела остановиться:

— Ждите здесь. Я должна предупредить о вашем прибытии.

Она исчезла впереди.

Елена взглянула на Мерика и Нилан:

— Джоах думает, что земля здесь высасывает его стихийную силу, но он так измучен, что не уверен в этом.

— Твой брат прав, — сказала Нилан. — Мы отрезаны от нашей магии.

— Мы вошли в звено, — сказал Грешюм спокойно, но Мерик почувствовал нотку удивления в его голосе.

— Что за звено? — спросила Елена.

Грешюм пожал плечами.

Гунтер встряхнул его:

— Отвечай девушке!

Грешюм бросил взгляд на своего крупного бородатого спутника.

— Гунтер, ты охотник, и я думаю, что у тебя есть что-то вроде компаса, чтобы найти путь в этих бесконечных лесах. Могу я увидеть его?

Мужчина нахмурился, но его сестра кивнула. С ворчанием он полез в карман своей куртки и вытащил мешочек. Он вывалил его содержимое на ладонь: маленькая чаша и кусочек пробки с вставленной в него полоской магнитного камня.

— Магнитный камень чувствителен к энергии мира, — объяснил Грешюм. — Используемый умело, он будет указывать на истинный север.

— И? — озвучил Гунтер мысли всех остальных.

Грешюм кивнул на руку крупного мужчины:

— Иди вперед и попробуй.

Высокий мужчина ухмыльнулся, но его сестра сказала:

— Делай, как он просит, Гунтер.

Охотник опустился на одно колено, поставил чашу, затем отцепил кожаную флягу от своего бедра. Он наполнил чашу и пустил пробку плавать на поверхности воды.

Мерик придвинулся ближе. Пробка и магнитный камень слегка повернулись, словно пытаясь указать на истинный север, но вместо этого они стали крутиться вокруг собственной оси, все быстрее и быстрее. В чаше поднялся вихрь, вода выплескивалась с обеих сторон.

— Звено, — сказал Грешюм. — Здесь энергии Земли находятся в постоянном движении. И, как и магнитный камень, стихия не сможет найти здесь равновесия. — Он кивнул Мерику и Нилан: — Вы не потеряли свою силу. Вы просто не можете настроиться на энергию Земли.

Мерик смотрел, как вертится магнитный камень.

Впереди внезапно послышалась музыка. Все повернулись, чтобы посмотреть. Под сплетением ветвей назойливо звучали флейты и дудочки под аккомпанемент ударов по натянутой коже и пустому дереву. Вокруг них бормотание и невнятные голоса притихли, и, когда установилась тишина, музыка словно заиграла громче.

Торн шагала к ним, у нее больше не было факела.

— Совет ждет, — возвестила она и дала знак следовать за ней.

Гунтер убрал свой магнит, и все пошли следом за своим проводником. Нилан вложила свою руку в ладонь Мерика. Пока они шли, она оглядывалась по сторонам:

— Звено… и здесь стоят Древние.

— Ты думаешь, это что-то значит?

Ее глаза сузились, и она покачала головой.

Мерик почувствовал, что она чего-то не договаривает, но он знал, что лучше на нее не давить. Ей нужно время, чтобы обрести душевное равновесие. Поэтому он продолжил идти молча.

С каждым шагом музыка звучала все быстрее. Рога присоединили к флейтам глубокий и скорбный звук, в то время как барабаны продолжали отбивать торжественный ритм. Торн зашагала живее.

Эррил помогал Джоаху идти.

— Мне это не нравится. Нас могут заманить в ловушку.

— Ловушка или нет, — сказал Арлекин, — похоже, у нас нет другого выбора, кроме как идти прямо в нее.

Мерик оглянулся. Тысячи янтарных глаз смотрели в их направлении — не на них, но туда, куда они направлялись.

— Лес расступается впереди, — сказала Нилан.

Мерик осмотрелся. Торн вела их под арку из ветвей. По ту сторону входа лунный свет сиял ярче, не скрываемый густой листвой. Купаясь в серебре, их взгляду предстал широкий луг, мягко спускающийся к центру от кромки леса, обрамлявшего его.

Мерик смотрел на открывшуюся поляну.

Перед ними склон, поросший травой, плавно спускался к широкому озеру посередине. Остров в его центре выступал из темных вод, и на этом маленьком кусочке суши рос один из самых больших Древних. Его ствол был в два раза толще, чем у любого из виденных ими прежде гигантов, и его ветви были короной из слоновой кости и золота.

Отряд смотрел на открывшееся зрелище, застыв на месте. Невидимые музыканты при их появлении прекратили играть. Полная тишина воцарилась в долине.

Внизу, у подножия гигантского дерева, воды озера не были спокойны. Они медленно колебались, и создавали непрекращающийся водоворот, как если бы поднимались снизу.

Мерик знал, на что он смотрит.

— Сердце звена, — прошептала Нилан рядом с ним.

* * *

Эррила больше интересовало кольцо людей у кромки воды, чем озеро и гигантское дерево. Двадцать мужчин и женщин, одетых в простые белые плащи, стояли, словно стражи, на берегу озера. У каждого в волосах был венок из медных листьев.

— Совет Вишну, — торжественно возвестила Торн и обвела взглядом отряд: — Идем.

В тягостном молчании отряд последовал за ней вниз по склону. Впереди старейшины силура подошли к кромке воды. Эррил одним глазом наблюдал за ними, другим — за окружающим лесом. Хотя он не заметил ни одной пары золотых глаз среди деревьев, он чувствовал, что все внимание сконцентрировано на этой встрече.

Эррил передал Джоаха Арлекину. Освободившись, он сделал знак Елене встать на шаг впереди него. Нужно было убедить Совет, что урон их лесу был нанесен, чтобы защититься от более опасного зла. Но пока в суровых лицах он не видел ни тени симпатии.

Торн подошла к широкоплечему мужчине, который возвышался над всем Советом. Она опустилась на одно колено:

— Отец.

Его лицо чуть смягчилось.

— Встань, дитя. Этой ночью отбросим формальности.

Торн поднялась на ноги и повернулась к остальным:

— Отец, это те, кого ты велел моим охотникам доставить к тебе.

Высокий мужчина смотрел на их отряд.

— Я старейшина, — сказал он. — Я уже знаю, кто вы такие.

Его глаза остановились на Елене с явным подозрением.

— И я слышал о том, что вы заявляете, будто невиновны, ибо более великая война за пределами нашего леса привела к недавнему разрушению.

Эррил выступил вперед:

— То, что мы заявляем — правда.

Мужчина не отвел взгляда от Елены:

— Это будет решено сегодня ночью.

За его спиной воды озера начали двигаться сильнее, словно почувствовав состояние старейшины. Эррил уловил какое-то движение в темных водах, но, как только он попытался рассмотреть получше, все исчезло.

Елена придвинулась к Эррилу. Она стояла прямо под жестким взглядом старейшины.

— Спрашивай, что ты хочешь. Мы ответим честно. Мы не хотим ничего скрывать. Но для начала мы хотим уверить тебя, что разрушение в твоих родных землях не было результатом злого умысла против народа этих земель. В каждом случае была более значительная угроза.

Взгляд старейшины скользнул к Грешюму.

— Это мы слышали.

— Если вы слышали так много, то почему мы здесь? — пробормотал Арлекин позади.

Шепот коротышки не остался незамеченным.

— Вы здесь для того, чтобы доказать сказанное вами, — сказал старейшина. — И ответить на другие вопросы.

Елена снова заговорила:

— Мы сделаем все, что можем, чтобы помочь тебе понять нашу цель.

Старейшина кивнул:

— Хорошо сказано, девочка. Тогда расскажи нам, что случилось с Могвидом и Фердайлом.

Елена бросила взгляд на Эррила, вопрос застал ее врасплох.

Эррил ответил за нее:

— Близнецы пришли к нам, запертые в принятых ими формах — один волк, другой человек.

— Это я знаю. Это я изгнал их из наших лесов.

Эррил кивнул:

— Они рассказали нам, как они были изгнаны за то, что больше не могли изменять форму.

Старейшина не стал ни подтверждать, ни отрицать его слова.

— А сейчас? Что стало с братьями?

Эррил поморщился:

— При помощи магии целительного яда змеи их тела соединились, став одним. Фердайл владеет телом в течение дня, Могвид — ночью. Но они вновь могут изменять форму как силура.

Старейшина выглядел пораженным, и другие члены совета начали переговариваться. Наконец старейшина поднял руку, призывая к тишине:

— То, что ты сказал, — правда?

Эррил кивнул, выпрямившись:

— Клянусь честью.

Старейшина закрыл глаза.

— Тогда то, на что мы надеялись, потеряно навсегда.

Предводитель силура вздохнул, его плечи опустились.

— Ваша война причинила больший вред нашим лесам, чем поваленные деревья и иссушенные озера. Она исказила то, в чем была надежда всего нашего народа. — Он повернулся к остальным членам Совета. Их глаза пылали ярким янтарем, когда они мысленно переговаривались, совещаясь.

Торн подошла к Эррилу:

— Мой отец возлагал слишком много надежд на Могвида и Фердайла, — ее слова стали горше: — Мы потратили больше двух зим из-за слов давно умершего пророка.

Эррил повернулся к охотнице:

— Возможно, вы наконец поделитесь тем, что скрываете? У Елены достаточно силы, чтобы спалить твоих охотников и тем самым расчистить себе путь, но она пришла сюда, потому что ее сердце болит за всех, кому безвинно причинен вред в нашей войне. Она пришла, чтобы что-то исправить, объяснить и ничего не скрывать от твоего народа.

Елена подошла к нему. Эррил почувствовал, как она взяла его за руку и сжала пальцы.

Он продолжил, не скрывая свою страсть:

— Фердайл… даже Могвид… они показали себя храбрыми союзниками в нашей войне. Если есть что-то еще, что нам следует знать, что-то, что поможет нам либо помочь им, либо понять, что случилось с ними, тогда ты должна объяснить нам это.

В лице Торн появлялось все больше боли с каждым его словом. Наконец она не смогла молчать.

— Ты думаешь, я не хочу помочь им? — резко спросил она. — Фердайл был моим мужчиной. — Она отвернулась. — Но у моего отца не было выбора. Только после того как они покинули леса, только после того как я обнаружила, что жду ребенка, мой отец рассказал мне об истинной причине изгнания.

— Скажи нам, — убеждал ее Эррил.

Елена кивнула.

Постепенно рядом собрались остальные, вслушиваясь, но держась на почтительном расстоянии.

Торн встретила взгляд Елены, в ее глазах блестели слезы.

— История начинается в далеком прошлом, когда леса Западных Пределов были юны. Говорили, что наш народ был рожден самой Землей, рожден, чтобы править этим великим лесом. — Она взглянула на озеро и на гигантское дерево. — Самые старые предания говорят, что первый из нашего народа вышел из этого самого озера. Рожденная из воды, наша плоть может течь, словно вода, позволяя нам принимать форму всех лесных созданий. — Охотница обвела взглядом кольцо лесов. — Это священное место. Это первые деревья, что выросли на этой земле.

— Древние, — прошептала Нилан позади.

Торн кивнула:

— Из этих деревьев были рождены все остальные. Все Западные Пределы вышли из этой рощи, как и наш народ. Наши жизни связаны.

— Ты говоришь о том, что вы связаны с этими деревьями, как нимфаи связаны со своими? — спросила Елена.

Торн покачала головой, бросив взгляд на Нилан.

— Нет, наша связь иная. — Торн посмотрела на озеро и на огромное древнее дерево с белой корой. — Скорее, не одно дерево привязано к одной личности, а целый народ привязан к одному дереву. Мы — его дети.

Потрясенная тишина повисла над отрядом.

— Как такое может быть? — спросила Нилан. — Ты дала жизнь ребенку Фердайла.

Торн вздохнула:

— Только наши души привязаны к дереву, не наши тела. Каждый новорожденный силура духовно связан с деревом. Это наш Корень Духа. Без этой связи мы истаиваем… Сначала уходит наша способность изменять форму, затем сами наши жизни.

— Не удивительно, что это тайна, — прошептал Арлекин у плеча Эррила.

Эррил взглянул на коротышку, прочитав многозначительное выражение в его прищуренных глазах. Будет ли им позволено уйти с таким знанием?

Эррил повернулся, нахмурившись. Однажды ступив на путь, не поворачивают назад.

— И это как-то касается истории с Фердайлом и Могвидом? — проворчал он.

Торн кивнула:

— Я приду к этому, но вначале я должна рассказать об угрозе, что появилась пять веков назад.

— Когда Аласия подверглась нападению Темного Лорда, — заметил Эррил.

— Мы мало знаем об этом, — сказала Торн. — Но в это время великое землетрясение встряхнуло наши земли. Оно продолжалось три дня и три ночи. Деревья падали, реки повернули вспять, и землю раскололи трещины.

Эррил кивнул:

— Я помню эти землетрясения. Они случились, когда южные равнины Стенди были затоплены Темным Лордом и превращены в болота Топких Земель.

Торн прищурила один глаз:

— Ты помнишь землетрясения? Как это может быть?

Эррил отмахнулся от ее вопроса:

— Продолжай. Что случилось после землетрясения?

Торн некоторое время смотрела на него с подозрением, затем продолжила:

— Даже здесь, в нашей родной роще, мы потеряли половину древних деревьев…

Нилан застонала:

— Так много Древних потеряно…

— Но истинного вреда мы не знали целое столетие. — Охотница взглянула на центральное дерево. — Корень Духа тоже был поврежден землетрясением. Вожди того времени заметили…

— Торн, — перебил ее суровый голос, заставив замолчать.

Они обернулись и увидели, что Совет вновь смотрит на них.

Старейшина стоял впереди с суровым лицом:

— Торн, ты говоришь необдуманно.

— Отец, они имеют право знать.

— Тайны силура…

— …станут роковым для нас всех, — резко закончила Торн. — Слишком долго мы отворачивались от мира, скрываясь в лесах. Эту слепоту нужно обвинять в разрушении Западных Пределов не меньше, чем этих людей.

Лицо ее отца помрачнело.

— Это не тебе решать.

Торн сжала губы, сложив на груди руки.

Старейшина повернулся к Эррилу и Елене:

— Есть способ проверить ваши слова, — сказал он. — Древний ритуал, используемый силура для того, чтобы открыть правду в вашем сердце.

— И что это за ритуал? — спросил Эррил.

Высокий мужчина указал на центральное озеро. По его сигналу совет отступил к кромке воды, выстроившись вдоль берега.

— Корень должен оценить твой дух.

Торн выпалила:

— Отец, это нечестно! Корень Духа не отвечал веками.

Глаза ее отца вспыхнули.

— Снова, дочь, я попрошу тебя придержать язык, или тебя уведут отсюда.

Лицо Торн вспыхнуло, но она повиновалась.

Эррил выступил вперед:

— Скажи нам, что мы должны делать, чтобы доказать свои слова.

Старейшина мгновение смотрел на свою дочь, затем вновь повернулся к Эррилу. За его спиной Совет все так же стоял вокруг озера, но теперь они взялись за руки. Однако в этой цепи оставалась брешь. Пустое место ждало их предводителя, чтобы замкнуть круг.

Старейшина обратился к отряду:

— Корень должен судить одного из вашего отряда. Если вы говорите правду, Дух Корня поднимется и подтвердит это. Но горе вам, если вы говорите неискренне.

Елена выступила из-за спины Эррила:

— Я сделаю это.

— Нет, — Эррил схватил Елену за руку. — Ты не должны рисковать собой.

Она высвободила руку, мягко, но твердо:

— Мы должны уважать их обычай.

— Тогда позволь мне взять это на себя.

Елена отвернулась от Совета и подошла ближе, глядя ему в глаза. Ее голос упал до доверительного шепота:

— Эррил, мне нужно сделать это.

В ее глазах была боль.

Он потянулся к ее щеке, желая уменьшить эту боль. Но опустил руку. Он увидел ее желание в ее сердце. Елена хотела, чтобы ее судили. Скорбь и трагичность прошедшей половины месяца давила на нее, и это был шанс облегчить ее бремя, получить признание, что они сражались за правое дело, что невинные, погибшие в этой войне, отдали свои жизни не впустую.

Он взял ее руку в свою:

— Елена…

— Я буду осторожна. — Она прильнула к нему. — И я не беззащитна. Моя магия не ослабла из-за звена. Рожденные кровью, мои силы остаются при мне.

Он поднял ее затянутую в перчатку руку и приложил к ее груди, там, где сердце.

— Однако помни, где лежит твоя величайшая сила.

Елена передвинула свою руку на его грудь:

— Как я могу забыть?

Эррил очень хотел поцеловать женщину, которую любил. Ему пришлось приложить все силы, чтобы удержаться. По его телу пробежала дрожь, и дыхание стало глубже.

Елена, должно быть, почувствовала бурю в его душе и нашла способ помочь ему. Она потянулась вверх и мягко поцеловала его в губы, едва коснувшись дыханием, прикоснувшись кожей к коже. Она заговорила, не отрывая губ:

— Я не позволю ничему разлучить нас.

Ее прикосновение и слова лишили его сдержанности. Он прижал ее к себе, обратив мягкий поцелуй во что-то более глубокое, прежде невиданный жар страсти. Но сейчас было не время изучать эти глубины. Оба они знали правду и отодвинулись друг от друга одновременно. Только их взгляды оставались соединенными.

Арлекин пробормотал:

— Возможно, им обоим неплохо бы окунуться в холодное озеро.

Эррил бросил сердитый взгляд на коротышку.

— Если вы готовы, — сказал старейшина, — Корень Духа ждет.

Елена кивнула, но Эррил удержал ее руку еще на мгновение:

— Будь осторожна.

Она сжала его пальцы:

— Буду. Не забудь мое обещание.

Она повернулась и присоединилась к старейшине.

Когда они ушли, слова Елены эхом звучали в его сердце: «Я не позволю ничему разлучить нас». Он молился, чтобы она смогла сдержать это обещание.

* * *

Отряд пошел следом, но только Елене было позволено пройти за кольцо членов Совета. Она ступила на берег озера и повернулась к старейшине, когда изменяющий форму закрыл брешь в круге.

— Покажите мне, куда я должна идти.

Глава Совета снял шнур со своей шеи. На шнуре висел длинный обломок белого дерева, отполированный до блеска и с острым концом. Он отдал его Елене:

— Символ синхронизации, частица самого Корня Духа.

Елена приняла талисман.

— Ты должна проколоть палец и уронить каплю крови в озеро.

— Кровь? Для чего?

— Корень должен попробовать твою кровь, чтобы судить о твоем сердце.

Старейшина соединил руки с остальными членами Совета, замыкая круг. Как только он сделал это, его рука срослась с рукой его соседа.

Эррил увидел, как изменяющий форму соединялся с изменяющим форму, образовывая кольцо текущей плоти, обхватывающей озеро и таинственное дерево.

Елена смотрела на кусочек дерева:

— Возможно, нам стоит выбрать другого…

— Круг сформирован и не может быть разорван, — возвестил старейшина, его голос стал глубже и звучнее.

Губы Елены сжались в тонкую линию. Она посмотрела на озеро и стянула перчатку. За ее спиной никто не заметил рубиновый оттенок ее кожи.

Эррил подошел ближе, его руки сжались в кулаки.

Голос Торн мрачно произнес рядом с ним:

— Здесь нечего бояться, житель равнин. Со времен землетрясения, случившегося пять веков назад, Корень спокоен. Прошли века с того момента, как Корень поднимался из священного озера.

Эррил молился, чтобы охотница оказалась права.

— Тогда расскажи мне, что случилось здесь, — попросил он. — Что случилось пять столетий назад?

Торн взглянула на отца, когда песнопение послышалось и: круга. Она не решалась, затем придвинулась ближе:

— Корень — живое сердце нашего народа, — сказала она, кивнув на дерево. — Он руководил нами и делал предсказания для нашего народа на протяжении неисчислимых веков. Он говорил голосом и мудростью тысячелетий. Но после землетрясения Корень затих. Иногда он двигается, но все контакты со старейшиной, избранным самим Корнем Духа, чтобы вести наш народ, прекратились. Последний раз Корень двигался, когда был избран мой отец, чтобы заменить прежнего старейшину.

— Но что Могвид и Фердайл могли изменить?

Торн вздохнула, затем проговорила:

— Последний раз, когда Корень говорил, в последний день землетрясения, он общался со старейшиной того времени. Корень сказал, что темные времена грядут и братья-близнецы будут рождены средь нас. Этих близнецов можно будет узнать по проклятью, лежащему на них, и они должны быть посланы слепыми в мир. Эти двое либо ознаменуют начало новой жизни для нас, либо же возвестят о нашем конце, и это зависит от того, исцелятся ли они когда-либо.

— И что с этим новым изменением проклятья, лежащего на близнецах?..

Торн покачала головой:

— Оно означает конец для нашего народа.

Между тем пение прекратилось, и старейшина кивнул:

— Луна близка к своей высшей точке. Начнем.

Елена повернулась. Внутри круга из текущей плоти она поместила символ синхронизации силура напротив рубинового пальца своей правой руки.

— Под этой луной, — продолжал голос старейшины торжественно, — да вкусит Корень крови обвиняемой!

Елена пронзила свой палец острым концом белой щепки. Эффект последовал незамедлительно и был ослепляющим. Символ синхронизации ярко вспыхнул пламенем и мгновенно обратился в пепел. Ошеломленный крик поднялся от объединенного Совета.

Елена показала свои пустые руки, когда пепел упал на ее пальцы.

— Святотатство! — крикнул кто-то из кольца Совета.

Эррил бросился было к Елене, но внезапное движение всколыхнуло поверхность озера.

— Елена! — крикнул он предостерегающе.

Она взглянула на него смущенно.

Позади нее воды неожиданно взорвались. Огромное чудовище появилось на поверхности, извиваясь к небу и окатывая все вокруг водой. Это был чудовищный белый червь, вооруженный движущимися щупальцами.

— Корень! — выдохнула Торн. — Он пробудился!

После этих слов Эррил понял, что первое впечатление было ошибочным. Существо из озера не было червем, это был покрытый белой корой мокрый корень с множеством извивающихся отростков и волокон.

Члены совета как один потрясенно вскрикнули, увидев это чудо.

— Корень Духа посчитал, что ты достойна! — крикнул старейшина. — Он поднялся из глубин впервые за такое долгое время!

Елена была отброшена назад внезапным появлением живого корня. Она съежилась на земле, вся мокрая от обрушившейся на нее воды.

— Что мне делать теперь? — крикнула она членам Совета.

— Ничего! — сказал старейшина. — Корень признал тебя! Твое сердце признано чистым. Суд окончен!

Елена отвернулась от озера.

— Все закончилось? — пробормотал Эррил.

Члены Совета начали отделяться друг от друга, вновь создавая свои руки и отходя один от другого. Когда цепь была разорвана, корень начал вновь погружаться в озеро.

Голос Торн был полон изумления:

— Я никогда не думала, что увижу корень в движении. Это удивительная ночь! Она дала всем нам надежду.

Голос старейшины эхом вторил словам дочери:

— Возможно, еще не все потеряно.

Елена повернулась к предводителю силура. Она все еще дрожала. Ее взгляд нашел Эррила. Она кивнула, давая знать, все в порядке.

Корень ушел под воду, лишь несколько ответвлений извивались над поверхностью воды. Но внимание Эррила привлек неожиданный водоворот ближе к берегу. Путаница белых корней вырвалась из глубин и схватила Елену. За миг, равный удару сердца, она была поднята высоко в воздух.

— Елена! — крикнул Эррил, прыгая вперед.

Старейшина был потрясен этим нападением. Торн также застыла пораженная. Эррил пробежал мимо обоих.

Пойманная в сеть извивающихся корней, Елена тщетно сопротивлялась. Ее крик достиг его ушей:

— Эррил!

Затем со скоростью удара хлыста путаница корней рывком протащила свою жертву к озеру и под воду. Громкий всплеск отметил удар.

Эррил поскользнулся на грязи и съехал на коленях к кромке воды. Волны колыхались у берега, затем быстро успокоились. Залитое лунным светом озеро, затененное ветвями гигантского дерева, было черным, словно смола. В его глубинах ничего нельзя было различить.

Он поднялся, готовый нырнуть, но Торн схватила его за руку:

— Входить в эти воды — смерть. Течение затащит и тебя туда.

Эррил сбросил ее руку, вглядываясь в воду, и в отчаянии прошептал, словно молитву:

— Елена…

Глава 14

Оплетенная корнями, Елена в страхе задержала дыхание. Ее глаза широко распахнулись, ища пути к спасению. Тьма сомкнулась вокруг нее, и холод пробирал до костей. Давление воды росло в ушах, по мере того как ее затягивало глубже.

Отчаявшись освободиться, она потянулась к хору дикой магии в ее душе и направила ее к своей раненой руке. В темноте ярко вспыхнул алый факел — ее ведьмин огонь, вытекающий из проколотого пальца. Единственное прикосновение обратило талисман силура в пепел. Возможно, это поможет ей освободиться сейчас.

Но часть ее противилась такому действию. Она чувствовала, что может прожечь себе путь через это сплетение корней, но она атакует при помощи своего магического огня, каковы будут последствия? Она вообразила, как все дерево обращается в пепел, как тот кусочек. И если дерево будет уничтожено, что станет с силура? Может ли она поставить под угрозу существование целого народа? Стоит ли ее собственная жизнь такой цены? Она понимала свою роль в предсказаниях и предзнаменованиях. Она знала, что сражение с Темным Лордом важнее всего. Но здесь и сейчас судьба целого народа повисла на волоске.

Давление продолжило расти в ушах. Крошечные огоньки начали плясать в глазах из-за нехватки воздуха. Если бы она была свободна, она могла бы действовать.

Она разожгла свой магический факел ярче.

«Не заставляй меня делать это…»

Ничто не ответило в холодных водах.

Ее легкие горели от нехватки воздуха.

Она закрыла глаза и обратилась к своему ведьминому огню. Лица промелькнули перед ее внутренним взором: Фердайл, Могвид, даже Торн, гордая охотница, стоящая перед своим отцом. Она напоминала тетушку Ми, изменяющую форму, которая любила ее как дочь. И среди лесов их было еще так много. Так много других историй, так много жизней. Была ли ее собственная жизнь намного важнее?

Елена сжала раскрытые пальцы в кулак, возвращая магию назад. Есть цены, которые она не желала платить. Она прекратила бороться и отдалась во власть холода.

Как только она прекратила паниковать и расслабилась, в ее сознании зазвучали слова, которые произносил знакомый голос:

«Дитя… крови и камня…»

Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, когда она слышала эти слова прежде. Ее обоняние наполнило воспоминание о дыме горящего дерева. Ее слух вспомнил крик охотящегося хищника. Это было воспоминание о горящем фруктовом саде, об огне, который отметил начало ее долгого пути. Она и Джоах искали убежище в пустом остове огромного дерева. Она дала гигантскому пню имя: Старец. Ночью, когда они укрылись там, она слышала этот голос. И запомнила слова: «Дитя… крови и камня… просьба… найди моих детей…»

И вот снова Слова заполняли ее разум:

«Дитя… крови и камня… услышь меня…»

Елене было трудно сосредоточиться. Ее сердце колотилось в ушах. Танец огоньков перед глазами стал беспорядочнее: она была близка к обмороку от нехватки воздуха. Нилан называла эти доисторические, первозданные деревья Древними. Был ли тот древний пень, Старец, одним из этих деревьев?

Слова зазвучали в ее мозгу:

«Услышь меня… Дыши…»

Елене ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Она перестала задерживать дыхание. Вода хлынула в нее через рот и нос, оглушая, заставляя давиться, заполняя своей холодной тяжестью грудь.

«Дыши…»

И, к своему удивлению, она поняла, что может дышать. Ощущение того, что она задохнется, ушло. Она вдохнула и выдохнула. Это было странное ощущение — вдыхать и выдыхать в холодной воде. Крошечные пятнышки в глазах исчезли.

«Вдыхай живую воду…»

Оплетающие корни выпустили ее, мягкое сияние начало исходить от более мелких корешков — чистый белый свет. Ей не нужны были зачарованные глаза, чтобы узнать в нем стихийную энергию. Сияние исходило от корешков и шло к основному корню. Свет усиливался, и вместе с ним приходило глубокое тепло, прогонявшее холод воды.

Она парила на одном месте. С легкими, полными воды, Елена утратила природную способность держаться на поверхности.

Она заговорила в воде; это было не менее странное ощущение — говорить с водой во рту. Ей самой слова казались невнятными, но она чувствовала, что кто-то их слушает.

— Кто ты?

«Мы Стражи, Древние, Корень мира. Ты была признана достойной».

Бровь Елены изогнулась.

«Ты выбрала то, что значительнее одной личности».

Елена медленно начала понимать. Она решила не сжигать Дерево Духа, защищающее судьбу народа. Это было испытание, и она прошла его. Однако внутри нее продолжал гореть огонек гнева.

И это почувствовали.

«Тебя снова испытают, дитя крови и камня… это мы знаем. В следующий раз будет намного хуже».

Елена поверила этим словам, и дрожь страха прошла через нее.

— Почему я здесь? — спросила она. — Что ты хочешь от меня?

«Наши дети… народ текущей воды и плоти…»

— Силура?

Она почувствовала согласие с ее словами.

«Пришло время им покинуть леса. Чтобы защитить свой дом, сейчас они должны покинуть его».

— Покинуть? Куда они уйдут?

«Туда, куда ты возьмешь их».

Елена была потрясена.

— Куда я возьму их? — она смотрела на сияющую массу корней. — Почему я?

«За горами темный корень, извиваясь, змеится к сердцу мира. Чтобы защитить себя, мир сжимается, сворачиваясь вокруг собственного ядра».

— Я не понимаю.

«Наше время стражей кончилось».

Слова слышались слабее, сияние меркло. Елена почувствовала, что Корень Духа, должно быть, спал веками, накапливая силы для этого последнего разговора. Сейчас он быстро угасал.

«Та, что пришла, прежде чем был предсказан твой приход… предсказан приход этой тьмы… Она знала, что ты придешь…»

Корень запылал ярче. Елена надеялась, что это был знак вновь обретенной жизненной силы, но свет быстро угас. Под ней что-то двигалось, поднимаясь из глубин.

«Она знала, что ты придешь…»

Извивающийся корень дернулся вверх. Что-то в его хватке укололо ее; у нее не было выбора, кроме как взять это. Она смотрела в ужасе на то, что лежало в ее руках… на рукоять, на которой была вырезана роза.

«С этим знаком веди наших детей… — голос стал едва различимым шепотом. — Забери их туда, где они должны быть…»

— К-куда же? — взмолилась Елена.

«К близнецам… Близнецам… Близнецам…»

С каждым угасающим отзвуком эха сияние меркло, тускнея в воде, пока вокруг Елены не осталась только тьма.

Корень Духа умер — и вместе с ним умерла магия, разлитая в воде.

Через мгновение Елена обнаружила, что не может дышать. Ее легкие, мгновение назад наполненные живой водой, теперь заполняла просто холодная вода озера. Она начала задыхаться; ее тело, словно налитое свинцом, тянуло ко дну. Она запрокинула голову и увидела слабый отблеск лунного света, невероятно далеко. Она боролась с водой, но лик луны становился все меньше, по мере того как она опускалась глубже.

Чернота сомкнулась вокруг нее, глубины, из которых ей было не выбраться.

«Эррил… помоги мне…»

* * *

Вскарабкавшись на берег, Эррил смотрел на священный водоем, и его сердце колотилось в ушах. Остальные собрались вокруг — его отряд и члены Совета.

Его прежнее отчаянное желание нырнуть вслед за Еленой уменьшилось, когда озеро начало светиться. Сияние, шедшее из глубины, превратило поверхность озера в серебро.

— Чистая стихийная энергия, — прошептала Нилан.

У старейшины слезы стояли в глазах.

— Корень Духа! Я слышу эхо его голоса.

Торн взяла отца за руку:

— Это чудо.

Эррил знал, что Елена жива — но надолго ли? Сердце сжималось, словно кулак, в его груди, когда он смотрел на то, как угасает сияние озера, готовое померкнуть в любой момент.

И затем озеро стало темным и тихим.

Эррил повернулся к старейшине:

— Ты все еще слышишь голос Корня?

Пораженное лицо мужчины было достаточным ответом. Глава силура упал на колени.

Торн опустилась на землю рядом с ним:

— Отец!

— Что происходит? — спросил Эррил — Что с Еленой?

Старейшина опустил руки в грязь, покрывавшую берег.

— Он ушел, — прошептал он.

Эррил вновь повернулся к озеру:

— Нет!

Ужас сжал его сердце, и он нырнул в глубину. Холод воды пронзил его, но страх обжигал кровь. Он плыл, направляясь вниз, во тьму.

«Елена…»

Он почувствовал, как что-то потянуло его вниз, в глубину, и надежда вспыхнула в его сердце. Было ли это магией Елены? Затем мягкое прикосновение превратилось в хватку, из которой было не вырваться. Это не ее магия, понял он, это течение в озере. Он пойман в водоворот. Сперва он сражался с течением, но спустя какое-то время прекратил сопротивляться. Елена там, где-то внизу. Пусть течение опустит его на дно — если у этого озера вообще есть дно.

Когда темнота вокруг стала непроницаемой, Эррил потерял ориентацию в пространстве. Поднимался он или опускался? Единственное, по чему он мог судить, — нарастающее давление в ушах. На груди он также чувствовал вес воды, как если бы озеро выдавливало воздух из его легких.

Торн была права. Это верная смерть — входить в этот коварный водоворот. Но смерть была малой ценой за шанс спасти Елену или хотя бы обнять ее в последний раз.

«Эррил… помоги мне…»

Сначала он подумал, что его измученный рассудок породил эту мольбу. Но сердце надеялось.

«Елена!»

Он заметил серебряный свет, льющийся издалека снизу, из самой тьмы. Течение уносило его вниз, к источнику слабого света.

Когда он приблизился, то увидел, что сияние исходило из серебряного жезла, зажатого в руках темной фигуры, безвольной и безжизненной, которую поворачивало течение.

Эррил рванулся к Елене. Во мраке он увидел, что ее глаза открыты, но ничего не видят. Он дотянулся до нее и обнял. По крайней мере, он сможет исполнить свое последнее желание, прежде чем погибнет. Он крепче прижал ее к своей груди.

И тут он почувствовал биение ее сердца рядом с его собственным.

Она жива!

Он сражался с водой, ища путь к спасению, но только темнота лежала вокруг. Они были лишь пятнышком света в яростном течении.

«Елена…»

На этот раз ответа не последовало.

Он посмотрел на ее лицо, затем на ее руки. Они сияли рубиновым в свете серебряного предмета. Он разглядел, что это был не жезл, а меч, светящийся своим собственным внутренним светом. Руки Елены бессознательно сомкнулись на магическом клинке.

Его легкие горели, но Эррил высвободил руку и схватил рукоять меча. Если он не может заставить очнуться Елену, возможно, ему удастся пробудить ведьму!

Он посмотрел на бесстрастное лицо Елены еще раз.

«Прости меня!»

Он вытащил меч из ее ладоней, сжимавших ножны. Изящный клинок надрезал ее кожу, и кровь смешалась с водой.

Елена вздрогнула, словно ее ударило молнией.

В его голове взвыл хор голосов дикой страсти и безумия.

Эррил сопротивлялся желанию броситься прочь. Вместо этого он прижал к себе женщину, которую любил, и его руки и ноги обхватили ее. Кровь плыла по воде между ними, смесь льда и огня, и хор дикой магии завывал вокруг них.

Эррил крепко зажмурил глаза.

«Елена, вернись ко мне…»

* * *

Мерик стоял вместе с остальными возле берега озера.

Нилан проговорила у его плеча:

— Вода… — она указала рукой. — Она больше не двигается.

Нилан была права. Водоворот исчез. Поверхность озера была идеально ровной.

— Звено исчезло, — сказал Грешюм. — Мир отрезан от этого канала, проложенного к его сердцу.

Словно услышав его, странный вой поднялся над озером подобно туману. Никто не произносил ни слова.

Затем старейшина, стоявший на коленях в своем горе, поднялся. Он встретился взглядом с отрядом, и его полные ярости глаза пронзили их.

— Вы сделали это! Вы и та демоница!

Торн пыталась успокоить его, положив руку на плечо, но он сбросил ее.

Мерик ответил на вызов, не дрогнув:

— Это не наших рук дело.

Торн встала между ними, ее поза была чисто волчьей.

— Что здесь случилось?

Мерик и старейшина опустили глаза.

Отец Торн ответил с пеной у рта:

— Корень Духа мертв! Убит демоницей!

— Она бы не сделала этого, — прошипел Мерик. — Даже для того чтобы спасти собственную жизнь!

Эти слова пронзили его сердце болью, но он знал, что это правда.

Торн, должно быть, почувствовала его искренность, поэтому подняла руки, желая удержать своего отца от поспешных действий:

— Отец, нам следует подумать над этим, прежде чем…

Порыв ветра ворвался в священную долину. Листья посыпались сверху, оставляя голые ветви. Озеро укрыл ковер из опавших листьев.

— Вот ответ, дочь! Дух покинул нас, уничтоженный этими дикарями!

Громкий крик поднялся во всех концах долины. Все древние деревья сбрасывали листья, словно опуская саван к своим ногам.

— Все Древние, — пробормотала Нилан, — умирают.

— Отойди, дочь, — сказал старейшина с явной угрозой. — Прежде чем наш народ погибнет, я увижу, как кровь этих осквернителей окропит нашу землю.

Старейшина сгорбился; затем с ревом он вскочил, его плащ разорвался, когда зверь, скрывавшийся внутри него, вырвался на свободу. Появился черный мех; с ревом вытянулась клыкастая морда. Руки стали тяжелыми лапами с острыми когтями. Огромный медведь поднялся на сильные ноги и заревел в ярости.

Торн отпрыгнула в сторону:

— Отец! Нет!

Она едва увернулась от тяжелого удара.

Мерик встал перед ней:

— Уходи, девочка. Это не твой бой.

Он пригнулся, готовый ответить на вызов.

С воем медведь прыгнул на Мерика, когти вытянулись, чтобы срезать плоть с костей. Но прежде чем он смог ударить, стена ежевики выросла из земли, разделив противников. Медведь ударил колючую преграду, а Мерик споткнулся.

— Сюда! — крикнула Нилан.

Мерик рискнул оглянуться. Остальные столпились вокруг, в том числе и охотники. Нилан стояла перед ними, спина прямая, руки раскинуты, пальцы растопырены.

— С гибелью звена, — объясняла Нилан, — наша магия вернулась к нам. Разве ты не чувствуешь?

Мерик, отвлеченный схваткой со старейшиной, не заметил, как исчезла тяжесть, давившая ему на плечи. Он потянулся к своей магии, и его серебряные волосы рассыпались по плечам, сияя, словно нимб, от переполнявшей их энергии. Он вновь обрел целостность!

Мерик попятился, чтобы присоединиться к остальным, пока старейшина рвал путаницу кустов ежевики и шиповника, весь в крови от тысяч шипов. Нилан вытянула руки, и колючий кустарник вырос со всех сторон, окружая их отряд подобно крепостной стене. Она продолжала заклинание, взывая к своей магии, делая их защитные стены выше и толще.

По другую сторону стен нападали изменяющие форму, возглавляемые старейшиной. Со всей долины силура стекались к месту сражения, взъяренные зрелищем древних деревьев, мертвых и голых. Шелест ног, лап, копыт по опавшим листьям звучал отовсюду, словно треск смертоносного лесного пожара.

Над их головами изменяющие форму обретали крылья, ныряя к острову в центре моря колючего кустарника. Но Мерик использовал свою магию и сводил их усилия на нет неожиданными порывами ветра и воздушными течениями, с которыми им не по силам было бороться.

Совсем рядом другие пытались прорваться сквозь барьер или под ним, но Нилан каждый раз не пускала их.

Медленно поворачиваясь, спина к спине, словно танцуя некий смертельный танец, Нилан и Мерик сражались за то, чтобы удержать свои крепостные стены.

* * *

В центре стычки Джоах, поддерживаемый Арлекином, смотрел на огромное мертвое дерево, лишившееся листьев.

Озеро покрывали медные листья. Никакого движения. Никаких следов Эррила и Елены.

За последние месяцы Джоах познал отчаяние всех видов — потерю молодости, гибель Кеслы, но в этот момент он узнал истинные глубины безнадежности. Это был бездонный колодец, и он падал в него все глубже. Крики и завывания вокруг исчезли, краски выцвели, все потеряло смысл.

Резкий крик заставил его посмотреть влево. Он заметил, как Брианну тащат в дыру, что раскрылась в земле. Ее босая нога оказалась в хватке бронированных клешней.

Ее брат, Гунтер, рванулся ей на помощь без единого слова, решительно и целеустремленно. Он схватил клешни руками, затем напряг плечи и разорвал их. Что-то захныкало в дыре.

Брианна высвободила ногу и отпрыгнула.

— Назад! — крикнула Нилан.

Гунтер отпустил клешни и помчался прочь. У его пяток из земли вырвался спутанный клубок колючего кустарника и закрыл дыру, вырастая все более густым с каждым мигом.

— Их слишком много! — крикнула Нилан. — Они подходят со всех сторон!

Словно в подтверждение ее слов, что-то большое нырнуло за барьер мимо плеча Джоаха, подхватило одного из охотников и перелетело через кустарник. Джоах проследил его полет. Мужчина сопротивлялся, его плечо было зажато в когтях гигантского руха. Его вес был слишком большим, чтобы изменяющий форму мог удерживать его. Охотник был брошен вниз. Он тяжело упал на землю за барьером.

— Даймонт! — крикнул Гунтер.

Но уже было слишком поздно: охотник упал среди множества зверей — волков, снифферов, котов.

— Мы не продержимся долго, — крикнул Мерик.

Джоах покачал головой. Какая разница? Ради чего им держаться?

Знакомый рев раздался сзади. Джоах обернулся и увидел медведя, поднявшегося на задние лапы. Позади старейшины склоны долины были полны силура всех форм и размеров, это были звери всех видов. Хотя Джоах не мог слышать мысленное общение изменяющих форму, он мог прочитать черные мысли их предводителя: тот собирался убить их всех.

— Они идут сюда! — крикнул Мерик.

С ревом, полным жажды крови, старейшина повел свой народ на последний штурм. Но прежде чем они смогли прорваться через усеянный шипами барьер, удар грома потряс долину. Внезапный грохот заставил каждого застыть на месте. В центре усыпанного листьями озера ствол великого Древа Духа расщепился от кроны до корней, разделившись на две половины, но не упав. Густой туман поднялся из сердцевины разбитого дерева.

Стало холодно, словно настоящая зима пришла в летнюю долину.

— Иней, — прошептала Нилан, уронив руки.

По ту сторону колючего кустарника изменяющие форму снова начали двигаться. Рычание и шипение возобновились, но теперь не так уверенно.

Только Торн, по-прежнему в своей женской форме, подошла ближе к озеру и дереву.

— Что это значит? — спросила она.

Она задала свой вопрос негромко, но внезапная тишина сделала ее слова хорошо различимыми. Она обвела взглядом обе стороны на поле битвы, не понимая, кого обвинять, кто мог дать ответы.

Но ответ пришел из-за ее спины. Листья на поверхности озера закружились в водовороте; затем на поверхность вырвалась ледяная глыба, поднявшись высоко в воздух на столбе замерзшей воды.

Торн отпрыгнула, когда вода озера начала расплескиваться, но волны не коснулись грязного берега. В середине движения вода обратилась в лед. Все озеро замерзло, холод шел от ледяного столба, распространялся дальше, высушивая грязь и покрывая трещинами берега, укрывая туманом и инеем центр долины. Там, где ледяной туман касался защитных стен из колючего кустарника, листья сворачивались и опадали.

Все глаза устремились к ледяной глыбе и колонне. Сквозь кристальную поверхность можно было различить что-то темное.

— Елена… — прошептал Джоах.

Словно услышав его, глыба льда внезапно взорвалась градом острых осколков. Когда все стихло, Джоах увидел Елену и Эррила. Елена лежала, съежившись, ее левая рука покоилась на поверхности ледяной колонны — рука холодного огня, теперь бледная и пустая.

Она вытянула вторую руку к тем, кто стоял перед ней. Ведьмин огонь танцевал на ее рубиновых пальцах.

Эррил, шатаясь, поднялся позади нее.

Джоах встал:

— Елена!

* * *

Ее голова кружилась, а легкие болели. Елена пыталась понять то, что предстало перед ней. Залитая лунным светом долина была полна изменяющих форму. Рядом кольцо колючего кустарника окружало ее друзей. Она слышала возглас Джоаха, но его голос прозвучал странно далеко.

В ее ушах продолжало звенеть от давления на глубине. Ее дыхание было прерывистым. Более того, магия, потраченная на то, чтобы вытащить их на поверхность озера, оставила в ней ощущение пустоты.

Мгновение назад, близкая к смерти, она была вырвана из забытья хором дикой магии, поднявшимся в ее крови. Когда она обнаружила, что Эррил сжимает ее в объятиях, она действовала инстинктивно, больше ради спасения Эррила, нежели ради себя. Воззвав к своему холодному огню, она направила свою магию в воду под собой, создав для них обоих опору в виде колонны изо льда. Когда они оказались на поверхности, частица ее яростной магии освободила их из ледяного кокона.

Теперь, освобожденная, Елена обрела контроль над своим ведьминым огнем, погасила танцующие языки пламени и заставила стихнуть хор дикой магии.

— Ты в порядке? — спросила она Эррила. Ее голос был слабым и хриплым.

Он опустился на колени.

— Я да… теперь, когда ты в безопасности.

Сталь в его голосе придала ей сил.

Торн подошла ближе.

— Что случилось? — крикнула охотница.

Елена осторожно встала на своей колонне, стараясь не поскользнуться на гладкой поверхности. Стоя на коленях, Эррил помог ей удержаться: ее ноги дрожали от холода. Льдинки висели на ее одежде и волосах. Сильная дрожь грозила скинуть ее с колонны.

— Елена, — повторила Торн, — что случилось?

Медведь подошел к охотнице. Глаза Елены расширились при виде огромного зверя. Вздрогнув, медвежьи черты переплавились в нечто, что было смешением зверя и человека: отец Торн, старейшина силура.

Рев вырвался из его горла, затем он медленно сложился в слова:

— Вы убили нас всех!

Елена затруднялась понять смысл этих слов. Она искала способ спуститься с колонны. Лед уже таял, собираясь в ручейки.

— Будь осторожна, — пробормотал Эррил позади нее. Его зубы стучали. — Силура думают, что ты уничтожила Древо Духа.

Елена прекратила поиски способа спуститься и смотрела на двоих стоящих внизу. Она старалась заставить онемевший язык говорить:

— Уничтожить Корень? Я бы никогда…

— Ложь! — крикнул старейшина. Эхом раздался рев — его поддержали остальные.

Торн вышла вперед, словно отгораживаясь и от отца, и от его обвинения:

— Тогда скажи нам, что случилось.

Елена взглянула на пострадавшее дерево, чей ствол был расколот надвое. Она обвела взглядом все деревья с голыми ветвями, обрамлявшие долину. Все они были мертвы.

— «Наше время стражей кончилось»… — пробормотала она, повторяя слова Корня.

— Что это было? — спросила Торн.

Елена глубоко вдохнула.

— Корень говорил со мной, — сказала она, дрожа, но пытаясь заставить свой голос звучать твердо. — Он сказал: чтобы защитить эти леса, вы должны покинуть их.

— Никогда! — воскликнул старейшина.

Торн выставила ладонь перед отцом, прося о спокойствии:

— Куда нам нужно идти?

— Искать Близнецов.

Торн задохнулась:

— Фердайла и Могвида?

Елена кивнула. Тепло понемногу возвращалось в ее тело.

— Я уверена, это то, что имел в виду Древний. Я видела образ двух братьев.

— Это ложь! — прошипел старейшина.

— Отец, — возразила Торн, — Ты сам сказал, что Корень говорил с Еленой. Стал бы он делать это, если бы она намеревалась причинить ему вред? Корень читает в сердцах людей.

Ее слова, казалось, заставили задрожать ее отца. На мгновение звериные черты угрожали одержать верх над человеческими.

— Корень был обессилен… Возможно, он не знал, что демон может носить столь невинное обличье.

— Ты видел сияние, отец. Корень не сиял так ярко давным-давно. Он выбрал ее, чтобы она передала его послание.

— Покинуть наши леса и искать проклятых близнецов?

Торн покачала головой:

— Корень всегда направлял нас. Должны ли мы оставить без внимания его последнее послание?

— Откуда нам знать, что чужеземка говорит правду?

Теперь настал через Торн выглядеть неуверенно. Она повернулась к Елене, ее глаза умоляли о каком-то знаке, каком-то доказательстве.

Елена не знала, что делать. Эррил придвинулся ближе:

— Возможно, тебе стоит показать им это.

Он указал на серебряный меч, наполовину вытащив его из ножен. Глаза Елены расширились, когда она узнала талисман, данный Корнем.

— Ты сжимала его, когда я нашел тебя.

Она кивнула и взяла оружие в левую руку, вытаскивая из ножен. Она вспомнила просьбу Корня: «С этим знаком веди наших детей».

Елена боролась с дрожью во всем теле. Она прочистила саднящее горло и сказала громко, чтобы все услышали:

— Я выбрана увести вас из ваших лесов! Это то бремя, что я должна нести по воле Корня! Как доказательство, мне было дано это!

Она подняла меч, чтобы все его видели. Его края были столь острыми, что трудно было провести пальцем по ним, не порезавшись. С прикосновением лунного света клинок вспыхнул своим собственным внутренним сиянием, ярко запылав в ночи. По всей долине послышались пораженные вздохи.

— Этого не может быть! — воскликнул старейшина. Он упал на колени, в то время как остальные изменяющие форму подходили ближе в смущении.

— Отец, что не так?

Старейшина слепо потянулся к дочери.

— Это то, что принадлежит только Корню и его избранному. Тайное обещание, которое дает старейшина каждого поколения.

— Что за обещание?

Его голос превратился в шепот, но Елена расслышала его:

— Следовать за предсказанной в далеком прошлом, той, кто понесет Меч Розы вновь.

Торн посмотрела на Елену и сияющий клинок:

— Меч Розы?

Елена знала, что она держит поднятым в воздух; она узнала меч в тот момент, когда он оказался в ее руках. На Алоа Глен Елена прочитала каждый текст, где был хотя бы намек или какая-то история, связанная с ее предшественницей, Сизакофой, и она узнала оружие, порожденное древней ведьмой. Оно было описано бессчетное количество раз и названо множеством имен: Клинок Демона, Крадущий Души, Меч Ведьмы. Но какое бы имя оно ни носило, полоску сияющего серебра с розой, вырезанной на рукояти, ни с чем нельзя было спутать.

Она подняла меч, выкованный из стихийного серебра, того самого металла, который направлял энергию Земли. Даже сейчас она ощущала силу, вибрирующую по всей длине клинка.

— Корень ушел, — сказала она. — Он вернулся в сердце мира, чтобы предложить ему свою силу в битве против великой угрозы.

— И что нам делать? — спросил Торн. — Это наш духовный центр. С его гибелью и мы умрем.

Елена оглядела собравшееся полчище:

— Но сейчас-то вы живы! Судьба вашего народа еще не решена. Я поведу вас за границы леса, к Близнецам. У братьев есть ключ к вашему будущему.

Гневное рычание поднялось от толпы внизу. Но старейшина поднял руку, призывая к вниманию. Он посмотрел на свой народ:

— Так было предсказано. Так тому и быть!

Судя по поднявшемуся шуму, остальные были не согласны, но старейшина быстро встал. Он смотрел на толпу, пока они не затихли. Никто не бросал вызова открыто, но ощущались сомнения — словно подводное течение.

— Мы одержим победу, — просто сказал старейшина. — Корень направлял нас с того момента, как мы поднялись из вод, давших нам жизнь. Мы должны верить ему и сейчас.

Тихое бормотание расползалось по толпе. Елена чувствовала, что ее долг здесь пока выполнен. Старейшина в конечном счете принял их сторону. Главное было сделано, и силы покинули ее тело. Меч дрожал в ее руках, когда она опустила его.

Но Эррил был рядом. Он поймал меч за рукоять, и она почувствовала себя под его защитой. Ее защитник…

Он вложил меч в пустые ножны.

Она посмотрела на колонну. Правой рукой она вызвала язычки ведьминого огня и медленно растопила спуск в ледяной башне. Он был крутым, но Эррил обхватил ее руками, и они соскользнули по растопленному льду. У подножия колонны Эррил поднял ее. Она прижалась щекой к его груди. Несмотря на воду и лед, он был таким теплым!

Старейшина подошел к ним, звериные черты покинули его, а глаза светились сочувствием:

— Мне жаль…

Эррил отмахнулся от него и отправился искать брешь в колючем кустарнике. Пробравшись, он начал отдавать приказы окружавшим его. Елена едва различала его голос, прислушиваясь вместо этого к биению его сердца.

— …лошади и палатки. И разведите большой костер…

Рука Елены скользнула за его рубашку, и ее ладонь легла на его горячую кожу. Она закрыла глаза и утонула в его тепле.

Сейчас этого огня ей было достаточно.

* * *

Перед рассветом Грешюм увидел, как Эррил выходит из палатки Елены и подходит к костру. Судя по выражению лица мужчины, девушка оправилась от воздействия своей собственной магии. Целитель силура дал ей отвара трав — смесь перечной мяты и пивного листа, если судить по запаху. После этого Грешюм услышал, как изменяющий форму говорит охотнице Брианне, что Елена полностью оправится через день или два.

Однако в течение всей долгой ночи Эррил возвращался к костру, чтобы взять новых углей — согреть ее одеяла. Когда стендаец наклонялся к огню, Грешюм видел украшенную розой рукоять меча, который тот носил. Он сиял ярко, словно звезда, даже в слабом свете костра.

Тень Осоки… Так Сизакофа называла этот меч сама, что привело к слухам о том, что этот меч такой острый, что может разделить человека и его тень.

Глаза Грешюма сузились, когда он смотрел на меч в ножнах. Он не мог поверить в удачу: древнее оружие находилось в пределах досягаемости! Такой подарок судьбы нельзя упустить, даже если это и означает отсрочку в его планах.

Пока Эррил собирал горячие угли, Грешюм прикрыл глаза. Он искал знакомое биение сердца своего слуги. Рукх хорошо спрятался за пределами долины силура. Грешюм послал безмолвное сообщение коротышке-гоблину.

До этого Грешюм подслушал краткий разговор между Эррилом и старейшиной. Он знал, куда отряд направляется дальше: к Северному Клыку, куда ушли Могвид и Фердайл.

Он передал свои приказы Рукху так четко, как мог, используя последние крупицы своей магии. Тварь должна отправиться немедленно и достичь этих земель одновременно с ними.

«Береги мой посох», — велел он. Он знал, что Рукх продолжает нести посох из пустой кости. Он чувствовал страх гоблина перед этим предметом, но знал, что тварь послушается. Удовлетворенный, Грешюм вновь переключил свое внимание на Эррила, который вернулся к палатке Елены, держа горячие угли в руке, безразличный к страшному оружию у своего бедра.

Чей-то голос вторгся в размышления Грешюма.

— Что ты там замышляешь? — хрипло спросил Джоах за его спиной.

Грешюм бросил на него взгляд поверх плеча.

— Значит, ты тоже не можешь уснуть, — сказал он, не отвечая на вопрос парня.

Джоах со вздохом сел на валун:

— Этот меч; я видел, ты рассматривал его. Ты думаешь использовать его магию против нас.

Грешюм покачал головой, широко улыбаясь:

— Я бы не прикоснулся к этому оружию за всю магию Земли.

На лице Джоаха отразилась подозрительность:

— Почему это?

— Ты знаешь почему. — Грешюм кивнул на посох из окаменелого дерева в руках парня. Когда пальцы Джоаха сжались на нем, защищая, Грешюм улыбнулся. «Мальчик уже проиграл посоху… он просто еще не осознает этого».

— Почему? — повторил свой вопрос Джоах.

Он мог позволить себе быть честным — правда послужит ему лучше, чем ложь. Грешюм бросил взгляд на палатку:

— Этим мечом некогда владела Сизакофа, предшественница твоей сестры.

— Я знаю, — сказал Джоах кисло. — Елена сказала мне.

— Конечно, сказала. Однажды прикоснувшись к нему, как она могла не узнать этого?

— Что ты имеешь в виду?

Грешюм рассмеялся наивности мальчика:

— Джоах, мой юный ученик, неужели ты ничему не научился? Или ты не знаешь свой собственный посох?

— Что между ними общего?

Грешюм закатил глаза:

— Мой мальчик, ты не единственный, кто когда-либо создавал оружие крови.

Глаза Джоаха расширились от потрясения.

Грешюм кивнул:

— Сизакофа наполнила этот клинок своей собственной сущностью. Конечно, одна ведьма узнает прикосновение другой.

— Меч Розы?..

— Оружие крови, — закончил Грешюм. — Созданное Сизакофой. Оружие, одно из самых могущественных и темных, что когда-либо были выкованы. — Грешюм вздохнул, откидываясь назад. — Оно уничтожит твою сестру.

* * *

Эррил вошел в палатку. Внутри было тепло, и холод ночного воздуха быстро покинул его тело. Подкравшись осторожно к груде одеял и мехов, он увидел, что глаза Елены открыты и смотрят на него.

— Тебе надо поспать, — прошептал он, помещая миску с теплыми углями в ноги ее импровизированной кровати.

— Не могу спать… — хрипло прошептала она.

Он вздохнул и сел рядом с ней. Потрогал ее лоб: кожа по-прежнему была холодной. Он взглянул на вход.

Она, должно быть, прочитала его мысли.

— Углей достаточно.

Рука выскользнула из-под одеял и нашла его. Она смотрела ему в глаза. Он знал, чего она хочет.

— Только эту ночь… — сказала она хрипло. — Обними меня.

Эррил сжал ее пальцы, ища предлог, чтобы отказаться. Сделать нужно было так много! Но, глядя в ее измученное лицо, он отмахнулся от остальных забот. Этой ночью он последует зову своего сердца.

В слабом свете единственной лампы он снял с пояса меч и бросил на пол. Она ловила каждое его движение, когда он снимал свою куртку и стягивал леггинсы. Оставшись лишь в коротких штанах в обтяжку, он опустился на колени и откинул меха и одеяла. Затем он избавился от оставшейся одежды и скользнул под покрывала.

Эррил потянулся глубже, ища ее под одеялами. Он притянул ее к себе, обхватив руками, делясь своим теплом.

Она положила голову на его голую грудь. Он опустил свою щеку на ее волосы и вдыхал ее запах. Ее тихонько трясло, и он чувствовал движения ее гладкой кожи. Дрожь, не имевшая ничего общего с холодом, прошедшим сквозь него.

Она пробормотала что-то неразборчиво.

— Я тоже люблю тебя, — ответил он.

* * *

Шесть дней спустя Елена стояла на носу «Феи Ветра», эльфийского корабля-разведчика. При помощи силура они проделали путь к перевалу Слез без осложнений. Корабль ждал их, пришвартованный у вершин горных сосен.

Елена все время смотрела со склона перевала на леса Западных Пределов. Совсем рядом с перевалом армия силура разбила лагерь, готовясь к следующему этапу пути.

Наклонившись вперед, Елена посмотрела на север. Где-то за горизонтом лежало место, куда они отправлялись: Северный Клык. Она должна была следовать указаниям Корня Духа и привести силура к близнецам. Если им сопутствовала удача, возможно, другой отряд успешно завершил свои дела среди огров.

Звук шагов раздался позади нее. Она обернулась и увидела Эррила с лицом, потемневшим от беспокойства.

— Джоах связался с Тайрусом. Его пиратский отряд в заливе Тлек, что окружает Блэкхолл.

— А основной флот?

— В трех днях позади них.

— Это то, что мы планировали, разве нет?

— Да, но у Тайруса есть опасения насчет армий дварфов. — Эррил тревожно нахмурился. — В последние три дня не было ответов на послания, переданные с воронами, посланными к Веннару. Тайрус направляется к северным берегам, чтобы выяснить причину неожиданного молчания.

— Когда мы будем знать больше?

— Самое раннее — через два дня.

Елена кивнула, подсчитывая:

— Мы будем уже почти у Северного Клыка к тому времени.

Она закусила губу, затем задала вопрос, который ее больше всего волновал:

— Что с Сайвин?

Эррил нахмурился:

— Ни слова. Каст остается на Алоа Глен, но там нет ни следа ее присутствия.

Елена сжала его запястье, признательная за то, что он рядом с ней. Он ответил на ее движение, прижав к себе. Паруса корабля затрепетали, когда она прильнула к нему, желая, чтобы этот момент длился вечно. После ночи в палатке долг и приличия удерживали их в основном порознь. Однако, после того, как они разделили постель, какой-то барьер между ними рухнул. Поцелуи, которыми они обменивались, длились дольше; его руки искали ее с большей страстью. И когда она смотрела в его глаза, голод в них больше не был скрыт — лишь обуздан на время.

Вскоре внизу раздался голос рога, ему ответили с корабля.

Эррил вздохнул:

— Это, должно быть, Торн. Силура готовы выступить.

Елена кивнула:

— Тогда нам следует отправляться в путь. Мы все готовы?

— Да, — ответил Эррил, прижимая ее к себе напоследок. — Даже лошади.

Несмотря на мрачные вести, Елена не могла удержаться от улыбки, когда вспомнила, как нелегко было завести Роршафа на борт корабля. Боевой жеребец не был привычен к такому способу путешествий, но Елена не собиралась оставлять его здесь.

Эррил не упустил случая поддразнить ее:

— Роршаф никогда не простит тебе этого, не важно, сколько яблок ты ему скормишь.

Он быстро поцеловал ее, затем поспешил на корму, где совещались Мерик и капитан корабля. На бедре Эррила висел древний меч, серебряная роза на рукояти сверкала в утреннем солнечном свете.

Тень Осоки.

Джоах передал ему слова Грешюма, рассказав, что меч был оружием крови. Ради проверки Елена порезала одну руку и взяла меч. Она действительно почувствовала, как темная сила устремляется в нее.

Эррил хотел, чтобы меч выбросили в ближайшее глубокое ущелье, но Елена отказалась. Силура почитали меч, и это был талисман, оставленный Сизакофой для нее одной. Тогда Эррил настоял на том, что будет носить клинок сам: без возможности навредить, но достаточно близко, если потребуется его использовать.

Второй сигнал рога прозвучал снизу.

— Эй! — крикнул Мерик. — Мы отправляемся!

Корабль начал подниматься. Паруса наполнились ветром, который был не вполне естественного происхождения. И затем корабль отправился в полет.

Сильный ветер от взмахов множества крыльев поднялся с земли. Вскоре воздух был заполнен орлами всех цветов оперения: снежно-белых, коричневых, ржаво-красных, черных, серых и серебряных. Крылья распахивались широко и парили на воздушных течениях и теплых потоках, поднимавшихся с земли. Все растущая стая окружила эльфийский корабль и последовала за ним к горам.

Елена смотрела на стаю орлов в небе.

— Так это начинается, — проговорил голос позади нее.

Она обернулась и обнаружила Арлекина, курящего трубку.

Он указал горящей трубкой на небо:

— Давайте просто надеяться, что это не последний их полет.

Книга четвертая