Звезда ведьмы — страница 6 из 7

Самая долгая ночь

Глава 23

Каст ждал, пока Сайвин поднимут из ее камеры внизу. Стоя на палубе «Сердца Дракона», он видел, как на востоке забрезжил серый рассвет. Вокруг было странное море из льда и пламени, туманы плыли над водой, а небо оставалось затянутым темными тучами, смесью бури и дыма. Было почти невозможно отличить день от ночи.

Но, несмотря на темноту, над ними разгорался день.

В отдалении прозвучали рога, призывая к оружию. Паруса хлопали над головой. Объединенный флот полным ходом направлялся в Блэкхолл: эльфы по воздуху, Дреренди по морю, мираи под водой. Последняя великая битва вот-вот должна была разразиться.

За его спиной послышались звуки потасовки. Распахнулась крышка люка. Он обернулся и увидел Сайвин между двумя Кровавыми всадниками, со связанными запястьями и лодыжками. Она вырывалась, плевалась и выкрикивала проклятья, Ее притащили к нему, совершенно сумасшедшую. Пока надвигалась война, у него была своя битва.

— Мы сожрем ваши сердца! — крикнула она стражам. Но когда ее глаза встретились с глазами Каста, она затихла. На ее губах медленно расцвела улыбка, холодная и омерзительная.

— Сайвин, — проговорил он, не обращая внимания на зло, представшее перед ним. — Пришло время пробудить Рагнарка.

Она смотрела на него горящими безумием глазами. С приближением тени Блэкхолла ее неистовство усилилось. Она расцарапала собственное лицо, теперь кровоточащие раны покрылись коркой. Ее губы были искусаны в кровь.

— Сайвин…

Его сердце болело, когда он смотрел на нее. Каст кивнул мужчинам.

Они развязали ее запястья, и один из стражей с силой прижал ее руку к щеке Каста. Ее пальцы на драконьей татуировке были холодными, и ногти вонзились в его кожу.

— Ее больше нет! — послышалось завывание из ее горла. — Она моя!

Каст не обратил внимания на эту ложь. Он бы знал, если бы Сайвин действительно погибла. Два сердца было в его груди: дракона и человека, оба были связаны с женщиной мираи. Он смотрел в горящие безумием глаза:

— Сайвин, вернись ко мне.

Смех разнесся над палубой.

— Вернись ко мне… в последний раз.

С приближением Блэкхолла щупальца сималтра укоренились глубже в ее черепе, но Касту было нужно, чтобы Сайвин высвободилась на одно мгновение и пожелала его трансформации.

Он закрыл глаза и поднял руку. Он отвел в сторону пальцы стражника, заменив руку мужчины своей собственной. Он прижал свою щеку к ее ладони, сплетя свои пальцы с ее.

— Сайвин, любовь моя, сердце мое… — он не стыдился показывать такую привязанность перед стражами. Он не мог сейчас позволить себе обычную бесстрастность Дреренди. — Один последний раз…

Скрюченные пальцы на его руке внезапно расслабились. Он почувствовал, как нежное тепло наполняет ее ладонь.

— Отойдите, — предупредил он стражей.

Внезапно освободившись, Сайвин упала в его объятия. Ее голос был голосом новорожденного котенка — слабым мяуканьем:

— Каст…

Он открыл глаза и увидел женщину, которую любил. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но между ними вспыхнуло пламя магии, разделив их, когда большее сердце одержало верх и поглотило Каста. Он упал в темноту, и его чувства растворились в чувствах дракона.

Но он сохранил в своем сердце секрет, слова, которые сказала ему Шишон: «Дракон должен умереть». Это было лишь его бремя. Он знал, что это действительно последний полет Сайвин. Каст знал, что будет делать, когда она вернется на «Сердце Дракона» и освободит его. Не было способа убить Рагнарка — точнее, был только один способ.

Он был уверен, что в предстоящей осаде лучше будет пролить свою кровь на южных берегах острова. Он использует свое тело и жизнь, чтобы проложить дорогу в вулканическое логово Темного Лорда. Только благородно погибнув в битве, он сможет честно убить Рагнарка. Если он умрет, то умрет и дракон внутри него.

Единственное, о чем он жалел, — что вместе с драконом умрет и та магия, которая может освободить Сайвин из ее темной тюрьмы. Но в глубине души он знал, что она уже близка к тому, чтобы погибнуть: монстр в ее черепе становился все сильнее. Как он не мог избежать судьбы Рагнарка, так и она не могла спастись от собственного черепа.

Он тонул в темноте, которой был дракон, уверенный в своем решении: «В этот день я умру».

* * *

Сайвин прильнула к своему дракону. Ее плечи вздрагивали в безмолвных рыданиях. «Свободна!» — пело ее сердце, но глубоко в душе она была в отчаянии из-за Каста. Короткий миг она касалась его, ощущая его щеку под своей ладонью, видела, как он склонился, чтобы поцеловать ее, и затем исчез в вихре чешуи и ветра, похищенный древними чарами. Она не могла найти равновесия между отчаянием из-за потери и радостью освобождения. В ее душе разразилась буря, и ее тело сотрясали рыдания.

«Связанная, — мягко сказал ей Рагнарк, — он не потерян для тебя. Он здесь, с нами».

Сайвин погладила своего огромного скакуна. Они разделяли ощущения, но дракон не мог проникнуть в глубины ее сердца и понять естественную для женщины необходимость коснуться любимого. Ласка значила больше, чем тысячи слов, и поцелуй был песней без конца.

Но все это было отнято у нее. Боль от этого была едва ли не хуже, чем заключение в собственном черепе.

Она подняла лицо навстречу темному утру. Туманы нависли над морем, скрывая корабли поблизости. Над водой разносился голос рога. Она глубоко вдохнула. Она знала свои обязанности в этот день: лететь на грязные песчаные берега Блэкхолла и разузнать об их защите. Она выполнит свой долг, затем вернется в свою тюрьму, ожидая, когда ее призовут снова.

Ее позвали. Она обернулась и увидела мастера Эдилла, быстро идущего к ней, опираясь на трость. За ним следовали двое детей: Шишон и Родрико.

— Сайвин! — пропыхтел мастер Эдилл, от его рта поднялось облачко пара — утро было ледяным. — Просьба!

Она улыбнулась старцу, который был для нее и воспитателем, и дедушкой.

Когда он подошел, его брови сошлись вместе:

— Дитя, ты в порядке?

Она вытерла последние слезы:

— Тебе следует быть внизу. Мы направляемся в темные моря.

Он нахмурился:

— В этот страшный день нет безопасного места. И у меня просьба, пока ты еще здесь с драконом.

Шишон подошла к нему справа, Родрико — слева. Мастер Эдилл погладил Шишон по голове:

— Дети слышали о твоем полете и умоляли, даже, скорее, ужасно изводили меня, чтобы я взял их к тебе.

Сайвин подняла бровь:

— Чего они хотят?

— Может быть, они скажут сами.

Мастер Эдилл подтолкнул Шишон вперед и положил руки на ее маленькие плечики:

— Давай. Скажи ей.

Глаза Шишон расширились, став большими, словно блюдца, когда дракон нагнул голову, чтобы рассмотреть троицу.

«Это дитя ездило с нами прежде», — послал Рагнарк мысль Сайвин. Он с шумом выдохнул воздух, и Шишон взвизгнула. Родрико попятился, спрятавшись глубже в плаще мастера Эдилла.

— Не бойся, маленькая, — сказала Сайвин. — Он не причинит тебе вреда. Что ты хотела сказать мне?

Шишон не сводила глаз с огромного дракона.

— Я… мы… Родди и я… мы хотим, чтобы ты взяла кое-что в то место, где вулкан.

Сайвин нахмурилась:

— Я не уверена, что смогу.

Мастер Эдилл перебил ее.

— Выслушай сначала ребенка, — настаивал он. Он высвободил Родрико из складок своего плаща и подтолкнул паренька вперед. Родрико сжимал маленькими пальчиками веточку с единственным цветком на ней. Сайвин слышала историю мальчика: этот тоненький стебелек связывал его с деревом на острове.

Когда Родрико встал рядом с ней, Шишон выпрямилась, явно стараясь перед мальчиком выглядеть смелой:

— Мы хотим, чтобы ты взяла цветок Родди к вулкану.

Непохоже было, чтобы Родрико одобрял ее план. Он прижал ветку крепче к груди.

Глаза Сайвин сузились, и она перевела взгляд с детей на мастера Эдилла:

— Но Родрико нужна магия цветка. Она поддерживает в нем жизнь.

Ответ пришел не от старца, а от Шишон:

— Родди теперь не нужен цветок! — сказала она, всплеснув руками, явно расстроенная. — Он уже уколол палец. Ему не будет плохо.

— Успокойся, — сказал девочке мастер Эдилл.

Шишон сделала глубокий вдох, затем вздохнула:

— Цветок должен попасть в дым. Так сказал папа.

— Я не дам мой цветок, — пробормотал Родрико.

Шишон повернулась к мальчику:

— Тебе придется. Нам придется помочь Ханту.

Родрико нахмурился, но его нижняя губа задрожала от подступающих слез.

— Я все равно не хочу отдавать ей мой цветок. Он мой, не твой и не ее. Он только мой.

Сайвин смотрела на ссорившихся детей:

— Мастер Эдилл, мне действительно нужно отправляться.

Он кивнул, разнимая детей.

— Я знаю. Но я думаю, нам следует послушать девочку. Шишон сильна в морской магии и может предвидеть грядущее. Ее сны велели ей привести Родрико сюда, и это как-то поможет Ханту.

— Я не понимаю как…

— Я тоже. Но дитя связано с сыном Верховного Килевого. Ее способности связаны с его судьбой. И поскольку ты все равно направляешься на остров… — Он пожал плечами. — Риск невелик.

Несмотря на сомнения, Сайвин позволила затеплиться в своем сердце искорке надежды. Если был способ помочь Ханту, может ли он помочь и ей тоже?

Она медленно кивнула:

— Что я должна сделать с цветком?

Губы Шишон сложились в серьезную линию.

— Тебе придется взмахнуть цветком над вонючим дымом, выходящим из земли. Вот так! — она помахала рукой в воздухе.

Сайвин бросила взгляд на север, где тусклое свечение отмечало вершину вулкана.

— Это все?

— Это то, что сказал мне мой папа.

Сайвин повернулась, нахмурившись:

— Твой папа?

Мастер Эдилл кивнул:

— Ее сны.

Он опустился на колени рядом с Родрико и заговорил с мальчиком:

— Ты позволишь Сайвин взять твой цветок на остров?

Родрико надул губы:

— Это мой цветок.

Мастер Эдилл похлопал мальчика по щеке:

— Конечно. Она очень скоро принесет его обратно. Я обещаю.

Шишон ударила мальчика кулаком по руке:

— Отдай его, Родди. Прекрати вести себя как младенец!

Он возмутился:

— Я не младенец! — Затем он протянул ветку старейшине мираи. Мастер Эдилл взял ее из его дрожащих пальцев.

— Смотри! — крикнул Родрико Шишон. — Я не младенец!

Они пристально смотрели друга на друга.

Мастер Эдилл осторожно обошел край сложенного крыла дракона, чтобы подойти к Сайвин, и протянул ей цветущий стебелек:

— Будь осторожна.

Рагнарк смотрел, как она взяла отломанную ветвь и осмотрела тяжелый цветок. Пурпурные лепестки окаймляли пламенеющие сердца. Сайвин не чувствовала в них магии. Ее глаза встретили взгляд мастера Эдилла. Он должен был прочитать в них сомнение.

Он пожал плечами:

— Я знаю. Выглядит глупо. Они всего лишь дети. Это может быть просто фантазия Шишон. Однако…

Он оглянулся на детей.

— Что?

Мастер Эдилл вновь посмотрел на нее:

— Этим утром Шишон знала, что ты собираешься на остров. Сколько человек знали о твоем задании?

— Может быть, она услышала, как кто-то обмолвился.

Мастер Эдилл приподнял бровь:

— На корабле Кровавых Всадников? — он вздохнул. — Я не знаю. Возможно, ты права. Но, кажется, стоит рискнуть.

Она кивнула:

— Да, — она засунула стебель за пояс своих брюк. — Если есть хоть какой-то шанс помочь Ханту… тогда стоит попробовать.

Мастер Эдилл отошел назад:

— Будь осторожна.

Сайвин сделала глубокий вдох:

— Буду. — Она погладила шею своего дракона. — И ведь я не одна.

Старец отвел детей с дороги дракона.

«Мы можем идти?» — спросил Рагнарк раздраженно, вдыхая порывистый ветер. Сайвин чувствовала в его душе стремление лететь свободно после столь долгого заключения внутри Каста.

«Лети, душа моя, лети».

Ноги дракона распрямилась, перебрасывая их через палубное ограждение, и радость дракона пронзила Сайвин. Крылья широко раскрылись и поймали утренний ветер.

Рагнарк взмыл в небо. Море внизу было смесью клубящегося пара и плавучих льдин, окруженных холодным туманом. Рагнарк обогнул один из кипящих омутов, чтобы поймать теплый восходящий воздушный поток. Они взмыли ввысь по крутой спирали.

Со спины дракона Сайвин видела сотни парусов, плывущих на север, скользя сквозь утренние туманы, подобно стае бледных акул. Над ее головой рдели пылающие кили эльфийского флота, словно маленькие солнца в тумане. Капитан ближайшего корабля заметил ее и помахал рукой.

Она узнала его и отсалютовала в ответ. Затем они ушли вперед, тоже направляясь на север. Рагнарк взлетел над полосой тумана. Серое утро стало немного светлее, но пелена облаков по-прежнему заволакивала солнце, едва пропуская его свет.

«Плохая гора», — мысленно прорычал Рагнарк.

Сайвин посмотрела вперед. Над полосой тумана ей открылся широкий вид во всех направлениях, но на севере мир заканчивался чудовищным черным пиком. Он вздымался из туманов, устремляясь к пелене облаков и выбрасывая дым из жерла. Дым уходил извивающимся столбом в небо. Из трещин на склоне также поднимался черный дым — словно по краям выползали с шипением маленькие змеи. На черных склонах пылали алые огни. Некоторые — из природных веществ и лавы, выходившей на поверхность из расплавленного сердца мерзкой горы. Другие были отсветами факелов, расположенных в туннелях: огни в окнах, на балконах, у постов караула. Говорили, что внутри пустотелой горы количество помещений исчисляется тысячами.

Несмотря на его зловещую, наполненную ужасами историю, нельзя было отрицать величие пика, его затянутых дымом склонов. Даже края жерла вулкана были превращены в башни и зубчатые стены. Глядя на их изломанные формы, трудно было сказать, что здесь было построено обычным способом, а что вырезано темной магией и когтями чудовищ.

Сайвин посмотрела на север, в пылающий внутренний жар пика. Это было не чистое тепло солнца Архипелага, а болезненный зной лихорадки. Сам воздух источал зловоние — но не просто серы, а чего-то намного более отравительного — мяса, оставленного гнить. Желудок Сайвин сжался. Покрывало из туманов и льда внизу начало расходиться. Снова стало видно море: темные воды, гладкие и спокойные. Их полет продолжался, и вскоре они оставили флот далеко позади.

«Держи высоту», — предупредила она своего скакуна: ведь теперь они были одни на территории врага. Рагнарк взмыл вверх в наполненном паром воздухе, скользя, просто изменив угол наклона крыльев — он старался свести к минимуму свои движения, чтобы привлекать меньше внимания. Но море внизу оставалось пустынным, не было видно ни единого корабля.

Где же войска Темного Лорда?

Они неслись вперед и увидели кольцо отмелей, окружавших остров. Высокий неровный хребет из рифов назывался Короной Блэкхолла. Рифы окружали пик, на целую лигу протянувшись от черных песчаных берегов — непреодолимая созданная морем стена, столь же высокая, как стены замка на Алоа Глен. Иззубренные бастионы прерывались лишь в одном месте — там, где в скалистых отмелях была узкая брешь. За хребтом лежала гигантская лагуна, окружающая остров.

Был только один способ узнать, что лежит внутри, и это была цель Сайвин. Эльфийским кораблям недоставало скорости для столь близкого наблюдения. Только ей и Рагнарку была по силам подобная разведка.

Они пронеслись над Короной и оказались над лагуной. Сайвин нахмурилась. Лагуна была так же пуста, как и море до этого.

Искусно выстроенная гавань спускалась к воде с южных склонов — сотни пирсов и причалов; потребовалось бы постоянное движение кораблей с провизией, чтобы прокормить и обеспечить город такого размера. Но гавань была пуста. Ни единого корабля, даже ни единой лодки не было привязано у пирсов. Ни единой живой души.

Несмотря на жар пика, по коже Сайвин прошел холодок.

За гаванью к подножию пика прилепился маленький поселок, где жили рабочие и моряки. Хотя ведение дел здесь было прибыльно для многих, огромное число людей страшилось ступать на землю Блэкхолла. Так что гостиницы, магазины, публичные дома и прочие развлечения ютились на каменистом берегу между гаванью и Южными Вратами. Но даже здесь путаница улиц и переулков была пустынна.

Где же все?

Поскольку союзные войска перерезали линии снабжения острова, как только вошли в эти воды, здесь должно было оказаться в ловушке множество кораблей. А поселок должен быть полон людей.

За на скорую руку отстроенным поселением над гаванью разверзлись Южные Врата — расщелина в горе в четверть ее высоты. Ни свет из отверстий в горе, ни потоки лавы, ни окна не могли осветить мрак у врат. Ни решетка, ни какое-то другое заграждение не закрывали проход в сердце Блэкхолла. Он был открыт и поджидал их.

«Ты можешь подобраться ближе?» — попросила она дракона. — «Связанная, я бы лучше улетел отсюда». — «Как и я, мой гигант. Но мы должны узнать, нет ли западни, поджидающей флот». У Сайвин не было сомнений, что ловушка здесь есть. Блэкхолл был подобен женщине, что лежит, широко разведя ноги. Но чем она больна? Где кроется опасность?

«Я постараюсь подлететь ближе», — сказал Рагнарк, его обычная напускная храбрость пропала бесследно. Она чувствовала его напряженность.

Дракон лег на крыло и камнем упал к гавани и открытым воротам за ней. Ветер завывал в ушах Сайвин. Рагнарк явно хотел быстро пролететь мимо, не более того.

Они промчались над корявыми прибрежными постройками и понеслись к Южным Вратам. Темная расщелина, ведущая в сердце Блэкхолла, возвышалась над ними. Она должна была быть не меньше четверти лиги в ширину у основания и в четыре раза больше в высоту.

Когда они подлетели к входу, сквозь завывания ветра до них донеслось низкое гудение, отзываясь глубоко в груди. Оно пришло из-за арки входа и набегало дрожащими волнами.

Рагнарк начал поворачивать, испуганный звуком.

«Нет, — послала она ему мысль. — Немного ближе».

Он послушался, и они влетели в зубы гудения. Оно сбивало с ног, словно сильный ветер. Голова Сайвин разболелась, а другие звуки зазвучали приглушено.

Но глубоко внутри ее черепа что-то зашевелилось. Появились странные ощущения. На мгновение она почувствовала аромат цветущих водорослей; затем перед ее глазами вспыхнули разные цвета; потом она услышала пение, старую колыбельную, что пела ее мать; даже легкое прикосновение к груди — прикосновение Каста.

Она выдохнула, потрясенная множеством ощущений, прошедших сквозь нее. Она знала, в чем источник этой внутренней бури; она пришла от притаившейся в ее черепе твари, взбудораженной гудением.

«Моя связанная?..» — полет дракона стал неровным.

«Осторожно», — послала она мысль своему скакуну. Она не позволит сималтра отвлечь ее от цели. Она напряглась, стараясь увидеть, что лежит за мраком врат, но темнота была непроницаемой. Она знала, что не осмелится подойти ближе. Но как только она начала отдавать Рагнарку приказ уходить, темнота подернулась рябью. Сначала она думала, что это обман зрения, но не была в этом уверена. Она сосредоточилась, пытаясь пронзить взглядом темную пелену. Если бы она могла увидеть, что там…

«Связанная! Берегись!» — зрение дракона наложилось на ее собственное, заостряя его и делая кристально четким.

Тогда она тоже увидела это, и ужас сжал ее сердце.

«Уходим!» — крикнула она своему скакуну.

Дракона не нужно было упрашивать. Рагнарк взмыл по крутой спирали. Когда он начал подниматься, на ее плечи упало огромное давление. Сайвин оглянулась на вход, глядя по-новому открытыми глазами. То, что таилось за вратами, не крылось внутри темноты — оно было самой темнотой. Она вновь увидела черную рябь. Лоснящееся, оно заполняло чудовищные врата от основания до вершины — масляная пленка, заполняющая дыру от края до края.

Они спасались бегством, и Сайвин чувствовала, что существо смотрит на нее, древнее, зловещее, хранящее бдительность.

— Торопись, — выдохнула она в ветер.

Затем они миновали расщелину и взлетели над черным вулканическим камнем. Сайвин обхватила дракона за шею. Она удивлялась спокойствию своего скакуна после того, как они увидели, что заполняло врата внизу. Флот нужно было предупредить.

«Назад на корабль!»

Рагнарк лег на крыло и устремился вниз к юго-восточным склонам пика, держась подальше от южного входа и караульной башни над ним. Сайвин наконец вновь смогла дышать. Она крепко обняла своего дракона, и он заскользил над дымящими трещинами и светящимися расщелинами.

Только тут она вспомнила про свое обещание. Она выпрямилась и вытащила цветок Родрико из-за пояса. Она обещала, что взмахнет цветком в дыму, выходящем из пика. Сайвин думала, что ей уже не удастся сделать это, но тут она заметила нагромождение валунов у основания склона, откуда спиралью выходил дым. Это было как раз по пути.

«Рагнарк, к дыму впереди!» — передала она ему свое желание.

Он заревел в ответ, показывая, что следует ее безмолвным приказам. Он ушел в сторону, и ее ноги плотнее обхватили его шею. Он скользил под углом, намереваясь пройти рядом с темным столбом. Сайвин вытянула руку так далеко, как могла: они не осмеливались сами коснуться тошнотворного дыма. Не только потому, что он мог содержать горящий пепел, но и потому, что никто не мог сказать, какая жуткая магия крылась в этом темном потоке.

Сайвин провела цветком рядом с клубящимся дымом. Ветер взметнул ее волосы. Она ощутила жар, но удержала руку вытянутой. Только легкое касание, пообещала она себе; затем они уйдут отсюда.

Ее мысль была услышана драконом. Проявляя несравненное искусство полета, Рагнарк оказался рядом с дымом — достаточно близко, чтобы Сайвин коснулась его пальцами, но достаточно далеко от самого столба.

Она держала цветок, когда они пролетали мимо. Ее рука скрылась в дыму. И тут же руку охватил жар — словно она сунула кулак в ревущее пламя очага. Но, что было хуже всего, ожог распространился внутри ее головы, отчего ее зрение помутилось.

Ослепленная, она почувствовала, как дракон споткнулся в полете. Они закувыркались в воздухе. Задыхаясь, она прижала к себе раненую руку.

Затем они сильно ударились о землю.

От удара Сайвин не удержалась на драконе и пролетела по воздуху, пока не ударилась плечом обо что-то шероховатое, но при этом мягкое. Она перекувыркнулась и упала на землю. Зрение медленно вернулось к ней. Она встала на колени. Песок… черный песок…

Она подняла голову, и ее скрутила тошнота. Она схватилась за живот, который сводили сильные судороги. Желчь хлынула через ее рот и нос. Она стояла, согнувшись, невероятно долго, как будто все ее тело стало сжатым кулаком. Из нее вытекал поток крови. Он чувствовала кровь на языке, но тело не двигалось. Она качалась на волнах моря тьмы.

Затем ее, наконец, отпустило. Как тетива лука, натянутая слишком сильно и отпущенная, она упала на песок, задыхаясь, ловя ртом воздух. Ей потребовалось несколько вдохов, чтобы восстановить способность видеть. Сначала ей показалось, что она смотрит через линзы бинокля с другой стороны. Мир сжался до узкого туннеля. Все, что она видела, — темная полоска песка, лужицы воды, ползущие крабы. Приподнявшись на локте, Сайвин моргнула, и постепенно ее зрение расширилось.

Она заметила Рагнарка, лежащего невдалеке, распростертого наполовину на берегу, наполовину в воде на отмели лагуны.

— Рагнарк! — хрипло, с присвистом позвала она.

Он лежал безвольно в зеленых водах, не двигаясь, не дыша.

«Мертв», — возвестило ее сердце. Словно чувствуя ее горе, земля затряслась под ногами со зловещим рокотом.

Сайвин заставила себя встать на колени.

— Рагнарк! — ее крик эхом пронесся над пустынным берегом и взлетел выше, к неумолимым склонам Блэкхолла.

Она осталась одна.

* * *

Когда первые лучи солнца озарили небо, Тайрус стоял со своими людьми и генералом дварфов на вершине гранитного утеса. Внизу Каменный Лес обрывался, падая в море, словно хотел утопиться в серо-зеленых водах. Но с этого берега протянулась одним изогнутым пролетом вулканическая дамба, соединяющая остров с лесом. Это была их цель, дорога, ведущая к Северным Вратам.

Тайрус изучал вулканический пик, глядя в бинокль. Когда они только вошли в Каменный Лес, гора казалась безмолвным гигантом, светящимся в ночи огнями и потоками расплавленного камня. Теперь они оказались перед челюстями этого гиганта, открытыми и поджидающими их.

Северные Врата были чудовищным входом в пещеру, зияющей раной на склоне горы, темнее, чем черный камень, обрамлявший ее. Каменная дамба — Черная Дорога, как она называлась, — высовывалась оттуда к ним, словно омерзительный язык.

Тайрус опустил бинокль, нахмурив брови. Почему дорога и врата не охраняются? Что за ловушка поджидает их?

Тайрус оглянулся на армию дварфов, три тысячи сильных бойцов. Покрытые пеплом с головы до ног, колонны и шеренги дварфов все еще казались каменными. Но едва заметные движения разрушали впечатление, что это камень: перемещение щита, пальцы, сжимающие рукоять меча, блеск прищуренных глаз.

Внимание Тайруса привлек голос.

— Невозможно напасть на Блэкхолл неожиданно, — сказал Веннар. — Если они еще не знают, что мы здесь, они узнают это, как только мы выйдем на Черную Дорогу.

Блит почесал бритую голову:

— Нас будет отлично видно, а путь к острову не близок.

— У нас нет выбора, — пробормотал Тайрус. — Ксин прислал сообщение: флот даже сейчас движется к северным причалам. Мы должны отвлечь внимание Блэкхолла. Это наша единственная надежда.

Веннар заворчал, соглашаясь.

— Подготовь свои войска, — приказал Тайрус. — Сделаем так, как планировали.

Веннар кивнул, но Тайрус заметил страх в его глазах.

— Я молюсь, чтобы дара, который ты получил, оказалось достаточно, — сказал дварф.

«Придется ему быть достаточным», — подумал Тайрус про себя. Он оглядел воинов-дварфов. Все знали свой долг, знали, что встретятся со смертью, знали, что скоро их жизни будут в его руках. Он смотрел на свои пальцы в перчатках. Он молился, чтобы им хватило сил выдержать так много. Насколько проще быть пиратом, когда твои люди знают, что умрут кроваво и скоро. Сегодня так много жизней, жизней хороших людей, которых ждут семьи и будущее, зависели от него. Мог ли он быть тем принцем, который им нужен?

Веннар подул в свой рог, и они выступили. Пепел поднимался под тысячами сапог. Армия дварфов обтекала утес, словно река каменную глыбу, и спускалась со склонов по направлению к Черной Дороге. Махнув на прощание, Веннар спустился в этот поток, присоединившись к своим командирам, выкрикивая последние приказы.

Хурл подошел к Тайрусу, не отводя взгляда от потока вооруженных дварфов.

— Волхву следовало бы гордиться, — пробормотал северянин.

— Просто молись, чтобы гранит оказался достаточно крепок, чтобы выдержать то, что падет на наши головы сегодня.

Тайрус повернулся к остальным. Флетч уже сидел на своей низкорослой лошадке, бурой кобыле — под стать его загорелой коже. За его спиной виднелись два колчана со стрелами.

Блит привел еще двух лошадей, крепких, но невысоких. Лошади холмов, как назвал их Хурл. Он купил их у настороженного фермера, прежде чем они вошли в Каменный Лес.

Тайрус взобрался в седло, как и Блит с Хурлом. Только Стикс остался пешим. Лошади холмов были хоть и выносливыми, но слишком маленькими, чтобы нести такого гиганта; если он садился на них верхом, его ноги касались земли. Поэтому он старался двигаться на своих двоих так быстро, как мог.

С вершины утеса Тайрус смотрел на своих приятелей-пиратов, оценивая их. Они были крепкими париями, выжившими во многих морских сражениях.

— В зубы тьмы идем мы ныне, — сказал он им. — Я думаю, ни один из вас не трус и не повернет обратно.

Они смотрели на него. Наконец Блит расхохотался. Хурл закатил глаза и хлопнул Флетча по колену. Флетч сверкнул ухмылкой — такое не часто можно было увидеть. Затем они все вместе повернули лошадей к Блэкхоллу.

Стикс последовал за ними.

Блит держался рядом с Тайрусом.

— Капитан, мы пираты. Мы идем по темной дорожке с тех пор, как еще были молокососами, — он махнул рукой на Блэкхолл: — Мы бы не упустили возможность присоединиться к этой битве за все золото Порт Роула.

Тайрус обнаружил, что сам мрачно ухмыляется. Возможно, он был не прав. Может быть, это день пиратов, а не принцев.

И он не имел ничего против.

Они впятером спускались с холма в центре отряда дварфов. Авангард армии уже достиг края Черной Дороги. Они остановились, ожидая последней команды. Остальные дварфы сомкнули ряды за ними.

Из толпы появился Веннар:

— По твоему слову, лорд Тайрус.

Стоя в стременах, Тайрус смотрел на черную полосу дамбы, ведущей к пику. На таком близком расстоянии казалось, что мир заканчивается в стене вулканического камня. Струйки дыма змеились из трещин и расщелин, присоединяясь к чудовищному столбу дыма, выходившему из жерла и заволакивающему небо.

Тайрус глубоко вдохнул, чтобы успокоиться:

— Давайте начнем.

Веннар рядом с ним поднял рог и протрубил одну резкую ноту.

Почти сразу же армия дварфов поднялась на дорогу. Ширины аркообразной дамбы едва хватало, чтобы прошли два фургона. Вода внизу щерилась острыми скалами и обломками подводных камней. Смерть поджидала любого, сделавшего неосторожный шаг по этому узкому пролету.

По четверо в ряду дварфы шли вперед, двигаясь быстро, колонна за колонной. Отдельно от остальных шел отряд, наблюдавший за водой, за небом и за пиком на случай какой-либо реакции на их приближение. Они держали рога на своих закованных в броню плечах, готовые протрубить тревогу.

Веннар стоял на краю дороги, кивая своим солдатам, по-доброму поддразнивая их, похлопывая кого-то по плечу. И колонны воинов все еще продолжали спускаться из Каменного Леса. Ни один солдат не нарушил строя, ни один не дрогнул. Бывшие рабами на протяжении столетий, они были полны решимости принести боль и страдания на порог своего бывшего хозяина.

И они маршировали по четверо в ряд, поток брони.

Тайрус переместился в седле, чувствуя, как волоски на его шее встают дыбом. Время шло, и солнце, укрытое серыми облаками, поднялось в небе. Солдат за солдатом проходили, полные решимости. Авангард армии был близок к середине арки, когда резкая, ломкая нота поколебала поступь армии.

Рог… затем другой рог… и еще один.

Тайрус повернулся, выдыхая воздух, который задерживал в легких все утро. Бледный туман поднялся из тысяч окошек и отверстий на пике. Тайрус выхватил бинокль и быстро навел его на угрозу.

Через бинокль он увидел, как в воздух поднимаются бледные крылатые твари. Их было легче различить на фоне черного камня — костяные крылья с когтистыми отростками. Даже на таком расстоянии они обещали яд и смерть.

Тайрус опустил бинокль и прикинул численность бледной армии, летящей вниз, чтобы защитить Черную Дорогу: сотни, если не тысячи.

— Скальтум, — проговорил Веннар.

Тайрус знал, что, когда солнце скрыто за тяжелыми тучами, твари защищены своей темной магией и неуязвимы для обычного оружия. Однако его это не устраивало. Оружие дварфов было смочено отравленной кровью скальтум, собранной после Войны Островов. Это позволит их оружию пронзать защиту темных тварей.

Одно только не было ни известно, ни полностью проверено.

Он оглядел мужчин, окружавших его. И получил кивки, которые ему были нужны.

Тайрус рванулся вперед, прорвавшись в колонну дварфов. Армия застыла на месте при звуке первого рога. По всей вулканической дамбе дварфы на дороге заняли предписанные им позиции.

Из четверых в каждом ряду двое крайних дварфов смотрели в пустой воздух, они стояли плечом к плечу со своими соседом, подняв копья вверх и в стороны, закрывая щитами головы и спины, и щиты смыкались друг с другом. Под аркой из поднятых щитов внутренняя пара дварфов стояла, согнувшись, готовая действовать.

Тайрус соскользнул со своей лошади, зубами срывая перчатки с рук. Он бросил их на землю, затем подошел к ближайшему дварфу, который возглавлял колонну щитоносцев по правую сторону дороги. Тайрус видел страх в глазах дварфа, совсем молодого паренька, лишь недавно облачившегося в доспехи.

Не дрогнув, Тайрус встретил его взгляд, пытаясь внушить ему свою веру, но юноша все равно трепетал, и его поднятое копье дрожало.

Тайрус поднял правую руку и поднес ее к обнаженному запястью дварфа. По их прошлым проверкам было установлено, что контакт кожи с кожей работает лучше всего, хотя это и не было необходимо.

Веннар проговорил у его плеча:

— Скальтум подходят!

Тайрус взглянул в небо, где стая чудовищ снижалась к Черной Дороге и ждущей армии. Резкие крики эхом разносились над водой, обещая кровь и смерть.

Вздохнув и набравшись решительности, Тайрус сжал запястье молодого дварфа. Он закрыл глаза и коснулся гранита внутри себя, призывая магию, дарованную ему Волхвом. Это легко было сделать, труднее контролировать и почти невозможно отменить.

И сейчас он призовет эти чары.

Магия окаменения хлынула наружу и в запястье дварфа. Он смотрел, как запястье обращается в темный гранит, затем действие чар переходит на остальное тело, превращая плоть, броню и оружие в камень. Магия не прекратилась на этом, а распространилась на его соседа, с которым они стояли плечом к плечу, и продолжила свое действие дальше по строю дварфов, обращая весь строй в камень — единую стену гранита. Тайрус вкладывал все больше и больше магии в строй, наполняя его энергией окаменения.

Когда ей больше некуда было идти, магия по поднятым щитам перешла на другую сторону, обращая в камень колонну дварфов с левой стороны.

— Поторопись! — предупредил Веннар.

Тайрус вложил последнюю частицу энергии, молясь, чтобы этого было достаточно, и разорвал контакт. Он упал, задыхаясь, его ноги подкашивались. Перед ним лежал длинный туннель из гранита, коридор, составленный из живых статуй. Внутри туннеля сгорбились остальные дварфы.

— Они идут! — крикнул Веннар.

Оглянувшись, Тайрус увидел, как скальтум атаковали дорогу, издавая жуткие крики. Но то, по чему они ударили, было всего лишь камнем. Многие налетели на гранитные копья, закричали и забились в агонии. Более осторожным путь преградили каменные воины, и чудовища не смогли добраться до тех, кто прятался под щитами внутри коридора. Скребли когти, и эхом разносились крики, но туннель устоял.

Изнутри выпрыгнули притаившиеся там дварфы и атаковали скальтум копьями, укрываясь за плечами своих каменных собратьев. Крики, полные жажды крови, обратились в вопли удивления и боли. Старательно прицеливаясь, лучники выпускали стрелы в щели между щитами, поражая цель с хладнокровием и точностью, сбивая скальтум, паривших в небе, словно стаю ворон.

Появился Стикс с лошадью Тайруса:

— Нам следует поторопиться; трюк не удержит их долго! — Гигант предложил Тайрусу руку.

Он почти коснулся руки друга, затем увидел черную краску на своих пальцах.

— Нет! — проговорил он хрипло — он еще не мог позволить, чтобы к нему прикоснулись. В нем все еще держалась магия окаменения. Сжав губы, он сосредоточился и отозвал свою магию назад. Камень медленно — очень медленно — обернулся в плоть. Потребовалась вся его воля и остатки энергии, чтобы удержать магию в узде; это было скорее проклятье, чем благо.

Обуздав магию, он сел в седло.

Веннар поднял рог, и пронзительный звук разорвал утро, возвещая начало следующего этапа наступления. Он посмотрел на Тайруса и его людей:

— Да защитит вас Мать!

Услышав звук тревоги, дварфы внутри коридора прекратили атаковать скальтум и устремились к Блэкхоллу. Они бежали под щитами своих собратьев и двигались с удивительной скоростью.

Тайрус пришпорил лошадь, ведя своих людей по живому туннелю.

— Пригните головы и прижмите руки к себе! — скомандовал он, когда они вошли в каменный коридор. — Я пошлю еще магию окаменения в туннель, и вы не будете знать, когда. Так что не дайте вашим кобылам задеть стену из щитов.

— Есть риск снова стать статуей? — спросил Блит. — Вряд ли. Есть только одна часть моего тела, которая, я бы хотел, чтобы превратилась в твердый камень, но только когда я вернусь в бордели Порт Роул.

Шутка вызвала грубый хохот у Стикса, который бежал за лошадьми, пригнув голову. Веннар вел оставшуюся армию дварфов через коридор за ними.

Вдалеке впереди снова прозвучал рог. Тайрус вздохнул с облегчением. Это был сигнал, которого он ждал.

Он вытянул руку и коснулся стены справа, посылая новую порцию энергии в гранит. Его чувства устремились вслед за его магией до конца туннеля. Там, как возвестил сигнал рога, новые стражи присоединились к своим братьям, принимая их пост, плечо к плечу. Магия прошла по ним и обратила в камень подошедших, продлив туннель к ужасающей горе.

Тайрус также почувствовал болезненное прикосновение несчастливых скальтум, которые случайно опустились на зачарованный коридор либо коснулись его. Они тоже были обращены в гранит и стали частью туннеля, гротескными статуями. Другие, расправив превратившиеся в камень крылья, упали и разбились о скалы внизу.

Тайрус разорвал контакт, и на его губах появилась жесткая улыбка. Время сжалось в ослепительное мгновение настоящего, и он мчался вперед, стараясь не касаться руками своей лошади.

Он услышал крики — чудовищ и дварфов. Когти пытались добраться до него через трещины в туннеле. Но он выхватил меч и вонзал его в тварей, которые оказывались слишком близко. В какой-то момент его стальной клинок обратился в каменный, но он не мог сказать — когда. Отравленная кровь, зеленая и ядовитая, стекала по всей длине.

Они продолжали мчаться по туннелю, преследуемые криками. Лошадь Тайруса вспотела и ржала от страха. Она держалась подальше от тел солдат, отравленных ядовитыми когтями монстров, и бежала вперед. Пути к отступлению не было.

Затем вдалеке прозвучал другой рог, и Тайрус вновь призвал свои чары. Черные пальцы касались камня. Энергия окаменения выходила из них. Кусок за куском живой туннель змеился по Черной Дороге, не останавливаясь.

Однако Тайрус не был обманут их успехом, не переоценивал свои возможности. Они мчались прямо к возвышающейся впереди горе страшного зла — Блэкхоллу.

Часть его души знала, что там они встретят свою судьбу, но он не мог удержаться от улыбки. В конце концов, он был пиратом.

* * *

Сайвин шла, спотыкаясь, по песку к лежащему дракону. Слезы текли по ее лицу.

— Рагнарк! — звала она тщетно, зная, что дракон погиб — и вместе с ним мужчина, которого она любила. Ее босые ноги резали острые, словно битое стекло, камни. Она не обращала внимания на боль, едва чувствуя, как соль обжигает раны, когда она с плеском пробиралась по мелководью.

— Рагнарк! — крикнула она снова. Ее сердце разрывалось.

Затем произошло чудо: в ответ на ее зов пошевелился один коготь. Затем его голова шевельнулась на отмели, словно он пытался поднять ее…

Ее сердце затрепетало. Все еще жив!

Сайвин пошла, спотыкаясь, к нему, с плеском входя в более глубокую воду. Холодная вода помогла ей прийти в себя. Она остановилась с рукой, протянутой к дракону, и ужасное осознание снизошло на нее. Она не касалась его… однако он оставался драконом!

Она боролась с нарастающей паникой. Затем она вспомнила, когда подобные странные обстоятельства случались прежде. Вскоре после Войны Островов Рагнарка ударило молнией во время лютого шторма, и он был очень серьезно ранен. Пока не выздоровел, он оставался в облике дракона, даже когда она не касалась его.

Конечно, похожее случилось и сейчас.

Рагнарк поднял голову на длинной шее. Темные глаза смотрели на нее.

«Сайвин?..»

Имя прозвучало в ее голове — знакомое чувство, но это был не Рагнарк.

— Каст! — она кинулась к дракону. — Что случилось?

Когда ее рука коснулась горячих чешуй, мир превратился в вихрь крыльев и дыма. Спустя несколько мгновений перед ней на отмели стоял Каст, и ее ладонь лежала на его татуировке.

Он стоял обнаженный, глядя на нее сверху вниз, и на его лице было изумление.

— Сайвин, что?..

Вздрогнув, она опустила ладонь. Едва ее пальцы покинули его кожу, магия вновь пришла в действие. Отброшенная ею, Сайвин упала в воду, и дракон снова появился, свернувшись рядом с ней, его грудь вздымалась, а крылья были широко раскинуты.

Сайвин нахмурилась. Что произошло?

Голова дракона нагнулась к ней.

— Каст? — настороженно спросила Сайвин.

«Да, это я» — пришел к ней ответ.

Она потянулась к его носу, из которого выходили облачка пара.

— Где Рагнарк? Он получил повреждения при падении?

Дракон очень по-человечески покачал головой.

«Нет. Я не чувствую его внутри меня совсем».

— Ты уверен? Может быть, он просто слишком утомлен.

«Сайвин, — в голосе Каста звучала обычная суровая твердость. — Я жил с драконом внутри меня свыше двух зим. Он не здесь. Его больше нет».

Сайвин прикрыла рот рукой:

— Как?

«Коснись меня», — велел он, вытягивая шею.

Она проглотила свой страх и протянула руку к переливчатым черным чешуям. Она закрыла глаза, но все равно почувствовала поток магии, пронзивший ее от макушки до кончиков пальцев на ногах.

— Сайвин?

Она открыла глаза.

Перед ней снова стоял Каст, а ее ладонь лежала на его щеке. Он схватил ее руку, прежде чем она убрала ее.

— Держи крепко, — предупредил он. — Я думаю, чары мираи каким-то образом изменились на противоположные. Теперь твое прикосновение призывает меня из дракона, а не посылает меня внутрь, как прежде. Не отпускай меня.

Она прильнула к нему. С этим последним приказом не было трудностей. Она никогда не хотела отпускать его.

— Что произошло? — спросил он.

В его объятиях она рассказала ему историю их полета, пустой гавани и тьмы, притаившейся во вратах.

— Мы были на пути назад к кораблю.

— Это все?

Сайвин покачала головой:

— Нет… Цветок Шишон…

Она бросила взгляд на берег. Пурпурно-алый цветок лежал на черном песке там, где она упала.

— Цветок Родрико. Шишон приснился сон о том, что его нужно поместить в дым, исходящий из горы.

— Зачем? — Каст нахмурился.

— Я не знаю. Это должно как-то помочь Ханту. Мастер Эдилл верил, что это важно, может быть, это пророчество. И поскольку мы и так направлялись сюда… — Она закрыла лицо руками. — Не следовало нам пытаться сделать это.

Она рассказала о последнем полете дракона, об ожоге от дыма, о падении с неба. Каст вывел ее с отмели, рука в руке — словно двое влюбленных, гуляющих по побережью. Он подобрал цветок с черного песка.

Сайвин ожидала, что цветок сильно поврежден, но лепестки распустились, открыв пламенеющую сердцевину. Цветок теперь пылал, словно уголь в жарком огне.

— Он цветет, — сказала она, удивленная.

Каст выглядел не менее потрясенным. Его глаза встретились с ее глазами, и он наморщил лоб.

— Что не так? — спросила она.

— Ты… Ты не одержима.

До нее не сразу дошел смысл его слов. В своей панике из-за Рагнарка она не заметила, что ее одержимость сималтра прекратилась. Сайвин с удивлением коснулась своего лба. Она все еще была собой. Она пыталась найти внутри своего разума зловещее присутствии твари с щупальцами. Там, где прежде перед ее глазами вставала непроницаемая, холодная, как лед, тьма, теперь она не чувствовала ничего. «Как такое может быть?». Она взглянула в подозрительные глаза своего возлюбленного.

— Оно ушло. Я не чувствую это внутри себя.

Ее слова не уменьшили сомнения во взгляде Каста.

— Я помню боль от дыма. Мы оба упали. Я ударилась и почувствовала ужасную тошноту.

Сайвин подошла к грязному участку песка, потянув Каста за собой. Среди крови и желчи лежала лоснящаяся кожа, словно сброшенная змеей. Каст подцепил ее концом ветви, похлопал по ней и потрогал щупальца.

Это была сималтра… или то, что он нее осталось.

— Я действительно свободна! — закричала Сайвин. Ее сердце захлестнула радость. Свободна! Она смотрела на Каста, который поднялся на ноги. Ее облегчение и счастье были ясны, слишком ярки, чтобы сомневаться дальше.

Он обнял ее так, что она едва могла дышать.

— Ты снова моя, — пробормотал он в ее волосы. Его тело охватила дрожь, когда он наконец поверил.

Спустя мгновение Сайвин отодвинулась достаточно, чтобы проговорить:

— Но что с Рагнарком?

Каст посмотрел на столб дыма.

— Я не уверен, но Шишон предупреждала меня кое о чем: она сказала, что мне придется убить Рагнарка, потому что в конце концов он будет представлять опасность для мира.

Сайвин вздрогнула при этих словах, почти вырвавшись из его рук.

— Почему она так сказала?

— Я не знаю. Как и она, — Каст смотрел на след дыма в небе. — Магия из сердца горы, должно быть, забрала чужеродную сущность из тела. Она забрала из тебя сималтра, оставив лишь кожу, которая позже вышла из тебя. И она вытащила из меня Рагнарка, оставив лишь шкуру дракона. Но чары, вытатуированные на моей плоти, как-то поддержали в этой коже жизнь, и трансформация смогла продолжиться.

— Но без дракона внутри…

— Это просто пустая шкура, — закончил Каст, бросив песок на склизкие щупальца.

— Не пустая, — возразила она, касаясь его щеки. — У нее по-прежнему есть душа… твоя душа.

Он вздохнул и посмотрел на поднимающиеся клубы дыма.

— Рагнарк поднялся из каменного сердца Алоа Глен в дымном облаке. Не дым забрал его — возможно, это сделала сама душа Блэкхолла.

Она услышала беспокойство в его голосе.

— Ты боишься, что он был обманут здешней магией?

— Рагнарк — дух чистой стихийной магии, это та глина, из которой Темный Лорд ваяет своих гибельных стражей. Я боюсь, что этот демон мог сделать что-то с энергией дракона. — Он вновь обвил Сайвин руками. — На Алоа Глен яйца из черного камня были доставлены с целью поймать Рагнарка. А теперь мы доставили его прямо к порогу Темного Лорда.

Сайвин пробормотала, уткнувшись ему в грудь:

— Тогда мы выменяли мою свободу на жизнь дракона.

Каст сжал ее крепче:

— Не говори так. Это благословение Матери, что ты свободна. Здесь не было обмена.

Сайвин прильнула к Касту, радость в ее душе померкла.

— В любом случае, — наконец пробормотала она, — мы должны вернуться на «Сердце Дракона», чтобы дать им знать о ловушке и о том, что случилось с нами здесь — и вернуть цветок Родрико, прежде чем ему станет плохо.

Он кивнул и сделал шаг назад:

— Тогда я должен лететь с тобой назад.

Сайвин покачала головой, ловя его руку:

— Нет. Я не могу лететь с тобой.

Брови Каста приподнялись.

— Ты забыл, что мое прикосновение делает тебя человеком, — объяснила она. — Тебе придется идти без меня.

— И оставить тебя здесь?

— Я спрячусь, — пообещала она. — Вести, которые ты принесешь, слишком важны. И Родрико нужен цветок. Я останусь здесь, пока ты не вернешься.

Каст огляделся, явно ища другой способ. Но ничего не нашел. Его глаза встретились с ее глазами, в них была неуверенность.

— Ты должен, — просто сказала она, вкладывая в слова всю свою храбрость.

— Но я по-прежнему буду драконом, когда достигну корабля.

— Ты найдешь способ передать сообщение. Вырежи его на доске когтем, раз ты должен сделать это.

— Я только получил тебя назад, — прошептал он.

Она поднесла его руку к губам и поцеловала ее.

— Доставь предупреждение. Пусть флот подготовится к битве с чудовищем у врат. Пока они делают это, вернись с Хантом сюда, и мы освободим его. Я буду в безопасности. Я никогда не попаду в рабство снова.

Глаза Каста сузились от тревоги, но он кивнул.

— Тебе лучше поторопиться.

Она начала отталкивать его, но он привлек ее к себе в стальном объятии.

— Я не упущу этот шанс, — прошептал он, затем наклонился и поцеловал ее.

Сайвин выдохнула меж его губ. Слишком долго. Она таяла под его теплыми губами, пробуя на вкус соль и его дыхание. Ее сердце сжималось в этот момент, и она не могла скрыть свой страх. Она черпала силу в его поцелуе, в силе его стальных рук, в твердости его губ, в шероховатой щетине на его шее. Она черпала в нем все, что могла.

Но это не могло длиться вечно. Со слезами в глазах она разорвала их объятие, оттолкнула его прочь.

— Иди…

«Пока я еще могу отпустить тебя», — прошептало ее сердце.

Он отступил назад, вытянув руки — только их пальцы касались друг друга. Его лицо покраснело: он разрывался между долгом и любовью.

— Иди, — повторила она.

— Будь осторожна, — велел он.

Она кивнула, не доверяя больше своему голосу.

И пальцы разомкнулись. Вспыхнула магия, вызвав небольшой вихрь песка. Спустя мгновение на берегу появился дракон, его серебряные когти глубоко вонзились в черный песок. Сайвин подошла и достала цветок Родрико. Она положила его перед драконом.

— Лети быстро, — прошептала она.

Каст смотрел на нее глазами дракона и видел, как по ее лицу текут слезы. Затем он осторожно поднял цветок зубами и раскрыл крылья.

«Я скоро вернусь», — безмолвное обещание наполнило ее душу и разум. Затем упругим прыжком Каст поднялся в воздух. Его полет не был таким ровным, как у Рагнарка, но Каст, видимо, перенял у него какой-то навык за те две зимы, что они были соединены. После нескольких слегка неуклюжих взмахов крыльев он улетел, перенесся через иззубренную Корону и умчался в море за отмелями.

Она смотрела на него, прижав кулак к сердцу.

Под ее ногами землю вновь тряхнуло, на этот раз более сильно. Спокойные воды лагуны подернулись рябью. Сайвин отвернулась от неба, чтобы посмотреть на пик позади. Сгустки дыма исторгались из расщелин, и огонь вырывался со страшным ревом из далекого жерла.

Сайвин никогда не чувствовала себя более одинокой. Она смотрела на удаляющегося дракона, наблюдая, как он исчезает, затем опустилась на колени в черный песок.

Она думала, что свободна, но сейчас все в ней сжималось перед гигантским черным жерлом и огненной лавой. Она смотрела на туманный горизонт.

«Сдержи свое обещание, моя любовь. Вернись ко мне скорее».

Глава 24

Штормовой ветер трепал «Фею Ветра», и Елена вцепилась в ограждение. Палуба приподнималась под ней, открывая более широкий обзор внизу. Колонны огров пробирались через грязь и валежник в сожженных фруктовых садах, двигаясь единым фронтом к яме. Над тлеющим в глубине развалин огнем и углями поднимался дым. Ни яростная буря прошедшей ночи, ни утренний непрекращающийся ливень так и не смогли погасить это напоминание о свирепом уничтожении фруктового сада.

— Они хорошо продвигаются, — сказал Эррил рядом с ней.

— Так далеко, — согласилась Елена — Но день только начался.

Она закуталась в свой плащ из кожи угря, и дождь стекал по нему. Одна ее рука покоилась на украшенной розами рукояти ее меча крови, ища поддержки в его стихийной стали. После битвы у Призрачных Врат она носила меч на поясе — тупая боль, постоянное напоминание о ее ответственности.

Птицы всех видов носились сквозь дождь внизу, придерживаясь скорости гигантов на земле. Лишь несколько разведчиков армии силура подобрались ближе к яме.

Елена изучала их цель.

Котлован оставался странно тихим в течение всей ночи. Постоянный столб дыма был погашен или залит дождем. Лишь густой туман висел над ямой, словно пар над кружкой горячего кофе. Он лежал, плотный, застилающий все, двигающийся в медленном водовороте. Зрелище было еще более зловещим, чем яростный дым вчера.

Корабль вновь приподнялся, заставив ее посмотреть на небо. Облака оставались низкими, тяжелыми от влаги. Стоял день, но трудно было сказать точно, когда на самом деле кончилась ночь. Мир превратился в бесконечные сумерки.

— Нам бы лучше оставаться на нижних палубах, — убеждал ее Эррил. — У нас есть дозорные в вороньем гнезде. При первых же признаках угрозы прозвучат рога.

«Тогда им бы следовало уже прозвучать, — подумала она. — Сам воздух пахнет опасностью».

Но она позволила отвести себя к палубному люку.

Когда он открылся, она обнаружила за дверью Джоаха. Она вздрогнула, но через секунду узнала его. Он махнул им посохом, призывая укрыться от дождя.

— Мы уладили все с приспособлениями в кормовом хранилище, — сказал он. — Тюки с дополнительными веревками, приспособления для того, чтобы взбираться, факелы, горшки с маслом. Каждый проверил свое оружие и все, что может понадобиться. Мы готовы спускаться в яму.

Эррил кивнул, отряхивая плащ.

— Я бы хотел проверить сам, — он повернулся к Елене: — Почему бы тебе и твоему брату не погреться на камбузе? Я скоро присоединюсь к вам.

Джоах посторонился, давая Эррилу пройти, затем странно посмотрел на Елену:

— Ель… ты и Эррил…

Елена повернулась спиной к брату, и румянец окрасил ее щеки. Он узнал о прошедшей ночи? Неужели это столь очевидно? Это написано у нее на лице? Она и Эррил вновь любили друг друга прямо перед рассветом, в последние мгновения, когда они еще могли прикоснуться друг к другу и исцелить все раны, что остались между ними.

Джоах продолжил:

— Ты любишь его, не так ли, Ель?

Она по-прежнему стояла спиной к брату:

— Конечно, люблю.

Он коснулся ее плеча.

— Тогда ты можешь понять, что я чувствую… что я чувствовал… к Кесле.

Он громко вздохнул. Елена повернулась к брату, поняв, что его вопрос касался не того, о чем она подумала. Она постаралась справиться с румянцем:

— Я знаю, как сильно ты любил ее.

Он нахмурился, услышав ее слова.

— Есть кое-что, о чем бы я хотел поговорить с тобой.

Он смотрел на носки своих сапог, словно мальчишка, — это казалось странным для мужчины средних лет.

Елена потянулась к его руке.

— Что это?

Она была рада, что Джоах наконец решил поговорить о боли в своем сердце. Возможно, его вновь обретенная со смертью Грешюма молодость исцелила не только его состарившееся тело.

Однако Джоах колебался.

— Может, мы лучше поговорим об этом в моей каюте? Там нас никто не услышит.

Он кивнул, явно с облегчением.

Елена повела его по пересекающимся коридорам в свою комнату. Оказавшись у двери, она стянула перчатку и нажала пальцем на полоску дерева. Завиток ведьминого огня вошел в замок и расплавил замерзший металл. Эррил предложил эту дополнительную предосторожность, чтобы защитить артефакт, запертый внутри: Кровавый Дневник. Елена широко распахнула дверь для Джоаха.

Войдя, она оглядела комнату. Меха и одеяла лежали ровно. Не было никаких следов того, что произошло тут прошлой ночью, но Елена чувствовала пьянящий мускусный запах их страсти. Она оглянулась на Джоаха, но он, казалось, был не здесь.

Ее брат подошел к маленькому очагу и раздул угли ярче. Когда пламя согрело комнату, Елена выскользнула из мокрого плаща и повесила его на деревянный гвоздь. Затем она потянулась к масляной лампе, висевшей на балке, и повернула фитиль, сделав пламя ярче.

Она повернулась и увидела, что ее брат стоит перед маленьким дубовым столом, на котором лежит Кровавый Дневник; его золотая роза едва заметно мерцала, возвещая приход середины лета.

Джоах смотрел на книгу, и на его лбу лежали глубокие морщины.

— Как говорит эльфийский капитан, луна взойдет рано. Она будет на небе даже прежде, чем солнце полностью сядет.

Не было нужды говорить об этом Елене. Магия, что крылась в ней, была настроена на постоянно изменяющуюся луну. Она знала ее передвижение так же хорошо, как биение собственного сердца.

— Луна и солнце вместе, — пробормотал Джоах. — Ты помнишь, как отец называл это?

Елена улыбнулась:

— Луна дурака, — она вздохнула. — Луна слишком глупая, чтобы знать, что солнце еще не село.

Джоах отвернулся от стола и облокотился на посох.

— И посмотри, куда мы направляемся под восходящей луной дурака. — Тень усталой усмешки появилась на его губах. — Кто же настоящие дураки?

Елена сняла свой меч с пояса и села на кровать. Она положила клинок в ножнах на колени. Джоах взял небольшую табуретку и сел, положив на колени посох. Она смотрела на него, вспоминая их Прошлое. Как они оказались в этой комнате, каждый отягощенный грузом магии?

Воцарилась тишина, и единственным звуком был шум дождя на палубе над их головами. Наконец Елена заговорила:

— Ты упоминал Кеслу.

Глаза Джоаха метнулись к Кровавому Дневнику. Он кивнул:

— Я думаю, я нашел способ вернуть ее.

Елена не могла скрыть потрясение в голосе:

— Вернуть из мертвых?

Джоах сглотнул.

— Она была сном, облеченным в плоть. Могло ли такое существо в самом деле умереть? — он поднял на нее глаза. — Мои способности усилились. Я думаю, я могу изваять ее вновь в этом мире. Но…

— Но следует ли? — мягко спросила Елена. — Вернуть дух в тело — это пахнет самой темной магией. Вспомни Рокингхема, даже Вирани. Мертвым нужно позволить быть мертвыми. Это последний дар Матери.

— А что скажешь о Нилан? Она умерла и вернулась.

Елена покачала головой:

— Она нимфаи. Она не умерла по-настоящему, только ее телесная оболочка погибла. Ее дух остался здесь, защищенный магией ее древесной песни.

— Но разве Кесла отличается от нее? Она родилась из магии Земли. Кто сказал, что ее дух ушел к Матери?

Елена нахмурилась. Джоах мог быть прав, но в душе Елена страшилась столь темного пути.

— О чем ты просишь… — пробормотана она, качая головой.

В его голосе появилось пламя.

— Я не говорил, что я чего-то прошу.

Елена встретила его взгляд. Его боль разожгла что-то более горькое: его пальцы сжались на посохе.

— Джоах…

— Что если бы это был Эррил? — выпалил он гневно.

Елена открыла рот. Ее первым порывом было отрицать, что она бы последовала по его пути. Но, сидя здесь, на кровати, где совсем недавно они познали друг друга — сердце, душу и тело, она не могла сказать с уверенностью, каким было бы ее решение.

— Как… почему ты думаешь, что можешь справиться?

Джоах сложил руки.

— Я уже сделал это. Я показывал тебе, как я могу создать убедительную иллюзию своей отсутствующей руки, но она была мертвым, ничего не чувствующим творением. — Он сжал кулак. — Но посмотри! Теперь она живая. Это на самом деле часть меня, снова.

— Ты сказал, что рука вернулась к тебе вместе с молодостью… после смерти Грешюма.

Он отмахнулся от ее вопроса своей новой рукой:

— Это было бы труднее объяснить. Неважно, что это случилось после смерти Грешюма; теперь я могу делать то, чего не мог прежде.

Елена чувствовала скрытый смысл в словах брата.

— Рука — это не человек, — сказал она просто. — Рука не обладает уникальной душой.

— Это может быть сделано, — настаивал Джоах. — У меня есть знания, способности. Мне… мне нужна лишь одна вещь.

— Что же?

Его глаза вновь нашли книгу на столе.

— Больше живительной энергии. Чары, способные даровать жизнь изваянному из сна творению, требуют больше энергии, чем есть у меня сейчас.

— Насколько больше? — спросила она, вставая. Оставив меч на кровати, она подошла к столу, начиная понимать.

— На целую жизнь, — пробормотал Джоах. Он кивнул на Кровавый Дневник: — Под его обложкой заперто бессмертие, бесконечная энергия Пустоты.

— Я тоже хорошо знаю все это.

Елена взяла книгу. Сначала она даровала бессмертие Эррилу как ее хранителю и стражу. Затем эта сила перешла к ней. Книга не останавливала смерть, но, как источник энергии, она замедляла уход зим и быстрее исцеляла раны.

— Понадобится лишь малая толика этой энергии, чтобы напитать чары, способные вернуть Кеслу. Пожалуйста, Елена… Кесла отдала свою жизнь, чтобы разрушить Врата Василиска, которые угрожали нашим землям. Мы ее должники, мы должны попытаться вернуть ее.

Елена чувствовала, что склоняется на сторону Джоаха. Осмелится ли она поверить сердцу брата? Может ли она запретить ему эту попытку? Однако она бросила взгляд на новую руку Джоаха, на лицо, одновременно знакомое и чужое, и сомнения легли на ее сердце.

Наконец она вздохнула, отбрасывая эти раздумья на потом.

— Мы не рискнем попробовать какие-либо чары, которые могут ослабить книгу накануне грядущей битвы. Я не могу рисковать судьбой мира ради возможности воскресить одну женщину.

Джоах кивнул, благодарный. Он явно воспринял ее слова как согласие, а не просто отсрочку.

— Конечно. Я не имел в виду, что мы должны попробовать сейчас. Я должен беречь свою магию для грядущей битвы.

Елена хотела было вывести Джоаха из заблуждения, но подумала, что лучше оставить обсуждения на потом. Это, к тому же, даст ей время обдумать просьбу брата.

Джоах встал:

— Спасибо, Ель… я знал, что ты поймешь.

Она просто кивнула, отведя глаза.

Джоах вернулся к двери:

— Я должен пойти посмотреть на последние приготовления. Арлекин Квэйл хотел обсудить что-то насчет использования иллюзий, чтобы привести в замешательство наших врагов.

— Если кто-то и может прошмыгнуть мимо стражи Темного Лорда, то это Арлекин, — согласилась Елена, открывая ему дверь.

Джоах отвернулся от нее и проскользнул в коридор:

— Еще раз спасибо, Ель.

Она улыбнулась ему, на мгновение вновь увидев простого, честного парнишку, которого она оставила во фруктовом саду. Но под этим обликом крылось что-то более темное. Он сильнее сжал свой отвратительный посох, когда уходил прочь.

Елена закрыла дверь и прислонилась к ней, прижимая Кровавый Дневник к груди. Золотая роза на переплете сияла все ярче, по мере того как росла сила лунной магии.

Отойдя от двери, она распахнула книгу. Пустые страницы смотрели на нее. Она приложила руку к пергаменту, гладкому и чистому. Не было ни следа врат, что должны были распахнуться вновь с восходом луны. Она хотела бы, чтобы тетушка Фила была с ней сейчас здесь. Джоах пробудил старые семейные воспоминания. Елена закрыла книгу и вернулась к кровати. Она разгладила одеяло. Даже больше, чем тетушку Филу, она бы хотела увидеть свою мать. Хотя бы на несколько мгновений…

— Мама, что же мне делать? — прошептала она в пустой комнате.

Вместо ответа раздался пронзительный звук рога, эхом пронесшийся по всему кораблю. Елена обернулась. Дозорные в вороньем гнезде! В отдалении первому рогу ответил другой, более приглушенно — на этот раз с земли, из выжженного фруктового сада.

Начиналось!

Елена подбежала к двери и распахнула ее. Она вздрогнула, увидев Джоаха, преградившего ей путь. Он, должно быть, вернулся к ней, когда поднялась тревога.

— Джоах! Мы должны…

Она не договорила: он с силой ударил ее в грудь. Она отшатнулась, потеряв равновесие, и упала на кровать, а Джоах вошел в комнату вслед за ней.

— Джоах, что ты….

Он закрыл за собой дверь, и иллюзия спала с него. Рыжие волосы превратились в каштановые, черты лица переплавились из любимых знакомых черт ее брата в другие знакомые черты, но отнюдь не любимые.

Елена не могла вдохнуть от потрясения. Это было невозможно. Она видела, как это тело разрубили на части и сожгли. Его имя комом встало в ее горле:

— Грешюм!

Она схватилась было за свой кинжал ведьмы, но прежде чем ее пальцы смогли коснуться рукояти, темный маг ударил ее своей магией. Елена отлетела к стене, и ее прижало к ней, распятую между покрытыми тонкой резьбой деревянными панелями. Она не могла двигаться.

Грешюм подошел к ней, отбрасывая по пути ворох меха и одеял.

— Бесполезно бороться.

Несмотря на его слова, она продолжала бороться с невидимыми путами. Ее руки наполнились энергией, пылая магией — одна холодным огнем, другая ведьминым огнем. Но не было клинка, чтобы высвободить магию крови, и потому ее судьба зависела от милости этой твари.

Грешюм склонился к ней:

— Где меч крови?

* * *

С первым звуком рога Эррил бросился к одному из нижних люков «Феи Ветра», в то время как остальные в трюме кинулись к различным иллюминаторам и люкам. Эррил опустился на пол возле мотка веревки, присоединенной к блочному механизму наверху — обычно это приспособление использовалось для того, чтобы поднимать припасы. Он наклонился, чтобы посмотреть на местность внизу.

Дождь налетал волнами, ухудшая видимость, но явно что-то случилось там, где были огры. Еще один рог прозвучал со стороны фруктового сада.

Эррил не видел угрозу. Все, что он мог различить, — это колонны огров, спускающиеся вниз, словно шеренги каменных глыб. Их командиры выкрикивали приказы, но они не достигали такой высоты.

Что происходит? Ему нужна была более удачная позиция. Но когда он начал подниматься, что-то большое, хлопая крыльями, прорвалось в люк вместе с порывом мокрого воздуха. Эррил отскочил прочь, выхватив меч, как только оказался на ногах.

Но защищаться не было нужды. Существо, все еще в полете, повернулось и приземлилось в настороженной позе. Существо имело и птичьи, и человеческие черты: корону из перьев, обнаженные ноги, руки заканчивались длинными перьями, а лицо было сужено, словно клюв. Янтарные глаза пылали в сумрачном трюме.

Рядом с Эррилом появились Фердайл и Торн.

— Это один из наших разведчиков!

Эррил убрал меч в ножны:

— Что происходит?

Силура осмотрел помещение, пытаясь отдышаться.

— Атака внизу. Из земли. Ждали — в засаде. — Человек-птица остановил глаза на Торн: — Старейшина посылает весть.

Он глядел на Торн довольно долго в полной тишине, и его глаза горели. Она кивнула, и Фердайл сжал ее локоть. Он явно тоже услышал безмолвное послание.

Выполнив свой долг, разведчик вновь нырнул в люк. Эррил увидел отблеск перьев, выросших на его руках, когда изменяющий форму выпал из люка, снова превратившись в сокола.

— Что он сказал тебе? — спросил Эррил у Торн.

Она повернулась к нему, бледнее, чем мгновение назад.

— Мой отец и его армия намереваются прямо сейчас присоединиться к битве внизу.

Эррил сжал кулак:

— Я должен увидеть, с чем они столкнулись.

Он бросился по лестнице к открытому люку в потолке. Плечом открыв дверь, он почувствовал, что буря усилилась; потоки дождя хлестали вздымающуюся палубу. Эррил натянул капюшон плаща на голову и сгорбился. Толчук и Магнам уже стояли у ограждения, наклонившись, чтобы увидеть то, что происходило внизу.

Эррил поторопился к ним, и в этот момент еще один люк открылся, и от ветра дверца широко распахнулась. Эррил повернулся, ожидая увидеть Елену, но это были Мерик и Нилан.

— Что случилось? — крикнул Мерик, пытаясь перекричать бурю.

Эррил покачал головой. Толчук посмотрел на них, когда все собрались у палубного ограждения. Его брови были насуплены.

Эррил смотрел вниз, его пальцы искали бинокль.

Через завесу дождя он разглядел кровавое побоище со странными чудовищами, появившимися из сухих ветвей и грязных листьев.

Сняв бинокль с пояса, Эррил навел его вниз, на центр битвы. Он увидел, как черная тварь выбралась из спутанных корней и перевернутого дерева. Она вся состояла из членистых ног, нечто среднее между богомолом и муравьем, но по росту не меньше человека. Монстр прыгнул на огра, обхватив свою жертву ногами. Острые жала разорвали шею и лицо, и оба противника покатились по земле, упав в грязь.

Повсюду из подземных нор выползали огромные слизняки размером с бревна. Их маслянистая покрытая ядом кожа шипела, когда на нее попадал дождь. Они вытягивали похожие на червей придатки, при прикосновении сжигающие плоть до костей. Эррил смотрел, как одно из чудовищ переползло через раненого огра, проложив себе путь прямо через плоть на ногах несчастного.

Снизу донесся рев, и над горизонтом прогрохотал гром. Это была резня. Эррил опустил бинокль. Ему было тошно от представшей его глазам картины и одновременно от собственного бессилия.

Несмотря на непредвиденные сложности, огры продолжали пробираться вперед через ловушку, платя кровью за каждый шаг. Эррил в отчаянии сжимал ограждение, желая отдать им свою собственную силу.

— Им никогда не сделать этого в одиночку, — сказал Толчук рядом с ним.

Эррил понимал его. Край ямы был еще в целой лиге от них.

— Они не одни, — свирепо сказал Фердайл. Он указал в небеса.

На фоне туч темной стаей летела армия силура. Повернув как один, крылатая армия спикировала к побоищу. Они упали на врага со всей силой своей скорости, пустив в ход когти и клювы.

Эррил вновь поднял бинокль, сердце грохотало в его ушах. Один из золотых орлов упал на огра, все еще борющегося с черной тварью, похожей на насекомое. Птица напала на такой скорости, что Эррил едва заметил момент удара. Только когда хитиновая голова выпала из когтей орла, Эррил понял, что произошло. Огр с окровавленным лицом, рыча, стряхнул с себя обезглавленного монстра.

Смерть дождем падала с неба на притаившихся тварей. Постепенно ход битвы изменился. Огры хлынули вперед, дубинами прокладывая себе путь. Объединив усилия, две армии продвигались к поджидающей их яме.

Эррил опустил бинокль и посмотрел на дыру, изуродовавшую нагорья. Он знал, что это был лишь первый небольшой бой. Что бы ни лежало впереди, оно оставалось скрыто клубящимся дымным туманом.

Он оглянулся на палубное ограждение. Толчук стоял рядом с Магнамом. Мерик — с Нилан. Фердайл — с Торн. У всех на лицах было одно и то же выражение усталости и ужаса.

Из люка появились Джоах и Арлекин, затем Джастон с болотным ребенком. Джоах махнул Эррилу:

— Мы можем разработать план…

Эррил перебил его:

— Где твоя сестра?

Он оставил Елену с братом и думал, что Джоах по-прежнему с ней.

Джоах оглядел мокрую от дождя палубу:

— Я… я думал, она уже здесь. Когда я в последний раз ее видел, она была в своей каюте.

Сердце Эррила стукнуло где-то в горле. Звук рогов должен был заставить ее подняться. Проклиная себя за невнимание, он прошел мимо Джоаха и остальных.

Джоах сказал:

— Она, похоже, хотела побыть одна…

Эррил остался глух к его словам. Он ворвался в передний люк и бросился вниз по ступеням.

Джоах побежал за ним:

— Что случилось?

Эррил не ответил. Он бежал в брюхо корабля. Он слишком доверился открытому воздуху вокруг них, их изолированности. Он глупо позволил себе потерять бдительность, на время доверив Джоаху приглядывать за сестрой. Но за это время он мог потерять все.

Эррил промчался с топотом по кораблю, молясь, чтобы он не пришел слишком поздно. Затем он увидел дверь их каюты. Казалось, что все в порядке.

Джоах крикнул, пытаясь поспеть за ним:

— Что ты?..

И в этот момент дверь впереди сорвало с петель взрывом и выкинуло в коридор. Эррила отбросило назад, и он налетел на Джоаха. Вылетевшая дверь ударила их с силой молота, Эррила задело по виску, затем дверь пролетела, кувыркаясь, дальше. Все стихло, сознание Эррила помутилось, и время превратилось в застывшее мгновение.

Затем Эррил начал пробираться между осколками дерева и снова ударился головой. Он боролся с подступающим беспамятством, но мир исчез… и он остался в темноте.

* * *

Елена сморгнула слезы, выступившие после магической вспышки. Она по-прежнему была распята на стене, беспомощная. Голова болела; сердце глухо стучало где-то в горле. Ее руки превратились в два солнца, наполненных жгучей энергией.

Грешюм стоял перед ней, его плащ развевался, отброшенный назад потоком энергии, а посох он вытянул перед собой, словно королевский скипетр. Он растерял все хладнокровие, гнев и разочарование заставили его прийти в неистовство.

— Где меч крови? Скажи мне, или я разорву корабль на части и найду его сам в обломках!

У темного мага была сила, чтобы претворить в жизнь свою угрозу, — Елена знала это, потому что видела, как он только что высадил дверь. Но она молчала. С тех пор как он поймал ее, он изматывал ее волю ужасающей ложью, шептал обещания, но не осмеливался причинить ей физический вред. Если бы он окропил кровью ее руки, она бы вновь получила власть над своей магией.

Это был тупик.

Елена старательно отводила глаза от мехов у ног темного мага. Его первая атака сбросила покрывала ворохом на пол. Меч ведьмы лежал под этой грудой. Грешюм явно был уверен, что меч должен быть искусно спрятан, а не лежать на виду.

Ее глаза остановились на Грешюме.

Спокойствие темного мага истощилось. Он, должно быть, знал, что времени у него мало.

Голос заставил вздрогнуть их обоих:

— Грешюм!

Темный маг крутанулся вокруг своей оси. В разбитом дверном проеме стоял Джоах с поднятым посохом.

— Джоах! Назад!

Ее брат не обратил внимание на предупреждение.

— Ты поклялся, что не вернешься!

Грешюм пожал плечами, держа посох поднятым.

— Я только забираю последнее, что мне нужно. Затем уйду.

— Тень Осоки, — сказал Джоах, сузив глаза.

— Меч в любом случае уничтожит твою сестру. Я найду ему лучшее применение.

Елена обвисла на стене. Она была потрясена, несмотря на весь ужас происходящего. Джоах явно не удивился появлению Грешюма. Судя по словам ее брата, между ними был некий уговор. Но почему? Чтобы получить назад часть своей жизни? Елена смотрела на восстановленную руку Джоаха. Нет, здесь было нечто более важное, чем его собственная жизнь. Кесла.

Она закрыла глаза, не в силах перенести этот кошмар. Она не понимала всех глубин отчаяния брата.

Грешюм заговорил:

— И должен сказать, мой мальчик, ты выбрал не лучшее время, чтобы появиться здесь.

Елена открыла глаза, чувствуя, как в комнате появляется источник силы.

— У меня не было способа заставить твою сестру выдать секрет, — Грешюм взмахнул посохом быстрее, чем бросается атакующая змея. — Но теперь ты здесь…

Водоворот маслянистой тьмы появился перед ее братом.

— Джоах! — крикнула Елена.

Прежде, чем ее крик стих, жуткое чудовище выпрыгнуло из тьмы и напало на ее брата. Чудовище было с серой кожей, звериным рылом и заостренными ушами, а его руки заканчивались острыми когтями. Руки, способные раздробить кость, схватили Джоаха, разорвали одежду, и ужасные когти вонзились в плоть. Его посох упал на пол, оказавшись вне досягаемости.

Зверь наклонил свою морду к горлу Джоаха, его губы раздвинулись в оскале, блеснули острые зубы. Явно голодный, он втянул воздух, свиные глазки светились жаждой крови.

— Ты нравишься Рукху, — сказал Грешюм, глядя на пытающегося бороться брата Елены. — Я думаю, он еще помнит вкус твоей старой руки. — Джоах стал сопротивляться более ожесточенно, а темный маг повернулся к Елене: — Теперь, возможно, мы сможем сторговаться: Тень Осоки за жизнь твоего брата.

Елена смотрела на истекающее слюной чудовище.

— Нас больше никто не побеспокоит, — добавил темный маг. — Я запечатал конец коридора.

Взгляд Елены опустились к полу, к беспорядочно лежащим одеялам и мехам. У нее не было выбора.

— Меч…

И тут ее глаза уловили какое-то движение. Посох Джоаха поднялся с пола позади Грешюма, отбрасывая тень. Брови Елены приподнялись.

Грешюм слишком поздно почувствовал опасность. Он повернулся, но посох стремительно переместился, оказавшись над его головой, а тень приподнялась. Темный маг был пойман за шею, схвачен за горло каменным посохом. Его собственный костяной посох упал на пол, когда Грешюм схватился за горло. Позади темного мага тень продолжала обретать форму, словно выходя из другого пространства.

Это был Джоах!

Рот Грешюма открылся в страхе, но брат Елены продолжил сдавливать горло мага.

— Я предупреждал тебя, чтобы ты не возвращался.

Джоах поставил ногу в сапоге на упавший посох, ломая кость. Из него на деревянный настил хлынула дымящаяся кровь. Послышался вой, и Грешюм взвыл следом.

Джоах бросил взгляд на чудовище, удерживающее его копию. Он взмахнул рукой, и образ превратился в песок, а затем исчез даже песок.

Гоблин вздрогнул и с бегающими глазками попятился к стене.

— Освободи мою сестру, — прошипел Джоах.

Грешюм поднял было руку, и тут за дверным проемом послышался скрип дерева. Все взгляды обратились туда.

Эррил стоял, опираясь на разбитую дверную раму, в его руке был меч. Кровь стекала с его лба.

— Елена…

На одно мгновение все отвлеклись. Грешюм ударил Джоаха локтем в грудь. В этот же момент чудовище, повинуясь безмолвной команде, прыгнуло на Эррила.

Елена сражалась со своими путами, но она не могла пошевелить и пальцем.

Перед ней Джоах закашлялся, воздух был выбит из его груди. Он споткнулся и освободил темного мага. Грешюм отпрыгнул в сторону и склонился над остатками своего сломанного посоха. Он раскрыл ладонь над окровавленными ошметками, и осколки кости собрались снова в вспышке магии. Маг взял в руки свой посох.

Джоах поднял свой, но темный маг оказался быстрее. Вспыхнула магия. Брат Елены перелетел через каюту и ударился о каменный очаг, оказавшись распят на стене точно так же, как и Елена.

У дверного проема Эррил был вихрем из стали. Он пронзал тварь темного мага снова и снова. Затем, в последний раз повернувшись, он перерезал мечом горло чудовища. Кровь брызнула на потолок, и тварь замертво упала на пол.

Эррил пробрался через комнату, его плащ спереди был залит кровью.

Грешюм заговорил, пригнувшись к полу в углу возле Джоаха, направив свой костяной посох на стендайца:

— Ты не растерял свои навыки даже спустя пять веков. А теперь брось свой меч и ногой пододвинь его сюда.

— Нет! — крикнул Джоах в волнении.

Грешюм протянул обрубок своего запястья к Джоаху, и тело того изогнулось в конвульсии, а спина выгнулась у стены, несмотря на магические путы. Он закричал, и на его губах выступила кровь.

— Джоах! — вскрикнула Елена.

— Делай, как я сказал, — прошипел Грешюм Эррилу, — или я заставлю и девчонку страдать.

После напряженной паузы Эррил бросил оружие и оттолкнул его от себя.

Грешюм опустил обрубок. Джоах, обмякнув, упал со стены, с его губ стекала кровь.

— Джоах?.. — простонала Елена.

— Он жив, с ним не случилось ничего хуже, чем боль в животе, — сказал Грешюм. — Но это можно изменить. Все зависит от тебя, — он кивнул на Эррила. — И, похоже, еще одна жизнь оказалась на кону. С тобой трудно торговаться, моя дорогая. Теперь я вынужден предложить две жизни за древний меч.

— Не делай этого, — выпалил Эррил.

Грешюм не обратил на него внимания. Его глаза остановились на Елене, а посох оставался направленным на Эррила.

— Ты когда-нибудь видела, как с тела одним рывком снимают кожу? Это довольно сложно, но у меня была практика. Выбери одного: Эррил или Джоах. Муж или брат, — Грешюм повел посохом назад и вперед. — Мне все равно, кто.

Елена знала, что они проиграли. Она кивнула на одеяла:

— Меч вон там, прямо под мехами.

Глаза Грешюма расширились, и он посмотрел себе под ноги.

— Он был там все это время? — он взглянул на Эррила и покачал головой: — Я могу понять, если она совершает ошибку, но ты? Тебе следовало подумать лучше. У вас есть артефакт достаточной силы, чтобы одержать верх над Черным Сердцем, и вы бросаете его на пол, словно кухонный нож? — Он подошел к покрывалам и ударил ногой по ним. Он был удовлетворен, услышав звон. — Я ожидал встретить сложные преграды, которые только Елена может открыть.

Эррил смерил темного мага яростным взглядом.

Грешюм осторожно взял свой посох под мышку и пошарил под мехами. Когда он выпрямился, в его руке была рукоять, украшенная розами. Он стряхнул ножны, высвобождая льдистое лезвие из стихийной стали.

— Тень Осоки… — проговорил Грешюм благоговейно, затем с облегчением рассмеялся: — Наконец моя!

Он бросил свой костяной посох и ногой отпихнул его в сторону. Это простое действие ясно сказало Елене, каким ужасным оружием может быть клинок.

Она встретила взгляд Эррила. Он смотрел на ее руки. И явно понимал, что ее сила сейчас недоступна ей. Его глаза снова встретились с ее глазами.

— Вспомни купальню твоей семьи, — прошептал он. — Когда ты спалила ее…

Елена нахмурилась. Она рассказывала эту историю Эррилу давным-давно. Она едва расцвела для своей Розы, сразу после своей первой месячной крови. Лежа в холодной кадке, она пожелала, чтобы вода согрелась, но, не умея контролировать свою магию, она едва не сварила себя живьем. Но как это могло помочь сейчас? Она не могла распоряжаться своей силой. Она была бескровна…

Затем ее глаза расширились. Тогда тоже ее руки не были окровавлены. Что нынешняя ситуация может иметь общего с ее первой месячной кровью? Поток крови из сердца ее женственности должен был открыть поток магии в ванной.

Она посмотрела на Эррила. «От первого кровотечения до первой крови…»

Он знал, что она все еще кровоточит после их первой ночи, проведенной вместе. Снова кровь — из сердца ее женственности. Может ли это быть способ?..

Она слушала магию, ярящуюся внутри нее, чистую энергию, обновленную Пустотой. Она пожелала, чтобы магия хлынула в ее рубиновые руки, в ее сердце. И когда она сделала так, сияние ее пальцев потускнело.

Грешюм повернулся к ним, держа меч перед собой:

— Как и было сказано в условиях сделки, я сохраню жизни тем, кого ты любишь, но есть еще кое-кто здесь, кому я задолжал.

Эррил встал между магом и Еленой:

— Я не позволю тебе причинить ей вред.

Грешюм рассмеялся:

— Рыцарь, как всегда, Эррил, — темный маг повернулся к столу: — Я не собираюсь причинять вред твоей женщине. Я предпочту, чтобы она впустую потратила свою жизнь, напав на Черное Сердце. В этом отношении у нас одна цель. — Он указал мечом на Кровавый Дневник: — Это Чо. Я собираюсь заставить ее заплатить за то, что она заставила меня танцевать, словно я ее маленькая марионетка. — Он оглянулся через плечо: — Теперь вам следует понять силу меча — разрушать чары, разрушать оковы.

Джоах понял его намерение в тот же момент, что и Елена.

— Нет! — выдохнул он, выплюнув кровь.

Грешюм посмотрел на него, слегка опустив меч:

— Некоторым снам лучше оставаться мертвыми.

Джоах боролся, его глаза были дикими.

— Я заставлю тебя заплатить!

Серый каменный посох задребезжал на полу, но Джоах смог сдвинуть его не больше, чем на ладонь. Грешюм смотрел на его усилия, приподняв бровь:

— Ты силен, мой мальчик. Что я мог бы сделать из тебя, будь у меня время…

Он печально покачал головой и опять повернулся к Кровавому Дневнику.

Елена не теряла времени, пока ее брат отвлек мага. Она потянулась к сердцу своей сущности и прикоснулась к хору магии в ней. Когда темный маг подошел к столу, она послала удар своей магии. Дикая энергия раскаленным копьем вышла из сердца ее женственности.

Грешюм почувствовал освобождение силы, которую невозможно остановить, и рванулся вперед. Магия ударила по доскам возле его пяток на волосок от него.

Дерево разлетелось. Первозданная магия крушила корабль, оставляя после себя дыру, через которую можно было увидеть землю внизу. Эта сила разрушила путы Елены. Она безвольно упала со стены.

Эррил немедленно оказался рядом с ней.

Возле пробитой дыры стоял, шатаясь, темный маг. Весь его плащ был опален сзади. Он сумел выпрямиться и повернулся, держа меч перед собой.

— Умная девочка, — прорычал он. — Но у тебя не будет второго шанса. Меч защитит меня даже от твоей магии.

Елена знала, что он прав. Она сама держала этот меч в руках. Он защищал своего владельца.

— Тогда уходи с мечом, — сказала она, вставая. — Но я не позволю тебе повредить Кровавый Дневник!

Грешюм нахмурился, глядя на книгу на столе; дымящаяся дыра была как раз между ним и Дневником.

— Это еще не все, девочка. Я тебе это обещаю!

Он подошел к дыре, готовый прыгнуть в нее и уйти со своим трофеем. Елена чувствовала танец магии в воздухе.

Ее внимание привлекло едва заметное движение. Эррил пригнулся рядом с ней, прыгнул и приподнялся. Перекувыркнувшись, он вытащил кинжал из сапога и швырнул его с точностью опытного фокусника. Клинок воткнулся в запястье мага и пронзил его.

Руку Грешюма с мечом отбросило назад. Тень Осоки выпала из его ослабевших пальцев и в целости и сохранности упала, лязгнув, возле очага.

Темный маг не был столь удачлив. Потеряв равновесие, он начал медленно падать в дыру. Не веря в свою участь, он взвыл так, что резануло уши. Бросив посох и потеряв меч, он лишился магии, способной остановить его падение.

Крича, он падал вниз.

Эррил опустился на колени возле края дыры. Елена присоединилась к нему.

Тело темного мага падало, переворачиваясь в воздухе, он молотил руками и ногами. Далеко внизу он ударился об одно из лишенных ветвей деревьев фруктового сада. Острая изломанная вершина пронзила его грудь. Под тяжестью собственного тела он сполз до середины дерева и там остался висеть, неподвижный.

Когда смерть мага развеяла сковывающие чары, Джоах сполз по стене вниз.

Елена вспомнила, что тетушка Мишель предостерегала ее давным-давно от того, чтобы полагаться на одну только магию. Вот и доказательство. Тень Осоки, один из наиболее могущественных артефактов, когда-либо созданных, чтобы противостоять магии, ничего не смог сделать против такой простой вещи, как обычный стендайский кинжал.

Эррил коснулся плеча Елены, возвращая ее в реальность, но Джоах подошел к ней с другой стороны. Его грудь вздымалась, а лицо было белым от ярости. В руках он держал костяной посох Грешюма.

— Еще нет, — проговорил он, и это было похоже на стон. Его губы продолжили двигаться, но больше не слышно было слов.

Елена чувствовала, как от ее брата веет холодом.

— Джоах… Нет! Все кончено.

Он не обратил на нее внимания. Его губы были синими от холода, исходящего от него. Он поднял посох и указал им вниз. С последним безмолвным шепотом он толкнул его к окровавленному дереву внизу.

Струя сильного черного пламени вышла из конца посоха. Она разорвала темное утро, наполнив его тенями, и пламя ударило в окровавленное дерево. Вспыхнули кора и древесина. Пламя охватило пронзенное тело и взорвалось вспышкой черного огня. Бесконечно долгое мгновение из огня слышались крики проклятых, затем они затихли, оставив после себя лишь дымящиеся останки, и язычки пламени танцевали на поверхности дымящегося пня.

— На этот раз он и правда мертв, — пробормотал Джоах. Костяной посох обратился в пепел в его руках и высыпался в дыру. Джоах повернулся спиной к дыре и деревянным шагом прошел к двери. Ни сказав больше ни слова, он ушел.

Елена поняла, что не может двинуться с места. Она была рада, что Грешюм умер — монстр, который убил ее родителей и мучил ее брата. Но к радости примешивалось странное чувство поражения. Она перевела взгляд с дымящегося пня на дверной проем. Кто же на самом деле победил здесь?

Эррил поднял одеяло с пола. Он прикрыл изорванную одежду Елены. Через дыру до них доносились звуки рога, напоминая им о другой битве, что была в самом разгаре внизу.

Эррил поднял Елену и прижал к себе, обнимая, пока она не прекратила дрожать.

Она не сразу смогла заговорить.

— Если бы ты не вспомнил о крови… — начала она, взглянув на него.

— Т-с-с, — прошептал он. — Ты думаешь, я смогу скоро забыть о том, что забрал твою девственность?

Она смотрела в его глаза и видела в них вину, смешанную с болезненным чувством ответственности. Она коснулась его щеки:

— Если бы ты не сделали этого… мы могли бы с легкостью потерять все этим утром.

Он просто обнял ее крепче. Но рога продолжили звучать внизу; мир не мог ждать вечность. Наконец Эррил подошел к углу, где лежала Тень Осоки, и, подняв ее, вложил в ножны.

Он встретил ее взгляд.

— Появление Грешюма имело какое-то отношение к Джоаху, разве нет?

Елена кивнула:

— Он сделал это ради Кеслы — ради какого-то способа воскресить ее, магии или заклинания, который Грешюм обменял на свою свободу.

Эррил оглянулся на дверной проем:

— Как только кто-то ступает на темный путь… Можем ли мы доверять ему?

Елена смотрела на пустой дверной проем, задаваясь тем же вопросом, боясь даже того, что она начала сомневаться. Она ответила шепотом:

— Я не знаю.

* * *

Уже было за полдень, а Джоах все еще чувствовал горечь напитка из крови дракона на языке. Эликсир исцелил боль в животе от нападения Грешюма, но он мало что мог сделать с его сердцем.

Джоах стоял на носу «Феи Ветра». Дождь намочил его волосы и стекал ручейками по шее и спине. Джоаха не тревожило то, что он продрог. Внутри он был холоднее ливня. Он поднял лицо к темному небу. Был полдень, но казалось, что все еще тянутся сумерки.

Неужели мрак никогда не кончится?

Сжав свой посох, он посмотрел вниз. В надвигающейся битве он должен показать себя так хорошо, как возможно. Он не должен подвести.

Но, несмотря на решительность, он не мог забыть глаза Елены. После битвы на нижней палубе она держалась так, как будто все в порядке, и сказала, что она понимает его, что она прощает его, что он по-прежнему остается ее братом. Но он увидел что-то другое в ее глазах. Больше он не был столь близок ее сердцу, как раньше. И он знал, что эту рану даже драконьей крови не исцелить никогда.

Он попытался сосредоточиться на другом разочаровании. Грешюм умер. Джоах был уверен в этом: он ударил тогда в слепой ярости, и черный огонь сжег тело темного мага дотла. Но это принесло Джоаху мало удовлетворения… пожалуй, даже наоборот. Несомненно, он ненавидел Грешюма всей душой. Темный маг украл у него все: родителей, молодость, женщину, которую он любил… даже глубокую связь с сестрой. Но он понимал, что важный ключ к его собственной личности был утрачен навсегда этим утром.

«Что я мог бы сделать из тебя…»

Ему не давали покоя эти последние слова Грешюма. Со смертью темного мага погибла и всякая надежда на понимание глубины и широты своей собственной магии. Джоах покачал головой. Пока его сердце кровоточило, в тлеющих янтарных углях разгорался гнев.

Возможно, Елена действовала слишком поспешно. Если бы она только подождала…

— Ты готов? — нарушил ход его мыслей Арлекин.

Джоах вернулся в реальность.

Внизу две армии — огры и силура — ждали сигнала к началу последней атаки на яму. Они прокладывали себе дорогу вперед этим долгим утром, словно камень, выброшенный из кратера. Теперь армии остановились, чтобы передохнуть, залечить раны и подготовиться к последнему прорыву.

Местность внизу была зловеще тиха. Лишь гром рокотал над выжженной долиной. Весь мир, казалось, затаил дыхание.

— Джоах? — спросил снова Арлекин.

Обернувшись, Джоах оглядел палубу. Все собрались, сумки на месте, оружие в ножнах или в чехлах. Он встретил взгляд Елены. Она ободряюще кивнула ему. Она была в черных сапогах и темном плаще, под стать рыцарю рядом с ней. Джоах уловил блеск рукояти, украшенной розой, на ее бедре. Под плащом Елена держала Кровавый Дневник, готовая встретить восход луны.

В ее взгляде Джоах различил тень сомнений за ободрением. Он не подведет.

— Труби сигнал атаки, — сказал он шпиону.

Арлекин Квэйл махнул Толчуку. Огр, стоя у ограждений правого борта, поднял изогнутый бараний рог к губам.

— Пусть это начнется, — прошептал Джоах сам себе.

Рог огласил долину, и снизу ему ответил рев.

Армия огров устремилась стеной дубин и мускулов к зияющей яме. Позади них темным облаком поднялись крылья — силура взлетели в небо.

— Началось, — проговорил Арлекин то, что все и так знали. План принадлежал коротышке, но воплотить его должен был Джоах.

Джоах напитал свой посох кровью. Серое дерево побледнело. Зеленые кристаллы вспыхнули по всей его длине. Джоах поднял посох и ударил им по настилу палубы.

Он услышал, как где-то далеко Арлекин крикнул что-то капитану «Феи Ветра». Корабль под его ногами скользнул вперед. Среди собравшихся поднялись возгласы удивления. Он не обернулся: он знал, что они увидели.

Эльфийский корабль устремился вперед, а на его месте остался его близнец. Для того, кто смотрел снизу, «Фея Ветра» не меняла своего положения в небе. Корабль летел вперед, и его движение скрывало облако и иллюзия. Это были те же чары, которые Джоах использовал ранее, чтобы застать Грешюма врасплох, — трюк, обман зрения. Джоах молился, чтобы на этот раз результат был более успешным.

Корабль летел вперед, паря над двумя армиями. Затем впереди, из туманов, появился легион монстров, выпрыгнув и вылетев, чтобы встретить нападение. Ветер наполнился криками битвы. Завывания и повергающие в дрожь безумные звуки поднялись, словно пар над водой.

Но корабль летел дальше, не замечаемым никем и не видимый никому.

В один миг битва под килем исчезла, забрав с собой окружающий мир. Пейзаж внизу превратился в море туманов, крутящихся в водовороте. Капитан направил корабль к центру. Корабль проплыл над ямой и устремился вниз, словно пойманный водоворотом.

— Все вниз! — крикнул Эррил. — К веревкам и блокам!

Джоах смотрел вниз еще мгновенье. Хотя он знал, что корабль скрыт иллюзией, он чувствовал, как что-то огромное смотрит на них — бездна тьмы, из которой нет спасения. Она как будто звала его. Он обнаружил, что склонился над ограждением, завороженный колеблющимися туманами.

— Джоах! — проговорил Арлекин рядом с ним, касаясь его локтя. — Время.

Его прикосновение заставило Джоаха оторвать взгляд от бездны, но он не мог с такой же легкостью отделаться от чувства нависшего рока. Он поежился и плотнее запахнулся в плащ.

— Ты в порядке? — спросил коротышка, увешанный колокольчиками.

Джоах кивнул:

— Я в порядке.

Что значит еще одна ложь на этом отвратительном бесконечном пути?

Глава 25

Каст приготовился взлететь с «Сердца Дракона», и в этот момент рядом с ним разгорелся спор. Хант стоял на палубе и тянул за собой к дракону маленькую Шишон.

— Я не пойду без Родди! — кричала она.

Хант опустился на одно колено:

— Мы должны. Опасно брать с собой даже тебя.

Позади них, положив могучие руки на маленькие плечики Родрико, стоял Верховный Килевой, отец Ханта. За ним виднелся Ксин вместе с дородным шаманом Билатусом.

Потребовалось целое утро, чтобы оценить опасность, которую представляла собой лоснящаяся тварь, притаившаяся у Южных Врат. Пришлось заново обдумать стратегию. Вороны сновали между кораблями в море и в воздухе, словно стрелы.

Каст был в центре всей этой суматохи. Потеря дракона стала серьезным ударом, поскольку хоть Каст по-прежнему мог летать по воздуху в этом виде, он не был одаренным летуном. Ему потребовалась огромная концентрация, чтобы добраться до корабля, и приземлился он неуклюже, почти упав на палубу. Несмотря на то что он выглядел как Рагнарк, он не был Рагнарком.

После того как его сообщение наконец было передано, благодаря могучему дару Ксина читать тайны в сердцах других, планы быстро изменили. Эскадра эльфийских Грозовых Облаков теперь должна была идти перед морским флотом. Они атакуют тварь магическими ударами-молниями своих килей и попытаются вытащить ее на открытое пространство. Корабли Дреренди нападут с моря, используя катапульты. Под их прикрытием мираи и их драконы преодолеют волнолом, форсируют иззубренную Корону Блэкхолла и попадут в лагуну по ту сторону. Если тварь попытается сбежать по воде, драконы будут поджидать ее, чтобы дать чудовищу бой. И, как только монстр будет окружен, его атакуют со всех сторон, пока не будет одержана победа.

Утро огласил звук трубы.

Каст поднял голову. Шесть Грозовых Облаков уже поднимали паруса, чтобы плыть вперед. Он не смог сдержать драконий рев. Его сердце болело от беспокойства о Сайвин, которая осталась одна на черных берегах. Серебряные когти вонзились в палубный настил. Он уже слишком задержался здесь. Каждый удар гигантского сердца — еще одно мгновение, которое Сайвин провела в опасности.

Детский крик вернул его к окружающей действительности.

— Шишон, прекрати бороться со мной, — лицо Ханта было красным, как и его алая рубашка. Каст заметил, каким измотанным выглядел сын Верховного Килевого. Его черный плащ висел тряпкой на его покатых плечах. Его скулы стали выступать заметнее. Пока он был одержим, тварь внутри Ханта искала способ причинить ему вред: заставляла его отказываться от еды, вызывала рвоту, заставляла царапать себе лицо и рвать волосы. Но, держа за руку Шишон, Хант становился собой снова — высокий, гордый, волосы заплетены в воинский узел.

Однако Каст, чьи чувства заострились в облике дракона, ощущал запах страха Ханта. Мужчину пугало знание того, кем он станет без ребенка. Поэтому сейчас он сжимал руку Шишон. Ребенку придется отправиться с ними на остров. Чтобы Хант освободился с помощью дыма вулкана, ему придется полететь с Кастом, и Шишон придется составить им компанию.

Между тем битва продолжалась.

— Родди должен идти! — закричала Шишон в хмурый день. Ребенок отказывался идти куда-либо без своего друга, даже на дьявольский остров.

Родрико не разделял ее чувства. Он притаился в тени Верховного Килевого, его глаза расширились от страха. Он прижимал цветущий стебель к груди. Цветок рдел под подбородком мальчика, сердцевина его пурпурных лепестков яростно пылала.

Касту уже осточертело это промедление. Он помнил страх Сайвин. Это было словно кинжал в сердце. Довольно! Пламя гнева в его груди вырвалось таким ревом, который едва не свалил с ног всех, кто стоял рядом.

Лицо Шишон лишилось красок. Хант прикрыл ее собой, словно боялся, что Каст нападет на нее. Родрико бросился к ногам верховного килевого и спрятался под его плащом.

Только на Ксина эта вспышка не произвела впечатления — на его лице была широкая улыбка.

— Дракон потерял терпение. Он ревет из-за страха за свою любимую женщину. Это огнем написано в его сердце.

Вновь Каст оценил талант человека из племени зулов.

Шаман Билатус вытер лоб. Он обратился к Ханту:

— Ты не можешь сражаться с ребенком весь путь до острова. Каст сможет безопасно доставить туда вас обоих. Если Шишон будет спокойнее с Родрико, тогда пусть будет так.

Каст зарычал, выражая согласие, кивая головой.

— Мы подвергаем мальчика ненужному риску, — возразил Верховный Килевой, распрямляя плечи, словно приготовившись защитить мальчика.

Билатус указал на Блэкхолл:

— Мы все находимся в тени этого проклятого пика. Мальчик уже подвергается риску.

Верховный Килевой сузил глаза, не слишком убежденный. Билатус подошел ближе к своему владыке.

— Шишон дала нам ключ, чтобы разомкнуть темницу твоего сына. Если бы она не настаивала, чтобы цветок мальчика окунули в дым…

Верховный Килевой отмахнулся от его слов:

— Я в долгу перед девочкой.

— И ты в долгу перед семью богами морей. Ребенок благословлен даром рэйджор мага. Она слышит шепот за горизонтом. Они говорят через нее.

Губы Верховного Килевого сложились в тонкую линию.

— Нам следует слушать ее сейчас, — твердо сказал Билатус.

Верховный Килевой выдохнул.

— Тогда пусть будет так.

Он высвободил мальчика из своего морского плаща, затем похлопал его по плечу:

— Иди с Шишон и Хантом.

Родрико не сдвинулся с места — статуя с большими круглыми глазами.

Верховный Килевой опустился на колено:

— Ты Дреренди, ведь так? Кровавый Всадник.

Мальчик медленно кивнул.

— Тогда ты должен сделать свое сердце таким же стойким, как скала в шторм. Таков наш путь. Ты можешь сделать это для своего Верховного Килевого?

В глазах Родрико стояли слезы, но он издал невнятный звук, похожий на согласие.

— Вот хороший мальчик.

Верховный килевой повернул Родрико кругом и подвел его к Ханту. Он сурово посмотрел на сына:

— Береги детей.

— Даже ценой моей жизни, — пообещал Хант. Он подхватил Родрико одной рукой.

Шишон последовала охотно, ее боевой пыл сменился воодушевлением.

— Мы поедем на драконе! — она выдохнула всей грудью. — Конечно, я ездила на одном раньше.

Они сели на спину Каста. Он поднял чешуи рядом с лодыжками Ханта, чтобы тому было проще удержаться на месте. Высокий мужчина, в свою очередь, усадил детей перед собой, удерживая их ногами и обвив руками.

— Доброго пути! — крикнул Билатус.

Каст расправил крылья и приготовился прыжком подняться в небо. Но рядом распахнулась дверь.

— Подождите! — из люка выбрался мастер Эдилл с сумкой в руках. — Подождите… Возьмите это с собой.

— Что это? — спросил Хант, когда старейшина прихрамывающей походкой подошел к ним.

Мастер Эдилл задыхался, на его лице была боль.

— Для Сайвин.

Верховный Килевой нахмурился, когда Хант взял сумку, но мастер Эдилл был столь же нетерпелив, как и Каст.

— Ступайте! — крикнул старец. — Ступайте!

Каст оттолкнулся ногами. Хант сгорбился, прижимая к себе детей. С толчком ног и взмахом крыльев они поднялись с корабля в воздух.

Каст раскрыл крылья, доверяя инстинктам дракона. Крылья поймали ветра, дующие прочь от корабля. Он чувствовал тяжесть всадников на спине и старался быть осторожным, чтобы они сохраняли равновесие, когда он поймал теплый восходящий поток над кипящим участком моря. Хотя его сердце рвалось к черным берегам и Сайвин, он держал ровный темп.

Шишон кричала от восторга, а Родрико скорее тревожно стонал.

— Открой глаза! — вопила Шишон, перекрикивая ветер.

— Нет! — отвечал Родрико.

Черная гора закрывала горизонт перед ними и медленно — слишком медленно — вырастала, приближаясь. Им надо было добраться до берега и доставить Ханта к одному из столбов дыма. Как только Хант будет, как они надеялись, исцелен, он останется с детьми и Сайвин в укрытии. Каст будет нести стражу в воздухе и наблюдать за нападением на чудовище во вратах.

Пока войска мираи будут проходить через разрыв в скалистой Короне, за Сайвин, Хантом и детьми будет выслан спасательный отряд. После этого Каст включится в битву.

Как сообщил Ксин, Тайрус с армией дварфов уже достигли Северных Врат. Их целью было соединить два войска внутри горы. Точка пересечения была определена исходя из карт, предоставленных Арлекином Квэйлом.

После того как Сайвин и остальные будут в безопасности, Каст попробует пробраться в врата-пещеру. Если можно будет выгнать оттуда притаившегося внутри монстра, он промчится через врата, чтобы разведать, что ждет их войска впереди.

Таков был план. Но Каст участвовал в сотнях военных кампаний и морских битв, когда плавал по Проклятым Отмелям с Дреренди. Он знал, что очень редко планы воплощались в жизнь без срывов. Поэтому на сердце у него было тревожно.

Над головой проносилась эскадра Грозовых Облаков, их стальные кили ярко пылали во мраке дня. Молнии уже вспыхивали, пробегая по корабельной оснастке, когда капитаны кораблей посылали энергию в выкованную магией сталь, готовясь к атаке. Шесть кораблей летели тесной группой — стрела, нацеленная на врата.

Каст вылетел из их тени, слегка сместившись на запад, туда, где он оставил Сайвин. Он постепенно набирал скорость, и вскоре они промчались над отмелями и заскользили низко над лагуной. Впереди протянулся пустынный пляж черного песка.

Сердце грохотало в его ушах. Где же Сайвин? Пока он яростно осматривал скалы и песок, он молился, чтобы оказалось, что он прилетел не на тот участок берега, и одновременно страшился этого. Конечно, она бы заметила их приближение и вышла из укрытия.

Добравшись до берега, Каст сложил крылья и вытянул ноги, чтобы приземлиться, и, пробежав, остановился в рыхлом песке. Но он едва заметил, как удачно приземлился. Из его горла вырвался рев разочарования.

Затем сквозь биение молота его сердца до него донеслись слова Ханта:

— Она там!

Каст развернулся, взметнув когтями фонтан песка. Вдалеке на берегу он заметил стройную фигуру, спрыгнувшую со скал. Сайвин! Сквозь него пронеслась волна облегчения. Он, должно быть, промахнулся мимо цели. Он проклял остров за его однообразную береговую линию, но чувство облегчения заставило его опьянеть от радости.

По берегу Сайвин мчалась к ним, и ее ноги разбрасывали песок. На бегу она перешла в поисках более твердой почвы на мокрый песок там, где вода набегала на берег.

Только после этого Каст заметил ее преследователей.

Они выглядели как четыре валуна, перекатывающихся позади нее — массивные и корявые. Они мчались за ней на огромных задних ногах, прыгая, словно злобные жабы. Тот, что бежал первым, завывал, разевая пасть, которая разрезала его голову от уха до уха. Рот обрамляли клыки, больше похожие на кинжалы.

Каст сбросил всадников с плеч. Хант, уже наполовину спешившийся, упал на песок на колени, продолжая прижимать к себе детей обеими руками.

Свободный от бремени, Каст прыгнул вперед, преодолев расстояние до Сайвин одним скачком, и ревом возвестил о своей ярости чудовищам.

Твари осторожно замедлили скорость, дав Сайвин подбежать к Касту.

«Иди к Ханту!» — заревел он ей.

Не возразив ни слова, она побежала под одним из его крыльев, низко пригнувшись, чтобы ее прикосновение не превратило его вновь в человека.

«Будь осторожен, любовь моя», — послала она ему мысль, уходя.

Осторожность — это не то, о чем он сейчас думал. Им правили поднявшиеся на поверхность инстинкты дракона. Его кровь кипела от гнева. Его зрение заострилось, когда он сосредоточился на своей жертве.

Словно заметив его внимание, первое из чудовищ прыгнуло к длинной шее дракона, раскрыв пасть и сверкая зубами. Эти твари, судя по всему, никогда не имели дела с драконами. Каст схватил похожее на жабу чудовище еще в воздухе, сильно сжал, глубоко вонзая клыки. Кости треснули. Каст встряхнул тварь, с удовлетворением услышав еще один хруст, затем швырнул безвольное тело в лагуну.

Еще два напали одновременно. Один метил в его горло, другой — в живот.

Первого Каст отбросил ударом крыла. Другой был раздавлен серебряными когтями и скрылся под песком, когда Каст перенес вес всей своей массы на одну ногу. Чудовище, которое было отброшено назад, упрямо прыгнуло снова, но только для того, чтобы встретиться с челюстями Каста. Он перекусил шею твари и бросил лишенное головы тело. Оно слепо скребло лапами по песку, потом задрожало в агонии.

— Каст! — закричала Сайвин позади.

Он обернулся и обнаружил, что четвертая и последняя тварь проскользнула мимо него во время боя и теперь с плеском пробиралась по отмели, чтобы добраться до более легкой добычи.

Хант стоял дальше на берегу, прикрывая собой двоих детей и Сайвин. В одной руке он держал меч, в другой — маленькую ладошку Шишон. Они не решались разорвать контакт.

Чудовище прыгнуло к ним. Хант попытался увернуться, но его ноги зацепились за ноги Шишон, и оба упали.

Родрико остался стоять в шаге перед ними, застыв от ужаса. Сайвин, сама упавшая на колени, потянулась к нему, чтобы убрать мальчика с пути чудовища, но монстр уже был в воздухе, прыгнув к смертельно бледному ребенку.

Пронзительно вскрикнув, паренек вытянул навстречу монстру свое единственное оружие — пламенеющий цветок.

— Родди! — вскрикнула Шишон в ужасе.

Каст помчался по берегу к ним, но знал, что не успеет. Массивное чудовище приземлилось на мальчика.

— Родди!

Но вместо того, чтобы быть раздавленным, мальчик остался стоять между лап чудовища, которое теперь было не более чем изваянной из дыма копией самого себя. Затем даже она превратилась в бесформенное облако.

Внутри облака дыма яростным огнем сиял цветок Родрико, его лепестки распустились. Затем дым, казалось, втянулся в пылающий цветок, его высосала сердцевина цветка, а Родрико стоял, живой и здоровый, на песке, сжимая цветок.

Сайвин притянула его к себе:

— Родрико, ты в порядке?

Каст подошел к ним, когда Хант и Шишон уже поднялись на ноги. Он посмотрел, нет ли где других нападающих.

— Магия цветка спасла его, — проговорила Сайвин.

Каст издал низкий грудной рык: «Или, возможно, это был сам мальчик. В нем течет кровь его матери, Мрачного духа».

Сайвин кивнула:

— Магия гиблого дыма на этом острове, должно быть, усилила жуткую часть его сущности; она вытягивает саму суть из живых существ.

«Как дым вытянул Рагнарка из меня».

— И сималтра из меня.

Каст обвел взглядом пляж в поисках затаившихся чудовищ, настороженный магией, что сочилась здесь отовсюду, как пот через кожу при лихорадке.

Неожиданно тишину расколол рокот далекого грома. Землю встряхнуло под их ногами, затем снова прозвучал гром.

Каст повернулся на восток. Яркие вспышки прорезали небо над склонами горы.

— Что происходит? — спросила Сайвин.

«Эльфийские корабли атакуют чудовище в воротах. Битва начинается».

Гром продолжал грохотать, и Хант объяснил их план, пока Каст продолжал внимательно наблюдать за происходящим.

— Если они атакуют, — сказала Сайвин, — нам бы лучше отвести Ханта к одной из дымящихся трещин. Они пронзают землю выше по берегу. Я узнала это, пока осматривала береговую линию.

«Предполагалось, что ты останешься в укрытии», — проворчал Каст, теперь понимая, как те твари нашли ее.

Сайвин нахмурилась, затем повела их прочь.

Он зарычал, тяжело вздохнув. Сайвин была не из тех, кто следует наставлениям. Но он не мог жаловаться: если бы она не ослушалась собственную мать, они никогда бы не встретились.

Сайвин шагала по вышедшей на поверхность земли породе туда, где из маленькой трещины поднимался тоненький столб пепла и дыма.

Пока Каст стоял на страже, Хант сунул руку в дым. Эффект последовал незамедлительно. Он начал задыхаться, дрожь прошла по всему его телу. Шишон, все еще державшую его за руку, отбросило назад.

Хант упал на руки и колени, застонав. Затем одной бесконечной судорогой его вырвало на песок. На его губах остался след крови. И он еще долго стоял, согнувшись, тяжело дыша, покрывшись потом и дрожа, а дети вцепились в Сайвин.

Наконец Хант сел на пятки, рукой вытирая лицо и лоб.

— Хант? — напряженно спросила Сайвин.

Он просто кивнул. Шишон вырвалась из рук Сайвин и кинулась к Ханту:

— Червяки ушли!

«Ты уверена?» — безмолвно спросил Сайвин Каст. «Я думаю, мы должны верить Шишон. Она знает. — Сайвин повернула к нему лицо, в ее глазах светилась теплота. — Как ты знал обо мне».

Каст смотрел в ее глаза. Как он мечтал о ее прикосновении, которое превратит его снова в мужчину, и он сможет обнять ее. То же желание сияло и в глазах Сайвин. Но слишком велика была опасность. Дракон был нужен как страж. Они не будут рисковать.

Наконец Хант поднялся; его шатало, но он быстро обрел равновесие.

Отдаленный грохот грома теперь был практически нескончаемым. Сейчас, когда остальные были в безопасности, в Касте росло желание выяснить, что происходит: дрожь земли и рокот в небесах над головой толкали его к этому.

«Драконы скоро будут здесь, чтобы забрать вас всех в безопасное место», — сказал Каст своим спутникам.

— Ханта и детей — возможно, — ответила Сайвин, стоя к нему спиной. Затем она повернулась, держа сумку, присланную мастером Эдиллом. Она вытащила длинное мерцающее одеяние. — Это костюм из кожи акулы, — объяснила она. — Используется моим народом для погружения на глубоководье. С перчатками и капюшоном он закрывает все тело. — В дополнение к костюму она вытащила длинный пояс, украшенный множеством маленьких существ, похожих на морские звезды. Он узнал в них крошечное парализующее оружие, используемое мираи.

Каст наблюдал, как Сайвин быстро скользнула в облегающий кожаный костюм.

Она натянула одну из перчаток.

— Мастер Эдилл знал, что я не захочу покидать тебя. — Она коснулась его носа затянутым в кожу перчатки пальцем.

Он вздрогнул, ожидая вспышки магии, но ничего не произошло. Он остался драконом.

— В этом костюме я могу ехать верхом на тебе.

«В этом нет нужды, — возразил он. — Я могу оставаться драконом без тебя».

Она нахмурилась.

— Я иду. — Она натянула вторую перчатку. — Дракон ты или нет, я бы не хотела, чтобы ты меня оставил.

Хотя часть его собиралась спорить дальше, глубоко внутри он испытал облегчение. После того как они провели в разлуке полдня, он очень не хотел разлучаться с ней снова.

Прежде чем кто-либо успел сказать еще что-нибудь, Хант указал на лагуну:

— Драконы!

Над отмелями появилась пара нефритовых драконов, поднявшись с шумными выдохами. Их всадники выплюнули дыхательные трубки.

— Торопитесь! — крикнул один. — Путь через Корону становится все опаснее с каждым мигом!

— Что происходит? — крикнул Хант, с плеском пробираясь вперед.

Всадник покачал головой:

— Нет времени. Мы должны идти.

Обостренные чувства Каста уловили их страх. Глаза по-прежнему смотрели на восток. Их опасения хлынули в него потоком.

Хант подхватил Шишон и Родрико и направился к одному из драконов. Однако Шишон вырвалась.

— Нет, подожди!

Она упала на мелководье, затем потянулась к Родрико. Девочка схватила его цветущую ветвь, явно забыв, что мгновенье назад маленькая вещица убила чудовище в сотню раз больше нее.

Она подняла ветку, рассматривая ее, затем подняла лепесток, чтобы открыть маленький бутон, укрытый под большим цветком. Она осторожно потрогала его. Не больше пальца, его пурпурные листья были тесно прижаты друг к другу.

Каст внутренне нахмурился. До этого бутона не было; Каст был в этом уверен. Он сам нес ветку. Должно быть, бутон появился по время действия магии. Он испугался за девочку и издал предупреждающий рык.

На него не обратили внимания. Шишон зажала бутон между пальцев и просто оторвала его.

— Эй! — закричал на нее Родрико. — Это мое!

Шишон усмехнулась:

— Тебе не нужны два цветка, Родди! Ты просто жадная свинья!

— Я не жадная свинья!

Шишон подошла к Сайвин:

— Сюда. — Она положила закрытый бутон в затянутые перчатками руки Сайвин.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала с этим? — спросила Сайвин.

Шишон пожала плечами:

— Это твое. Родди надо научиться делиться. Так говорит Мадер Гиль.

— Нет! — взорвался Родрико позади нее. — Ты жадная свинья!

Хант снова подобрал своих подопечных, пока эта парочка продолжала спорить. Он передал Родрико одному из всадников и сел позади другого вместе с Шишон. Всадники показали им, как использовать воздушные баллоны. Хант поднял руку, прощаясь, затем драконы вернулись в более глубокую воду и исчезли.

Сайвин положила нераспустившийся бутон в карман и подошла к Касту:

— Пора и нам уходить.

Снова он помечтал о том, как обнимет ее, но до них по-прежнему доносилось эхо грома, и появились новые звуки: стук камней и голос боевого рога. На борту кораблей Дреренди были катапульты, но с чем им пришлось столкнуться?

Сайвин залезла на Каста, устроившись у основания его шеи. Он чувствовал тепло ее кожи через тонкий костюм, несмотря на свою толстую чешую.

— Ты готов? — прошептала она.

Из его груди поднялся рев.

— Тогда лети, мой дракон, лети.

Он поджал ноги и повиновался, взлетев вверх взрывом мускулов и скорости. Через их связь — связь дракона и всадника — он чувствовал ее веселье. Она наклонилась ближе, ее тепло сплавило их сердца, и ее чувства смешались с его собственными.

Их тела стали единым целым. «То же было и с Рагнарком?» Не удивительно, что дракон так любил ее.

Каст поймал теплый поток воздуха и по спирали взлетел над берегом. Мир раскинулся перед ними.

На востоке он заметил пять Грозовых Облаков. Пока он смотрел, вспышка молнии сорвалась с киля одного из кораблей, чтобы нанести удар внизу, но Каст был еще недостаточно высоко, чтобы увидеть цель. Склон горы по-прежнему закрывал от него гавань.

Дальше к югу за скалистой Короной расположился флот Дреренди. Боевые орудия с резким звуком перебрасывали камни и пылающие бочки со смолой через отмели к лежащим в тени берегам. Другие корабли, поменьше, проходили через брешь в разорванной Короне, чтобы занять свои позиции в лагуне с помощью ведущих их драконов.

«С чем они сражаются?» — спросила Сайвин, и ее вопрос был эхом его собственных мыслей.

Он поднялся выше, скользя над горой. И осажденный южный порт предстал его взору.

Притаившееся во вратах чудовище в самом деле было выгнано из убежища на открытое место. Сайвин выдохнула.

Маслянистая тьма струилась по обветшалому городку, текла по улицам, словно живое озеро черноты. Она растекалась тысячей потоков, наползала на гавань и причалы, подергивалась рябью в темных водах лагуны.

И по-прежнему выползала наружу и ползла по берегам.

— Что это? — спросила Сайвин.

Ответ пришел достаточно скоро. Черная масса конвульсивно дернулась, затем из этой тьмы появилась целая армия: люди и чудовища. Они выпадали из тьмы, выступали из нее, рождались из чрева лоснящегося чудовища. Оставались лишь тонкая привязь, прикрепляющая каждого солдата к его хозяину.

В лагуне из водных глубин неожиданно поднялись сотни кораблей, опутанных черными змеями. Мертвецы поднимались с покрытых водорослями палуб, за ними также тянулся след черноты — они были рабами своего хозяина.

— Армия мертвых, — пробормотала Сайвин в ужасе.

Затем они увидели самое худшее: в центре укрытого саваном городка из влажной могилы поднялся еще один корабль — с разбитым корпусом, с изломанным килем. Каст узнал пропавшее «Грозовое Облако». Теперь оно поднималось, но не при помощи стихийного сияния своего киля, а на извивающемся столбе маслянистой тьмы. На его палубе медленно вставали моряки — эльфы, за которыми тянулся след черных привязей, теперь — рабы.

— Как мы можем сразить легион, который уже мертв?

На берегу поток тварей хлынул из черного чрева лоснящейся твари, все из Блэкхолла, рабы тьмы: одна армия, одна цель.

И все новые потоки этого проклятия устремлялись вперед из врат.

Сайвин произнесла то, что было на сердце у Каста:

— Мы обречены.

* * *

— Поторопитесь, парни! — обернувшись, закричал Тайрус, мчавшийся на своей кобыле по последнему отрезку Черной Дороги.

Туннель из статуй дварфов тянулся по вулканической арке. Флетч, Хурл и Блит скакали за Тайрусом на покрытых пеной скакунах с дикими глазами, а за ними следовал Стикс на своих двоих. Позади гиганта-пирата держали ровный темп остатки дварфских легионов. Несмотря на изматывающий бег и побоище, воины не утратили твердость поступи. Глядя на них в этот день, Тайрус понял, почему армии дварфов были столь важными в завоевании Темным Лордом земель Аласии. Они были словно волна из мускулов, стали и решительности, которую невозможно повернуть вспять.

Проехав мимо последних каменных дварфов, Тайрус вырвался из гранитного коридора и галопом преодолел последний отрезок открытой дороги, что лежал перед Северными Вратами. Выкованные целиком из железа врата перекрывали путь в гору. Чуть раньше они опустились, чтобы выпустить скрывавшихся привратников, когда стало очевидно, что армия дварфов намерена пройти по Черной Дороге.

Пока Тайрус ехал к железным воротам, скальтум кричали, чувствуя, что их добыча уходит, но их удерживали на расстоянии дварфы-стрелки, притаившиеся с арбалетами в тени врат.

Оказавшись вне туннеля, Флетч присоединил свои стрелы к арбалетным болтам, сбивая скальтум над головами. Они, кувыркаясь, падали на скалы внизу.

Скача галопом под смертоносным градом стрел, Тайрус достиг массивных железных дверей и соскользнул с седла. Он мог не обращать внимания на усталость, но его тело не могло. Он упал на колени, затем на руки. Пот стекал по его лицу.

Его лошадь с холмов ржала и бегала кругами неподалеку.

Мир плыл вокруг Тайруса какое-то время. Затем его схватили чьи-то руки и подняли. Он посмотрел направо и налево: Стикс и Блит.

— Я в порядке, — пробормотал он. — Просто ноги болят от езды верхом.

— Само собой, — лицемерно согласился Блит. — Хотя твои руки и черные, как камень, но лицо бледное, как моя голая задница.

Тайрус кисло улыбнулся:

— Благодарю за сравнение. Как будто день и без того не ужасен.

Стикс сказал, возвышаясь над ним:

— Сейчас мы в безопасности. Отдохни и соберись с силами.

Тайрус бросил взгляд за спину гиганта. Хурл и Флетч присоединились к стрелкам, удерживающим оставшихся скальтум над заливом. Все больше и больше дварфов появлялось из туннеля, чтобы помочь обороняться у врат.

Веннар тяжелой походкой подошел к ним. Старый предводитель дварфов почти не запыхался. Но в его глазах стоял ужас перехода, и его блестящие доспехи покрылись ожогами от упавших капель крови скальтум.

— Что дальше? — спросил он, глядя на стену из железа. — Мы выиграли битву здесь, но что ждет в конце? Эти ворота толще, чем длина моей руки.

Тайрус кивнул:

— Нам придется прорваться. Другая половина армии Аласии уже развязала битву у Южных Врат.

Веннар в расстройстве ударил кулаком в железной перчатке по дверям. Звон отозвался эхом.

Блит покачал головой:

— Почему я не подумал об этом? Мы просто постучимся и вежливо попросим впустить нас внутрь. Я уверен, они сделают одолжение.

Веннар нахмурился, глядя на первого помощника Тайруса. Позади них пронзительно визжали и завывали чудовища.

— Мы не сможем удерживаться здесь вечно.

Тайрус тупо смотрел на железную стену, слишком усталый, чтобы найти ответ.

Стикс кивнул на врата:

— Капитан, ты можешь превратить железо в гранит так же легко, как ты сделал это с плотью?

— Я… я не знаю, — ответил Тайрус, и это была правда. — Но даже если бы мог, у меня не хватило бы сил на что-то таких размеров.

Его слова не расстроили гиганта.

Стикс повернулся к Веннару:

— Дварфы лучшие рудокопы в мире.

Дварфский генерал расправил плечи:

— Я брошу вызов любому, кто скажет иначе.

— И у вас есть здесь молоты? И опорные стержни?

Веннар кивнул.

— Приведи к нам тех, кто владеет ими.

Веннар посмотрел на Тайруса, нахмурившись.

Тайрус постепенно начинал понимать. Он кивнул предводителю дварфов:

— Делай, как он говорит.

Веннар повернулся, выкрикивая приказы на языке дварфов.

Вздохнув, Тайрус повернулся к двери.

— Я действительно не знаю, хватит ли мне сил.

— Ты можешь забрать назад часть магии из дварфов, которые уже превратились в камень? — спросил Стикс.

— Не после того как они показали себя достаточно храбрыми, чтобы встретиться с магией окаменения второй раз. Сейчас им безопаснее быть камнем. Если мы выживем, я верну их.

Стикс заворчал. Не получив другого ответа, Тайрус поднял руки, по-прежнему черные от воздействия чар. Он положил свои темные ладони на серое железо. Закрыв глаза, он послал свою энергию в железо. Отрешившись от мира, он пожелал, чтобы металл стал камнем.

Звуки приглушились; биение его сердца, казалось, замедлилось. Но он чувствовал, как обращающая в камень сила выходит из него с каждым трепещущим ударом. Вскоре он понял, что, если он отдаст еще больше, его сердце медленно остановится, в свою очередь став камнем.

Странно, но он почувствовал, что его это не волнует. Часть его дрожала от страха из-за этого отсутствия беспокойства, но он не мог разобраться с отсутствием интереса к истинному граниту. Или, может быть, безразличие просто было изначально в его душе, и бесконечные сомнения лежали на ней каменной тяжестью. Слишком много всего. Он не может сделать это. Он не сын своего отца.

Затем он внезапно вырвался из этой каменной апатии. Мир рывком вернулся к нему криками, воплями, звоном стали — и болью. Его руки были сильно обожжены. Он застонал, словно перепуганная птица.

Оторвавшись от железных врат, Тайрус перевел взгляд на Стикса.

— Хватит, капитан! — кричал гигант.

Тайрус едва мог произнести:

— Я… сделал это?..

— Посмотри сам, — сказал Блит, выходя из-за его спины.

В сером железе появился участок черного камня — его ширины и высоты хватило бы, чтобы прошла лошадь. Дварфы Веннара уже приступили к работе, начав пробивать в камне проход.

Тайрус смотрел на железную стену. Они могут войти в Блэкхолл. Он сделал это.

— Твои руки, капитан.

Тайрус увидел, что от локтей и ниже его руки превратились в цельный гранит, черный и необработанный. Но он ощущал болезненное покалывание крови, вновь входившей в онемевшие конечности — его собственная кровь вытесняла чары. Постепенно камень снова превратился в плоть.

Блит стоял теперь рядом с ним, дав дварфам пространство, чтобы они могли размахнуться молотами.

— Ты окаменел до плеч — даже шею затронуло.

— Мы боялись, что можем потерять тебя, — добавил Стикс.

Тайрус вспомнил, как замедлялись удары его сердца, как ему не хватало воли, чтобы сражаться с безразличием истинного камня. Он понял, как близок был к тому, чтобы потерять самого себя. Но пробормотал:

— Ничего.

Позади него лязганье стали сменилось взрывом расколотого камня. Он обернулся. В толще железа было пробито каменное окно. Работая быстро, дварфы убрали мусор, и последние упрямые куски гранита откололись от железной рамы под искусными ударами молотов.

Веннар протрубил в рог, подавая своим командирам знак быть готовыми выступить. Тайрус и его люди снова сели верхом на лошадей. Тайрус послал коня вперед. Если впереди их ждала ловушка, пусть он встретиться с ней, вооруженный своей магией.

Он слегка пригнулся, чтобы пройти через дыру в воротах. Он задержал дыхание, не зная, чего ожидать, сжимая в одной руке меч, в другой — поводья.

Он не был готов к тому, что увидел.

Пройдя через врата, он выпрямился. Остальные последовали за ним, открыв от удивления рты, медленно въезжая под цокот копыт в главный зал логова Темного Лорда.

Блит выразил свои чувства словами:

— Это… это красиво!

Выражение первого помощника плохо описывало чудеса, явившиеся перед ними. Зал был высок, как и сами врата, и простирался вперед бесконечно, но не совершенно прямо. Вдали он маняще изгибался.

Согласно картам Арлекина Квэйла, этот зал тянулся, словно огромный туннель, по длине всей горы, соединял двое врат и расширялся в середине в пещеру, которая описывалась словами «очень, очень большая».

Тайрус оглядывался с раскрытым ртом. Он не мог представить себе что-нибудь более внушительное. Они словно оказались внутри некоего выдутого из стекла произведения искусства. Здесь не было ни одного простого угла или острого края. Все состояло из изогнутых линий полированного черного стекла. Спиралевидные колонны изгибались от пола до потолка. На стенах располагались ярусы и балконы, украшенные цветами из хрупкого стекла и витыми гирляндами. И по всему залу пылали факелы, переливаясь цветами, не поддающимися описанию, и превращая цветы из черного стекла в сияющие букеты. Чуть дальше по залу из пола вырастали парные стеклянные скульптуры. Одна фигура сияла тысячей оттенков лазури, в то время как ее близнец отражал лишь багровые и алые оттенки, словно огонь напротив льда. Повсюду были подобные чудеса, изваянные из света и стекла.

Тайрус все оглядывался и оглядывался, не смея даже моргнуть, чтобы не пропустить что-либо.

Стикс наконец заговорил, разрушая чары зала:

— Ни души.

Тайрус заметил то же самое. Их шаги были единственным звуком, который отзывался эхом в сверкающем зале. И эта странность напомнила ему о долге.

Он повернулся. Через дыру во вратах в зал маршем входила армия дварфов. Веннар, всегда практичный, выставил стражу и приказал остальным найти механизм, управляющий вратами, и вывести его из строя — с закрытыми вратами будет проще защищать маленькое окно и охранять их тыл.

Дав еще некоторые последние наставления, они снова отправились в путь. Тайрус вел их отряд.

— Где все? — спросил Блит, подъезжая к Тайрусу.

— Я не знаю.

Красота этого места постепенно меркла в его глазах. Он узнал лавки, которые мог увидеть в любой деревне: угольщики, пекари, портные. И хотя их витрины были полны товаров, сами магазины были пусты — ни владельцев, ни посетителей.

Это было прекрасное кладбище.

Напряжение нарастало с каждым цокающим шагом его лошади. Его глаза напряженно всматривались, пытаясь заметить ловушку. Цвета стали ослеплять. Постоянные отражения утомляли и сбивали с толку. Но не было ни следа живой души.

Тайрус раздумывал над этой загадкой. Гора казалась пустой, как пустая скорлупка яйца. Сравнение заставило вздрогнуть: еще одно каменное яйцо. Но что крылось внутри него?

Как сказал Ксин, два их войска должны встретиться в большой пещере в середине этого туннеля. Как только они объединятся, они начнут наступление вниз, в святая святых обители Темного Лорда.

Тайрус пытался связаться с Ксином при помощи своей серебряной монеты, но магия этого проклятого места свела на нет его попытки. Они останутся сами по себе до тех пор, пока их войска не воссоединяться.

Они ехали, а извилистый зал-коридор все тянулся впереди. Они проезжали по стеклянным мостам над расщелинами, и на стеклянной поверхности отражался жидкий огонь внизу. Они проезжали сады со скульптурами — своего рода парки внутри горы. Лига осталась позади копыт их лошадей, затем другая. Коридор казался размытым пятном света и стекла. Где же центральная пещера?

Немногочисленные голоса, переговаривавшиеся или пытавшиеся затянуть тихую песню, давно стихли. Они устало продвигались вперед.

Но когда они наконец достигли заветной пещеры, они не сразу поняли, что вошли в нее. Стены по обеим сторонам медленно раздвинулись, словно открывшиеся объятия. Потолок выгнулся выше, и они больше не были в коридоре. Стены и потолок исчезли; они ехали по равнине, лишенной света луны, не знающей света звезд.

Зажженные факелы были установлены на полу — пылающий лес, тянущийся во всех направлениях.

Тайрус приказал сделать привал, чтобы основная масса армии дварфов могла присоединиться к ним в пещере. Легион, который они вели за собой, исчислялся сотнями, но они смогли покрыть лишь совсем небольшой участок всего пола пещеры.

— Там, — сказал Хурл, сидя в седле и указывая рукой.

Тайрус повернул голову в указанном направлении. Там лес факелов пылал ярче. Он снял бинокль с луки седла. Через стекло пламя стало больше, отчетливее. Это была огромная огненная яма, возможно, в самом центре пещеры.

Он опустил бинокль и нахмурился.

— Давайте-ка поедем к этому пламени, — сказал он, повиснув в седле, обессиленный.

Они снова двинулись по бескрайней пещере, больше не ограниченной стенами, двигаясь как один. Расстояния были обманчивы. Они ехали и ехали, но огненная яма, казалось, нисколько не приблизилась.

— Словно плывешь к покрытому горами побережью, — сказал Блит. — Дальше, чем кажется на первый взгляд.

Однако Тайрус отказывался сдаваться, и его упорство постепенно принесло плоды. Скопление огня превратилось в пылающее великолепие. Языки пламени выходили из дыры в полу. Она казалась достаточно большой, чтобы в нее мог упасть маленький замок, но, по крайней мере, языки пламени четко отмечали их местонахождение.

Удовлетворенный, Тайрус призвал всех сделать привал. Он слез с лошади и запустил руку в карман, чтобы достать серебряную монету. Надо попытаться связаться с Ксином…

Рядом с ним появился Флетч.

— Огонь дымит, — сказал уроженец степей с сильным акцентом.

Тайрус услышал беспокойство в его голосе и взглянул наверх:

— Огонь дымит. Как и большинство огней.

— Этот другой, — сказал Флетч. — Сейчас другой.

Нахмурившись, Тайрус обошел свою лошадь, чтобы лучше видеть. Огненная яма выпускала огромные клубы черных испарений, которые поднимались с пляшущих языков пламени.

— Предупреди остальных, — приказал он Флетчу.

Когда была поднята тревога, Тайрус снова посмотрел наверх, на дым, клубящийся над огнем. Над ямой не было расщелины, и дым не мог покинуть гору. Облако дыма становилось гуще, превращаясь в грозовое облако, нависающее над ними.

Вокруг начали раздаваться полные тревоги голоса.

Постепенно облако обрело широкие дымные крылья и змеящуюся, словно сотканную из тумана, шею.

Голоса перешли в крики. Тайрус молчал, продолжая наблюдать. Хотя форма была неясной — скорее тень, чем материя, — он знал, что перед ним. Он уже слышал рассказ Ксина.

Имя слетело с его губ, когда багровые глаза, полные ярости, открылись в облаке:

— Рагнарк.

* * *

Судорожно выдохнув, Сайвин, сидевшая верхом на драконе, вздрогнула, словно ее разорвали изнутри и что-то прошло через разрыв. Это было похоже на прикосновение сималтра, темное и елейное, но что-то было знакомым в этом прикосновении — что-то, затронувшее ее сердце.

«Сайвин, — обратился к ней Каст, — ты в порядке?»

Ветер бил в лицо, отбрасывая ее капюшон и развевая мокрые волосы. До нее доносились крики битвы внизу, но она не замечала их, погрузившись в себя, прикасаясь к ждущей тьме, открывая связь, которая, как она думала, потеряна. «Рагнарк?» — «Что-то о нем?» — спросил Каст, читая ее мысли. Он ушел от поля битвы, чувствуя ее состояние. «Ты разве не чувствуешь его? — спросила она. — Он пробудился». — «Я не чувствую ничего, но он был связан с тобой, не со мной».

— Я чувствую его ярость, запах дыма, — сказала она. «Где он?»

— Блэкхолл… — она знала это точно. Прикрыв веки, она направила свои чувства по новому пути. Появились мерцающие образы. Она увидела пещеру, огни и фигуры в темноте.

Вперед выступил мужчина с мечом в руке. Другая рука была поднята в явной угрозе, пальцы почернели и выглядели неестественно. Когда он повернулся к дракону, Сайвин узнала его светло-рыжие волосы, его усы, его морской плащ, сейчас запачканный и изорванный.

— Тайрус, — пробормотала она.

«Принц пиратов?» — спросил Каст, вмешиваясь.

— Он и дварфы столкнулись с тенью Рагнарка.

«Что с драконом?»

Связь между ней и Рагнарком усилилась. Она заглянула в сердце дракона и пришла в отчаяние. В нем клубились темные желания и яростное безумие. Невозможно было отрицать реальность.

— Он на стороне врага, — прошептала она, и ветер унес ее слова. — Он гибельный страж Темного Лорда.

Когда она поняла это, ее сердце разбилось.

«О, мой милый гигант…»

Ее боль почувствовали, и ответ пришел издалека: «Связанная… приди ко мне… присоединись ко мне». Мысли пришли от Рагнарка, но они были скорее похожи на сималтра. Мрачные, елейные, полные обещания боли. Здесь не было любви, лишь древние узы крови и смерти. «Приди, почувствуй вкус сырого мяса, оторванного от кости, слушай стоны, когда мои клыки вырывают внутренности из мягких животов… Приди, присоединись ко мне, моя связанная».

Она рванулась прочь, но не смогла оборвать связь. Пробудившись, дракон был связан с ней.

Рагнарк почувствовал ее попытку уйти. Драконий смех донесся до нее: «Мы всегда будем едины».

Сайвин открыла глаза. По ее щекам бежали слезы. Даже ветер не мог высушить их.

«Сайвин?» — это снова был Каст. Его послание было теплым и растопило лед в ее жилах, но, дрожа, она поняла, что Рагнарк был прав: она снова была прикована к демону.

— Нам придется остановить его, — простонала она.

«Рагнарка? Как?»

Она едва могла думать, ее сердце разрывалось на части. Древние узы между драконом и всадником, однажды возникшие, не разрывались до смерти обоих. Потеря дракона часто повергала всадника в отчаяние, которому не было конца. Потерять своего связанного — все равно, что потерять себя. Но Сайвин знала, что у нее нет выбора.

— Рагнарка нужно убить, — сказала она вслух, чтобы услышать эти слова.

Она натянула выше свой капюшон из шкуры акулы, решив сделать то, чего не делал ни один всадник за всю историю мираи. Она убьет своего связанного.

Каст лег на крыло, возвращаясь к битве внизу.

Мир повернулся на кончике крыла, и битва явилась перед ними во всем своем кровавом великолепии. Армия мертвецов, направляемых черным чудовищем, атаковала силы мираи, Дреренди и эльфов. Это была битва, которую они не могли выиграть. Как только корабль, дракон или воин были убиты, монстр добирался до новых мертвецов, превращая их в своих рабов. С каждой смертью войско Темного Лорда увеличивалось.

Их единственной защитой был огонь.

Как только началась битва, стало ясно, что пламя может пережечь маслянистые привязи, соединяющие мертвецов с их хозяином; после этого марионетки падали безвольными и безжизненными на землю. Теперь сквозь мрак взвивались тучи пылающих стрел, а бочки горящей смолы взлетали с катапульт, чертили в небе огненные арки и взрывались посредине растекшейся твари.

Однако монстр оставался морем тьмы, которому не видно было конца. На месте сожженной части возникала новая.

Это была битва между живыми и мертвыми, которую нельзя было выиграть. Но она не могла длиться вечно. В конце концов бочки со смолой иссякнут, запасы стрел кончатся — и черное чудовище поглотит все и всех.

— Мы не можем ждать, пока прорвутся остальные, — сказала Сайвин. — Рагнарк даже сейчас надвигается на Тайруса и дварфов.

«Что ты хочешь, чтобы мы сделали?»

— Флот выгнал того монстра из врат. Путь открыт, и я думаю, у нас есть шанс пролететь через врата.

«Одним?»

— Мы должны попытаться. От нас нет пользы в бою, но мы можем помочь, защитив Тайруса и остальных.

Каст не ответил, но Сайвин знала, что он согласен. В сердце он был воином, Кровавым Всадником.

«Мы должны лететь быстро», — наконец сказал он.

— Как ветер, — эхом отозвалась она.

Приготовившись, Каст поймал восходящий поток теплого воздуха, чтобы набрать высоту. Вскоре они оказались высоко над сражением, под низкими облаками. Склоны черного камня выпускали дым от внутренних огней.

«Ты готова?» — спросил Каст Сайвин.

— Вперед, — прошептала она, прильнув к его шее. — Только вперед.

Развернувшись, Каст сложил крылья. Дракон и всадник превратились в черную стрелу, нацеленную в сердце Блэкхолла. Они падали камнем к полю битвы, набирая скорость. Ветер завывал в ее закрытых капюшоном ушах. Она едва почувствовала, как теснее прижались чешуи к ее ногам, чтобы удержать ее.

Мир внизу приближался. Гавань превратилась в пылающие руины. По поселку бежали потоки черной плоти. Повсюду удары стали отделяли живое от мертвого. Ветер пах сожженной плотью, и это запах мешался с вонью разложения, источаемой самим чудовищем, и серной вонью вулканической горы. Сайвин задержала дыхание в молитве.

Затем, когда они пролетали над тушей мертвого чудовища, Сайвин снова почувствовала гудение в черепе, эхо сималтра, которое угрожало заполнить пустое место, оставшееся после твари с щупальцами из яйца. Сайвин была замком, который здешнее зло пыталось взломать.

«Сайвин?»

Через их связь она чувствовала, что Каст не ощущал ничего подобного. Так почему она, а не он? Затем пришла мысль… ответ, который она осознавала с растущей уверенностью в душе. Ее кровь похолодела. Она вновь посмотрела на чудовище, рассматривая его змеящиеся привязи-отростки — то, что позволяло хозяину управлять марионетками. Она теперь понимала, что она видит. Она знала, почему Темный Лорд столь безнадежно пытался поработить Рагнарка.

— Нет… — простонала она, пока они быстро и отвесно падали навстречу чудовищу.

«Сайвин?»

Полет Каста стал неровным: он слишком беспокоился за нее.

— Не останавливайся! Лети к воротам! — с жаром проговорила она.

Каст повиновался. Его крылья распахнулись, задержав их падение. Затем он развернулся, чтобы на крутом вираже мчаться к открытым вратам, пролетев над подернутой рябью тьмой внизу. Монстр заметил их, и по нему заходили волны.

Голова Сайвин болела, она видела только зияющие перед ними врата. По ту сторону пылал яркий огонь. Возможно, факелы?

Каст пролетел прямо под аркой. Тело Сайвин прижалось к дракону. Внизу тело маслянистой плоти вздымалось и вихрилось водоворотами. Впереди тянулась путаница щупалец, пытавшихся помешать им пройти.

Сайвин знала, что, коснись они черной плоти, — и они будут порабощены.

«Лети! — побуждала она своего любимого. — Лети, как истинный дракон в моем сердце!».

Каст вложил всю свою любовь в полет. Когда они пролетали над щупальцами, он повернулся на кончике крыла, затем лег на другое крыло и прошел между пытающимися его схватить щупальцами. Он уклонялся и уворачивался от угрозы, летя по спирали.

Чудовище могло чувствовать Сайвин, но оно было слепо к дракону и не в силах соперничать с его быстрым и маневренным полетом. С триумфом они пролетели над чудовищем и прорвались через врата.

Зал по ту сторону врат был огромен и, как и сами врата, напоминал пещеру. Его гладкие стены представляли собой расплавленное стекло, озаренное тысячью факелов. Но по ту сторону врат зал был пуст. Сайвин чувствовала, что Темный Лорд опустошил целый остров, чтобы наполнить людьми монстра у врат и получить энергию для своих темных дел. Ничего живого не осталось здесь больше. Все было принесено в жертву последней цели Черного Сердца.

Но что же будет в конце? Что Темный Лорд собирается совершить во время первой полной луны середины лета?

Каст летел дальше по залу, огибая мосты и карнизы изящными и точными движениями.

«У врат, — послал Каст ей мысль, — Ты знала что-то, что испугало тебя слишком сильно, чтобы говорить».

— Существо… Я знаю, что это.

«Что?»

— Огромная сималтра. Чудовищная версия тех более маленьких, которые завладели Хантом и мной. Я узнала ее по ее прикосновению, по тому способу, которым она пыталась поглотить мою волю. Я думаю, что это одна из причин, почему Темный Лорд хотел убрать Рагнарка с пути. Рев дракона, его магия могли причинить вред монстру, как они сделали это с более маленькими в подземелье.

«Теперь он захвачен, — добавил Каст, — магия дракона может быть использована и против нас тоже».

— Как это было сделано сейчас. Рагнарк противостоит лорду Тайрусу и остальным. Я не думаю, что принц и другие обладают магией, необходимой, чтобы сражаться с демоническим драконом, созданным из дыма.

«Что мы можем сделать?» — спросил Каст.

Она промолчала, и они полетели дальше по темному коридору, словно по горлу Левиафана, который хотел поглотить весь мир.

— У нас, может, и нет магии, — наконец сказала Сайвин, — но у нас есть что-то более могущественное.

«Что это?»

Ее глаза сузились.

— У нас есть мы — и узы, что связывают нас троих воедино.

«Смогут ли эти узы противостоять магии Темного Лорда?»

Сайвин смотрела в бесконечный коридор, не зная, что ответить. Ее голос был слабым:

— Молись, чтобы смогли, моя любовь. Молись, чтобы смогли.

Глава 26

Эррил спускался по веревке сквозь туман. Мир вокруг исчез. Края ямы были на расстоянии в пол-лиги, и их невозможно было разглядеть в клубящемся тумане. В пределах видимости был только их отряд, друг за другом спускавшийся по веревкам, опущенным из трюма «Феи Ветра».

Елена была рядом с Эррилом, завернутая в плащ, — достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться ее. Они спускались бесконечно долго; было ли у этой ямы где-нибудь дно?

Даже звуки не достигали их. Когда они начали спускаться с корабля, шум битвы — крики, рев, рычание — растаял вместе с миром. Туман, казалось, уничтожал все.

Эррил посмотрел на остальных, они висели перед ним, словно множество спелых плодов на виноградной лозе. Никто не говорил. Туман был странно теплым, от него кожа и одежда намокала и начинала маслянисто блестеть. Туман пах серой и паленой кровью.

Эррил посмотрел вверх. Корабль исчез, затерянный в проклятом тумане. До этого «Фея Ветра» опустилась к полосе тумана. Они начали спускаться, никем не видимые: Джоах использовал магию иллюзий.

Брат Елены двигался рядом, сжимая свой посох. Серое окаменевшее дерево сияло бледным светом, словно свежий снег, и по нему бежали прожилки алого — кровь Джоаха.

Остальные вокруг вглядывались в туман, готовые к нападению. Оружие поблескивало во мраке. У Толчука был молот, как и у Магнама. Арлекин Квэйл вертел в руках кинжал и выглядел почти заскучавшим. Джастон, Фердайл и Торн были вооружены короткими мечами. Мерик и Нилан, спускавшиеся плечом к плечу, оставались безоружными, неся с собой лишь свою внутреннюю магию.

— Луна поднимается, — прошептала Елена. Хотя ее слова были сказаны очень тихо, все услышали. В этом неестественном тумане звуки странным образом усиливались.

Эррил повернулся к ней. Она открыла свой плащ, чтобы было видно спрятанный под ним Кровавый Дневник. Край позолоченной розы выглядывал из кармана, пылая ярко, словно звезда.

Нахмурившись, Эррил снова посмотрел вверх.

— Но по-прежнему светит солнце, — пробормотал он.

Она кивнула, запахивая плащ:

— Луна дурака.

Она обняла себя за плечи:

— Я не осмелюсь открыть книгу, пока мы не будем твердо стоять на ногах.

Он кивнул. Если в тумане внизу кто-то скрывается, высвобожденная магия Чо может предупредить об их приближении. Лучше подождать, пока они будут в большей безопасности, и тогда посоветоваться с духом книги. Подвешенные на веревках, они чувствовали себя как на ладони, несмотря на густой туман, скрывавший их.

Джастон заговорил, вложив меч в ножны:

— Касса возвращается.

Чуть левее появилась маленькая крылатая фигура, по спирали поднимающаяся снизу. Она захлопала крыльями и скользнула к Джастону, упав в объятия жителя болот. Она была явно обессилена, ее крошечное личико побледнело, а крылья трепетали.

— Касса? — прошептал Джастон, вытирая влагу с лица ребенка.

— Моя связь становится тонкой, — проговорил ребенок голосом старше, чем его маленькое тело. — Я не знаю, как долго еще я смогу оставаться в этом сосуде.

— Что ты видела? — спросил Эррил.

Глаза ребенка повернулись к нему.

— Туман кончается через сорок пядей или где-то около того, и начинается чистый воздух. Я не рискнула задерживаться.

— Что ты видела? — спросила Елена.

Все глаза смотрели на Джастона и ребенка, но Эррил не забывал оглядываться вокруг.

— Туман завихряется вокруг башни замка, который возвышается над дном ямы. Внизу лежат скалы, пустая порода, но они выглядят естественными, на них нет следа инструментов. Я заметила сталагмиты и выход породы, которые выглядят так, словно были там веками.

Эррил заговорил:

— Они, должно быть, копали все глубже и проломились в систему пещер под древней школой магов Чайрика.

— Где живут скальные гоблины, — пробормотала Елена.

— Я не видела гоблинов, — слабо проговорила Касса. — Там, внизу, ничто не двигалось.

— Ничто? — переспросил Эррил. Он сильно нахмурился. Могло ли все это быть впустую — всего лишь трюк, чтобы заманить Елену далеко от настоящей битвы у Блэкхолла? Глаза Эррила с подозрением остановились на Арлекине Квэйле, но тот выглядел таким же озабоченным, как и сам Эррил.

Дитя болот снова заговорило:

— Яма пуста, но я следила за туннелем дальше. Он ярко светится очень странным светом.

Эррил изогнул бровь. Значит, что-то там все же было.

— Мы будем продвигаться осторожно.

Все ответили согласием, но Арлекин усмехнулся:

— И мы планируем продолжать вслепую.

Эррил не обратил на него внимания. Пока они продолжали спускаться сквозь туман, даже сумрачный свет наверху растаял. Они продвигались сквозь бесконечную темноту, пока постепенно туман под ними не осветило серебристое сияние.

— Приготовьтесь, — прошептал Эррил остальным, когда освежающий бриз коснулся его влажной кожи.

Затем они оказались на открытом воздухе. Внизу расстилался пол пещеры, усеянный расколотыми столбами камня, валунами и иззубренными сталагмитами. Прямо за ними Эррил заметил самую нижнюю ступень раскопок. Они достигли дна.

И, как Касса Дар и описывала, пол оставался пустым. Но Эррил не позволил себе расслабиться: здесь было множество мест, где могли спрятаться любые твари. А прямо впереди находился туннель, отбрасывающий такое яркое серебристое сияние, что на него больно было смотреть. Это был постоянный, материальный свет, который вызывал четкие тени на полу пещеры.

Эррил указал на груду камней:

— Нам следует…

Его крепление на веревке вздрогнуло, почти сбросив его. Он схватился за веревку свободной рукой. Остальные просто закачались; Елена раскачивалась напротив него. Он схватил ее, но она оттолкнула его.

— Что происходит? — спросил Джастон.

Его болотное дитя, испуганное раскачиванием, в панике летало вокруг него кругами.

— Кто-то что-то делает с нашими веревками! — ответил Магмам.

И, словно в подтверждение его слов, все они стремительно полетели на каменный пол, не так быстро, как если бы веревки были перерезаны, но намного быстрее, чем спускались мгновение назад. И с каждым вдохом они падали быстрее и быстрее.

— Осторожно, скалы! — закричал Эррил, когда пол начал приближаться к ним. Словно множество падающих булыжников, они ударились об пол. Послышались крики. Эррил принял основной удар на ноги, затем перекатился на плечо, чтобы замедлить движение. В следующий миг он уже был на ногах. В нескольких шагах он заметил Елену. Кровь стекала с ее волос на лоб.

Эррил бросился к ней:

— Ты в порядке?

Она кивнула:

— Просто царапина. Я в порядке. — Она вытерла кровь и оглядела усыпанный камнем пол. — Остальные…

Мерик с Нилан подбежали к ним. Оба выглядели целыми и невредимыми.

— Все назад! — крикнул эльф, его полные ярости глаза пронзали туман вверху. Веревки продолжали змеиться с неба, спускаясь с шипением вниз. — Веревки не были перерезаны! Корабль «Фея Ветра» падает!

Эррил с изумлением взглянул вверх, когда до него дошли слова Мерика. Затем он схватил Елену за руку.

— Скорее! — крикнул он. — К стене!

Они все бросились через лес каменных колонн и разбитого камня. Сверху донесся зловещий звук ломающегося дерева и хлопающих, словно в шторм, парусов. Звуки усиливались, пока не заполнили яму.

Они продолжали бежать. Торн и Фердайл, перейдя в полуволчью форму, скачками неслись прочь. Эррил заметил Джоаха, помогающего Джастону: житель болот ковылял на одной ноге, его лицо позеленело. Мимо них пронеслись Толчук и Магнам.

Звуки крушения отдавались эхом, и источник звука был прямо над головой.

— Ищите прикрытие! — крикнул Эррил.

Он толкнул Елену за большой камень и упал на колени, заслоняя ее собой. Прикрыв голову, он увидел мельком, как из тумана на них падает изломанная масса корабля, и его паруса бьются на ветру, словно руки падающего человека.

Эррил пригнулся, когда корабль рухнул в яму, и дерево разбилось, столкнувшись с камнем. Обломки разлетелись, ударяясь о стены и превращаясь в щепки. Мимо их укрытия, подпрыгивая, прокатилось огромное деревянное колесо подъемного механизма. Оно разбилось о стену, превратившись в деревянные обломки.

Когда эхо крушения стихло, Эррил рывком поднялся на ноги и выглянул из-за камня. В центре ямы останки гордого корабля лежали, наполовину скрытые облаком из осадочных пород и каменной пыли. Язычки пламени уже лизали с жадностью изломанное дерево — они зажглись от разбившихся бочек с маслом. Стальной киль был изогнутой рукой, высунувшейся с поля крушения.

Остальные поднимались из укрытий, бледные и потрясенные. Постепенно они собирались вместе, пробираясь через завалы мусора, — дрожащие и покрытые синяками. Мерик выглядел самым потрясенным из всех.

— Если кто-то из нас переживет это, — пробормотал Эррил, подходя к нему, — мы похороним экипаж с почестями.

— Если там есть тела, — проговорил Толчук. Огр вышел вперед, таща за собой верхнюю часть туловища монстра. Одно крыло все еще висело на его плече. Лысая голова чудовища, заостренные уши и клыкастая морда были хорошо знакомы всем.

— Скальтум, — проговорила Елена.

Джоах побледнел.

— Должно быть, моя иллюзия подвела нас.

Елена покачала головой:

— Она продержалась достаточно долго, чтобы мы могли добраться сюда.

— Или попасть в ловушку, — сказал Арлекин Квэйл. Он смотрел на руины. — Мы не можем сказать точно, что о нашем появлении не узнали.

Подтверждая это, сквозь туман сверху до них донеслись крики.

Эррил шагнул вперед.

— К туннелю! Скорее!

Он повел их прочь.

Пока они быстро уходили, Джастон указал наверх:

— Касса Дар ушла, чтобы разведать туннель впереди, посмотреть, что в его конце.

Эррил заметил маленького крылатого ребенка, скользящего к входу.

Когда Джастон хромающей походкой отошел в сторону, Елена пробормотала:

— Мы уже знаем, что в конце, разве нет?

Эррил увидел то же понимание на лице Мерика, Фердайла и Толчука. Этот туннель нельзя было забыть.

— Мы сделали полный круг, — тихо сказал Мерик. — Все мы снова здесь, на этот раз не хватает только горца.

Эррил кивнул. Из того, первого отряда отсутствовал только Крал, а его боевой жеребец остался в лагере огров. Эррил посмотрел вперед. Давным-давно в конце туннеля их отряд обнаружил хрустальную статую Денала, мальчика-мага, который был одним из трех, кто отдал свою жизнь, чтобы создать Кровавый Дневник. Статуя погибла, ее чайрикская сущность была отдана, чтобы разжечь пламя магии книги. Сейчас Эррил чувствовал ледяную уверенность в том, что в конце туннеля находится новая статуя — не из хрусталя, но из черного камня с ветвящимися прожилками серебра.

Статуя из черного камня… последние Врата Плотины.

— Полный круг, — повторил Эррил, когда они достигли входа в туннель, и их озарил серебристый свет. Рука Елены нашла его руку. Они однажды прошли вместе по этому пути, маленькая девочка и ее рыцарь. Теперь им предстоит снова встретиться с этим вместе, и на этот раз их соединяет нечто большее, чем клятвы и пророчества.

Пальцы Елены сжали его руку. Он почувствовал любовь в этом пожатии.

Крылатая фигура исчезла в сиянии туннеля.

Эррил двинулся следом:

— Пришло время покончить с этим.

* * *

Когда они начали путь по коридору, Могвид сидел в своей темной тюрьме, глядя наружу из Фердайла. Отвлекшись на спуск в яму и падение воздушного корабля, никто не заметил, как странно изменились обстоятельства.

Фердайл шагал рядом с Торн, все их чувства были направлены вовне. Они держали свои тела в подвижном состоянии, готовые в случае необходимости мгновенно изменить форму. И поскольку внимание Фердайла было приковано к туннелю, даже он не заметил изменений.

Могвид мрачно ухмыльнулся. Теперь его не ограничивали стены. Он мог управлять телом, которое они разделяли. Чтобы убедиться в этом, он осторожно переместил ногу Фердайла на рыхлый участок земли. Его брат, как всегда проворный, удержал равновесие и продолжил идти, не насторожившись.

«Я свободен!» — осознал Могвид, едва сдерживая свое ликование.

В этот странный день, когда полная луна и солнце делили одно небо на двоих, стены между братьями рухнули. Солнце и луна вдвоем правили небесами, и оба брата управляли одним телом.

Но только один брат знал об этой перемене. А, как Могвид узнал давным-давно, в секретах крылось самое большое могущество.

Он устроился поудобнее в своей клетке. Он будет ждать сколько нужно и увидит миг, когда последнее предательство сможет дать ему настоящую свободу.

«Я все же буду свободен от тебя, братец».

* * *

Касса Дар лежала в своей постели в замке Дракк — тень прежней себя. Поддержание связи со своим созданием далеко на севере истощило ее тело и дух. Ее кожа обвисла и побледнела, и даже ее дыхание стало хриплым скрежетом. Но что было самым худшим — она ощущала, как ее связь с собственными землями истончается. Источник ее стихийной силы иссякал.

Днем и ночью дети приходили в ее покои, кормили ее, приносили воду и вино. Но не было такого бальзама, который смог бы восстановить нехватку ее духовной энергии. Она истончалась, протянувшись на полмира.

Касса Дар закрыла глаза и оказалась между болотной сыростью башни своего замка и парящим теплом укрытой завесой тумана ямы. Она знала, что рискует жизнью, но теперь весь мир оказался на краю гибели. Она не могла просто ждать конца в своем уединенном замке. Она провела века, прячась в своих болотах, думая, что живет полнокровной жизнью среди существ, населявших ее земли. И лишь после того, как она нашла Джастона, она вспомнила о мире за границами ее топей и трясин. И, однажды очнувшись, она знала, что не сможет больше прятаться. Темный Лорд поработил ее народ и сослал ее в эту одинокую башню. Если это была последняя битва с врагом, тогда — рискованно это или нет — она примет в ней участие, вложив в нее всю свою волю и самую свою сущность.

В своих покоях в замке она лежала поверх одеял, слабая, как младенец. Но далеко на севере она ощущала ветер в крыльях, воздушные потоки, развевающие волосы, силу юных мышц и уверенность крепких костей. Она посмотрела вниз на туннель, мерцающий серебряным светом.

Она знала, что это за свет. Она купалась в нем, и впервые после того, как они оказались в туманной яме, ее связь с болотным ребенком стала сильнее. Этот свет был сиянием чистой, неотравленной стихийной энергии. Дитя болот летело в этом свете, словно рыба в ярком потоке.

Через ее связь с ребенком энергия потекла в Кассу Дар. Она вздохнула в своих покоях, когда источник внутри нее постепенно наполнился. Она никогда не ощущала такой чистоты. Слезы стекали по ее щекам. Она знала, куда она направлялась; она читала об этом в своих книгах. Впереди лежала точка пересечения стихийных потоков, смешение каналов, текущих с Северного и Южного Клыков. Это не могло быть ничто другое.

Ее тянуло к свету, как мотылька к пламени. Ее сущность уходила через связь, чтобы соединиться с болотным ребенком более полно. Без колебаний она влетела в коридор и в огромную пещеру за ним. Крыша изгибалась высокой аркой над головой, а пол был глубокой чашей. Это была сферическая пещера в гранитном сердце нагорья. Внизу в чаше вились водовороты серебра, и два сверкающих оттенка завихрялись к центру, четко видимые на фоне черного гранита. Это напомнило ей водоворот тумана над ямой, медленный водоворот, спиралью уходящий вниз.

Она полетела над сияющим резервуаром, который насчитывал в длину четверть лиги. На противоположной стороне она увидела темные отверстия — другие туннели и коридоры. Она также заметила, что края серебряного бассейна окаймляли выбеленные кости, словно множество плавника на морском берегу. Они были нагромождены высокими грудами, а самые большие лежали возле входа в туннель.

Но ее внимание отвлеклось от этой мерзости и снова сконцентрировалось на бассейне. Он был пуст, если не считать темной фигуры точно в центре, — черный колодец, который вбирал в себя водоворот серебра.

Касса Дар обогнула ее, чувствуя опасность. Даже на расстоянии она могла видеть широко распахнутые черные крылья и голову, угрожающе поднятую. Несомненно, это были Врата Виверны — последняя из отвратительных скульптур. Касса Дар повернула обратно к туннелю, чтобы сообщить о своих открытиях, и в этот момент ее внимание привлекло движение.

Она повернулась, паря на крыльях. Рядом со статуей был кто-то. Он искал что-то с обыденным безразличием, преклонив колени и нагнувшись. Судя по тому, как он двигался, он не замечал ее. Она прищурила глаза, фокусируя взгляд.

Должно быть, чистый источник силы заставил ее утратить осторожность — она решилась подлететь немного ближе к резервуару, чтобы лучше видеть.

Это была ошибка.

Она увидела ловушку в тот момент, когда было уже слишком поздно, и была поймана, словно мотылек в паучью сеть. Сосредоточив внимание на водоворотах серебра и на опасности в центре, она не заметила такой же водоворот, только из тьмы, который завихрялся под потолком, — темное отражение того, что был внизу.

Из темного водоворота взметнулись щупальца энергии, схватив ее в воздухе. Чем больше она боролась, тем сильнее ее сжимали путы. Ее потащили к потолку, она была поймана так же надежно, как муравей, угодивший в молассы. Она смотрела на темный водоворот перед ней. В центре, прямо над Вратами Виверны, в потолке была темная дыра, и куда она вела, Касса Дар не знала.

Затем она заметила, как из дыры понемногу вытекает вода и падает к Вратам Плотины внизу. Дыра, должно быть, тянулась до самой поверхности земли. Но зачем? С какой целью? И может ли она убежать через нее?

Она смотрела вниз, чувствуя, как ее поднимают все выше в постоянно сжимающемся кольце. Теперь, с более близкого расстояния, она увидела бугрившееся шрамами лицо мужчины. Черная щетина волос поднималась над изуродованной плотью. Он улыбнулся ей; его глаза были двумя горящими впадинами. У него был посох из чистого черного камня. Касса Дар слышала, что Шоркан сгорел, когда убегал из Перехватывающего Кольца. Без сомнений, перед ней стоял тот, кто создал ловушку, в которую попала она; ловушку, которая создана, чтобы поймать всех, кто придет следом за ней.

Словно в подтверждение ее мыслей, он поднял посох и взмахнул им в воздухе. Она стала подниматься к зловещему центру водоворота быстрее — туда, где, без сомнения, находился центр зла.

Касса Дар знала, что ей следует разорвать свою связь с ребенком, оборвать ее прежде, чем она тоже будет поймана. Но если она разорвет эту тонкую ниточку, она не сможет предупредить Джастона и остальных о поджидающей их ловушке.

Таков был выбор.

Поэтому она сделала единственное, что могла. Она вложила больше себя в свое творение. Шоркан думал, что поймал маленького ребенка, не отличавшегося особыми талантами. Она намеревалась увидеть, как он справится с настоящей ведьмой.

Лежа на кровати, она послала свою сущность туда, оставив лишь тончайшую ниточку, чтобы вернуться обратно. За один удар сердца она вошла в свое творение, наполнив его своей ядовитой магией. Темные щупальца, что удерживали ее, сжались и отдернулись, чтобы избежать прикосновения яда, сочившегося из нее.

Улыбка на лице темного мага внизу померкла, превратившись в настороженное замешательство. Он указал на нее своим посохом, и щупальца тьмы взметнулись, чтобы возобновить нападение.

Касса Дар не обратила внимания на них и продолжила наполнять собой свой сосуд. Дитя вырастало среди обвивавших его черных змей, за несколько вздохов превращаясь из ребенка в женщину. Детское выражение исчезло с лица, заменившись ее собственным.

«Мама», — позвал ее ребенок, растворяясь. Касса коснулась его сути: «Я люблю тебя, моя сладкая. Спи». Затем ребенок исчез.

Шоркан внизу зашипел, и слова легко долетали до нее:

— Ведьма! Тебе никогда не сбежать при помощи одних только стихийных штучек!

Касса Дар смотрела вниз, находясь всего в пяди от центра водоворота. Она спокойно улыбнулась: она больше не будет убегать, она больше не станет прятаться.

— Кто сказал, что я убегала, маг?

Она открыла рот и исторгла яд из своего желудка. Не только ее детская фигура повзрослела, но и существо внутри нее. Дитя болот, теперь женщина, было не более чем оболочкой. Рептилия внутри была настоящей связью.

Касса Дар выпала из тисков ловушки. Сбросив кожу, она обрела свою истинную форму. Королевская гадюка, выросшая до своей истинной длины, опустилась клубком на землю возле темного мага.

Шоркан закричал, когда она тесными кольцами обвилась вокруг него, дотягиваясь до испуганного лица. Раздвоенный язык с шипением вышел между ее губ. Она разомкнула челюсти, открывая клыки длинные, словно у дракона. Яд потек с ядовитых желез у основания черепа змеи — и из сердца ее сущности.

Она знала, что не может равняться с темным магом, но она могла напасть и причинить вред. Она зашипела, выплевывая яд ему в лицо, затем напала, когда он попытался увернуться от брызг. Ее клыки глубоко погрузились в его шею, вводя в него столько яда, сколько могли успеть, прежде чем он скинет ее с себя.

Обвивая демона, она почувствовала, как яд заставил его опуститься на колени, но то, что убило бы обычного человека менее чем за удар сердца, не убило этого. Она услышала, как заклинание слетело с его губ.

Ее тело внезапно охватил иссушающий огонь. Темные языки пламени вспыхнули на маге. Она знала, что ее смерть рядом. Но она продолжала наполнять его своим ядом. Она слышала, как он задыхается, как он упал на руки.

Когда тело змеи обратилось в пепел, она улыбнулась ядовитой усмешкой и сбежала — но не по нити, что вела к ее телу в замке Дракк. Она знала, что не может сделать этого. Мост был сожжен за ней. Вместо этого она бежала в единственное место, которое ее сердце знало хорошо.

В сердце, которое билось в одном ритме с ее собственным.

* * *

Джастон упал на колени. Он почувствовал момент, когда она ушла за грань.

— Касса…

Остальные бросились к нему, но он не видел их, не слышал их. Ее суть наполняла все его чувства. Запах лунного цвета распространялся вокруг него. Вкус ее губ появился на его языке, и он почувствовал прикосновение ее руки к своей щеке.

— Касса, что ты сделала?

«То, что пришлось…» Он купался во всем, чем была она, и был ближе к ней, чем когда-либо в жизни. «Но не страшись. Держи меня в своем сердце; помни о нашем времени. Я всегда буду не дальше, чем на расстоянии вдоха от тебя».

— Нет, — простонал он.

«Теперь иди. Вы все должны торопиться». Образы наполнили его разум: обнаруженная ловушка, раненый демон, ослабленный всего на мгновение. «Сражайся за мир, любовь моя. Он слишком прекрасен, чтобы сгинуть во тьме».

— Касса, подожди…

Ее дыхание было поцелуем на его щеке. «Я люблю тебя. И всегда буду».

Затем, словно порыв ветра, она исчезла. Он прижал кулак к груди, рыдая, не зная, сможет ли его сердце продолжать биться. Но оно билось…

Он поднял голову и посмотрел на остальных:

— Она ушла.

* * *

Эррил стоял на коленях возле Джастона, пока раненый объяснял, что он узнал.

— Если Касса Дар в самом деле ослабила Шоркана, мы должны поторопиться, — сказал он. — Возможно, сейчас наш единственный шанс. Мы не можем позволить ее жертве пропасть впустую.

Стоявший позади остальных Арлекин заговорил:

— Я бы сказал, у нас нет выбора.

Он повернулся туда, откуда они пришли. Со стороны ямы до них долетали крики, но сейчас слышался и скрежет когтей по камню. Если легион скальтум идет по туннелю, единственный путь — вперед.

— Скорей! — приказал Эррил.

Нилан и Мерик подошли к Джастону.

— Идите вперед. Мы задержим монстров.

— Втроем? — спросила Елена.

Две стихии сияли в серебристом свете, их лица светились. Нилан бросила взгляд на Мерика, который хитро улыбался.

— Нас будет достаточно. Идите. Встретьтесь с Вратами Виверны и их защитником.

Эррил кивнул и пошел дальше по туннелю:

— Толчук, иди вперед с Магнамом и Арлекином, но не покидайте туннель, пока мы все не соберемся.

Толчук зарычал в знак согласия и прибавил шагу.

Эррил повернулся к Елене:

— Кровавый Дневник… Возможно, нам следует держать его закрытым, пока мы не уничтожим Врата Виверны.

На ее лице он увидел понимание. Чо в последнее время становилась все более неистовой, особенно приблизившись к своему потерянному брату, Чи. Если впереди находились Врата Виверны, значит, там был и Чи. По суженным глазам Елены было ясно, что она вспомнила, что произошло, когда они столкнулись с Вратами Мантикоры. Чо завладела Еленой и едва не убила ее при этом.

Эррил не мог допустить повторения. Пока последние Врата не будут уничтожены, а Чи не обретет свободу, он не станет доверять духу книги. Чо ставила свои собственные желания выше всего, даже выше безопасности Елены. И если разразится битва, он не собирался бороться еще и с Чо.

Елена похлопала по своему плащу:

— Я открою его, только когда последние врата будут уничтожены.

Другая ее рука легла на украшенную розой рукоять меча крови. У нее в распоряжении и так было достаточно магии.

Эррил обернулся. Изменяющие форму стояли по обе стороны от Джоаха. Брат Елены сжимал свой посох, который уже стал белым от прикосновения его неприкрытых пальцев.

Эррил нахмурился. Брат и сестра… оба с оружием крови. Он молился, чтобы им хватило силы совладать с такими артефактами.

Джоах встретил его взгляд не дрогнув, но его щеки окрасил едва заметный румянец стыда. Эти двое почти не разговаривали после второй смерти Грешюма, и доверие между ними пошатнулось.

Внимание Эррила привлекло шипение. Толчук сделал им знак двигаться вперед; остальные уже достигли выхода из туннеля. Магнам и Арлекин шли по остаткам каменной кладки, светящейся в серебряном свете.

Эррил поторопился присоединиться к ним. За проходом их взгляду предстала невероятно огромная пещера. Пол был широким резервуаром, полным серебра, а под потолком вихрился похожий водоворот, черный словно чернила, — тень того, что внизу.

— Врата Виверны, — проговорил Толчук, указывая мощной рукой на центр серебряного бассейна.

Хотя она была далеко, но фигуру птицы из черного камня ни с чем нельзя было спутать. У ног статуи лицом в пол лежала укрытая плащом фигура, четко видимая на фоне серебра.

— Шоркан.

Эррил вошел в пещеру. Чтобы достичь сверкающего озера, ему пришлось пересечь полосу гранита, усеянную пожелтевшими костями.

— Елена, держись за нами. Я не знаю, притворяется Шоркан или в самом деле ранен.

Он не услышал ответа, поэтому обернулся. Елена стояла, застыв, у выхода из туннеля. Ее пристальный взгляд был прикован не к Вратам Виверны, не к лежащему на полу темному магу, а к костям под ногами.

— Елена, — позвал он снова.

Ее единственной реакцией были расширившиеся глаза.

— Кости… это кости гоблинов.

Эррил наконец обратил внимание на сваленные грудами черепа и кости. Судя по форме морды и клыков, по маленькому размеру черепов, Елена была явно права.

— Скальные гоблины.

— Те, кого я убила.

Он подошел, взял ее за руку и повел ее через это кладбище костей.

— Мы должны идти дальше, — сказал он, уводя ее прочь от этих болезненных воспоминаний.

Как только они прошли кладбище костей, Елена вздрогнула, стряхивая с себя потрясение. Они стояли на краю сверкающего озера.

— Стихийное серебро, — проговорил Джоах, — как река между Южной Стеной и Пустошами. Энергия здесь громадная.

Эррил подошел к этому серебру с осторожностью.

Прихвостни Темного Лорда, должно быть, прорыли гранит, чтобы открыть этот источник. Отсюда они собираются добраться до сердца мира и исказить его.

— Если только мы не сможем остановить их, — сказала Елена, к которой вернулись силы.

Эррил кивнул:

— Всем оставаться настороже. Мы не знаем, насколько эффективно действие яда Кассы Дар на мага.

Фердайл и Торн изменили форму, став смесью волка и человека.

— Мы побежим вперед. Если монстр разыгрывает свою слабость, пусть один из нас откроет это. Мы можем двигаться быстрее всех, и у нас есть шанс спастись от скрытой ловушки.

Эррил жестом выразил согласие. Прежде чем он опустил руку, двое изменяющих форму сорвались с места. Они бежали по серебряному озеру с короткими мечами в руках, готовые быстро превратиться в зверей, если потребуется.

— Идем! — сказал Эррил и быстрым шагом последовал за ними. Он был уверен, что Елена останется позади, под защитой их оружия.

Арлекин последовал за Эррилом и встал по другую сторону от Елены, держа в руке пару кинжалов. Глаза коротышки, суженные в тревоге, смотрели на потолок.

Эррил смотрел наверх, когда они пересекали серебряное озеро, проходя под его темным отражением. Хотя сам он не обладал магией, но ощущал враждебность пульсирующей тьмы.

— Если врата уже здесь, — сказал Елена, — почему они до сих пор не отравили место слияния потоков? Чего они ждут?

— Луны, — ответил Арлекин, указывая на потолок. — Там дыра вверху, прямо над статуей. Можно даже увидеть свет.

Эррил нахмурился. Теперь, присмотревшись, он в самом деле увидел слабое свечение в центре темного водоворота. Буря наверху, должно быть, прекратилась, и тучи разошлись.

Елена заговорила, и ее голос был полон беспокойства:

— Они ждут полной луны, которая осветит Врата Плотины, но зачем?

— Дело в могуществе лунного света… могуществе, идущем из Пустоты, — проговорил Арлекин. — Помнишь наше путешествие из замка в Западные Пределы? Им нужна эта сила, чтобы получить энергию для воплощения своих планов.

Джоах оглянулся на них:

— Фердайл добрался до Шоркана, — он указал посохом.

— Подожди секунду, — предупредил Эррил. Их отряд был на полпути между берегом и статуей. Фердайл оказался ближе к распростертому магу, а Торн прыжками осторожно описывала круг вокруг Шоркана и статуи. Врата Виверны довлели над всем — мрачный страж черного крыла, клюва и когтя.

— Посмотрим, что они обнаружили.

* * *

Могвид дрожал в своей клетке, проклиная храбрость брата. У него не было желания в одиночку сталкиваться с демоном. Фердайл подошел ближе к распростертой фигуре и низко зарычал — получеловек, полуволк — готовый бежать прочь в любой момент. Длинный черный посох лежал поверх покрытой шрамами руки монстра; его лицо было повернуто в другую сторону.

Фердайл шагнул ближе, а Торн бежала по кругу. Они подходили к магу с противоположных сторон.

Могвид сжался в темноте. Он знал, что может взять на себя контроль над телом, когда бы ни захотел. Если Фердайл отвлечен, это будет просто. Но что он будет делать после? Отсюда некуда бежать.

Он боролся с нарастающей паникой.

«Думай! — крикнул он себе. — Должен быть способ сбежать!»

Но было слишком поздно. Черный посох скользнул в руку мага, лежащего на серебряном полу. Темный маг вскочил на ноги с воем ярости.

Ловушка!

Фердайл отпрянул.

— Беги! — крикнул он Торн, повернувшись, чтобы сделать то же самое.

Но прежде чем он успел даже закончить разворот, темный маг вытянул посох. Сверху рванулись щупальца тьмы, целясь в обоих волков. Фердайл был сбит с ног и закувыркался в воздухе. Могвид почувствовал, что близится их неизбежный конец.

На серебряном озере остальные запаниковали, когда щупальца начали искать и их тоже.

Шоркан держал посох направленным к потолку. Капюшон упал ему на плечи, открыв множество бугристых шрамов и горящие провалы глаз. Его губы задвигались, он стоял, шатаясь. Его посох дрожал. Казалось, его падение все же не было полностью разыгранным.

Пока темный маг собирался с силами, щупальца тьмы конвульсивно дернулись. Текучий, словной нагретое масло, Фердайл выскользнул из своего плаща и сумки и освободился от хватки щупалец.

«Торн! — послал он мысль своей избраннице. — Делай как я!»

Могвид задержал дыхание, когда Фердайл перетек на пол и принял облик волка — словно воск, отлитый в форму. Тело, которое они использовали вдвоем, закричало протестующе, будучи столь жестоко использованным. В их способности к изменению существовали пределы; после такого преображения плоти нужен был отдых.

За спиной Шоркана Торн явно приходилось несладко. Она избежала щупалец тьмы, но с трудом пыталась превратить свое желеобразное тело в снежного волка. Она тоже была явно обессилена.

Шоркан повернулся к ней, опустив посох.

«Нет!» — крикнул Фердайл, прыгая вперед. Он бросился на мага, и тот упал на колени; Фердайл поднялся, чтобы защитить свою избранницу.

Шерсть на плече Фердайла обожгло прикосновение к зловещему демону. Могвид почувствовал ожог. Он вскрикнул в своей тихой тюрьме.

Фердайл припал к земле перед темным магом — задние ноги выпрямлены, зубы обнажены.

«Торн! Беги к остальным!»

Атака дала его избраннице время закончить перевоплощение. Она поднялась — снежный волк на замерзшем серебряном озере. Затем, словно молния из меха, она метнулась прочь.

«Торопись, Фердайл!» — бросила она ему.

Могвид желал того же самого, однако его братец отказывался рисковать своей девушкой снова. Он остался стоять, где стоял, давая ей время убежать.

Маг поднялся на ноги и взмахнул посохом.

«Фердайл! Беги!» — закричал Могвид. Он должен взять управление телом на себя. Если его брат не желает бежать, то он побежит!

Он прыгнул из своей клетки, и в этот момент испепеляющий залп темного огня ударил из-за спины над его плечом. Фердайл пригнулся, и языки темного пламени попали в грудь мага и отбросили его к статуе из черного камня. Шоркан повернул посох и разбил копье темного огня.

В сотне шагов стоял Джоах, держа посох направленным на мага. Шоркан поднялся на ноги, и хотя все его внимание теперь было сосредоточено на брате Елены, щупальца змеились хаотично, словно в замешательстве. Плащи и сумки изменяющих форму свалились с потолка на пол.

Оставшийся отряд окружил Джоаха. Только Елена держалась позади, под защитой. Торн добралась до остальных и повернулась, готовая возобновить атаку.

— Тебе никогда не выиграть, Шоркан! — крикнул Эррил. — У нас есть нечто большее, чем магия, чтобы противостоять тебе!

Шоркан засмеялся:

— Увидим, братец! Но в любом случае ты пришел слишком поздно. Луна поднялась. Твое время здесь подошло к концу.

Он ударил посохом по серебряному полу. Повсюду у края озера задребезжали кости.

— Пришло время заплатить кровью за ваши злодеяния! — выкрикнул Шоркан и высоко поднял посох. — Вспомнить про ваши собственные проступки!

Из груды костей поднялись скелеты. Они поднялись так, словно просто спали, раскинувшись на берегу, словно грелись на солнце. Сейчас они встали и побежали по поверхности озера. Часть из них были маленькие и быстрые, точно крабы. Другие были в два раза выше ростом, чем огр, и состояли из толстых костей. Они держали дубины, увенчанные черепами. Остальные бежали на всех четырех, словно собаки, но рты у них были усеяны крошечными осколками костей.

Этот легион ринулся на отряд. Эррил выкрикивал приказы, глядя на приближающихся монстров.

Шоркан снова засмеялся. Он повернул посох к потолку, готовый напасть и сверху тоже. На отряд могли напасть с любой стороны.

Фердайл собрался. Про волка явно забыли либо же сочли не представляющим угрозы. А Фердайл намеревался доказать противоположное. Могвид не мог допустить этого. Это была верная смерть.

Как только Фердайл прыгнул, то же сделал и Могвид — из своей клетки и в тело. Его брат не ожидал подобного и упал в пустую клетку. Могвид рассчитывал, что Фердайл решит, что это естественная перемена при переходе изо дня в ночь; солнце в любом случае было близко к закату. Ему потребуется несколько мгновений, чтобы обнаружить отсутствие стен в клетке. К этому времени Могвид надеялся убежать.

Но перемена не была ни гладкой, ни незамеченной. Фердайл уже успел прыгнуть. Его ноги, находившиеся в середине прыжка, подвели его, прежде чем Могвид смог взять контроль на себя. Его неистовое движение привлекло внимание.

Шоркан повернулся к нему. Могвид отпрыгнул назад, но запутался в своих собственных сброшенных плаще и сумке. Бледные губы мага обнажили оскал:

— Пришло время хозяину побить пса.

* * *

Весь мир состоял из костей. Елена съежилась, когда чудовищные костяные создания начали неуклюже ковылять либо легко скользить вокруг них. Толчук ударил своим молотом чудовище, разбив его плечо, но сломанные кости перестроились и вновь заняли прежнее положение.

Джоах атаковал залпами магического огня, испепеляя все на своем пути. Но из пепла вновь возникали кости и превращались в чудовищного монстра.

Их же отряд справлялся не так хорошо. Плечо Магнама истекало кровью, пронзенное острым осколком кости. Арлекин Квэйл прихрамывал на левую ногу. Торн носилась среди возвышающихся чудовищ, выхватывала отдельные кости, мешая им и заставляя падать на землю. Одно ее ухо было разорвано и кровоточило.

Эррил оказался рядом с Еленой:

— Одной силой нам не победить здесь. Нужна твоя магия.

Они по-прежнему держали ее в резерве. Теперь она расправила плечи, ее ладони были окровавлены и пылали холодным огнем и огнем ведьмы. Она видела результат огненных атак Джоаха, поэтому она держала правый кулак сжатым, а левый — открытым. С искусством, отточенным годами кровопролития, она стала посылать в битву клубки холодного огня, стараясь не задеть своих спутников.

— Пригнитесь! — крикнул Эррил остальным.

Они повиновались, упав на ладони и колени, кто-то даже упал на живот.

Елена вызвала волну холодного огня, которая пронеслась над ними, и проморозила до мозга костей тварей вокруг. Влажный воздух вокруг заледенел, все покрылось инеем. Ковыляющие монстры замедлили свое движение и прекратили нападение.

— Неплохо сделано, Елена, — сказал Эррил.

Арлекин Квэйл поднял голову и огляделся:

— Да, очень неплохо. Мы построили себе темницу из льда и костей.

Елена увидела, что они и в самом деле заперты в костяном загоне.

— Мы можем пробить себе путь к вратам, — сказал Эррил и сделал знак Толчуку подойти с молотом.

Елена поддерживала свою магию, сковывавшую костяную армию; она не хотела, чтобы они пробудились. Но, связанная с этими чудовищными тварями, она чувствовала мысли, которые через эту связь входили в ее сердце. Нахмурившись, она погрузилась в себя.

Слова сформировались в ее голове, шепот на древнем языке, но сердцем она понимала его: «Несущая свет, крадущая души».

Она знала, кто это говорит.

— Мать небесная… только не опять…

Шепот продолжал входить в ее мысли. Несколько голосов превратились в сотни — души скальных гоблинов, убитых ее рукой. Притянутые ее магией, они были сожжены заживо. Их души все еще были здесь! Они не уходили за грань.

Все это время она думала, что ее преступление против этого простого народца забыто как трагедия прошлого. И теперь она с изумлением смотрела на эту армию. Это никогда не кончится! Они были пойманы в ловушку и мучились, и темный маг мерзко использовал их, снова загнав их души в их собственные кости.

Сказанные прежде слова Шоркана эхом звучали в ее сердце: «Пришло время заплатить кровью за ваши собственные злодеяния… Вспомнить про ваши собственные проступки».

Удар молота раздался слева от нее. Внутренним слухом она услышала стон боли. Не один голос — много. Даже пронзительный крик малышей, жалобные крики о помощи.

— Они чувствуют это, — простонала она, падая на колени.

Эррил услышал ее, увидел, как она упала.

Следующий удар молота вызвал новые крики. Они наполняли болезненную пустоту в ее собственном сердце.

Эррил сжал Елену в объятиях:

— Что не так?

— Мы убиваем их всех еще раз.

Она смотрела в его лицо:

— Останови Толчука. Это надо остановить!

— Почему?

— Сделай это! — закричала она в ярости, слезы хлынули из ее глаз. — Если любишь меня, останови его прямо сейчас!

Эррил смотрел на нее еще один миг с беспокойством, затем рванулся прочь.

Елена прекратила действие своей магии и обхватила себя руками; ее трясло.

— Нет… Не надо больше… — пробормотала она.

Вокруг них все еще оставалась костяная темница, но замороженные кости начали издавать скрежещущие и хлопающие звуки, борясь с ее исчезающей магией.

— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросил Эррил, когда костяная армия начала пробуждаться.

Елена покачала головой:

— Я не знаю.

* * *

Шоркан подошел к Могвиду ближе.

— Ты будешь первым из твоих спутников, кто узнает страдания.

Могвид пытался подняться, но его ноги оставались запутанными в плаще, а сумка лежала под коленом. Он пытался превратить свою утомленную плоть из волка в человека, но тело сопротивлялось. Он усилил попытки. Его единственной надеждой оставалось освободить язык. Ему придется сказать демону, что они служат одному господину, но его усталая плоть подчинялась медленно.

Посох опустился к нему.

Он почувствовал, как Фердайл кричит ему: «Сражайся!»

Но Могвид не был воином. Его мозг работал, пытаясь найти другой способ сладить с магом. Наполовину изменив руки и ноги, он схватил свою сумку и рывком открыл ее. Его грубая рука шарила в ее содержимом, закапываясь все глубже, чтобы отыскать маленькое черное яйцо, данное ему Темным Лордом. Оно предназначалось для Грешюма, ныне дважды мертвого.

Несомненно, яйцо содержало какую-то темную магию, было инструментом, способным помочь темному магу сбежать. Могвид поднял свой трофей, стараясь заговорить.

На обезображенном шрамами лице Шоркана отобразился ужас.

Могвид сражался со своей неподатливой плотью. Он пробулькал слова:

— Для тебя! — и протянул яйцо магу.

Результат был не тем, который он ожидал. Шоркан взвыл, попятился, его посох вспыхнул черным пламенем.

— Нет!

Но предыдущая атака ослабила демона. Теперь был его черед споткнуться.

Яйцо подкатилось к его ногам. Коснувшись Шоркана, яйцо взорвалось, словно внутри каменной скорлупки был заперт гром. Серебряное озеро раскололось, точно лед под ногами темного мага. Трещины разбегались под его ногами. Земля затряслась.

Могвид съежился, когда на него снизошло понимание: яйцо не было благом, оно было роком.

Из яйца повалил дым, заволакивая демона. Когда они соприкоснулись, плоть и одежда обратилась в темный хрусталь. Маг еще отступал, спотыкаясь, но его ноги уже затвердели. Он с грохотом упал, а дым все равно продолжал преследовать его.

Огонь на посохе из черного камня потух, когда покрытые шрамами пальцы превратились в темный хрусталь. Демон издал вопль, перешедший в звенящий крик. Затем и он стих.

Могвид поднялся на ноги — все еще наполовину человек, наполовину волк. Перед ним, распростертая на серебряной поверхности озера, лежала статуя, сделанная из темного хрусталя. Хотя он не мог прочитать мысли Фердайла, он чувствовал его замешательство, потрясение и тихий вопрос: «Что ты сделал, брат?»

Могвид покачал головой. У него не было ответа. Он смотрел на возвышающиеся над ним Врата Плотины и медленно пятился. Внутри себя он ощущал безмолвную подозрительность брата: «Ты предал нас или спас?»

* * *

Эррил поднял меч, когда костяная армия освободилась от своей замороженной тюрьмы и снова неуклюже двинулась на них. Остальные попятились ближе к нему. Несмотря на протесты Елены, он намеревался сражаться. Он не позволит ей погибнуть.

Огромное костяное чудовище пробиралось среди своих покрытых инеем собратьев. Оно было в два раза выше, чем Эррил, и держало по серповидной кости в каждой когтистой лапе. Оно подкрадывалось все ближе.

Елена тронула Эррила за край плаща:

— Они не демоны, всего лишь жертвы темного мага.

Он не стал отвечать. Он знал, что Шоркан наверняка расставил эту ловушку, понимая, что это ослабит дух Елены тогда, когда ей больше всего потребуется быть сильной. Но он не мог позволить Шоркану выиграть. Столетиями Эррил носил в себе чувство вины. Из-за Елены он будет нести его еще дольше. Эррил выступил вперед, чтобы встретиться с гигантом.

— Нет… — простонала Елена.

Словно услышав ее, монстр замер. По его телу прошла дрожь, Затем, словно карточный домик, он с грохотом рассыпался. Кости запрыгали на серебряном полу. Два серпа ударились об пол и разбились.

Повсюду вокруг костяная армия распадалась на части, падая грудами костей.

Эррил стоял посреди этого хаоса.

— Что произошло? — спросил Толчук.

Елена поднялась на ноги:

— Чары, что связывали их… они рассеялись!

Эррил оглядел костяное кладбище. Что это за новый трюк? Он искал глазами своего брата. Под пристальным взглядом Врат Виверны он увидел Фердайла, упавшего на колени. Перед ним, неподвижный, лежал на поверхности серебряного озера темный маг.

— Что-то произошло, — проговорил Магнам.

Прищурив глаза, Эррил сделал знак всем подойти. Они пробрались среди наваленных грудами костей; затем Эррил повел их через озеро, держа в руке меч. Елена шла следом, ее глаза оставались испуганными.

Когда они подошли к Вратам Виверны, судьба его брата стала ясна. Тело темного мага обратилось в чистый хрусталь, черный, как грех, и твердый, как лед. Эррил почувствовал, как его собственное тело онемело, но он заставил ноги двигаться. Он смотрел вниз, в лицо врага, в лицо некогда любимого брата. Он увидел следы мучений на его опустошенном лице. Эррил подозревал, что боль из-за обращения в хрусталь не была единственной их причиной. На этом лице он прочитал страдания истинной души своего брата.

— Шоркан, — прошептал он.

— Он превратился в хрусталь, — проговорила Елена. — Как Денал.

— Его можно растопить? — зловеще спросил Магнам, потрогав свой молот. — Как костяных монстров?

— Никогда, — хрипло ответил Эррил, вздрогнув от этой мысли. «Никогда больше». Он взглянул на дварфа: — Дай мне свое оружие.

Магнам поколебался, затем отдал молот. Эррил размахнулся и опустил его на хрустальное тело своего брата. Он вспомнил все ужасы, которые тот творил.

— Если ты как Денал, — проговорил он холодно, — дух, сотворенный из хрусталя, тогда ты слышишь меня. Я не отрицаю, что часть тебя некогда была моим братом. Но часть — это не то же самое, что целое. Денал был светом, а ты — тьма и искажение. И давным-давно я пообещал, что твое искажение уйдет из этого мира.

Прежде чем печаль смогла ослабить его, он взмахнул молотом, держа его обеими руками. Хрусталь разлетелся на миллион осколков, которые запрыгали и заскользили во всех направлениях.

— И я держу свои обещания.

После этого Эррил бросил молот и отвернулся. Слезы набегали на его глаза. Он грубо вытер их. Почему он должен проливать слезы из-за этого демона?

Елена ответила ему, словно читая в его сердце:

— Хотя он и был злом, он по-прежнему оставался единственным твоим братом в этом мире. Ты имеешь право оплакать его.

Эррил покачал головой, затем прокашлялся. Он позволил стендайской стали, что была в нем, укрепить свою волю.

— Я оплачу моего брата, когда все будет кончено, — он повернулся к изменяющему форму: — Расскажи мне, что произошло.

* * *

Могвид смотрел на стендайца. Как же ему хотелось убежать, сбежать от своего позора, но он не мог. Эти серые, словно небо в шторм, глаза смотрели на него, приковывая к месту. Но он был слишком потрясен, чтобы отвечать, чтобы придумать разумную ложь.

«Скажи им», — Фердайл словно взвыл внутри него.

Толчук подошел к нему и хлопнул по плечу:

— Фердайл, как ты спас нас?

Могвид вздрогнул от вопроса, его глаза расширились. Фердайл? Он сдержал смех. Конечно, они все думают, что перед ними все еще его брат. Это осознание стряхнуло с него оцепенение.

— Я… Фердайл… Я не делал ничего, — ложь снова легко лилась потоком с его оттаявшего языка. — Должно быть, это серебряное озеро. Оно покрылось трещинами под магом, и он… он изменился.

Могвид старался не смотреть на Торн. Она бы поняла, что он лжет. Внутри он чувствовал, как его брат пришел в негодование. Могвид не знал, как долго его увертки помогут ему продержаться, но надеялся, что достаточно долго, чтобы он мог сбежать, прежде чем они узнают правду о его измене.

Арлекин Квэйл указал на потолок:

— Удача ли, судьба ли — время бежит быстро. Луна поднялась уже достаточно, чтобы достигнуть дыры.

Могвид поднял голову. Через небольшое отверстие в каменном потолке светилось бледно-фиолетовое небо. Луна показалась из-за одного края.

— Возможно, магия, на которую рассчитывал Шоркан, сыграла против него, — проговорил Магнам, перевязывая свое раненое плечо.

Елена вытащила меч из ножен:

— Я не поверю в это, пока Врата Плотины не будут уничтожены.

Могвид продолжал смотреть на дыру вверху. Судя по цвету неба, солнце было близко к тому, чтобы опуститься. Как только оно опустится, Фердайл будет заперт до утра. У него будет время все обдумать и, возможно, сбежать. Он наклонился, чтобы подобрать плащ, и в этот момент почувствовал, как его рука дернулась и начала двигаться сама по себе.

Нет! Не сама по себе! Его рука поднялась и сжалась в кулак, но он сделал это не по своей воле. Фердайл понял! Как и он сам, брат открыл новообретенную свободу.

Могвид заскрежетал зубами. «Я не сдамся, братец!» Согнувшись, чтобы скрыть свою борьбу от остальных, он смог разжать пальцы. «Закат так близко… Я просто должен продержаться еще чуть-чуть».

Могвид пытался выпрямиться, но его тело не слушалось. Он не мог двигаться. Две воли сражались за контроль над телом, и ни одна не могла одержать верх. «Я не отдам тело!».

— Фердайл, что случилось? — спросила Елена, стоя позади него.

Она, должно быть, заметила, как он дрожит, но он не решился прекратить борьбу, даже для того чтобы ответить. Солнце могло сесть в любой момент. Он почти чувствовал, как оно опускается.

— Фердайл?

Он услышал, как кто-то подходит ближе, но он не мог позволить себе отвлечься даже на миг, и…

Неожиданно тело Могвида вздрогнуло и распрямилось свободно. Внезапное освобождение заставило его покатиться вперед и назад с криком на губах, криком радости: «Свободен!».

Затем он почувствовал, как его пронзило огненное копье. Только после этого он услышал предупреждающий выкрик:

— Фердайл, нет!

Он опустил взгляд. Из его груди торчало лезвие меча, невероятно яркое. Крови было много. Он упал на колени.

— Он прыгнул назад, — проговорила ошеломленная Елена. — Я не успела убрать клинок с его пути!

Могвид закашлялся, словно пытался этим убрать тяжесть из груди. Скрытая от глаз часть стали, казалось, обвилась вокруг его ребер, сжимая их.

Неожиданно перед ним появилась Торн:

— Фердайл, нет…

Могвид сумел покачать головой. Он встретил взгляд избранницы своего брата. «Это не Фердайл. Солнце село».

Теперь он знал, почему он так внезапно освободился и потерял равновесие.

— О, Могвид… — проговорила Торн, оглядываясь на остальных. — Это снова Могвид. — Она повернулась к нему и взяла его за руку. Слезы наполнили ее глаза: она знала, что оба брата могут умереть, если один из них будет пронзен мечом.

Он уже чувствовал, как ускользает.

Торн, должно быть, тоже заметила это. Ее слова стали торопливыми:

— Скажи ему, скажи ему…

Ее янтарные глаза закрылись.

Он мог отвернуться, но не стал делать этого. Фердайл все еще был внутри него. Разве это важно теперь? Пусть он услышит последние слова любви от своей избранницы. Он не стал отводить взгляда от Торн, слушая все, что она передавала, и его дыхание становилось все более неровным. Кто-то схватил его за плечи и помог ему сесть.

Через их соединенные взгляды Могвид забрал всю любовь, что была между этими двумя. Вспышки образов, запахов, воспоминания, тихий шепот прощения. Это был слишком яркий свет, чтобы смотреть на него. Но даже такое сияние начало меркнуть, когда в глазах у него потемнело, а его тело стало холодеть.

Черта между братьями снова стала менее четкой. Но на этот раз борьбы не было. Могвид встретился с Фердайлом — близнецы, ничем не прикрытые друг перед другом.

«Мне жаль, брат». Было трудно произнести эти слова. Затем тьма опустилась на них обоих… и они покинули этот мир.

* * *

Рыдая, Елена опустилась на колени на поверхности серебряного озера, закрыв лицо руками.

— Как? После всего, через что они прошли…

Эррил помог опустить тело Могвида на землю. Меч по-прежнему был в его груди. Вокруг тела набежала широкая лужа крови. Эррил повернулся к Елене и обнял ее.

— Почему? — простонала она.

— Я не знаю, — ответил он. — Но я не верю, что все это вышло случайно. Клинок — это меч крови. Подобное оружие известно тем, что причиняет вред очень легко и очень часто. Его отравленная сталь всегда ищет кровь и смерть.

Слова Эррила не слишком утешили Елену. Это ее рука держала меч. На ничтожный миг она отвлеклась… и тут Могвид рванулся назад, словно хотел сам напороться на меч.

Торн стояла на коленях по другую сторону распростертого на земле тела и плакала.

В нескольких шагах от них заговорил Арлекин:

— Луна почти полностью поднялась. Если мы намереваемся разрушить врата, нам бы лучше поторопиться.

Эррил помог Елене подняться:

— Я возьму твой меч.

Елена вырвалась, вытирая слезы:

— Нет, я сделаю это сама.

Она судорожно сглотнула и подошла к телу. Украшенная розой рукоять была красна от крови изменяющего форму. Торн отвернулась, не в силах смотреть. Елена сомкнула руки на рукояти, и меч освободился с той же легкостью, с какой он убивал ее врагов. Когда было вытащено острие, тело словно растаяло, как будто клинок был единственным, что удерживало его. Фигура растворилась в рыжеватом потоке. Он распространился по серебряному полу, разделившись вокруг колен Торн. Она попятилась в ужасе. Два потока потекли сами по себе, затем собрались массивными горами, из которых сформировались две фигуры, свернувшиеся на полу. Очертания были более четкими и знакомыми: один — темный волк, другой — человек.

— Могвид и Фердайл, — проговорил Эррил. — Теперь они наконец свободны.

Толчук печально покачал головой.

Торн упала рядом со своим суженым, потянувшись рукой к его лицу. Когда она коснулась его, волк неожиданно глубоко вдохнул, затем вздрогнул, словно разбуженный во время сна. Все отшатнулись, даже Торн.

Волк поднялся на ноги, слегка дрожа.

— Ф-фердайл? — неуверенно спросила Торн.

Волк поднял голову. Янтарные глаза засветились, когда он увидел женщину силура. Глаза Торн тоже расширились. Она всхлипнула от радости и обхватила волка за шею.

— Я думаю, это означает «да», — прокомментировал Арлекин.

Рядом с ним поднялся Могвид, протирая глаза.

— Ч-что произошло? — спросил он.

— Ты жив! — сказал Толчук, помогая ему встать.

Могвид смотрел вниз на свои ноги, явно удивленный, как и все остальные. Он потрогал свою обнаженную грудь:

— Я исцелился. Как?

Эррил указал на меч в оцепеневших пальцах Елены:

— Тень Осоки была создана, чтобы разрушать чары. Держу пари, пронзив тебя, она развеяла то, что удерживало вас вместе.

— Корень Духа сказал, чтобы мы должны взять меч и искать вас, — вспомнила Торн.

Могвид посмотрел на своего брата:

— Так это из-за меча? Мы могли освободиться в любой момент?

Елена оглядела пещеру. Она вспомнила о заключенных здесь душах гоблинов.

— Я подозреваю, что чудо могло произойти только здесь. Вам пришлось умереть, но ваши души не смогли уйти за грань. Пересечение стихийных потоков удерживало вас здесь в безопасности, пока узы не разрушились.

Могвид посмотрел на брата:

— Как бы там ни было, мы снова волк и человек, — он поднял руку, и на ней показался мех, — но действительно больше не связанные друг с другом.

Фердайл из волка перевоплотился в получеловека, чтобы обнять Торн. Затем он повернулся к брату:

— Могвид…

Могвид тяжело вздохнул, затем опустил голову и пробормотал:

— Я знаю…

Фердайл подошел к нему и заключил в объятия:

— Ты освободил нас.

Елена заметила потрясенное выражение на лице второго брата.

Фердайл выпрямился, но его рука оставалась на плече Могвида.

— Спасибо, брат.

Потрясение на лице Могвида не проходило. Елена улыбнулась. Она подозревала, что он заслужил немного похвал в своей жизни, будучи всегда в тени брата.

— Луна, — напомнил им Арлекин.

Елена повернулась к Вратам Виверны. Черная птица сидела, нахохлившись, на когтистых лапах из черного камня, рубиновые глаза смотрели из-под хохолка перьев, крылья раскрыты, словно она готова сорваться с места.

Это было их последнее препятствие.

Эррил положил руку на ее плечо:

— Если меч смог разрушить связь близнецов, давай надеяться, что он сможет разрушить врата.

Елена кивнула. Если они преуспеют, Чи окажется на свободе, а Темный Лорд будет отрезан от своего источника темной магии. Она разрешила себе миг надежды — странное чувство после месяцев отчаяния.

— Давай сделаем это, — сказала она. Даже если она потеряет клинок, она не проронит ни слезинки. Она вспомнила, как легко меч прошел сквозь спину Могвида. После этой ночи с мечом крови будет покончено.

Вместе они осторожно подошли к статуе, но она оставалась каменной. Елена опустила одну руку, затем другую к острому лезвию меча. Кровь хлынула из разреза.

Елена оглянулась на остальных; затем, сжав губы, она повернулась. Над статуей полная луна почти целиком появилась в дыре. У них не было больше времени. Подойдя ближе, Елена схватила рукоять обеими окровавленными ладонями. И тут же почувствовала связь со сталью, затем в нее хлынуло уверенное, четкое понимание магии.

— Когда ты будешь готова, — сказал Эррил.

Елена улыбнулась и вонзила клинок в грудь птицы.

Она ожидала, что клинок соскользнет с камня или разобьется об него, но клинок погрузился в черный камень так легко, словно это был просто дым. Эффект был незамедлительный. Каменная птица с криком пробудилась, ее шея изогнулась вверх, а крылья захлопали, широко раскрываясь.

— Елена, — предупреждающе сказал Эррил.

Она все равно вонзила меч по самую рукоять.

Связанная с мечом, она почувствовала Плотину за вратами, затем безграничное безумие. Она не ослабила хватку. Через свою связь с мечом она чувствовала, как стихийная суть клинка уходит в Плотину, его магия вытягивается бездонным колодцем.

Тень Осоки ушла, но Елена продолжала удерживать ее рукоять, давя на грудь каменной птицы. Этот меч был не просто сталью; он также был и ее собственной кровью, потоком, наполненным магией, но не стихийной. Плотине не нужна была ее энергия. Ее магия шла от Чо, магия Плотины — от Чи. Два близнеца, но противоположная магия, которая боролась друг с другом, готовясь взорваться.

Елена держала крепко. Стихийная сталь пронзала камень, позволяя ее крови получить доступ к Плотине по ту сторону. Она чувствовала сопротивление противоположной силы внутри груди птицы. Это был яростный бой, который причинял мучения каменной Виверне. Птица продолжала кричать. Она била крыльями, но не могла подняться в воздух. Ей нужно было дождаться луны, оставаясь связанной с пересечением серебряных потоков. Однако птица пыталась стряхнуть Елену, поднять ее в воздух.

— Елена! — закричал Эррил.

Боковым зрением Елена увидела, как он был отброшен в сторону каменным крылом и упал на серебряный пол.

Однако она продолжала сжимать обеими руками украшенную розой рукоять, почти повиснув на ней. Она справится. Она посылала все больше и больше собственной крови через рукоять в Плотину. Птица забилась в агонии. Елена смотрела вверх, в ее рубиновые глаза, которые теперь пылали огнем. Клюв птицы начал опускаться, готовясь разорвать девушку.

Но Толчук подоспел на помощь. Обеими руками он с лязгом опустил свой огромный молот на голову птицы. Невероятно твердый черный камень остался неповрежденным, но клюв виверны был отброшен прочь.

— Торопись, Елена! — выкрикнул Арлекин. — Луна близится!

Под защитой остальных Елена действовала быстро и продолжала перекачивать магию и кровь в монстра. Внутри птицы безумное напряжение сил достигло невероятных размеров. Елена приказывала пальцам не разжиматься. Но она начала слабеть от потери крови. Ее руки также побледнели, из рубиново-красных они стали бледно-розовыми. Она не могла больше держаться.

Виверна начала сопротивляться сильнее. Теперь уже Толчук был отброшен, словно муха конским хвостом. Незащищенная, Елена поняла, что у нее есть лишь один выбор.

Она вложила остатки своей магии, отдавая всю себя, в последний удар, направленный в сердце камня. Птица издала скорбный крик, ее шея вытянулась к потолку. Там Елена заметила полный лунный лик, глядящий на нее. Неужели она опоздала? Серебристый свет струился вниз, заливая все.

Ее пальцы начали слабеть. Елена вложила последнюю порцию крови в монстра, прежде чем упасть. Но когда разжались пальцы, она почувствовала, что пульсирующая сила внутри птицы подошла к некоему рубежу. Две противоположные силы — Чо и Чи — не могут больше находиться в одном сосуде.

— Назад! — крикнула Елена хрипло.

Сильный порыв ветра отбросил ее прочь. Остальных тоже ударило, разметав во всех направлениях. Елена почувствовала, как острый осколок камня ударил ее, словно ледяная крупа во время снежной бури.

Елена упала на костяном кладбище, среди старых останков. Затем ветер стих.

Она поднялась, опираясь на руки, онемевшие и кровоточащие. Они были бледными, белыми, а магия покинула Елену. Ей придется восполнить ее в потоке лунного света, заливавшего пещеру.

Но, прежде чем она успела подняться, в пещеру из туннеля вошли, спотыкаясь, Мерик и Нилан. Руки Мерика были подняты. Вокруг него завывали ветра, поднимая маленькие кости у их ног. Затем из туннеля, цепляясь за камень когтями, появились скальтум, словно множество отвратительных насекомых.

Нилан наконец повернулась лицом к пещере. Ее глаза расширились в ужасе.

Елена проследила за ее взглядом, повернув голову. Их спутники поднимались на ноги, все в крови от осколков, разлетевшихся по кругу из-за взрыва, произошедшего в центре пересечения магических потоков. Все, что осталось от Виверны, — облако черной пыли, мерцающей в лунном свете. Даже серебряный пол пострадал от этого взрыва.

Последние Врата Плотины были разрушены!

Затем кости гоблинов, лежащие вокруг Елены, начали двигаться, вздрагивая и дребезжа, скользить и соединяться друг с другом. Елена торопливо поднялась на ноги и, спотыкаясь, покинула костяное кладбище; Мерик и Нилан бежали между дрожащими костями к ней.

— Их тут слишком много, — выдохнула Нилан. — Джастон… — Она покачала головой, всхлипнув. — Он отдал свою жизнь, чтобы у нас было время спастись.

Сердце Елены сжалось от боли, но ее внимание было приковано к происходящему. Костяная армия вновь пробуждалась. Скальтум продолжали атаковать. Почему?.. Врата Плотины уничтожены…

К ней подбежал Эррил, из глубокой раны у него на лбу текла кровь.

— Нам придется уйти. С той стороны есть туннели. По крайней мере, мы сможем укрыться.

Скальтум позади них начали кричать. Облако пыли впереди мешало видеть, но Елена помнила входы в туннели у дальней стены.

— Я должна восполнить свою магию, — сказала она, указывая на озеро лунного света в центре комнаты.

Но когда она пошла к нему, что-то изменилось в оседающем облаке каменной пыли. Закричали скальтум, и задребезжали позади нее кости, а она замерла, глядя перед собой. Эррил заметил это и повернулся к пострадавшей от взрыва части пола.

Что-то двигалось в пыли, залитой лунным светом, — чья-то фигура поднималась из каменного мусора. Поднимались, вытягиваясь, руки, разгибались ноги. Из сердца Врат Плотины рождалось некое существо.

Остальные собрались рядом. Скальтум отступили. В центре пещеры стояла огромная черная фигура. Купаясь в ярком лунном свете, фигура была явно сделана из черного камня.

Но ее глаза были двумя полными ярости провалами.

Елена поняла, что за существо это было. Через заболоченные земли за ней гнался черный страж — дух, закованный в броню из расплавленного черного камня. Но у этого были знакомые черты — мрачное отражение Толчука.

Никто не произнес ни слова.

Все знали, кто стоит перед ними: Личук, Клятвопреступник, Черный Зверь Гульготы.

Его слова заставили пещеру задрожать:

— Я возрожден.

Глава 27

Тайрус собирал своих людей, надеясь, что его услышат за ревом дракона, криками умирающих и треском пламени, поднимающегося над огненной ямой.

Рев снова привлек внимание принца к изогнутому потолку темной вулканической пещеры. Дракон поднялся выше, в пасти он держал одну из их лошадей. Мотнув головой, дракон бросил окровавленный труп в дварфов-стрелков. Они попытались ранить дракона, но арбалетные болты проходили через него, не причиняя ему вреда. Как же можно убить дракона, сотканного из дыма?

От его обращающей в камень магии не было толку, он уже пытался. Все, чем закончилась эта попытка, — глубокая рана от одного из когтей. Это было невозможно понять. Хотя дракон был всего лишь дымом, его когти и клыки обладали достаточной материальностью, чтобы резать и рвать.

Тайрус кружил на коне среди своих людей. Флетч сидел на лошади Хурла; житель степей едва не присоединился к своей лошади в зубах дракона. Только то, что в последнюю минуту он скатился с седла, спасло ему жизнь.

— Что дальше? — спросил Блит.

— Снова, — пробормотал Стикс по другую руку от Тайруса. Он указал одной из своих палиц.

Черный дракон взмыл вверх, растворившись во мраке под потолком. Это была его обычная уловка — использовать тени, чтобы спрятаться, затем внезапно появиться из тьмы, чтобы калечить и убивать.

— Следите за его глазами! — закричал Веннар неподалеку.

Это был единственный способ узнать об атаке. В темноте глаза дракона пылали багровым огнем. Это было последнее, что видело множество дварфов, встретивших кровавую смерть. У всадников дела пока что продвигались лучше: они могли двигаться достаточно быстро, чтобы ускользнуть от Рагнарка.

— Единственное, что мы можем сделать, — это отступить, — продолжал Блит. — Нам не выиграть здесь.

Тайрус промолчал. Их целью не было выиграть битву; им нужно было ослабить Темного Лорда и его войска. Их кровь будет платой за выигранное время.

— Веди Стикса и остальных назад к Черной Дороге.

— А что с дварфами?

Веннар закричал:

— Спиной к огню! Используйте его свет!

— Я думаю, он намерен остаться.

— А ты? — спросил Хурл из-за спины Флетча.

Тайрус положил меч на колени.

— Оставаться здесь — самоубийство, капитан, — убеждал Блит.

Тайрус вздохнул:

— Мы все когда-нибудь умрем.

Его первый помощник нахмурился:

— Сказано истинным пиратом, сир. Но даже пират знает, когда обстоятельства против него и лучше уйти в более тихие воды.

Тайрус взглянул на своего друга. Он открыл было рот, чтобы возразить, но тут глаза Блита расширились. Отраженный в полных ужаса глазах его друга, пылал алый огонь.

Тайрус соскочил с седла в тот же миг, что и Блит.

— Вниз! — закричал он. Он ударился о каменный пол и свернулся у ног своей лошади. Между ее копытами он заметил ноги Стикса. Неожиданно сапоги гиганта исчезли вверху, а рев гнева стих.

Выбравшись из-под лошади, Тайрус подобрал свой меч. Он увидел Стикса, который пытался бороться в воздухе, его плечо было зажато в когтистой лапе дракона. Рагнарк ликующе ревел, поднимаясь все выше. Дракон летал кругами с жертвой в когтях.

Стикс бил своего захватчика одной из оставшихся палиц, но окованное железом дерево просто проходило сквозь дым. Дракону нельзя было причинить вред.

По всему полу пещеры стрелки опустились на колени, приготовив стрелы, но не один не осмелился выстрелить, чтобы не попасть в человека.

Рагнарк понес свой сопротивляющийся трофей к огненной яме, продолжая реветь. Затем когти выпустили гиганта. Он упал в пламя, размахивая руками и крича.

Тайрус мог только наблюдать в ужасе. Затем рядом с его ухом прозвенела спущенная тетива. Он быстро обернулся и увидел, как Флетч достает другую стрелу. Он повернулся назад. Как и всегда в случае Флетча, во второй стреле надобности не было. Первая вошла Стиксу в глаз, убив его мгновенно. Гигант был безжизнен, когда его тело упало в жгучее пламя.

Тайрус сжал кулак, его пальцы почернели.

— По коням, — приказал он своим людям. — Я хочу, чтобы вы все ушли. Прямо сейчас!

Блит вскарабкался в седло, но просто сидел на своей лошади.

— Мы пираты, капитан. Когда это мы слушались приказов?

Хурл наклонился и втащил в седло Флетча:

— Правда, сир. Мы были бы никудышными пиратами, если бы мы слушались всех приказов нашего капитана.

Тайрус обвел их взглядом:

— Как вы сказали, это верная смерть — оставаться здесь.

Блит пожал плечами:

— Жизнь слишком коротка, только если ты не прожил ее.

Покачав головой, Тайрус сел верхом.

— А мы жили, — пробормотал он.

— Да, капитан.

— Ну, тогда поохотимся на дракона!

* * *

Сайвин держалась за Каста — не только пальцами, но всей своей сущностью. Она сосредоточилась на мужчине, которого любила, когда они летели по стеклянному коридору. Как только ее концентрация слабела, чувства и желания Рагнарка крепли.

Она наблюдала за несколькими из первых убийств дракона. Вкус крови наполнял ее рот, дикий восторг пробегал по ее жилам, и крики умирающих эхом звучали в ее душе. Эти мысли и чувства грозили затопить ее, но присутствие Каста было якорем в бурю.

«Подожди, — убеждал он ее теперь. — Осталось совсем немного».

Она закрыла глаза, погружаясь в более простые, более чистые чувства дракона, на котором летела. Шепот ветра, упругость крыльев, мягкая боль в мышцах, ровное биение огромного сердца. Это было ее убежище.

Но как гром из-за горизонта, до нее долетали крики и вопли от другого дракона. Она хотела закрыть уши, отгородиться от этих ужасов, но ей нужны были руки, чтобы удержаться на спине Каста, пока он несся над пролетами мостов, вокруг колонн, над садами, полными статуй.

Она съежилась, когда крики усилились. Только спустя несколько мгновений она поняла, что это были не призрачные ощущения Рагнарка, а то, что она слышала собственными ушами.

«Мы близко от центральной пещеры», — сказал Каст. Сайвин сделала глубокий вдох. «Ты знаешь, что делать?» — спросила она. «Я буду готов. А как ты?» Она услышала его беспокойство, и сделала глубокий, дрожащий вдох. Ее часть дела была не легче, чем у Каста. Она выпрямилась и открыла себя Рагнарку. «Связанный, — послала она ему мысль, — Я пришла присоединиться к тебе». Связь между драконом и всадником вспыхнула ярче, когда она сосредоточилась на ней. «Моя связанная!» — ответил ей Рагнарк. Ее заполнили первобытные чувства другого дракона.

Пальцы Сайвин сжались. Она совладала со своим ужасом. Если бы она не была когда-то одержима сималтра, столь низкие мысли ошеломили бы ее. Но она встречалась с тьмой прежде. Она не позволит ей снова править собой.

«Приди, присоединись ко мне в потоке крови!»

Сайвин увидела конец туннеля; они почти добрались до пещеры. Она попыталась пробиться сквозь безумие, и сказала Рагнарку: «Я уже с тобой».

Его ликование наполнило ее разум, как она и рассчитывала. Несмотря на изменения, произошедшие с ним, Рагнарк был связан с ней узами более древними, чем любая магия. Он не мог отказаться от воссоединения с ней.

Каст влетел в огромное помещение. Лес факелов возвышался над полом по всей бескрайней пещере. С высоты она видела то, как были расположены факелы — это был водоворот с центром в гигантской огненной яме.

— Здесь, — прошептала она Касту. — Лети к центральному огню. Там я в последний раз видела Тайруса.

«И принц все еще жив?»

— Да. Рагнарк, похоже, сосредоточен на нем. Он, должно быть, ощущает запах магии, исходящий от него.

«Тогда мы должны торопиться. — Каст несся высоко над лесом факелов. — Где Рагнарк?»

Сайвин нахмурилась, не уверенная. Она знала, что он здесь, но его присутствие как будто заполняло собой всю пещеру. Трудно было сказать точно, где он, и во мраке невозможно было различить дым, из которого состояло его тело.

Поискав взглядом, она заметила остатки армии дварфов рядом с ямой. Мужчины на лошадях кружили вокруг дварфов — Тайрус и остальные.

Ей не нужно было указывать на них Касту; его зрение было острее, чем ее.

— Ищи Рагнарка.

Затем словно облако прошло под ними, мешая им видеть дварфов. Поднялись крики, и дварфы бросились врассыпную под облаком.

«Рагнарк», — проговорил Каст.

— Лети к нему, — прошептала Сайвин. По ее спине прошел холодок. Дальше они должны были рискнуть всем.

Связь с Рагнарком усилилась.

«Подарок, — послал он ей мысль, — кровавое мясо на кости!»

Он снова напал, показывая свою удаль. Это была черта Рагнарка, которого она знала, — гордость, любовь прихвастнуть. Но его нужно было остановить: она не знала, сможет ли пережить резню, когда Рагнарк так близко.

Каст почувствовал ее желание. Он сложил крылья и нацелился на туманное облако. Сайвин прильнула к своему любимому. После такого долгого полета его тело испускало пар, словно жаркий очаг.

Они нырнули вниз вместе, упав, словно булыжник, сброшенный с очень высокой крыши. Дымное облако увеличилось в размерах перед ними. Она почувствовала, как вздрогнул Рагнарк. Полностью сосредоточившись на своем убийстве, он не успел заметить их приближение.

Затем они пронеслись сквозь облако. Сайвин заметила, как замерцала ее кожа.

«Связанный! — послала она ему мысль. — Присоединись к нам!»

Они вылетели из дымной завесы на чистый воздух.

Дварфы бежали при приближении Каста. Они даже выпустили в него несколько стрел. Но Сайвин услышала знакомый рев:

— Стрелки — вниз! — это был Веннар.

Они пролетели мимо дварфов и оказались рядом с огненной ямой. Языки пламени высоко поднимались над ее краем. Из-за жара им пришлось отлететь в сторону. Каст лег на крыло и полетел по дуге.

Сайвин заметила, что туманное облако плывет за ними. Не было ничего, что нравилось бы дракону больше, чем погоня, и, гибельный страж или нет, Рагнарк оставался драконом. Она чувствовала, как в его сердце поднимается веселье.

Но была одна вещь, которая дракону нравилась еще больше, чем охота. «Связанная!» — застонал Рагнарк. Она поняла его желание. Будучи связанным, дракон не был цельным без всадника на спине. «Докажи чистоту своей крови, мой связанный, — послала она ему в ответ мысль. — Поймай нас… присоединись к нам. Дай мне лететь на тебе снова!»

Новый Рагнарк был существом, порабощенным своими желаниями. Он не мог отказаться от погони, не мог сопротивляться желанию присоединиться к ней, если его связанная снова могла ехать на нем.

«Он идет», — сказал Каст.

— Будь готов, — прошептала она. — Держись ближе к полу. — Она рискнула оглянуться назад. Сотканное из дыма отражение дракона следовало за ними, словно чудовищная живая тень с горящими глазами. У нее кровь застыла в жилах при виде такого зрелища.

«Я иду к тебе», — пообещал Рагнарк.

Она оглядывалась по сторонам, пригнувшись к Касту.

— Сейчас, — прошептала она в его чешую. — Пусть это будет сейчас.

Каст безмолвно выразил свое согласие, замедлив движение и опустившись ниже. Он скользил над факелами, задувая их пламя ветром своих крыльев, оставляя позади себя след тьмы.

Затем тьма сомкнулась вокруг них и проникла внутрь. Все трое — Каст, Сайвин и Рагнарк — были едины с самого начала, связанные магией, любовью и древними узами. Когда тень Рагнарка накрыла их, они снова стали едины.

Сайвин боролась с прикосновением извращенного существа. Касту было не легче. Разделяя его чувства, она ощутила, как Рагнарк заполнил тело, некогда принадлежавшее ему, снова смешавшись с Кастом.

После этого Каст повернул назад к огням и воинам. Через бурю безумия сердца Сайвин коснулась одна мысль: «Сейчас».

Она не колебалась, иначе Рагнарк заподозрил бы их в обмане. Сайвин стянула зубами перчатку, когда Каст пролетал над ямой, крылья взмахивают в воздухе, замедляясь, когти выпущены по направлению к земле. Люди, лошади и дварфы разбегались при их приближении.

Ногти царапнули по камню, когда Сайвин схватила чешуи дракона, на котором она летела. После прикосновения ее незащищенных пальцев мир исчез в вихре клыков, когтей, чешуи и крыльев.

Ее бросило на каменный пол, и она оказалась в объятиях любимого. Они упали, и она увидела, что Каст лежит на ней и смотрит на нее. Они оба были покрыты синяками и ссадинами, но он наклонился и поцеловал ее долгим поцелуем.

Сайвин тонула в его тепле и его губах, чувствуя огромное облегчение. Тишина в ее разуме после безумия Рагнарка была бальзамом для ее сердца.

— Каст… — прошептала она, не отрывая губ. — Ты снова мой.

Он ответил на ее слова своей страстью, прижав ее к себе крепче. Он коснулся ее обнаженной руки, переплел свои пальцы с ее и сжал их сильнее, и еще сильнее — пока страсть не превратилась в боль. Его рот закрыл ее судорожный выдох. Затем его зубы нашли ее язык, кусая до крови.

— Каст! — крикнула она.

Он отстранился, на его губах была его кровь. Его глаза открылись, и багровое пламя смотрело из них на нее.

— Связанная, — прошипел он. — Ты моя!

* * *

Тайрус мчался по пещере, подхлестывая свою лошадь поводьями. Она лавировала между головнями факелов, поворачивая то вправо, то влево. Только что он видел, как два дракона — из плоти и из дыма — соединились. Затем произошла вспышка превращения.

Тайрус мгновенно понял, что пыталась сделать женщина мираи: загнать дух дракона назад в его тело, затем своей магией запереть его внутри Каста.

Сайвин кричала, и эхо разносилось по пещере.

Что-то явно пошло не так.

Каст прижимал сопротивляющуюся женщину к каменному полу, но она смогла высвободить руку и поцарапала ему лицо. Он только засмеялся.

Тайрус пришпорил лошадь, сокращая расстояние, отделявшее его от Каста и Сайвин.

Но не только он двигался в этом направлении. От края огненной ямы мчался Блит, копыта его лошади грохотали, словно гром. Он оказался ближе. Он подскакал к борющейся паре и свесился с седла. Одной рукой Блит схватил воинскую косу Кровавого Всадника.

— Слезь с нее, тупица! — взревел его первый помощник, проезжая мимо.

Каста сорвало с места и оттащило в сторону.

— Нет! — закричала Сайвин, пытаясь удержать руку своего любимого. Но тут взорвалась темная вспышка. Сайвин отбросило назад; даже Блит слетел с седла, когда мужчина снова превратился в дракона. Чудовище в черной чешуе припало к каменному полу, его силуэт четко обрисовался в отблесках пламени. Серебряные когти впились в гладкий пол. Дракон вытянул шею к потолку и заревел, возвестив о своем гневе.

Блит съежился рядом с Сайвин. Они оба лежали в тени монстра. Лошадь ускакала.

Рагнарк опустил к ним морду. Его глаза не уступали пламени позади него — такие же яркие и голодные.

Блит выхватил меч, поднимаясь на ноги, отталкивая Сайвин за спину, готовый стать ее щитом.

«Чертов дурак!» — выругался Тайрус. Его первый помощник выбрал не лучшее время для проявления галантности. Тайрус снова хлестнул лошадь, но он все еще был слишком далеко.

Тут слева появился отряд дварфов во главе с Веннаром. Они одновременно упали на одно колено, держа луки в руках. Стрелы взлетели по смертоносной дуге, нацеленные на дракона. Большинство отскочило от жестких чешуи, но некоторые попали глубже, и их оперение заколыхалось.

Рагнарк встряхнулся, расправляя крылья, и снова заревел в гневе.

Дварфы приготовили новые стрелы. Веннар закричал:

— Еще!

Снова последовал залп, но на это раз дракон был готов. Стрелы были отброшены подставленным крылом и посыпались на пол.

Рагнарк повернул шею, снова наклоняя морду к Блиту и Сайвин. Дракон заревел, обнажая длинные клыки. Блит напрягся.

Тайрус почти добрался до них, он заходил с левой, раненой стороны дракона.

— Эй! — закричал он, чтобы привлечь к себе внимание.

Взмах крыла чуть не сбил его с седла. Тайрус пригнулся, затем прыгнул, пролетев по воздуху над широким крылом, раскинув руки. Он призвал остатки своей магии в пальцы. Они мгновенно почернели.

Из-за туши дракона поднялся крик.

Затем Тайрус приземлился на Рагнарка. Он загнал пальцы под толстые чешуи, в нежную плоть под ними, и освободил свою магию. Он почувствовал, как чешуя затвердела, поймав его пальцы в ловушку. Это помогло Тайрусу: плоть начала превращаться в камень. Дракон попытался сбросить Тайруса, но принц пиратов вплавился в чудовище. Бросившись на Рагнарка, Тайрус использовал свою магию со свирепой скоростью, опустошая свое сердце. И снова он почувствовал тупое отсутствие интереса к собственной смертности.

Чувства схлынули. Он слышал рев тревоги, и где-то далеко он чувствовал, как дракон постепенно перестает сопротивляться, становясь безразличным, как и он сам. Гранит растекался по крыльям, по длинной шее, по когтистым ногам. Затем, с последним посылом магии, все было обращено в камень.

Оба, дракон и всадник, были пойманы в ловушку на веки вечные.

Тайрус прислушался к своему сердцу: оно превратилось в трепещущий мешок с извивающимися змеями. Он позволил себе упасть во тьму. Все кончено.

Он соскользнул с холодного камня к чему-то более теплому. Затем вокруг стало светлее, он купался в этом свете, свет обвивал его. Он почувствовал какое-то прикосновение к своим губам. Ему потребовалось время, чтобы понять, что это поцелуй.

Он знал, кто обнимает его. Лишь однажды он ощущал вкус этих губ, но этого было достаточно. Камень в его сердце растопился радостью. С его губ слетело имя: «Мишель…» Ему не ответили. Он все еще был слишком далеко, он чувствовал это.

«Мишель, я иду к тебе». Теплый свет сопротивлялся ему, удерживая его на расстоянии: «Нет, моя любовь, ты должен оставаться». Его сердце разбилось. «Не для чего. Ты всегда была моим светом». — «И всегда буду… Но сейчас не твое время». — «Я хочу этого», — сказал он так твердо, как мог.

Ее голос стал суровее: «Ты хочешь умереть как пират… но то, о чем я прошу тебя, намного труднее. — Последовала долгая пауза. — Ты должен не умереть как пират, а жить как принц. В тебе нуждаются. Ради меня, живи как принц».

Тайрус искал слова, чтобы возразить, но глубоко внутри себя он понимал, что она права. Он обнимал ее еще мгновение, купаясь в ее свете, вбирая его своим сердцем. Затем он отпустил ее. «Обещай мне…» — прошептал он. «Ты знаешь, что я уже сделала это».

И больше ничего. Он был один.

Частица тепла и света, что осталась у него, растопила камень вокруг сердца. Кулак из мышц в его груди слабо забился… один раз, второй, и снова, сильнее, отсчитывая время до тех пор, когда они смогут воссоединиться снова.

Камень оттаял, превратившись в плоть. Он почувствовал, как соскользнул со стены гранитного дракона, но внизу его уже ждали руки, чтобы подхватить. Зрение вернулось к нему, но мир потемнел с тех пор, как он в последний раз его видел. Он посмотрел направо и налево. Флетч и Хурл удерживали его на ногах. Над ямой позади них языки пламени потухли.

— Огонь погас, как только умер дракон, — объяснил Хурл, верно истолковав его озадаченное выражение лица.

Тайрус несколько раз глубоко вдохнул, выгоняя камень из уголков своей сущности.

Дракон заполнял собой мир с одной стороны — гранитная скульптура совершенной формы. Он сидел на задних ногах, голова на изогнутой шее опущена к полу. Тайрус был достаточно близко, чтобы почувствовать жар его тела. Как будто он стоял рядом с огромным углем, только что вытащенным из камина.

— Блит, — начал Хурл, привлекая его внимание. — Он…

Северянин покачал головой.

Тайрус вспомнил: дракон, его первый помощник и Сайвин. От страха его ноги подогнулись. Он взглянул на Флетча, но житель степей отвел взгляд.

— Отведите меня к нему, — приказал Тайрус.

Они обогнули группу дварфов, с изумлением разглядывающих каменного дракона, и подошли туда, где Веннар стоял на коленях рядом с Блитом. Кровь лужицей собралась рядом с ними. Сайвин сидела на коленях у ее кромки, спрятав лицо в ладонях и рыдая.

Тайрус поторопился, уверенный, что Блит уже умер. Но тот был жив. Веннар подложил ему под голову толстый валик из свернутой одежды. Тайрус не сразу заметил, что левая рука Блита оторвана прямо от плеча.

Когда Тайрус опустился на колени, Веннар сказал:

— Дракон начисто откусил ему руку.

Блит пытался заговорить, но закашлялся. Показалась кровь.

Тайрус взял его за руку.

— Мне следовало быть быстрее, — пробормотал он. — Мне жаль.

Блит покачал головой:

— Жизнь пирата коротка. Короче, чем у принца.

Тайрус нахмурился:

— Я не принц…

— Не повторяй этого снова, — свирепо выпалил Блит и снова закашлялся. Он ловил ртом воздух и кашлял с каждым вдохом. — Я знаю, ты всегда был принцем. Самое время и тебе увидеть это.

Тайрус не знал, что ответить.

— Не оплакивай меня, — пальцы первого помощника конвульсивно сжались, когда боль прошла через его тело. Он поморщился. — Я отправился в бой с принцем… и звал его другом, — несмотря на боль, его голос был полон гордости.

Тайрус грустно улыбнулся:

— Кто сказал, что ты был моим другом?

Блит вернул ему улыбку — улыбку пирата, но это была и улыбка мужчины. Он сжал пальцы Тайруса в последний раз. Затем свет погас в его глазах, улыбка померкла, и он отошел.

Спустя некоторое время Тайрус вздохнул и поднялся.

— Покойся с миром, друг мой.

Слова Мишель вернулись к нему: «Ради меня, живи как принц». Он пообещал. Ради нее, ради Блита он сделает все, что может.

* * *

Сайвин продолжала сидеть на земле, и кровь пирата подбиралась к ее коленям. Она видела, как Рагнарк рванулся и подхватил Блита, подняв его с пола, затем швырнул его вниз.

Но, что было хуже всего, дикий восторг дракона передался ей, и она ощущала его как свой собственный. Ее сердце ожесточилось, наполненное низменными желаниями, когда истекающий кровью мужчина был брошен к ее ногам. Подарок.

Она закрыла лицо, рыдая. Затем она увидела, как дракон был превращен в гранит. Связанная с Рагнарком, она чувствовала, как он исчезает, словно падая в бездонный колодец и утаскивая Каста с собой в каменную могилу.

Она дрожала, не в силах принять эту трагедию. Она потеряла все.

Затем ее тронул за плечо лорд Тайрус.

— Мне жаль, Сайвин, — проговорил он. — Каст спас нас всех. Дракон был поглощен полностью.

Она кивнула:

— Я знаю.

Она смотрела на дракона, не зная, проклинать ей Рагнарка или оплакивать. Его огромная морда почти лежала на полу, как если бы он просто ложился, чтобы вздремнуть. Его глаза смотрели на нее, теперь лишенные огня — простой гранит. Она знала, что гигантский зверь был жестоко использован, но она еще не нашла в себе сил простить его. Ее горе было слишком свежо.

Веннар, стоявший в нескольких шагах в стороне, у края дыры, спросил:

— Как вы объясните это? Огненная яма остыла. Камень даже не теплый.

Тайрус поднялся:

— Я думаю, пламя и демонический дракон были связаны, это была какая-то вулканическая магия, — он кивнул на каменного гиганта и вытянул руку. — Потрогайте — он еще горячий, словно уголь. Должно быть, пламя ушло в него. Жар огня ушел, забрав в себя холод гранита.

Веннар взглянул на дракона, затем махнул остальным:

— Подойдите посмотреть на это.

Тайрус подошел к Сайвин, чтобы помочь ей подняться, но она покачала головой. Она с трудом удержалась от того, чтобы не ударить его, но он повернул ее лицом к себе.

— Ты жива! — проговорил он с яростью. — Каст и Рагнарк отдали свои жизни, чтобы ты могла жить, чтобы мы все могли жить. Ты должна продолжать двигаться.

Она всхлипнула:

— Как? Как все это может быть?

— Этого не может быть. Такое горе — больше, чем можно вынести. Но сейчас просто выживи. Передвигай одну ногу, затем другую.

Она начала протестовать, но Тайрус взял ее за плечи и повел к яме. Ее ноги были словно свинцовыми от горя. Она сама чувствовала себя так, словно стала камнем.

Веннар посмотрел на нее с беспокойством. Она вырвалась из объятий Тайруса. Она будет стоять сама.

— Что ты хочешь, чтобы мы увидели? — спросил Тайрус.

Веннар кивнул на яму:

— Если пламя и дракон были едины, тогда они оба должны быть помещены здесь с какой-то целью — сторожевой пес у врат, так сказать.

Сайвин посмотрела в дыру. Далеко внизу отсвечивал красноватым расплавленный камень.

— Видите эти ступени? — спросил Веннар, указывая топором на одну из стен ямы.

Сайвин посмотрела, и ее глаза расширились. Внутри ямы по спирали уходила в глубину лестница.

— Если демон, столь лютый, как этот дракон, был поставлен охранять путь, тогда он может быть важен, — сказал Веннар.

Тайрус кивнул:

— Он должен вести в сердце самой горы.

— Возможно, в логово Темного Лорда.

Веннар сжал топор массивными кулаками.

Горе Сайвин вспыхнуло гневом.

Ее рука опустилась к поясу, где был ряд парализующего оружия. Если уж ей придется жить, то у нее будет причина для этого: месть.

— Мы должны идти вниз, — сказала она. Она посмотрела на Тайруса и Веннара. Их лица были суровы, а взгляды жестки.

— Как же иначе? — спросил Тайрус. — Пришлось заплатить столько крови, чтобы открыть эти врата! Мы не позволим этим смертям пропасть напрасно.

Веннар быстро собрал свои войска, оставив некоторых присматривать за ранеными. Сайвин вернулась к дракону. Он стоял, припав к земле, и от него во влажном воздухе шел пар.

Тайрус держался рядом с ней. Она ощущала его чувство вины.

— Может быть, когда все закончится, — проговорил он тихо, — я смогу попробовать освободить дракона.

Сайвин долго не отвечала. Как бы ей хотелось надеяться на это! Но она видела пламя в этих глазах. Рагнарк был слишком силен. И даже если они смогут вернуть его в плоть, Рагнарк был гибельным стражем. Почти невозможно обратить вспять эту перемену. И как много смертей потребуется ради такой попытки?

— Нет, — сказала она, и ее голос сломался. — Рагнарк восстал из камня; пусть он вернется в каменный сон. Это то, чему он принадлежит.

— Но Каст… он не принадлежит камню.

Сайвин подошла к морде гигантского дракона. Она протянула руку. Был ли ее любимый все еще там? Чувствует ли он ее? Жар гранита стремительно остывал. Сайвин коснулась чешуйчатой щеки дракона. Она оставалась теплой, как если бы он все еще был жив. Когда она убирала руку, ее пальцы неожиданно опалил ожог. Она отдернула руку, вздрогнув.

— Что-то не так? — спросил Тайрус.

Сайвин нагнулась ближе, рассматривая дракона. Из двух широких ноздрей выходили тоненькие потоки пара, которые трудно было заметить на фоне черного гранита. Она случайно обожгла о него пальцы. Она покачала головой и выпрямилась:

— Просто остатки вулканического жара, выходящего наружу.

Тайрус кивнул:

— Нам следует подготовиться к спуску.

Сайвин повернулась, чтобы идти, сжимая обожженные пальцы. Она обожгла эту же руку, когда поместила цветок Родрико в дым над трещиной в склоне вулкана. Одно простое действие привело к этой трагедии, но оно также открыло врата сюда. Сайвин оглянулась на дракона. Все из-за предсказания ребенка: сон Шишон привел их всех сюда.

Она представила лицо маленькой девочки, полное надежды. Даже ее простая любовь к мальчику Родрико было обещанием будущего, обещанием жизни. Сайвин коснулась кармана своего костюма из кожи акулы, где она все еще хранила бутон с цветка мальчика. Она достала цветок. Его пурпурные лепестки все еще были плотно закрыты. Сайвин захотелось знать, распустится ли он когда-нибудь; цветок Родрико вобрал в себя вулканический дым из расщелины…

«Он вобрал в себя дым!» — Сайвин резко повернулась кругом.

Тайрус заметил ее неожиданное движение:

— Сайвин?..

Она вспомнила слова принца: «Каст… он не принадлежит камню». Она зашагала назад к дракону. Не опоздала ли она?

— Что ты делаешь? — спросил Тайрус.

— Доверяю подарку ребенка, — ответила она. Она поместила бутон в дымный поток пара, выходящего из ноздрей дракона. Сайвин не замечала обжигающего жара. Когда дым коснулся лепестков, Сайвин почувствовала, как дрожь энергии прошла сквозь нее. Она судорожно вдохнула воздух.

В ее пальцах бутон начал распускаться, его лепестки раскрывались, открывая пылающую сердцевину.

Тайрус стоял позади нее:

— Что ты пытаешься сделать?

Сайвин дрожала, неожиданно потеряв уверенность. Она медленно вынула цветок из потока пара и сделала шаг назад. Пока она отступала, дым, казалось, следовал за ней, притягиваемый цветком. Сайвин продолжала отступать. Дым обвился вокруг цветка поверх ее пальцев, приняв облик призрачной руки.

Слезы бежали по ее щекам. Страшась заговорить, она отступала дальше. С каждым ее шагом из дыма все яснее появлялась фигура. Сайвин шла медленно, давая время фигуре принять форму. Но поток пара из ноздрей дракона стремительно уменьшался. Сайвин почувствовала, что, если она не освободит фигуру, прежде чем дым исчезнет, все будет кончено. Полная страха и надежды, она споткнулась.

Хрупкая фигура слегка рассеялась из-за дрожи ее руки.

— Осторожно! — проговорил Тайрус позади Сайвин; теперь он поддерживал ее плечо.

Сайвин постаралась держать цветок ровно, и фигура вновь обрела четкие очертания. Тайрус шел сзади, поддерживая ее. Перед ними обретала четкую форму фигура мужчины. Сайвин не могла бы спутать эту фигуру ни с чем.

— Каст, — простонала она.

— Еще чуть-чуть, — проговорил Тайрус. — Торопись. Дракон холодеет.

Сайвин сделала еще один шаг, и неожиданно фигура стала совершенно четкой — скульптура Каста, изваянная из дыма. Они вместе сжимали бутон, держа его перед собой. Сайвин не могла совладать с ногами, которые начали дрожать. Слезы затуманили взгляд.

— Моя любовь…

Он остался безмолвной тенью.

Она знала, что ей нужно сделать. Свободной рукой она дотронулась до его сотканной из дыма щеки.

— Ты нужен мне, — она вложила всю свою любовь в эти несколько слов.

Магия вспыхнула между ними, но, вместо того чтобы призвать дракона, она превратила дым в плоть под рукой Сайвин. Изменение распространилось из-под ее пальцев, принося в ничто материальность и жизнь. Каст оказался перед ней — бледный, но живой.

— Сайвин, — пробормотал он, почти не веря.

Она опустила пальцы, едва заметив, что его драконья татуировка снова стала простым морским соколом. Рагнарк ушел. Она обняла мужчину, которому принадлежало ее сердце:

— Никогда не покидай меня.

— Больше никогда.

Ее прикосновение окончательно убедило его в том, что все происходит на самом деле. Он обнял ее и поднял высоко. Они поцеловались, становясь единым целым. Их теперь было только двое, но этого было достаточно для каждого из них.

* * *

Каст шел следом за Тайрусом по извилистой лестнице. Сайвин крепко сжимала его руку. Ступени были достаточно широки, чтобы могли пройти четверо в ряд, но жар и брызги лавы, долетавшие снизу, заставляли их идти парами, прижимаясь к стенам ямы.

Тайрус впереди тихо переговаривался с Веннаром. Позади них шли двое пиратов, один светловолосый, другой темный — один с северного побережья, другой из степей. Они снабдили Каста грубо подогнанным доспехом и длинным мечом. «Принадлежал моему отцу, — сказал Хурл, подмигнув. — Или чьему-то отцу, по крайней мере».

За ними протянулась длинная линия солдат-дварфов, спускавшихся с дальнего края ямы.

Подняв голову, Каст мог видеть каменного Рагнарка. За долгое время, что он провел с драконом, граница между ними была сожжена. Он мог вспомнить неистовство монстра как свое собственное. Однако Каст чувствовал и настоящую душу дракона. В краткие мгновенья он видел ее, ярко сверкающую, в осаде — в муках и борьбе. А теперь Рагнарк стал камнем, застыл навеки.

Он отвернулся со вздохом. И вспомнил слова Сайвин, сказанные со слезами на глазах, когда она начала спускаться по ступеням: «Мы нашли Рагнарка спящим в камне. Возможно, это его судьба — вернуться».

Каст глубоко вздохнул, молясь, чтобы дракон обрел покой.

Тайрус отвлек его от этих мыслей.

— Туннель, — крикнул он, указывая вниз.

Каст подошел ближе к краю ступени. Жар обжег его кожу, пока он искал глазами место, на которое указывал Тайрус. Внизу, после трех поворотов лестницы, ступеньки, кажется, кончались у входа в туннель. Каст отошел от края, на его лбу выступил пот. Так, значит, у этой лестницы в самом деле есть конец. Они боялись, что она просто спустится к потоку лавы.

Увидев цель, они пошли быстрее. Теперь с каждым шагом жар становился сильнее. Воздух обжигал легкие, а запах серы забивал глотку. Все они задыхались и вспотели, пока делали последний поворот. Их спуск превратился в бегство к туннелю: хотелось скорее спастись от колышущихся глубин ямы.

Каст одной рукой поддерживал Сайвин. Мираи, существо холодного моря, она усыхала, словно водоросль, выброшенная на берег. Он хотел, чтобы она скорее попала в убежище туннеля, и поторапливал Тайруса и Веннара. К тому времени, как они достигли входа в туннель, он нес Сайвин, и пальцы ее ног тащились по каменному полу.

Они ввалились в темные глубины коридора, вслепую двигаясь вперед, чтобы дать остальным место войти вслед за ними. Каст смутно различал Веннара, который пытался вытащить из своей сумки промасленный факел. Тайрус уже ударял кресалом, высекая во мраке искры.

Они по-прежнему двигались в темноте, восхитительно прохладной после сильного жара. Сайвин ловила ртом воздух и наконец сумела встать на ноги, хотя они и дрожали еще.

Каст поддерживал ее.

Наконец искра попала на факел, и вспыхнул свет. Веннар высоко поднял факел и пошел вперед, так что весь легион дварфов смог войти в прохладу.

Каст смотрел вперед. Туннель, казалось, тянулся бесконечно и слегка изгибался.

— Труба для потока лавы, — проговорил Веннар. — Я видел такое прежде.

Они шли, черпая силу в прохладе. Даже воздух здесь меньше пах серой и ядовитыми испарениями, он был почти освежающим, хотя туннель спускался по все более тугой спирали глубже в гору. Сейчас они должны были быть ниже уровня моря. Эта мысль не приносила утешения.

Потом Каст увидел отблеск впереди. Тайрус тоже заметил это.

— Что-то ярко сверкнуло.

Они осторожно пошли вперед. Факел освещал маленькие пещерки размером со спелую тыкву, вырытые в стенах. Внутри этих пещерок стояли каменные раковины, и в каждой лежала небольшая сфера красного хрусталя.

— Камень сердца, — изумленно проговорила Сайвин.

Пока они смотрели, с потолка пещерки упала капля и с тихим звоном ударилась о камень перед ними.

— Кровь, — в ужасе сказал Каст.

Сайвин наклонилась ближе, затем покачала головой:

— Нет, не кровь. По крайней мере, не кровь, которую мы знаем. Это жидкий камень сердца.

Она потянулась к камню.

— Сайвин… нет!

Она коснулась похожей на кровь сферы, затем продемонстрировала палец:

— Эти сферы — куски камня сердца, сформировавшиеся из капель крови самой Земли.

Тайрус проговорил, стоя в нескольких шагах от нее:

— Нет, это не сферы, — и он указал на нишу перед собой.

Каст присоединился к нему. В этой пещерке сфера была достаточно большой, чтобы увидеть ее форму ясно: овальная, более заостренная с той стороны, где на нее падали капли, и более широкая у основания, принявшая шарообразную форму раковины. Эту форму ни с чем нельзя было спутать.

— Яйца, — сказала Сайвин и прикрыла рот рукой.

Каст кивнул. Арлекин Квэйл рассказывал, что он видел целый зал, полный подобных яиц. Здесь, они, должно быть, создавались и ждали, когда Темный Лорд прикоснется к ним, чтобы наполнить их искажением и превратить камень сердца в черный камень.

— Но почему они прятали этот туннель столь тщательно, поставив дракона охранять его? — спросил Тайрус.

Каст оглядел туннель и сотни ниш. Он повернулся к Веннару:

— Мне нужно, чтобы твои люди собрали все свое оружие… все… молоты, мечи, топоры, даже наконечники стрел.

— Зачем? — спросил дварфский генерал.

Издалека из туннеля бегом вернулся один из дварфов-разведчиков:

— Там свет впереди! Туннель заканчивается через половину лиги!

Веннар повернулся к Касту, его глаза спрашивали, что делать.

Каст сказал ему. И спустя некоторое время, потраченное на споры, Веннар, ворча из-за ненужного промедления, приказал своим людям повиноваться, растянувшись по всей длине коридора, расположившись рядом с каждой нишей.

— Зачем вы делаете это? — спросила Сайвин.

— Потому что это касается камня сердца.

Как только они закончили, Каст повел их вниз по коридору, который становился все теснее и теснее. Ниши исчезли, и стены снова покрывал простой камень. Вскоре впереди показался яркий свет, сияющий серебром.

Каст велел всем держаться позади него и один пошел вперед. Что же там? Он глубоко вдохнул, подготавливаясь, затем сделал последний шаг.

Стоя в ярком свете с мечом в руке, он смотрел в пещеру за туннелем. Его глаза расширились, и он судорожно вдохнул.

— Милосердная Мать!

Глава 28

Елена стояла в центре бури, а вокруг нее разгоралась жестокая битва. Костяная армия снова поднялась из праха, и отпор им дали Толчук и Магнам, а также Джоах, вращающий посохом и посылающий магический огонь.

— Торопись, Елена, — сказал Эррил. Он припал к земле позади нее, держа меч наготове. Арлекин защищал ее с другой стороны, кинжалы поблескивали в его руках.

Боковым зрением Елена заметила Торн в облике волка, которую схватили темные щупальца, змеящиеся с потолка. Но подоспел Фердайл, он прыгнул с мечом в руке и освободил ее. Они упали на серебряный пол, и там Могвид помог им подняться, настороженно оглядываясь по сторонам.

Позади Елена чувствовала дуновение ветра Мерика. Эльф давал отпор скальтум, которые пытались подняться в воздух, вновь отбрасывая их к стене. Нилан тут же опутывала их ноги и крылья корнями, не давая им двигаться. Здесь, посреди озера чистой стихийной энергии, они были сильны.

Но, несмотря на все усилия, их отряд был близок к поражению. Они не могли обороняться долго. В центре комнаты возвышалась фигура Личука в облике черного стража, и у них не было надежды победить Темного Лорда. Они не были готовы к такой битве. Он не должен был быть здесь. Предполагалось, что он за полмира отсюда, у вулканической горы Блэкхолла.

Разум Елены был скован ужасом. Их единственной надеждой было отступить в туннели, но, чтобы сделать хотя бы это, им нужна была ее магия. А Темный Лорд стоял там, куда падал единственный луч лунного света.

Нужен был другой путь.

Ее бледные руки дрожали, когда она вытаскивала Кровавый Дневник из-под плаща, а затем положила том на сияющий пол. Его позолоченная роза ослепительно сияла, отражая яркую полную луну середины лета.

— У нас мало времени, — напомнил ей Эррил.

Сделав глубокий вдох, она распахнула книгу. Страницы внутри исчезли, открыв окно в ночное небо, полное скоплений звезд и мерцающих туманностей, — Пустоту. Из этого потустороннего мира к Елене текла сверкающая река. Она обрела форму, паря в воздухе перед Еленой.

Эррил помог Елене встать на ноги.

Лунный камень обрел форму женщины в вихрях света. Она была столь же яркой, сколь черным был Темный Лорд. Ее глаза смотрели на Елену, пылая звездным светом Пустоты.

— Чо, — проговорила Елена.

Фигура едва заметила ее, повернувшись, чтобы обвести взглядом пещеру. Все затихло под ее взглядом. Костяная армия замерла на месте; щупальца на потолке прекратили извиваться; крики скальтум смолкли.

Когда воцарилась тишина, прозвенело единственное слово: «Чи».

Часть костяной армии, что стояла между Чо и центром пещеры, со стуком осыпалась на пол. Мрачная фигура из черного камня ждала, глядя на создание из лунного камня.

— Ты! — закричала Чо, делая шаг вперед. — Ты держишь в плену Чи!

Елена жестом велела Эррилу взять Дневник. Она последовала за духом.

Темный Лорд ответил, дразняще и мрачно:

— Чи мой, все это время.

Елена с беспокойством взглянула на Эррила. Чи все еще был в ловушке; они слишком поздно разрушили Врата Виверны. С ужасом она осознала, что Темный Лорд был не просто черным стражем, он еще и сам был Вратами Плотины. Как они могли справиться с таким врагом?

Под ногой монстра серебряное озеро окрасилось черным. Изменение пересечения стихийных потоков уже началось. Пока они сражались, чтобы выжить, Черный Зверь начал свое нападение на сердце мира.

— Я не допущу этого! — крикнула Чо, страдая. — Освободи Чи!

— У тебя нет власти надо мной, — ответил мрачно Темный Лорд. — Сражайся со мной и увидишь, что я могу сделать!

Его глаза вспыхнули.

Чо неожиданно закричала:

— Нет! — Она метнулась назад к Елене и Эррилу, закрывая лицо руками. — Останови это!

Она опустилась на колени на серебряном полу.

— Что случилось? — спросила Елена.

— Чи кричит… Тьма мучает его…

— Пытки, — прошептал Эррил. — Он мучает Чи.

Фигура из черного камня вспыхнула и померкла снова.

— Вы опоздали в любом случае, — он не смотрел на рыдающую фигуру. — Вы все опоздали.

Он пошел вперед. Там, куда он ступал, серебряное озеро становилось черным. Тьма, змеясь, выползала из каждого следа ноги.

— Я свершу мое правосудие над Землей!

Эррил выступил вперед:

— Исказив ее?

Черный Зверь посмотрел на Эррила:

— Нет, уничтожив ее. Я вырву живое сердце из груди мира и разобью его моим каменным кулаком.

Елена увидела, как Эррил подает ей сигнал. Он двигался к Чо, показывая Елене, чтобы она восполнила запасы своей магии. Елена пригнулась за спиной духа.

— Мне нужна твоя сила, — прошептала Елена, протягивая руки к Чо.

Дух посмотрел на ее бледные руки и покачал головой:

— Нет.

Брови Елены сдвинулись. Она протянула руки внутрь призрачной фигуры, призывая магию хлынуть в нее, но ничего не произошло. Ее пальцы оставались бледными.

Следующие слова духа звучали теплее:

— Только Чо может дать тебе свою силу.

Елена взглянула на духа. Глаза, что смотрели на нее, были простыми, свободными от Пустоты.

— Тетушка Фила.

Короткий кивок.

— Чо отказывается. Она видит поток силы здесь лучше, чем ты. Черный камень и водоворот энергии удерживают ее брата в плену. Нет надежды освободить его, и любая попытка сражаться означает муки для Чи. Я слышала его крики, они эхом донеслись от Чо ко мне. — Ее лицо стало мрачным. — Невозможно представить боль, которую он чувствует. Чо не может позволить этому повториться. И я не могу обвинять ее.

Елена сжала оба кулака перед туманной фигурой:

— Но если мы не остановим его, чудовище уничтожит мир. Я должна получить ее силу.

Тетушка Фила посмотрела мимо нее, в сторону:

— Будущее никогда не бывает предопределенным. Иногда открываются такие пути, которые никто не может предсказать.

Елена посмотрела вокруг. Она увидела, как Толчук пробирается мимо Эррила. Огр смотрел на своего темного близнеца.

— Почему? — спросил он просто.

— Наблюдай, — прошептала тетушка Фила рядом с Еленой. — Иногда судьбу можно изменить одним словом.

* * *

Толчук смотрел в лицо своего предка-огра.

— Почему? — повторил он. — Почему ты делаешь это?

Он изучал свою темную копию, даже поднял руку, чтобы коснуться собственного лица. Сходство было очевидным, но при более близком рассмотрении были заметны и некоторые отличия. Фигура из черного камня была несколько ниже ростом, но шире в плечах. Руки и ноги были толще, как у настоящего огра. Но, как и Толчук, его двойник из черного камня стоял прямо, не сгибаясь.

Пылающие глаза сосредоточились на нем.

— Мой последний потомок, — проговорил он, зарычав от гнева.

Толчук наморщил лоб. Его смешанная кровь — огра и силура — сделала отцовство невозможным для него. Прямая линия, идущая от Личука, оборвется после смерти Толчука.

Двое смотрели друг на друга, разделенные двадцатью шагами и пропастью веков — огр во плоти и огр из черного камня. Несмотря на опасность, Толчук хотел узнать больше. Здесь стоял родоначальник его проклятого рода. Он не мог не задаваться вопросом, сколько в нем самом от этого монстра. Ограничивалось ли их сходство чертами лица? Ему необходимо было знать, поэтому он начал с истоков:

— Почему ты нарушил свою клятву Земле?

Личук сплюнул, его глаза вспыхнули:

— Земля не заслуживает клятв. — В этих пламенных глазах Толчук увидел лишь презрение. — Я понимаю, что ты хочешь узнать. Мы с тобой похожи больше, чем тебе кажется, Тот-кто-ходит-как-человек, — эти последние слова были произнесены с насмешкой.

— Как так?

— Не можешь предположить?

Толчук нахмурился, но ответ пришел из-за его спины. Магнам, скрытый в его тени, сказал:

— Каждый из вас лишь наполовину огр.

Вздрогнув, Толчук неожиданно понял, что Магнам сказал правду: прямой позвоночник и другие, едва заметные отличия.

— Ты наполовину силура, как я?

— Нет, — проговорил Магнам, подходя ближе. — Он наполовину дварф.

Глаза Толчука расширились.

— Со стороны отца, — ответила холодно каменная фигура, — торговца-дварфа. Он надругался над женщиной-огром из клана Токтала и бросил ее с растущим животом. Как и ты, я родился полукровкой среди кланов, где чистота крови была всем. Только мои стихийные таланты дали мне почет и уважение — моя способность узнавать, развивать и доводить до совершенства таланты других.

— Дар, данный тебе Землей, — напомнил Магнам. — Землей, которую ты хочешь уничтожить.

Глаза Личука вспыхнули алым.

— Земля не дает даров, — сказал он с яростью. — За все приходится платить.

Толчук услышал застарелую боль в его голосе.

— Почему ты говоришь так?

Личук бросил взгляд на остальных. За это время никто не сдвинулся с места, все внимательно слушали. Личук вновь посмотрел на Толчука:

— Как и ты, я был бесплоден — еще одно проклятье из-за распутства моего отца.

Толчук нахмурился. Личук не мог быть бесплоден, иначе сам Толчук не смог бы родиться как его потомок. Его темный предок прочитал замешательство на его лице.

— Да, я нашел способ справиться с этим проклятьем. Я отыскал целительницу, обладавшую стихийным искусством, и использовал свои таланты, чтобы усилить ее собственные. Она смогла исцелить мои чресла, дать жизнь моему семени. Но и за это пришлось заплатить высокую цену. Способности целительницы были еще слишком неразвиты. Она сожгла себя этой попыткой, уничтожила в себе дар Земли и повредилась в рассудке.

— Так ты забрал ее дар силой, — проговорил Толчук. — Для того чтобы ты мог иметь детей.

— Каков отец, таков и сын, — сказал Магнам вполголоса.

Темный Лорд повернулся к дварфу, сжав кулак. Магнама подняла с пола невидимая сила, сжав его горло.

— Я ни в чем не похож на своего отца, — прорычал Личук. — Это был несчастный случай!

— Отпусти его! — крикнул Толчук, по тону не отличаясь в этот момент от своего предка.

Личук смерил его взглядом, затем отбросил Магнама прочь. Дварф упал на край костяного кладбища. Фердайл и Торн бросились ему на помощь.

Как только стало ясно, что его друг-дварф жив, Толчук обернулся к Личуку:

— И что произошло после этого?

— Ничего. Я жил счастливо и не знал тревог среди клана Токтала целую зиму. Я стал отцом ребенка. Но в утро, когда он родился, я отправился к Призрачным Вратам, чтобы молиться за моего ребенка, чтобы подготовить себя к клятвам Земле. Но…

Он замолчал, сжимая кулак. Запятнанный пол под его ногой стал темнее, трещины расползлись от его пяток и пальцев ног. Его следующие слова были мрачны, как камень, из которого была изваяна его фигура:

— Но Земля знала.

Он замолчал на миг.

— Земля — жестокий хозяин, намного более жестокий, чем был я когда-либо. — Черная рука указала на Нилан и Мерика. — Вы знаете. Вы оба почувствовали ее гнев. Болезнь, что поразила твои деревья и твой народ была деянием Земли, разве не так?

Мерик ответил:

— Нимфаи пытали изменить естественный порядок вещей, распространив свои деревья по всем землям. Земля действовала, чтобы защитить саму себя.

— Уничтожив все и безжалостно исказив суть самих нимфаи. Это благоразумный ответ? Сколько еще других пострадали от рук Мрачных духов с тех пор? — его голос стал более гневным. — Это привело к наказанию невинных, к мукам и без того страдающих.

Личук сурово смотрел на Нилан. В темных провалах его глаз вспыхивали маленькие язычки пламени. Нилан опустила голову.

— Она знает, что я говорю правду, — он освобождающе махнул рукой: — Земля наделяет своей магией, но это не дар. Это тирания. Осмелься сделать шаг за границы, установленные Землей, — и ты будешь наказан, наказан не один раз, но навсегда. С тех пор как существует Земля, мы не можем управлять своими жизнями, — он тяжело вздохнул. — Я намереваюсь положить конец этой тирании, освободить мир, разбив Призрачный Камень и уничтожив его стихийное сердце.

Послышались потрясенные вздохи, но Толчук остался безмолвен.

Личук продолжил, не слушая их, потерянный в своем гневе:

— Вы можете осудить мои действия, посчитав их злом, но они — невеликая цена за великую победу. Многие умерли, чтобы у всех было будущее. После этой ночи оставшаяся часть истории не будет знать оков. Народы мира освободятся от магического ярма Земли.

Наконец Толчук подал голос:

— Но что Земля сделала тебе?

Личук едва не задохнулся, он был на краю безумия:

— Что Земля сделала мне? Как и у Мрачных, Земля забрала мой талант и мерзко извратила его. Она забрала мое искусство, заставив изменять стихийный дар. Я узнал, что то, к чему я прикасаюсь, будет извращено тьмой. То, что Земля сделала со мной, я был обречен делать с другими. Я изменял всех стихий, которых касался.

— Превращая их в гибельных стражей, — проговорил Толчук.

Лицо Личука стало сердитым: он, должно быть, услышал обвинение в его голосе.

— А почему нет? Я стал первым гибельным стражем, созданным самой Землей. И все зло, что исходит от меня, началось тогда.

Толчук начал осознавать все глубины его помешательства. Века гнева, унижений, мучений и, возможно, под всем этим — вина. Но его предок отрицал свою виновность. Личук облачал свою месть и жестокость в броню благородства.

— Я дал битву Земле в тот день. Я пытался напасть на стихийное сердце, обратить его черную магию против него самого. Но я был слишком слаб. Я был побит, разорван, но я прошел через Призрачные Врата. И там Земля оказалась лицом к лицу со своей ошибкой, — последовал горький смех. — Я истекал кровью внутри Врат. Кровь гибельного стража! Моя кровь отравляла все, чего касалась.

Толчук понимал. Он видел, что произошло с Сердцем его народа, когда кровь Вирани омыла камень.

— Вокруг моего изломанного тела кровь Земли изменялась, затвердевала, превращаясь в черный камень, заключая меня в себе, замуровывая меня. Я стал черной опухолью внутри тела Земли. Прежде чем мое изменение смогло распространиться дальше, Земле пришлось изгнать меня из своего тела, и так я оказался где-то далеко, перенесенный Призрачными Вратами.

— В Гульготе.

Кивок:

— Я вернулся на родину своего отца, на родину дварфов. Оказавшись там, я потянулся разумом прочь из своей могилы и отыскал рудокопов-дварфов со стихийными способностями. Я призвал их к себе, связал их с собой, и они выкопали меня. Затем я начал собирать армию, чтобы поработить народ моего отца. Я создал легион гибельных стражей, чтобы обратить дар Земли против нее самой. Я создал сосуды, наделенные большой силой, — четыре статуи из камня своей могилы. Мантикора, Виверна, Василиск и Грифон. И когда я собирался вернуться в Аласию, издалека, как благословение, пришел дух безграничной силы.

— Чи, — пробормотал Толчук.

— Духа заинтересовала Гульгота. Он подошел слишком близко и был пойман Вратами, порабощен столь же надежно, как и любой гибельный страж. Эта Плотина силы открывала любые возможности для использования ужасающей магии. Не было никаких ограничений. Моим первым действием после получения этого дара стало проникновение в Землю, и я проделал дыру в ее коре, создав Блэкхолл из расплавленного камня. Это было мое возвращение на эти земли. Я снова искал способы добраться оттуда до сердца Земли, чтобы уничтожить Призрачный Камень. Но земля стала осторожнее с возрастом. Она знала, как использовать своих стихийных марионеток, чтобы противостоять мне. Поэтому столетиями я изучал слабости своих врагов и те места, где стихийные потоки, исходящие от Призрачного Камня, поднимаются близко к поверхности. Я искал способ извратить Землю, как она извратила меня.

— И теперь это последняя атака, — проговорил Толчук.

— Вы оказали мне услугу, уничтожив остальные Врата Плотины. Это сосредоточило Чи внутри одной статуи. Ситуация стала нестабильной, и в этой нестабильности открылись возможности. Я увидел, как можно использовать полную луну, чтобы перенести меня сюда из Блэкхолла. Как использовать энергию Пустоты, чтобы связать одно с другим, чтобы частично наложить их друг на друга. — Он указал на Елену: — Ведьма использовала тот же трюк, чтобы перенестись к Лунному озеру в Западных Пределах.

Толчук кивнул, неожиданно поняв. Не удивительно…

— И как только ты попал сюда?.. — спросил он громко.

— Я соединился с Чи в последних Вратах Плотины, объединив нас обоих.

— И теперь ты намерен использовать силы обоих, чтобы напасть на Призрачный Камень через стихийное озеро здесь.

— Наконец-то я смогу победить.

Толчук встретился взглядом с измученным существом, стоявшим перед ним. Он понял в этот момент, что хоть у них и одно лицо, их души различны, как день и ночь.

— Я не допущу этого.

Последовал ледяной смех.

— У тебя нет выбора. Никто не может причинить мне вред, — в голосе появилась мрачная угроза. — И, что гораздо важнее, никто не осмелится причинить мне вред. Есть и худшая судьба, чем мир, которым правит Темный Лорд.

Толчук отступил назад и поднял руку, подавая знак двоим, что прокрались в комнату за плечом Темного Лорда. Толчук отвлек Темного Лорда и тем самым дал им возможность подготовиться и остаться незамеченными.

— Я одержу победу, — с усмешкой проговорил Личук.

Его слова были прерваны звоном тетивы. Затем из его груди показалась стрела, пронзив его со спины и целиком пройдя через каменную фигуру.

Толчук и Личук оба смотрели на наконечник стрелы. Он был отделан камнем сердца.

Личук поднял пылающий взгляд на Толчука:

— Нет!

Вокруг края раны черный камень превратился в камень сердца. Как и в случае с Сердцем огров до этого, прикосновение камня сердца очистило черный камень.

— Сейчас! — крикнул Каст с другой стороны пещеры. Отряд дварфов ворвался в нее.

Темный лорд вырвал стрелу. Камень Сердца снова превратился в черный камень.

— Меня не победить так легко. Я — живой черный камень, не просто кусок скалы.

Толчук поспешно отступил назад.

— Я возвещу новую эпоху Аласии, — проревел Личук, — пролив вашу кровь!

Неожиданно приостановленная битва возобновилась. Поднялись костяные войска, заизвивались черные щупальца, и закричали яростно скальтум.

Высокая костяная тварь напала на Толчука, оставив болезненный разрез на его груди. Он взмахнул молотом, и повалил существо на землю. Из этих останков поднялась новая тварь, поменьше, но более быстрая, с когтями из острых осколков. Толчук ударял ее молотом снова и снова, а другие монстры подбирались ближе.

Он оглянулся по сторонам; вокруг царил хаос. Армия дварфов присоединилась к ним, атакуя при помощи оружия, мерцающего камнем сердца.

Позади Толчука в бешенстве кричал Личук:

— У вас нет надежды!

* * *

Каст жестом приказал последним дварфам покинуть коридор. В пещере армия разделилась на две части. Веннар уже вел одну группу вдоль южной стены, чтобы помочь отряду Елены. Каст шел в хвосте другой группы с Сайвин, Тайрусом, Флетчем и Хурлом.

Его колонна двинулась вдоль другой стены пещеры. Стрелки с обеих сторон засыпали стрелами каменную фигуру в центре помещения. Каст понял, что это должен быть Черный Зверь из Гульготы.

Монстр отбросил множество стрел ударами руки и залпами испепеляющего магического огня, но многие поразили цель, как и первая стрела, пущенная Флетчем. Даже сейчас, несмотря на дополнительный вес из-за наконечников, обработанных камнем сердца, пират попадал в цель безупречно.

И, хотя они не смогли повергнуть демона, им удалось вывести его из равновесия и заставить обратить свою магию против них. Каст был рад, что потратил время на то, чтобы подставить их клинки, наконечники стрел и топоры под капающий камень сердца в нишах и покрыть поверхность оружия сияющим кристаллом.

Сайвин заметила это:

— Откуда ты узнал?

Каст покачал головой:

— Просто знал. Темный Лорд защитил этот коридор, поставив над ним дракона; у него должна была быть причина бояться за спрятанное здесь сокровище.

Но Каст сказал не всю правду. Пока он смотрел на капли в нишах, он почувствовал знакомое покалывание… присутствие Рагнарка. Было ли это некое знание, которое он разделил с демоническим близнецом Рагнарка, или последнее предсказание, пришедшее от спящего дракона, но Каст почувствовал, что нужно покрыть оружие камнем сердца.

Пока он бежал, он молился, чтобы знания дракона в нем были достаточно сильны, чтобы сказать ему, что делать дальше. Каст изучал своего врага. Он мог только гадать, что за сила рядом с ним. Возможно, Темный Лорд не привык еще к своему новому состоянию и черного стража, и Врат Плотины одновременно. Если так, то они не должны дать ему шанс обрести полную силу.

Каст пытался понять, сколько магии потребовалось, чтобы соединить Блэкхолл с этой пещерой в Зимнем Эйри. Могло ли это быть одной из причин, по которой они еще не сожжены заживо?

Или дело в другом?

Под монстром серебряный пол был запятнан черным, и тьма распространялась дальше. Каст с изумлением смотрел на это изменение. Интересно, их усилия вообще тревожат это чудовище? Или они всего лишь досадная помеха, как мухи для лошади?

Но, как бы там ни было, даже мухи могут жалить.

Каст сильнее сжал меч. Он вспомнил все зло, причиненное ему и тем, кого он любил, и все жизни хороших людей, что были отданы, чтобы привести их сюда. Он не поддастся отчаянию, даже в момент своего последнего вдоха.

На той стороне пещеры Черный Зверь взвыл:

— Вы чувствуете? Земля погибает!

* * *

Среди ломающихся со всех сторон костей Мерик поднял обе руки над головой, посылая порыв ветра навстречу пикирующему скальтум. Чудовище попыталось увернуться, но Мерик был быстрее. Ветер ударил скальтум в грудь и отбросил к потолку.

Рядом Нилан старалась, как могла, — отчаянно, но твердо. Она взмахнула рукой, и корни выползли из-под высокой скалы и опутали демона.

— Еще один, — предупредила она, указывая влево.

Потянувшись, Мерик призвал ветер бурной ночи, все еще влажный, и направил его на врага. Скальтум забился, но тут ветер неожиданно стих, словно погашенная свеча. Нилан выдохнула:

— Песнь деревьев… она смолкла!

Корни на стенах и потолке неожиданно безвольно повисли. Скальтум выпали из своих деревянных клеток, разъяренные.

До них донесся мрачный смех:

— Земля почти моя!

Мерик понял, что произошло:

— Он перекрыл поток стихийной магии!

Отчаяние пронзило его сердце, он почувствовал, что их конец близок. Он пришел в эти леса, чтобы вернуть короля своему народу. И теперь все потеряно: обе королевские семьи разъединены, его народ разбросан, словно листья по ветру, либо умирает в этой последней великой битве. И ради такого конца?..

Он протянул руку. Пальцы переплелись с его пальцами. Он обрел в этом утешение. Чем бы ни кончилась эта ночь, он не хотел встречаться с этим в одиночку.

Вверху собиралась стая скальтум, готовая обрушиться на их отряд.

* * *

У остальных дела шли не лучше.

Джоах вращал посохом, посылая залпы магического огня, превращая кость в пепел. Но его темная магия притягивала извивающихся темных змей. Он создавал иллюзии самого себя, чтобы обмануть хватающие щупальца, но неожиданно его изваянные из сна двойники исчезли вместе с его стихийной магией. Лишь частица ее осталась, та, что хранилась в его посохе, но он оставлял ее про запас.

Иллюзии исчезли, и он стоял один, открытый, как на ладони.

Перед ним прыгала костяная собака, и из-за его замешательства у нее было преимущество. Она бросилась к его горлу, но демоническую тварь опередил ее собственный союзник.

Толстая лента из тьмы обернулась вокруг шеи Джоаха, и вздернула его вверх. Костяная собака подпрыгнула, чтобы вцепиться ему в ноги, но была разбита вдребезги молотом Магнама.

Задыхаясь, Джоах поднял посох вверх и послал поток магического огня в сжимающую его петлю тьмы, но черная энергия, казалось, только усилила хватку. Его зрение сузилось до маленького окошка. Он не мог даже дышать.

Его тело развернуло как раз вовремя, чтобы он увидел топор, летящий ему в лицо. Если бы он мог, он бы закричал. Топор ударил прямо над его головой, едва не срезав его волосы, и неожиданно Джоах начал падать. Он сильно ударился об пол и откатился в сторону, прежде чем костяной бегемот растоптал его.

Магнам вложил меч в его свободную руку:

— Здесь простая сталь послужит тебе лучше.

Джоах кивнул, принимая оружие:

— Спасибо.

Магнам усмехнулся и повернулся, и в этот момент костяной серп пронзил его грудь. Раненый дварф был высоко поднят, и его кровь стекала по белой кости лезвия.

Джоах в ужасе смотрел, как безжизненного Магнама бросили, и он пролетел по воздуху. Джоах поднял меч, потому что окровавленное существо теперь атаковало его.

Сколько же еще умрет?

* * *

Могвид спрятался за грудой булыжников у стены. Он не был бойцом. Он съежился с кинжалом в одной руке и с коротким мечом в другой. Ничто не могло достать его здесь. Чтобы попасть в это узкое пространство, ему пришлось сделать свою плоть жидкой и протиснуться сквозь дыру слишком маленькую, чтобы позволить пройти любой реальной угрозе. Он наблюдал за битвой из своего убежища.

Торн промчалась мимо в своем волчьем облике, за ней гналась пара костяных тварей. Могвида это не слишком тревожило. Он несколько раз наблюдал за подобной ее уловкой. Когда она бежала мимо определенного булыжника, выпрыгивал Фердайл с двумя короткими мечами в руках и отрубал ноги монстров. Лишенные ног монстры разбивались о камень и разлетались на кусочки. Затем ловушка расставлялась снова.

Но в этот раз Фердайл не ждал в засаде. Торн приземлилась после прыжка и повернулась кругом, ища своего партнера. Этот момент решил все. Два костяных чудовища настигли ее. Острые когти оставили глубокие раны. Она упала, и они набросились на нее.

Прежде чем Могвид понял, что делает, он уже бежал, перепрыгивая через булыжники. Он сжимал свои кинжал и меч и превратился в полуволка, чтобы быть быстрее. Он схватил булыжник и ударил им обоих чудовищ, сбрасывая их с Торн. Затем он набросился на них, рубя и кромсая.

Ужас превратил его в безумца. Кости разлетались перед ним. Вскоре он уже сражался с воздухом. Задыхаясь, он упал рядом с Торн. Она лежала на том же месте, все еще в облике волка, кровь лужицей собиралась под ней. Ее дыхание было неровным.

Могвид поднял голову, ища, кого бы позвать на помощь. Его внимание привлекло движение наверху. К нему пикировал скальтум, сложив крылья и вытянув когти, с обнаженными в беззвучном оскале зубами. Могвид застыл от ужаса, не в силах двинуться с места.

Но за миг до удара огромная темная тень прыгнула через Могвида и напала на скальтум, покатившись вместе с ним. Могвид закричал, вскочив на ноги, готовый бежать.

Скальтум и его противник ударились о груду камней. Завязался бой, полный скрежета зубов и рычания. Между бьющимися крыльями иногда мелькал темный мех. Фердайл!

С клинками в руке Могвид прыгнул к ним. Но не успел он сделать второй шаг, как скальтум пронзили стрелы. Дварфы наконец добрались до них.

Скальтум закричал и захлопал крыльями, пытаясь спастись, но метко брошенный топор, сияющий рубиновым, разбил его череп, демон покатился кубарем и разбился о скалу.

Могвид не заметил этого и подбежал к брату.

— Фердайл! — он упал на колени. На плече его брата остались кровоточащие следы от когтей. Яд покрывал раны.

Как и он сам, Фердайл был в полуволчьей форме.

— Торн?.. — его голос был хриплым от боли, которая не имела ничего общего с глубокой раной.

Могвид просто покачал головой.

— Я… за мной гнался другой скальтум. Я не смог прийти вовремя, — Фердайл сжал его руку. — Я видел, что ты делал… что ты пытался…

Могвид затрясся на месте, едва сдерживая слезы.

— Почему? — прохрипел он.

Фердайл встретил его взгляд, его янтарные глаза засветились. «Потому что ты мой брат». Его безмолвные слова не имели смысла для Могвида. Фердайл принес себя в жертву, чтобы спасти его. Его сердце сжалось слишком сильно. «Почему?» — повторил он. Фердайл по-волчьи вздохнул. Его мысли стали слабее: «Нравится тебе это или нет, но мы едины. Видишь ты это или нет, мы близнецы».

Могвид покачал головой. Вокруг них битва становилась все яростнее, дварфы крушили монстров рубиновым оружием.

«В тебе так много того, что ты еще не знаешь».

— Фердайл…

«Позаботься о моем сыне… твоем сыне…»

— Он не мой сын, — голос Могвида сломался. Что, Фердайл думает, он может дать ребенку?

Брат сжал его пальцы: «Обещай мне».

— Я… Я не… Я не могу…

Фердайл смотрел в его глаза, уже слишком слабый, чтобы говорить, даже мысленно. Но в его глазах Могвид видел все… Может быть, все, чем он мог быть.

Со слезами на глазах он кивнул.

Пальцы брата соскользнули с его руки. Фердайл отошел.

Могвид откатился от него и подполз назад к Торн, ожидая, что она уже испустила дух. Но, когда он оказался рядом с ней, он увидел, что ее грудь слабо шевелится.

Она, должно быть, почувствовала его присутствие. С ее губ слетел полный надежды стон. Он робко приблизился, чтобы она могла его увидеть. Ее глаза засветились: «Фердайл…» Могвид начал возражать, но понял, что его полуволчья форма действительно принадлежала его брату-близнецу. «Ты жив», — он чувствовал ее облегчение через слабеющую связь. Он смотрел в ее глаза. «Наш сын…»

Могвид сделал глубокий вдох:

— Я позабочусь о нем. Он проживет долгую и счастливую жизнь. Я обещаю это.

Она вздохнула, удовлетворенная. Он наклонился к ней и прижал свою щеку к ее щеке — один волк сказал «прощай» другому.

Раздался звук шаркающих ног, и подбежал Толчук. Он оглядел их, и его глаза неожиданно прищурились: он не был уверен, кого именно видит.

Могвид встал. Большую часть своей жизни он был мастером лжи. В то время как другие искусно владели магией или клинком, его единственным талантом был изворотливый язык. И теперь в последний раз он скажет великолепную ложь. Он встретил взгляд огра:

— Могвид мертв.

Толчук закрыл лицо руками:

— Фердайл, мне так жаль, — он отвернулся. — Но мы должны торопиться. Конец еще далеко.

Могвид кивнул и снова посмотрел на два тела. Мгновение назад он спрашивал себя, что может дать сыну Фердайла. Но теперь у него был ответ. Он может дать ему отца.

* * *

Елена потерпела поражение. Чо не захотела помочь в битве против Темного Лорда; она спряталась где-то, оставив здесь тетушку Филу, которая могла помочь лишь советом.

Вокруг них шла яростная битва. Казалось, не было конца этому бою, не было способа одержать победу. Костяная армия просто перестраивалась заново. Щупальца сверху восстанавливались, если их разрубить. И скальтум продолжали просачиваться в пещеру из туннеля, ведущего к яме.

Правда, они получили подкрепление в виде армии дварфов, но это была лишь дополнительная пища для монстров.

Елена оглядела своих спутников. Их осталось намного меньше, чем когда они только вошли в яму.

Эррил встретил ее взгляд:

— Ты готова попытаться?

Она кивнула и поднялась. Он протянул к ней руку, но она отпрянула. Его глаза расширились: он понял. Она рассматривала свои пальцы и ладони. Они больше не были бледны — теперь они были темно-красными, кровавыми. Это не была ее Роза. Чо по-прежнему отказывалась позволить ей обновить магию, даже в лунном свете.

Это была просто кровь, но Темный Лорд не знал этого. Она вспомнила, что Мишель однажды сказала ей: «Иногда самая сильная магия — чье-то сердце». Елена почерпнула храбрость в этих словах и посмотрела на фигуру из черного камня.

— Пойдем.

Воины-дварфы с топорами проложили путь к центру пещеры. Пол внизу из серебряного становился черным, пока они приближались к своей цели. Рядом шел Толчук, за ним, отставая на несколько шагов, — тетушка Фила, окутанная лунным светом.

— Настолько близко, насколько возможно, — сказал Эррил.

Елена кивнула. Воины расступались перед ней.

Она смотрела на Личука, их разделяло десять шагов. Каменная фигура выглядела почти не утомленной: ее панцирь из черного камня восстанавливался так же быстро, как повреждался. И теперь появилась новая напасть: любое оружие, неважно, из камня сердца или нет, расплавлялось, прежде чем достигало поверхности черного камня. Темного Лорда невозможно стало ранить. Он даже не обращал больше внимания на битву, бушевавшую вокруг.

Вместо этого он смотрел вниз. Там, где он стоял, пол был темнее, чем черный, — это был цвет, который можно было назвать полным отсутствием света. Казалось, Темный Лорд парит в пустом воздухе. Елена заподозрила, что, когда изменение будет полным, тьма откроет портал к сердцу мира.

Этого не должно произойти.

Она и Толчук стояли у края темного пола. Вокруг бушевала битва, и армия дварфов защищала их.

Личук нахмурился, глядя на них:

— Переговоры, да? Хотите перемирия?

Елена подняла обе руки, показывая свои рубиновые пальцы и ладони. И храбро проговорила:

— Я предлагаю тебе последний шанс остановиться!

Личук нахмурился сильнее, помрачнев, затем рассмеялся.

— Тебе стоит послушать ее, — заметил Толчук.

Личук начал отворачиваться от них, явно не считая нужным обращать внимания на какую-то мелкую рыбешку.

— Я покажу тебе, что я могу сделать! — сказала Елена.

Он оглянулся, его черная бровь приподнялась.

Она взмахнула перед собой руками и пропела что-то вполголоса. Тетушка Фила вошла в нее и, пройдя сквозь ее тело, поднялась над ее руками, паря над кончиками ее пальцев. Она танцевала на них, завывая словно сама смерть.

Когда внимание Личука отвлеклось на тетушку Елены, Арлекин пролетел по воздуху, подброшенный двумя пиратами Тайруса. Он перекувыркнулся, со звоном колокольчиков пролетая через духа. Два кинжала с рубиновыми клинками взлетели с его пальцев и вонзились в испуганные огненные глаза каменной фигуры.

Личук закричал, схватившись за голову.

Веннар из-за его спины метнул топор двумя руками. Он пролетел, вращаясь, и вонзился в спину фигуры. Отвлеченный нападением спереди, Личук ослабил свое внимание настолько, что мощное лезвие пробило его защиту.

Когда топор был отброшен в сторону, Сайвин уже была там, быстро пробегая мимо спины каменной фигуры. Что-то крошечное взлетело с ее пальцев, вращаясь в воздухе. Оно вонзилось в рану от топора, прежде чем черный камень смог восстановиться. Она называла это оружие «парализатор». Крошечные, похожие на морских звезд ракообразные имели жало, которое могло парализовать даже гигантскую скальную акулу.

Ноги Личука задрожали, и, издав ужасающий крик, он упал на колени.

— Сейчас! — крикнул Эррил.

Лучники по всей пещере послали в воздух множество стрел с рубиновыми наконечниками. Звук, издаваемый летящими стрелами, напоминал звон хрустальных колокольчиков. Оперение стрел украсило голову, конечности и торс фигуры.

Прежде чем Личук смог справиться с таким количеством различных атак, все его тело обратилось в сверкающий камень сердца.

Толчук отпрыгнул от Елены, когда зазвенела первая тетива. Он помчался к фигуре с высоко поднятым молотом. Черный камень мог сопротивляться обычному оружию, но камень сердца, как любой другой драгоценный камень, легко разбивался обычным молотом или разрезался резцом.

Толчук замахнулся своим молотом на фигуру из камня сердца.

Тут Елена почувствовала движение наверху. Тетушка Фила спустилась вниз, ее глаза сверкали звездами и пустотой.

— Нет! — взвыла Чо.

Молот ударил, раздался звон разбивающегося хрусталя.

Звук превратился в волну, распространившуюся вокруг, вбирающую в себя весь свет и звук.

Елена почувствовала рывок; затем странно знакомое обжигающее чувство распространилось по всему ее телу.

Она моргнула; затем зрение вернулось к ней. Она стояла одна на полу пещеры. Все и вся были отброшены к стенам, даже к потолку. Она повернулась и увидела дварфов, людей, монстров, кости — всех прижатых к камню, невероятным образом удерживаемых на месте. Что же держало их?

По ее телу прошла дрожь. Она посмотрела вниз, на саму себя. Она была обнажена. Ее тело, руки и ноги… все пылало рубиновым красным, с более темными завитками кровавого оттенка. Чо снова соединилась с ней, как было уже один раз, когда она вошла в Плотину.

Глаза Елены расширились от ужаса. Она ощущала знакомое давление в ушах. Она была в Плотине опять, внутри источника духовной энергии Чи. Она не знала, радоваться ей или тревожиться.

Она смотрела туда, где прежде стоял Темный Лорд.

Среди россыпи рубиновых осколков лежала бледная обнаженная фигура, больше всего похожая на скелет. Личук — или то, что от него осталось. Затем ее наполнил тихий ужас. Она повернулась кругом. Серебряный пол — все пересечение магических потоков — стал черным.

Она задохнулась; кровь пульсировала в ее ушах. До нее донеслись со всех сторон крики: люди начали падать на пол. Кости дождем посыпались вниз. Она съежилась, наполовину прикрыв свою наготу, по-прежнему рубиновая с головы до пят.

Люди начали подниматься, сбитые с толку, начали искать свое оружие. Но в оружии не было нужды.

Костяная армия, расколотая о стены, когда Чи вырвался из своего разбитого сосуда, оставалась лишь разбросанными по полу черепами и осколками. Магия ушла из них, как и из темного водоворота под потолком. Скальтум поднялись в воздух и улетели к туннелям.

Рядом с Еленой появился Эррил. Он держал в руках плащ, но, судя по всему, не знал, безопасно ли приближаться к ней.

Елена коснулась своих волос, с облегчением поняв, что они все еще на месте. Обожженные, они стали короче, но они были.

Внезапно сквозь нее прошло ощущение чего-то холодного, заставив ее задрожать и покрыться гусиной кожей. Туман отделился от ее тела и снова принял облик лазурной фигуры Чо. Елена опять посмотрела на себя, когда Эррил бросился вперед. Ее кожа вновь стала бледной, даже руки. Она запахнулась в плащ.

— Пол стал черным, — проговорил Джоах; на его лице была тревога. Он смотрел на бледное существо в центре пещеры. — Мы опоздали?

Чо повернулась к ним:

— Это Чи.

— Он свободен, разве нет? — спросила Елена.

Чо кивнула, но ее обычная бесстрастность сменилась страхом:

— Он отправился уничтожать твой мир.

Глава 29

Когда остальные начали собираться, Эррил обнимал Елену.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что Чи отправился уничтожать мир? — спросил он у призрачной фигуры Чо.

Елена потянулась к нему рукой. Он сжал ее белоснежные пальцы. Странно было видеть ее без Розы. Она казалась хрупкой, словно фарфоровой.

Чо оглядела комнату. Ее взгляд остановился на бледной скелетоподобной фигуре, свернувшейся на черном полу. Одна рука слабо скребла по полу — кость, обтянутая кожей.

— Чи ушел, чтобы претворить в жизнь темную волю этого существа.

Эррил вытащил меч:

— Так Темный Лорд все еще управляет им!

Он отошел от Елены, намереваясь положить этому конец.

— Нет, — предостерегла Чо. — Он свободен от оков этого существа, теперь им правит безумие. Он идет вслепую, бросаясь на все, словно дикий зверь. — Чо взлетела с пола. — Я должна идти к нему и вернуть его.

Елена подошла к ней:

— Ты можешь остановить его?

Чо смотрела на нее мгновение. Затем тихо повторила свои слова:

— Я должна идти к нему.

Дух взлетел высоко в столбе лунного света, затем, словно серебряная стрела, устремился к полу и прошел сквозь его темную поверхность, исчезнув.

Эррил вернулся к Елене.

— У тебя все еще при себе Кровавый Дневник? — спросила она.

Вместо ответа он похлопал по плащу. Она кивнула и прильнула к нему.

Теперь Джоах и остальные присоединились к ним. Все они слышали слова духа. Их лица помрачнели. Толчук подошел к своему предку, лежащему неподалеку. В руках у него по-прежнему был топор.

Тайрус, сжимая в руке серебряную монету, заговорил:

— Она связывала меня с Ксином. Черный монстр, охранявший Блэкхолл, умер. Крепость пала, — он повернулся к Сайвин, стоявшей рядом с Кастом, и Нилан с Мериком: — Хант и дети возвращаются на «Сердце Дракона». С ними все в порядке.

На лицах Сайвин и Нилан появилось одинаковое выражение облегчения. Тайрус повернулся к Эррилу:

— И я послал отряд разведчиков к яме, чтобы выяснить, закончилось ли сражение и там тоже.

Кивнув, Эррил оглядел темную пещеру. Единственным источником света был лунный луч, проникавший через дыру в потолке, и даже он мерк по сравнению с полной луной, опускавшейся к горизонту. Факелы вспыхивали по всей пещере. О раненых и умирающих заботились. Эррил заметил Фердайла в его волчьей форме, оплакивающего смерть Торн и своего брата.

— Мы выиграли? — тихо спросил Джоах, опираясь на посох.

Никто не ответил.

Подошел Веннар, его броня была в грязи и крови. Он снял шлем и коснулся своей лысины.

— Туннель, ведущий в Блэкхолл, исчез.

Он махнул рукой в сторону дальней стены. Некоторые из остальных туннелей остались, но там, где вошла армия дварфов, теперь была сплошная гранитная стена.

— Темная магия, связывающая пещеры, теперь прекратила свое действие, — пробормотал Эррил. — Неизвестно, из-за садящейся луны или из-за поражения Темного Лорда, но все кончено.

Мерик, стоявший рядом с Нилан, проговорил:

— Наша магия тоже. По крайней мере, на этом черном озере наши силы не действуют.

Эррил нахмурился:

— Может быть, нам следует…

Задрожала земля, и он замолчал. Толчки стряхнули каменную пыль с потолка.

— Может быть, нам следует уйти, — предложил Арлекин, разглядывая камень наверху.

Дрожь земли стихла, но на всех лицах осталось обеспокоенное выражение.

Эррил кивнул:

— Я думаю, Арлекин прав.

Коротышка приподнял одну бровь:

— Это не каждый день услышишь: стендаец согласился со мной. Может быть, именно это и есть конец света.

Эррил вздохнул, поняв, что он задолжал мастеру шпионажа много извинений. Но большая часть может подождать.

— Сейчас нам следует помочь раненым и уйти так быстро, как это возможно.

Ему ответили кивки. Каст, Веннар и Тайрус отправились осмотреть получивших повреждения и собрать остатки своих войск.

Эррил повернулся к Елене.

— Я не могу уйти, — сказала она тихо, глядя на черный пол. — Не раньше, чем Чо вернется.

Новая едва заметная дрожь прошлась по пещере. Эррил притянул Елену к себе и почувствовал эту же дрожь и в ней.

— Чо справится со своим братом, — уверил он ее.

— А если нет? — прошептала Елена.

Эррил вздохнул:

— Что бы ни случилось, мы встретимся с этим вместе.

Он думал, что его слова утешат ее, но вместо этого она отстранилась. Его сердце пронзила боль.

— Елена, что не так? — прошептал он.

Она просто смотрела на черный пол, безмолвная и одинокая.

* * *

Земля дрожала, а Толчук стоял над бледным худым существом, не зная точно, зачем он пришел. Эта тварь, безусловно, не заслуживала ни жалости, ни милосердия, ни доброты. Глядя на то, что лежало здесь, трудно было предположить, что некогда это было огром. Его позвоночник был искривлен, а ноги напоминали тоненькие веточки. Кости черепа просвечивали через прозрачную кожу.

Однако Толчук опустился на колени и отложил в сторону молот. Глаза, казавшиеся огромными на истощенном лице, следили за ним.

Они смотрели друг на друга — начало и конец рода.

Снова Толчук спросил себя, зачем он здесь. Он был доволен, что, несмотря на общую кровь, сердце у него было другим. Он пристально смотрел на своего предка. Гнев потух в глазах Личука с приближением смерти. Даже самое сильное искажение ничего не смогло бы взять у почти погасшей жизни.

Когтистая рука шевельнулась в направлении Толчука, но она была слишком слаба, чтобы коснуться его.

Хотя в глазах Личука не было мольбы, Толчук взял его руку в свою. Снова… почему? Простое слово. Что он делает здесь?

Но пальцы сжались на его пальцах, плоть коснулась плоти, признавая жизнь в ее последний миг.

Толчук придвинулся ближе. Он не смог утешить своего отца в его смерти, отца, убитого в одной из бессмысленных войн огров. Он вспомнил, как он, ребенок, смотрел на распростертое тело с пронзенной копьем грудью, которое проносили мимо. Но в жизни они были не ближе, чем в смерти. Его отец, ожесточенный потерей своей избранницы и обремененный сыном-полукровкой, бросил Толчука задолго до того, как его пронесли, окровавленного, мимо их очага.

Толчук вздохнул. Теперь он понимал, что привело его сюда. Ему нужно было последнее прощание — не для того чтобы облегчить Личуку уход, но чтобы освободить свое собственное сердце.

Пальцы снова сжали его руку. Должно быть, слабое существо почувствовало боль в его сердце. Шепот слетели с губ. Толчук не знал, что у Личука остались силы, чтобы говорить.

— Я… я никогда не видел своего сына… — слабо выдохнул он.

Толчук вспомнил историю, рассказанную прежде огром. Личук стал отцом, но в день, когда сын должен был родиться, Земля наказала его.

Пальцы сжались со всей оставшейся силой немощного тела:

— Ты должен увидеть своего…

Какой-то толчок прошел по пальцам Толчука, передавшись от пальцев другого огра, поднялся дальше по его руке и устремился к центру его сущности. Ощущение было одновременно ледяным и обжигающим. Оно остановилось внизу его живота, затем растворилось теплом, которое распространилось по его чреслам.

Толчук почувствовал, как что-то исцеляется глубоко внутри него.

Он опустил взгляд на Личука, теперь уже неподвижного, с остекленевшими в смерти глазами. Он удерживал его руку в своей еще немного, зная точно, что все кончено. Последний дар. Личук ушел, передав магию, которая исцелила его, Толчуку.

«Ты должен увидеть своего…»

Толчук понял его поступок. Этот последний дар был попыткой Личука не продлить свой род, а дать Толчуку шанс основать новый — род, начавшийся с акта доброты и прощения. Он опустил тонкую руку на грудь Личука.

— Покойся с миром.

* * *

Елена смотрела на черный пол. Когда задрожала земля, она поняла, что еще не все кончено. Она снова вспомнила предупреждение Сизакофы: «Ты предстанешь перед выбором, поворотным моментом пророчества. Твой выбор либо обречет все на гибель, либо спасет все».

— Что не так? — снова спросил Эррил.

Она покачала головой: она поклялась хранить тайну. Ее судьба — только ее судьба.

— Скажи мне, пожалуйста.

Она повернулась к нему, отозвавшись на боль в его голосе. За бурей в этих серых глазах она видела его любовь, его готовность принести в жертву все, что угодно, но спасти ее. Могла ли она сделать меньшее?

— Пожалуйста… — его голос превратился в сдавленный шепот. Он подошел к ней ближе. Рука поднялась, чтобы прижаться к ее щеке.

Она закрыла глаза, но это не помогло. Его прикосновение обжигало. Она слышала его дыхание, тяжелое от страха. Ее сердце болело. Где-то глубоко внутри нее что-то сломалось. Что за нужда в тайнах теперь? Она открыла глаза и позволила своему страху засветиться в них ярче.

— Эррил…

Ее слова оборвал сильный толчок. Треснула часть потолка. Они оба отпрыгнули, когда каменная плита рухнула на пол. Люди и дварфы разбежались. К счастью, никто не пострадал.

— Что происходит? — спросил Джоах, держа посох наготове.

На этот раз земля не успокоилась. Она продолжала трястись — последовали новые конвульсивные толчки. Новые трещины разбежались по своду потолка и по полу.

— Нам придется уйти, — сказал Эррил, хватая Елену за руку. — Сейчас!

Прозвучал рог, и к ним подбежал Каст. Он кричал, перекрывая грохот:

— Веннар приказывает собираться! Мы готовы идти!

Эррил махнул ему:

— Тогда идите! Выведите всех отсюда! Мы пойдем следом!

И когда Каст умчался, Эррил повернулся к Елене. Он явно почувствовал ее нерешительность и сжал ее пальцы:

— Чо может найти нас на поверхности так же легко, как и здесь.

Джоах стоял поблизости, переминаясь с ноги на ногу:

— Он прав, Ель.

Она перевела взгляд с одного на другого, затем кивнула.

Но прежде чем они успели сделать хоть один шаг, земля вздыбилась под ними, бросив их на ладони и колени. Вокруг раскалывался камень. Неужели они опоздали?

Затем из земли возник серебряный вихрь, словно его вытолкнул очередной толчок. Елена села на пятки, глядя на фигуру, принимающую знакомый облик:

— Чо?

— Нет… это Фила.

Фигура сгорбилась. Ее лицо покрывали морщинки беспокойства, а в глазах металась тень страха. Земля под ними успокоилась, но из глубины продолжал доноситься рокот, словно гром бушевал в самых глубинах мира.

— Чо все еще пытается повлиять на своего брата.

— Что происходит? — спросил Эррил.

Тетушка Фила покачала головой:

— Все обречено. Чи узнает сестру, но он безумен. Я коснулась его разума — это хаос и умопомешательство.

— Почему? — спросил Джоах. — Что произошло с ним?

Губы из лунного камня сурово сжались:

— Эти духи не похожи на нас. Они бродят в Пустоте меж звезд. Но Чи провел свыше пяти веков, пойманный этими проклятыми вратами и измененный. То, что осталось, — это даже не животное, это глубокий гнев, цель которого — испепелить все.

— Что мы можем сделать, чтобы остановить его? — спросила Елена, широко распахнув глаза.

Тетушка Фила встретила ее взгляд:

— Есть один способ.

Елена почувствовала, что в ее груди появился ледяной комок.

— Какой? — спросил Эррил.

— Чо может слиться с Чи.

Джоах подался ближе:

— Она сможет контролировать его?

Двое мужчин смотрели с надеждой, но тетушка Фила не отводила взгляда от Елены. Та ответила на вопрос брата:

— Чо намерена уничтожить брата… и себя.

Елена вспомнила время, когда ее еще неразвитая магия коснулась чистой энергии Чайрика. Результатом был мгновенный взрыв.

Тетушка Фила пояснила:

— Их энергии противоположны во всем. Они не могут существовать в одном пространстве. Слияние создаст магический взрыв, который поглотит их обоих.

— Должен быть другой способ, — пробормотала Елена.

Ее тетушка вздохнула и понизила голос:

— Боль Чи находится за пределами понимания, и его агонию теперь разделяет и Чо. Она понимает, что нет способа облегчить его страдания или изменить то, что было сделано. Она пыталась. Чи не просто изменен… он сломан во всех смыслах. Он уничтожит наш мир, превратит наш сад в пустыню, затем двинется к остальным. Чо знает лишь один способ подарить своему брату покой.

— Тогда пусть она сделает это, — сказал Эррил, — пока еще не слишком поздно.

Ответом на его слова стал еще один сильный толчок и падающие камни.

Каст крикнул через пещеру:

— Эррил!

Кровавый Всадник стоял возле туннеля, ведущего к яме, по обе стороны от него — Толчук и Веннар. Почти все уже ушли. Дварфы убегали, многие несли между собой щиты с ранеными.

— Ступайте! — приказал Эррил. — Идите к яме!

Каст явно колебался, но затем кивнул и жестом предложил Веннару пройти вперед.

Все это время тетушка Фила не сводила глаз с Елены.

— Я хочу поговорить минутку с Еленой.

Эррил насупился, готовый отказать, но Елена коснулась его руки:

— Иди. Чем дольше мы спорим, тем меньше остается времени.

Эррил сурово посмотрел на нее, линия его подбородка казалась стальной. Но она была тверда. «Иди! — кричало ее сердце. — Иди, пока у меня еще есть сила».

Он наконец рванулся прочь, попятился на несколько шагов и развернулся, его плащ взметнулся. Джоах пошел с ним.

С трудом сглотнув, Елена повернулась к своей тетушке.

— Скажи мне, — прошептала девушка, готовая к самому худшему. Но то, что сказала тетушка, потрясло ее до глубины души.

— Призрачный Камень уже уничтожен.

Елена побледнела:

— Что?

— Это произошло так быстро, — сказала Фила, и ее глаза внезапно стали потерянными. — Свет, что лился из хрустального сердца мира, погас, словно свеча, задутая штормовым ветром.

— Значит, мир обречен.

— Не обречен. Живое сердце перекачивало стихийную энергию через все земли. Как и в теле, сердце которого прекратило биться, кровь осталась. Стихийные энергии пока еще сохраняются, но их сила будет убывать в течение нескольких последующих десятилетий, возможно даже столетий, пока в конечном итоге вся магия не исчезнет.

Елене трудно было дышать.

— Так, значит, Темный Лорд победил?

— Не думай так. Если бы он победил, он бы создал мир по своему извращенному пониманию. Он бы сделал с землей то же, что он сделал с Чи. — Призрак вздрогнул. — Я бы предпочла, чтобы мир был уничтожен.

Елена боролась с отчаянием.

— Тогда что мы можем сделать? Что случится, когда Чо и Чи соединятся?

Снова тетушка Фила вздохнула:

— Магический взрыв станет катастрофой. Он будет силой в тысячу раз большей, чем каждый дух в отдельности. Что-то нужно будет сделать с этой магией.

— Что? — голос Елены был писком.

— Вспомни, что ты связана с Чо кровью. И когда магия взорвется, энергия хлынет по этому мосту назад к тебе, Елена. На краткий миг ты будешь контролировать этот бездонный источник силы.

Елена застыла:

— Нет…

— Да. И ты встанешь перед выбором.

Не сознавая, что делает, она начала качать головой. Пророчество Сизакофы исполнялось.

Тетушка Фила продолжала:

— Энергии понадобится сосуд. Один из вариантов выбора — сохранить магию для себя.

Елена вспомнила, как трудно ей было совладать с собственной дикой магией, уравновесить ведьму внутри себя.

«Ведьма в тысячу раз сильнее…»

— Я не смогу… Я не могу…

Тетушка Фила кивнула.

— Это трудный путь. Он сожжет твое тело. Ты станешь, как Чи или Чо, живой духовной энергией.

Елена не могла представить подобное существование.

— Другой вариант лежит под твоими ногами. Пустой Призрачный Камень.

Вспыхнула надежда.

— Я смогу оживить Землю этой магией?

— Да, но это слишком малая чаша. Такое количество энергии переполнит Призрачный Камень, едва окажется в нем. Это как человек, пораженный молнией. Подобный толчок изменит форму мира. Нашему миру придет конец. Родится новый мир — живой, как и этот, но совершенно другой.

— Значит, я либо стану духом, либо дам нашему миру новое рождение.

Елена посмотрела на Эррила. Он сурово глядел на нее через разделяющее их пространство. Неважно, что она выберет: любой путь отнимет у нее этого человека, который владел ее сердцем и обращался с ним так бережно. Как она могла выбирать?

И еще было пророчество Сизакофы, пришедшее через века: «Я пришла сказать тебе, что твой выбор — в любом случае — обречет все».

Тетушка Фила сказала:

— Но может быть и еще один путь, способ избежать всего этого.

Елена отвернулась от Эррила, чтобы посмотреть на духа из лунного камня. Ее глаза умоляли рассказать о способе избежать этой судьбы.

— Кровавый Дневник, — сказала ее тетушка. — Это связь Чо с тобой, с этим миром. Без него она существует только в Пустоте.

— Я не понимаю.

— Книга необходима, чтобы удержать Чо здесь и чтобы она могла соединиться с Чи, но как только это будет сделано, ты можешь оборвать связь. Тогда энергия высвободится в Пустоту, а не в тебя.

— Так мне не придется делать выбор!

— Именно. Если ты уничтожишь Кровавый Дневник в тот самый момент, когда Чо и Чи соединятся, у энергии не будет связи с этим миром, и она рассеется в безграничной пустоте за гранью.

Сердце Елены дрогнуло. Сизакофа сказала, что другой путь будет! И он был!

Ее голос прозвучал резче:

— Что я должна делать?

— Я помогу тебе. Я дам тебе знать, когда уничтожить Кровавый Дневник, но ты не должна колебаться. Это должно быть сделано безошибочно.

Она кивнула:

— Как я могу уничтожить книгу?

— Это легко. У тебя всегда была сила сделать это. — Тетушка Фила жестом велела Елене поднять руки. Она взяла правую руку Елены в свои призрачные ладони. — В этой руке — ведьмин огонь. — Ее правая рука была рубиновой — свежая Роза, воспламененная духовной энергией. — А в этой руке — холодный огонь, — проговорила тетушка, указывая на левую.

Затем тетушка Фила сложила свои ладони из лунного камня вместе, раскрыв их, словно книгу, перед ладонями Елены.

— И между ними лежит огонь бури, — закончила Елена. — Я могу уничтожить книгу, высвободив обе энергии одновременно.

Удовлетворенный кивок.

— Ты должна быть окровавлена, готова и стоять в центре пересечения магических потоков. И действовать немедленно по моему сигналу. Можешь ты сделать это?

Елена подумала о другом пути.

— Я справлюсь.

Тетушка Фила улыбнулась и вздохнула:

— Тогда приготовься. Чо уже зовет Чи к себе.

Ее фигура растворилась в черном полу, оставив после себя шепот, полный любви: «Твоя мать могла бы гордиться». Затем она ушла.

Эррил и Джоах мгновенно оказались рядом с ней. Эррил смотрел на ее рубиновые кисти:

— Что произошло?

Слишком много пришлось бы объяснять за такое короткое время. Она протянула алую ладонь и торопливо проговорила:

— Мне нужен Кровавый Дневник.

Он почувствовал ее нетерпение и распахнул плащ, вытаскивая том из кармана. Позолоченная роза ярко сияла, хотя и поблекла немного, когда луна начала садиться. Эррил протянул ей книгу.

— Что ты собираешься делать с ней? — спросил Джоах.

Елена достала свой кинжал ведьмы и глубоко надрезала ладони. Она не хотела рисковать, если крови вдруг не хватит.

— Книга должна быть уничтожена, — сказала она им.

Джоах открыл рот. Елена встретила его взгляд. Он покачал головой и закрыл рот, сделав шаг назад. Но его глаза остались ранеными.

Она знала, как много надежд он связывал с этой книгой. Когда все закончится, она найдет способ помочь ему. Она взяла книгу.

— Отведите всех подальше, — предупредила она. Она не хотела, чтобы кто-нибудь попал под магический удар, когда она высвободит огонь бури. В пещере оставалась лишь горстка людей. Она заметила Мерика и Нилан, Каста и Сайвин, Толчука и Тайруса.

Эррил сделал им знак уходить, но сам задержался:

— Елена?

Она встретила его взгляд:

— Я должна сделать это одна.

Она прошла к центру пещеры. Земля снова затряслась, и вибрация передалась ее ногам.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— И я тебя.

Было очень тяжело видеть его. Ее сердце разрывалось, а ей нужно было быть очень сильной. Он, видно, почувствовал это и сделал шаг назад, уходя вместе с Джоахом.

Сейчас она не видела в нем рыцаря, или стража, или вассала — просто мужчину, который любил ее и боялся за нее. Его глаза смотрели на Елену, желая спасти ее. Но он знал, что не может последовать этим путем вместе с ней.

Слезы набежали на глаза, и она отвернулась. Елена торопливо прошла к месту пересечения магических потоков и вступила в столб лунного света. Она сжала книгу крепче и задержала дыхание. Землю опять тряхнуло, и с потолка посыпалась каменная пыль.

— Я готова, — прошептала она.

Словно услышав ее, пол под ногами внезапно стал темнее. Потемнение началось в центре и распространилось дальше. Послышались испуганные вздохи.

Елена смотрела на пол между своими носками. Под ней открылся блестящий колодец тьмы, пронизанной прожилками кровавого. Она видела такое прежде через Призрачные Врата. Это был центр мира. Но кристаллическое сердце больше не сияло. Освещенный двумя яркими облаками света, которые вращались вокруг него, сам камень оставался темным, в нем не было ничего, что бы оживляло его.

Из глубин колодца до нее долетели слова: «Елена… время близится…»

Она подняла Дневник, призывая свою магию, зажигая ее ярко на руках. Она почувствовала, как соединяются огонь и лед.

Внизу танец светящихся облаков стал диким. Они крутились и вихрились, и смешение их света превратилось в облако, сияющее такой чистотой, которая говорила о внеземной жизни.

Елена почти не дышала. Слезы стекали по ее щекам.

Подобная красота не могла существовать. Она не принадлежала этой реальности.

Затем все уничтожила сверкающая вспышка, осветившая весь колодец. Плащ Елены и ее волосы взметнулись, когда что-то прошло через нее снизу.

«Сейчас!» — прозвенело одно-единственное слово.

Судорожно вдохнув, Елена высвободила всю свою магию в книгу, зажатую в ладонях. Ведьмин огонь и холодный огонь соединились с неистовством столь же ярким, как и то, что внизу. Магия разорвала переплет, древние чары, страницы. Но, связанная со своей магией, Елена поняла, что произошла ошибка.

Она с ужасом смотрела на свои руки. Из ее ладоней высыпался песок. «Песок…» Это был не Кровавый Дневник, а всего лишь иллюзия.

Она подняла глаза и повернулась:

— Джоах!

Ее брат неподалеку упал на колени. Их глаза встретились на долю секунды; затем волна магии ударила ее, отбрасывая прочь.

* * *

Эррил кинулся на крик Елены. Но перед ним разверзлась бездна ослепительного света, охватившего всю пещеру. Со светом пришла сила. Его подняло в воздух и швырнуло о стену, пришпилив к ней. В этот миг пересечение магических потоков перед ним снова стало серебряным, ослепляюще ярким. Затем обрушилось огромное давление. Оно угрожало вырвать душу из тела. Он чувствовал, как все его тело растягивается и напрягается.

Такую силу ничто не могло вместить, даже эта огромная пещера.

Он почувствовал, как что-то сдается — не в нем самом, а в мире.

Давление нарастало, и он соскользнул вниз по стене, съежившись на каменном полу, как и остальные. Лица повсюду были масками страха.

Толчук первый поднялся на ноги. Он изумленно посмотрел вверх. Остальные проследили за его взглядом. Потолка пещеры больше не существовало: он не обрушился, просто пропал, исчез. Высоко вверху сияло ночное звездное небо. Серебряный лик полной луны наполовину скрылся.

В потрясенной тишине заговорил Мерик. Его слова звучали приглушенно, словно сквозь толщу воды:

— Где Елена?

Эррил не ответил. Пол снова стал черным. Елена исчезла, растворилась точно так же, как и потолок над головой. Он набросился на Джоаха:

— Что ты сделал?

Он хотел, чтобы его слова прозвучали жестко, но получился вопль ярости:

— Что ты сделал?!

* * *

На Джоаха обрушился гнев стендайца. У брата Елены не было выбора — он не мог заставить свои ноги двигаться. Склонив голову, он встал на колени там, где упал. Джоах едва видел остальных. Перед его мысленным взором стояло лицо Елены, когда она повернулась к нему. Затем… затем она исчезла. Он увидел, как взрыв магии, вырвавшись снизу, поглотил ее, поглотил за один удар сердца.

Он закрыл лицо руками. Он убил ее. Его горе было слишком сильно, чтобы плакать.

— Что ты сделал? — Эррил схватил его за плечи и поставил на ноги. Джоах был отброшен к стене снова, но на этот раз не магическими силами, а простой яростью.

Джоах порылся в складках своего плаща и вытащил Кровавый Дневник:

— Я не мог… — слова умерли на его языке.

Эррил схватил книгу. Джоах свалился на землю.

— Ради этого? — закричал Эррил. — Ты пожертвовал своей сестрой ради этого?

Джоах не поднимал головы. Слишком тяжело. Сердце было булыжником в его груди, мешало ему дышать, камнем притягивая его к земле.

— Посмотри на это! — Эррил рывком открыл переплет и помахал книгой перед лицом Джоаха. — Ты убил ее безо всякой причины!

Джоах сначала не понял. Затем он увидел страницы внутри. Их покрывали чернильные строки, написанные корявым почерком. Пустота ушла.

— Это дневник моего брата, он вернулся, — эти последние слова прозвучали как всхлип. Эррил упал на колени рядом с Джоахом. Ярость погасла в нем, осталось только горе. Он отбросил книгу прочь: — Магия ушла. Что бы ты ни искал, оно ушло.

Оба они знали, что это означает. Елена в самом деле погибла.

Эррил смотрел на него влажными от слез глазами:

— Почему?

Джоах покачал головой. У него не было ответа на вопрос стендайца. Он не мог объяснить это и самому себе. Что-то темное притаилось в его сердце. Это началось как любовь, но горе, и боль, и могущество, и гордость омрачили ее, очернили. В результате он предал тех, кто по-настоящему любил его, в то время как он гонялся за призраками.

Он смотрел на Эррила, но больше не видел его. Он видел Елену. За страданием и отчаянием в ее глазах в тот последний момент он увидел что-то, от чего ему стало еще больнее: понимание и любовь.

Джоах закрыл глаза… и свое сердце.

Его сестры больше нет.

* * *

Каскады света вздымались, словно штормовое море, пробегая волнами через бескрайнее ничто… Звезды кружились в танце, отрицая время и отрицаемые временем…

Она поднялась среди хаоса и гармонии. Она была слишком огромна, слишком бесконечна. Никто не мог видеть ее.

…искорки молнией проносились в яростных облаках вокруг крошечного сердца… Изначальные силы играли внутри ядра, размытые там, где кончается энергия и начинается материя… Одна мельчайшая частица связана с другой, и еще с одной, и все вместе они образуют кусочек гранита…

Она плыла посреди простоты и сложности. Она была пылинкой в материи жизни. Никто не знал, что она там, даже она сама.

Когда она протянулась между безбрежным и незначительным, остался маленький уголок сознания.

«Я есть», — подумала она.

Сила плыла сквозь нее, расширяя ее дальше вовне и еще больше вовнутрь. Могла ли она остановить свое течение? Неужели не было конца существованию? Когда она уменьшалась, форма обращалась в энергию. Когда она увеличивалась, энергия обретала форму. Она дала имя этому бескрайнему ничто: «Пустота». Она наполнила эту Пустоту, насытила ее энергией, что серебрилась и сверкала сквозь нее.

Из ничего она родилась и теперь возвращалась.

Все вокруг было лишь Материей.

Пока она думала над этим, до нее донесся голос: «Елена!»

Она назвала по имени этого другого, зная его так же, как она знала саму себя. «Чо!»

Вихрь лунного света ответил ей: «Время рядом, Елена. Я близка к концу, я уже кончилась. Ты должна выбрать мир или себя».

Личностное начало заполнило уголки ее сознания. И с ним пришла память.

«Я не должна, — ответила она. — Я не должна выбирать».

Другой постепенно исчезал. «Тогда выбор будет сделан без тебя. Ты продолжишь расширяться через Пустоту, становясь гармонией, имя которой ничто. Ты должна выбрать».

Елена почувствовала страх, промелькнувший в этих словах. Древнее предупреждение звучало в ее ушах. И предостерегающий ответ:

Загляни в свое сердце.

Посмотри на друзей, которых ты любишь.

Найди свой собственный путь из тьмы —

Путь, который не увидит никто, кроме тебя.

Эти мысли эхом прошли сквозь нее, и ее желание стало реальностью. Елена стояла в пещере, но под открытым небом. Остальные собрались поблизости. Никто не видел ее. Ее окутывали неистовые вспышки призрачного огня, пылающие вокруг ее тела. Она парила над черным полом.

Она смотрела, как двое мужчин дерутся, затем оба упали на колени.

«Загляни в свое сердце».

Елена назвала по имени этих мужчин, поскольку оба они были в ее сердце: «Джоах… и Эррил».

«Посмотри на друзей, которых ты любишь».

Она повернулась к остальным. Она знала и их тоже. Она знала их на всех уровнях существования, от чистой материи до ничто. Но между этими двумя состояниями они существовали как серебристая энергия — то была их жизненная сила. Некоторые сверкали ярче — в их энергии было больше от стихий. Другие сверкали меньше. Однако каждый из них и все вместе они сияли удивительной красотой.

Но один из них привлек ее внимание больше других.

«Эррил».

Он заполнил ее сердце. Он спас ее однажды, вернув своим прикосновением и любовью. Но сейчас сила была слишком велика. Он не мог спасти ее на этот раз.

«Найди свой собственный путь из тьмы».

Здесь она в самом деле должна была остаться одна. Она посмотрела на всех снова, застыв в месте без времени. Она видела узоры жизненной силы, вьющиеся между ними и уходящие в стороны. Она потянулась к нити своей собственной энергии и коснулась этой вибрирующей нити.

Затем она оказалась не здесь и повсюду одновременно. То, что было сознанием, распространилось во всех направлениях серебристой паутиной энергии. Прежде, будучи еще в своем теле, она была слишком слаба и ограничена. Она едва касалась безграничности, что лежала за пределами ее тела. Но этому пришел конец. Как и в Пустоте, она расширилась от этой одной нити в паутину, которая составляла жизнь. Она расширилась, став мириадами образом и форм, их чувствами и своеобразием. Голоса наполнили ее разум. Жизни встречали своей конец и рождались снова, и новые бутоны жизненной силы вырастали на паутине, поднимаясь над ней. Она мчалась по всей этой сложной структуре, восхищаясь ее простотой. Она смотрела вниз, на ее сияющую безграничность, и вверх — глазами муравья.

Она знала, что она ищет, — нечто противоположное Пустоте, но то же самое. Безграничность не использована. Она теперь знала ответ. Она знала путь.

Она выплыла из паутины, из пространства, из мира. Но все равно она оставила нить своей собственной энергии, сияющую нить призрачного огня, которая вела назад к живой паутине.

С места неподалеку от луны Елена воспарила. Энергия продолжала струиться в нее. Не было способа спастись от нее — только освободить ее. Елена была источником неисчерпаемой магии. Выбор был таким: удержать ее в себе и перейти в безграничность Пустоты или послать ее вниз, в пустое сердце мира, отдав энергию в то, что было Материей, и дать начало новому миру.

Но она видела и третий вариант. «Путь, который увидишь только ты».

Она вобрала в себя всю энергию от взрыва двух соединившихся духов, связав ее в небесах над миром, пока еще оставалась связь с живой паутиной внизу. Затем она потратила неизвестное количество времени на то, чтобы связать вместе Пустоту и Материю, уравновесив накатывающие, словно волны, силы, составить пары течений и водоворотов.

Она действовала инстинктивно. Но какая-то часть ее понимала, что она делает.

Энергия, связанная здесь, будет равномерно изливать свою магию на паутину. Как только медленное умирание Земли подойдет к концу, не будет стихий среди людей. Не будет магов, ведьм и Темных Лордов. Вместо нескольких, во всем превосходящих большинство, всем и каждому живому существу будет дана своя собственная магия, свой уникальный талант. Возможно, каждый дар не будет таким сильным, как прежде, он распределится по всей жизни и постепенно будет сходить на нет, но, может быть, как и мечтал Личук, пришло время покончить с властью магии над их миром и судьбами. Может быть, пришло время им всем создать собственный путь.

Елена закончила свою работу, затем спустилась вниз по серебристой нити. Она растратила все свои силы и падала, опустошенная. Без яростной магии внутри ее индивидуальность стала резче. Она смотрела на источник магии над ней, озаряющий небеса, посылающий непрерывный поток магии на паутину жизни внизу. Она была восхищена своей работой, но ее знание об этом создании уже уходило. Ее сознание сейчас было слишком мало, чтобы вместить в себя безграничное знание, необходимое для создания этой новой звезды.

Она падала назад в мир, назад в паутину, назад в лишенную потолка пещеру. Она продолжала смотреть на мерцающую звезду. Пока она сияет, пока источник энергии существует, магия земли будет уравновешена во всем и сделает всех равными. Хотя их таланты и будут менее значительными — такими, как дар ваять скульптуры из глины, или талант пекаря, или способность понимать души других, — каждой жизни будет дан ее собственный уникальный дар, который можно либо разглядеть и развить, либо просто не заметить.

Начиная с этой ночи, все будут равны.

Елена смотрела в пещеру. Будет только одно исключение. Как только она коснулась пола, магия, которую она приготовила, вспыхнула. Не зная больше сознательно, как это сделать, она отделила себя от потока энергии. Она вышла из ничто и вернулась в мир, больше не богиня, даже не ведьма — просто женщина.

Ощущение мира ошеломило ее: тепло ее кожи, запах серы и дождя, изумленные голоса, вихрь цвета и света. Мир был слишком ярким. Она задохнулась и едва не потеряла сознание, изумленная силой ощущений.

И он был там, обнимал ее, наполняя собой все ее чувства.

— Эррил… — прошептала она. Она смотрела на него: серые, как грозовые облака, глаза, черты его лица, слеза, стекающая по покрытой щетиной щеке. Он заполнил ее собою.

— Елена! — он всхлипнул, прижав ее крепко к себе.

Она закрыла глаза и утонула в нем. Она обняла его, укрывая своими руками. Она была словно раковина, полная колышущейся и волнующейся воды. Ей нужно было время, чтобы ее дух успокоился и занял свое место в теле.

Эррил обнимал ее.

Почувствовав, что готова встретиться с новым миром, она отстранилась и открыла глаза. Остальные собрались вокруг: Толчук и Арлекин, Мерик и Нилан, Каст и Сайвин, Тайрус и Веннар, даже Фердайл в своем волчьем обличье.

Мир по-прежнему был слишком ярок. Первые лучи солнечного света озарили пещеру.

— Звезда?.. — спросил Мерик, опускаясь на одно колено. — Это ты сделала?

Елена кивнула. «Так это не было сном». Она смотрела в небеса, но наступил рассвет, и звезды погасли. Однако она чувствовала сияние звезды за горизонтом. Она знала, что звезда будет сиять ночью снова. Новая звезда.

— Звезда Ведьмы, — проговорил Мерик. Это имя словно эхо повторили остальные — некоторые с изумлением, некоторые с благоговейным страхом.

— Что это значит? — спросила Нилан.

Елена вздохнула, еще не готовая говорить об этом. Кроме того, у нее оставался последний долг. Она поцеловала Эррила — легкое касание, обещающее продолжение длиною в жизнь, — и поднялась. Она подошла к одинокой фигуре в тени у стены. Елена стояла в солнечном свете, а Джоах прятался во тьме. Он не мог заставить себя посмотреть на нее.

— Джоах, — прошептала она. — Все в порядке.

В глубине сердца она прикоснулась к магии, которая все еще была заперта там. Звезда Ведьмы в конце концов уравновесит и выровняет магию в мире и сделает всех равными. Но будет одно исключение. Елена открыла свое сердце и передала этот дар своему брату. Она чувствовала, что он нужен ему — возможно, не для того, чтобы использовать его так, как он намеревался изначально, но, тем не менее, необходимость была.

Она передала ему дар бессмертия. Его тело вздрогнуло от прикосновения. Он поднял лицо, одновременно с удивлением и ужасом. Она привязала эту магию к его серебристой жизненной силе. И, когда связь была создана, две их энергии смешались, распространяясь по паутине дальше. На какой-то ослепительный миг они были связаны со всеми в пещере. История каждого, его мысли, чувства хлынули в них.

Джоах задохнулся, попятившись, закрывая лицо.

Затем все было кончено. Дар был передан.

Джоах опустил руки и посмотрел на нее из своего темного угла.

— Ч-что ты сделала?

«То, что было нужно…» — подумала она, затем тихо прошептала:

— Проклятье или благословение, делай с ним что хочешь. Но когда череда лет станет слишком тяжкой, расскажи мою историю — расскажи мою историю правдиво — и ты встретишь свой конец.

Он смотрел на нее с ужасом и недоверием. Болезненный смех слетел с его губ. Он отвернулся.

Елена смотрела на него. Как же ей хотелось дотронуться до него! Но вместо этого она сделала более трудную вещь: она шагнула назад. Только что ее заставили искать собственный, путь из тьмы, путь, который никто, кроме нее не мог увидеть. Теперь пришел черед Джоаха. Никто не сможет пройти по его пути, кроме него.

Она повернулась и оказалась лицом к лицу с новым миром. Она подняла свои бледные руки к солнечному свету. Они остались чистыми и белыми, руками женщины.

Эррил пристально смотрел на нее. Елена улыбнулась ему.

Здесь было достаточно магии для каждого.

* * *

Итак, история заканчивается…

С этого момента все изменилось. Мы все покинули вершины Зимнего Эйри и вошли в новый мир, выкованный рубиновым кулаком. Но что стало со всеми нами? Я не знаю точно. Я могу рассказать только свою собственную историю.

Стыд гнал меня на запад, мимо гор, мимо Западных Пределов, за границы земель, где садится солнце. На этом пути я узнал, что последний дар Елены — ее бессмертие — и вправду стал моим. Я не старел. Я прожил бессчетные жизни, но только первая имеет значение для меня. И, хотя у меня было достаточно жизненной энергии, чтобы воскресить Кеслу, я обнаружил, что больше не хочу этого. Я даже не пытался. Я не стоил ее любви. Лучше ей быть там, где она спит сейчас, где бы это ни было — в песках ее родной пустыни или в нежных руках Матери.

Однако по прошествии времени даже этого выбора не осталось у меня. Мои способности к магии сна истаивали, как и вся сильная магия в этом мире. За это время сменилось несколько поколений, и постепенно мир стал более простым и, возможно, более скучным местом. Под светом Звезды Ведьмы огры отступили в горы, мираи — в свои моря, а эльфийские кланы рассеялись по миру, и никто не знал, где они.

Возможно, однажды, когда Звезда Ведьмы погаснет, магия вернется, хлынув в горы и долины, но сейчас — эпоха человечества во всем ее блеске и нищете. Я видел золотой век и темные времена, что проходили мимо меня, и я по-прежнему странствую по дорогам, ища ответы, которые всегда были внутри меня.

Сейчас, вспоминая слова, которые я написал в начале этой долгой истории, я вижу гнев в моем сердце. Елена не проклинала меня, только дала мне возможность идти по тому темному пути, на который я сам ступил. Это слишком долгий путь, чтобы пройти его за одну жизнь. Нужны многие жизни, чтобы выжить, несмотря на чувство вины, горечь и даже безумие.

Я и выжил, в конце концов, придя на острова Келла, что у западного побережья. Это было настолько близко к Аласии, насколько я мог позволить себе. Мне не хватило смелости ступить на ее земли снова, но и далеко от нее я не мог быть. Поэтому я прожил эти последние века на Келле, среди островов, безымянным: так никто не мог заметить, что я не старею.

Я смотрю сейчас на мои морщинистые руки, передвигающие перо, — слабое царапанье по пергаменту, на седые волосы, которые падают, словно снег поздней зимы, на высыхающие чернила. Последнее обещание Елены, данное мне, выполнено. В тот миг единения с ней, когда я прикоснулся к серебряной паутине, истории всех остальных хлынули в меня. Я убрал их в сундуки и шкафы. Я не хотел вспоминать их.

Только спустя все эти века я осмелился открыть тайники в своем сердце и встретиться с этими воспоминаниями, со всеми этими жизнями. Я понимаю теперь, почему Елена поставила такую задачу передо мной: написав все эти страницы, изложив эти истории, я нашел самого себя. Я увидел свой путь не только через горечь моего сердца, но и глазами многих других. И сейчас, заканчивая эту историю, я наконец могу сделать то, что ускользало от меня в течение стольких столетий.

Я могу простить себя.

Узнав все эти истории, я наконец понял, что был не лучше и не хуже, чем мои спутники. У всех у нас были тайны, мгновения позора и чести, трусости и храбрости — даже у Елены.

И это знание разрушило чары бессмертия. Елена привязала магию к чувству вины в моей душе. И, как только я освободился от него, чары спали.

Наконец-то я могу уйти к Матери, как и все хорошие люди.

Даже сейчас я ощущаю присутствие рядом. Не Матери, но кого-то более близкого. Хотя и нет здесь вихря призраков или танца лунного камня, я знаю того, кто стоит рядом со мной. Я почти ощущаю ее дыхание на своей щеке.

— Елена, — шепчу я в пустую комнату.

И хотя в ответ я не слышу ни слова, я все равно ощущаю ее признательность, теплоту в моем сердце. В начале этой истории я рассказал, как описал ведьму бесчисленным количеством способов: как шута, как пророка, как деревенщину, как спасительницу, как героя и как злодея. Но за все эти столетия я ни разу не описал ее так, как мое сердце знало ее лучше всего, — как мою сестру.

— Что стало с тобой и с Эррилом? — спрашиваю я… потому что никогда не спрашивал прежде. — Жили ли вы долго и счастливо?

И сквозь века до меня доносится едва различимый шепот, грустный и веселый одновременно: «Мы жили… Это все, что можно сказать».

Я больше не могу вынести это. Я плачу. Слезы падают на пергамент. Мое сердце разбивается и становится чем-то новым — незапятнанным и полным любви.

И хотя ни одна тень не двигается, я чувствую, как ко мне протягивается рука. Я не могу ждать дольше. Это конец всего — моей жизни, моей истории, моего пребывания в мире и прежней Аласии.

Так позвольте мне отложить перо. Есть рука, которую я должен взять.

ПОСЛЕДНИЙ ВОПРОС ОБУЧЕНИЯ:

Почему Келвийские Свитки запрещены?

— Письменно ответьте на этот вопрос ниже и поставьте отпечаток пальца.

— Не вскрывайте печать на последующих страницах, пока не предъявите ответ назначенному вам надзирателю.

Послесловие