– Только не говори, что оставишь ребенка, – сердито сказала Ленка, вырвав ее из тяжелых дум.
– Почему бы и нет? – возразила Марина из духа противоречия. – Что он, откажется от него, что ли?
– Да запросто, – вмешался Антон. – У Залевского сын от первого брака, мой ровесник, а больше детей ему не надо, это я точно знаю. Ни одна из его баб больше не рожала.
То, что Антон сидит с ними на кухне и вот так запросто участвует в «бабском разговоре», Марине не очень понравилось, но возражать она не решилась. Да и Лена, сновавшая по кухне в дурацком халатике с зелеными и фиолетовыми огурцами, то и дело как бы невзначай касалась его, отчего Антон довольно щурился, как сытый кот.
Видеть эту идиллию было совершенно невыносимо!
Марина повернулась к подоконнику и стала внимательно разглядывать цветущего «декабриста», усыпанного малиновыми многослойными звездочками.
Ленка многозначительно переглянулась с Антоном и закатила глаза так, что зрачки совершенно пропали под верхним веком. Антон фыркнул и пожал плечами.
По его мнению, гостье, нывшей на кухне уже почти час, пора было и честь знать, а она все сидела и уходить, судя по всему, не думала…
Залевского Антон не любил.
Впрочем, его мало кто любил из коллег-мужчин!
Слишком уж он был самовлюблен и удачлив.
Антон тоже немного завидовал – даже не славе, не деньгам, а какому-то фатальному везению, отсыпанному природой при рождении. Залевский, весьма и весьма, на его, Антонов, взгляд, посредственный актер, был дьявольски хорош собой, чем и снискал невероятную популярность еще в молодости. Антону же внешность досталась самая что ни на есть среднестатистическая. Он вдруг с горечью констатировал, что до сих пор не сыграл ни одной по-настоящему заметной роли. Даже фантастический боевик, на который возлагались большие надежды, был охаян критиками и в прокате провалился…
Марина оставила в покое цветок и повернулась к Антону.
Тот смотрел на нее со странным прищуром, точно оценивая, на что польстился Залевский. До его прежних красоток этой расти и расти. Стареет, что ли?..
– А что делать? – обреченно спросила Марина, озвучив свои мысли. – В квартире я не прописана, денег своих нет. Если Леша вытолкает меня на улицу, куда я пойду?
– С чего бы ему тебя выталкивать? – весело удивился Антон. – Залевский сам никого не выгоняет. Его все всегда устраивает. Это от него уходят, потому что жизнь становится невыносимой. Будет тебя поколачивать в свое удовольствие, и дело с концом.
– А ребенок? – заныла Марина. – Неужели до него не дойдет, что это опасно?
– Да брось ты, – отмахнулся Антон. – Для Залевского важны прежде всего его собственные желания. Ребенок точно сейчас ни к чему! Он и без того переживает, что роль уплыла из-под носа. Да еще какая роль… Я бы тоже бесился, наверное.
– Да, – медленно сказала Лена и подлила Антону еще чаю. – Наверное, лучше аборт сделать. Если ты снова заикнешься о ребенке, он тебя с лестницы столкнет, как Муфтееву.
Марина помолчала, поджав губы.
История восточной красавицы Заремы Муфтеевой ей была хорошо известна.
Бывшая Мисс Татарстан прожила с Залевским около трех лет, сменив молоденькую актрисульку Машу Андрееву. Внешне благопристойный союз Муфтеевой и Залевского вскоре дал трещину, но широкой общественности история ужасной жизни Заремы открылась только после того, как она сама, отлежавшись в больнице, позвала к себе прессу и рассказала о жизни с красавчиком-гусаром. Алексей регулярно колотил ее, отчего Зареме приходилось носить закрытые платья, чтобы скрыть синяки. Точку в их отношениях поставила пьяная выходка Залевского, который однажды столкнул беременную Муфтееву с лестницы. Зарема сломала два ребра и запястье. Но хуже всего был выкидыш, после которого врачи заявили – детей у Муфтеевой никогда не будет…
После пресс-конференции Зарема еще долго пыталась бороться с Залевским и даже подала в суд. Звездная тусовка Муфтееву немедленно осудила, перестав поддерживать и общаться. Процесс она все-таки выиграла, но судья, давняя поклонница Залевского, постановила выплатить Муфтеевой такую ничтожную сумму за моральный ущерб, что Зарема вылетела из здания суда со слезами ярости.
После этого случая Залевский стал осторожнее, а с прессой, упорно возвращавшейся к теме скандала, перестал общаться вовсе.
– Будешь против Залевского рыпаться, он тебе живо устроит сладкую жизнь, – предрекла умная Ленка.
– Какую-такую сладкую? – заупрямилась Марина просто из принципа, хотя сама все понимала.
– Такую. Муфтеева хоть Мисс Татарстан была, а ты вообще никто. Размажут тебя по кафелю ровным слоем, не успеешь эйн-цвейн-дрейн сказать.
Ленка постоянно сыпала какими-то дикими словечками. Марина слушала и вяло кивала. Повторять судьбу восточной красавицы, мгновенно превратившейся в парию, ей не хотелось…
Антон допил чай и, посидев на кухне из вежливости еще пару минут, ушел смотреть телевизор. Слушать жалобы больше не было ни сил, ни желания. Переключая каналы, он наткнулся на «притчу во языцех»: молодой Залевский в гусарском мундире спасал честь Отечества и клеил иностранную принцессу… Принцесса была так себе и усилий почти не стоила. Антон раздраженно переключил канал и снова наткнулся на старого знакомого. На экране Димка Белов, которого стало вдруг удивительно много и на телевидении, и на радио, пел что-то про небо с бескрайними берегами. Антон фыркнул и переключил на Дискавери.
– Значит, на аборт идти? – тупо повторила Марина.
Лена кивнула:
– Все равно он тебе родить не даст. Можешь, конечно, уйти от него, а потом, когда ребенок родится, подать на алименты. Но чует мое сердце, добром это не кончится! У него связи…
– Можно подумать, он ребенка не прокормит, – фыркнула Марина. – Ты знаешь, сколько он в день пропивает? Да на это бабло я раньше месяц жила припеваючи!
– Мариш, не совершай извечной бабской ошибки, – поморщилась Лена. – Все хотят от звезды родить и думают привязать его к себе ребенком. И что? У многих это получилось?
Лена быстро посмотрела в сторону гостиной, где болтал телевизор, и, понизив голос, добавила:
– Думаешь, с ним по-другому? Такая же фигня.
– Да ладно?!
– Вот тебе и ладно. Нам хорошо вместе, я не спорю. Антоша и денег дает, и чтобы руку нам меня поднять – ни-ни! На тусовки вместе ходим, его друзья-актеры меня уже знают. Но стоит намекнуть на женитьбу – он как устрица в раковину прячется. Если я залечу, меня недрогнувшей рукой направят на аборт.
Марина вздохнула.
– Ни фига ты мне не помогла, – сказала она.
Лена вздернула брови:
– Не помогла?
– Ну да. Я надеялась, что ты что-то посоветуешь, подскажешь…
– Я и советую: иди на аборт и живи с Залевским дальше. А еще лучше, начинай мутить что-то сама. Он у тебя никуда не собирается в ближайшее время?
– Сериал у него будет в Питере. Но Питер – это же рядом…
– Ну и что? Все равно не станет столько времени дома торчать. Походи по тусовкам, с людьми пообщайся. Ты же петь хотела? Вот и пой. Пока его нет рядом, это твой шанс.
Марина не ответила.
Советы подруги всколыхнули в ней затихшее было раздражение.
«Хорошо ей умничать, – подумала она с ненавистью. – Урвала красавчика, да еще благодаря подруге! Фигу бы она познакомилась с Антоном, если бы не я. Хотя она и без него жила, как у Христа за пазухой, в квартире тетушки-пуританки. Наверняка такого перспективного жениха, как Антон, тетушка одобрила! Вон они, голубки, воркуют на кухне съемной однушки, потому как у Антона еще нет денег на покупку квартиры, но его съемочный день уже равен полутора тысячам долларов, так что покупка вожделенных метров не за горами… А там, глядишь, и свадебка, если Ленка подсуетится вовремя!»
От накатившей злости в ушах зашумело.
Она скомканно попрощалась.
Подруга не сделала попытки остановить и явно была рада ее уходу. Антон показался на миг, когда она уже стояла в дверях, укутанная в шубку, и, улыбаясь, бросил:
– Пока.
Марина перешагнула через порог, оказавшись в тускло освещенном подъезде, выкрашенном до половины зеленой краской, а сверху белой, где кто-то «остроумный» написал маркером «Маринка – праститутка». На мгновение ей показалось, что это про нее, а потом, шагнув к лифту, она даже ощутила жалость к неведомой Маринке, про которую написали, что она – проститутка, да еще через «а».
Лифт открылся, как пещера Аладдина.
Но внутри не наблюдалось никаких сокровищ, а только пахло мочой.
Марина добралась до дома на такси, тупо глядя в окно невидящим взглядом. Перспективы были не то чтобы мрачными, а какими-то… мутными, как осенние лужи.
В машине было тепло и немного накурено, а по радио горланил вражина Белов со своими приевшимися «небесными берегами»…
Ее внезапно затошнило.
– Остановите тут, – сдавленным голосом произнесла она.
Шофер послушно тормознул. Сунув ему деньги, смятые в комок, Марина выкатилась на улицу, борясь с рвотными спазмами.
На свежем воздухе ей полегчало.
До дома было уже недалеко, к тому же улица стояла в пробке. Марина не спеша двинулась по тротуару, аккуратно обходя лед, на котором то и дело падали прохожие, нелепо вскидывая руки вверх.
На подоконнике магазина сидели замерзшие, нахохлившиеся воробьи. Бросив на них взгляд, она подумала, что ее жизнь не слишком отличается от их. Проблемы, собственно, те же – поесть, поспать. Правда, воробьи вряд ли страдают чрезмерным честолюбием, уж слава соловьев им тем более не мерещится…Подойдя к подъезду, Марина вытащила магнитный ключ и, приложив к замку, потянула на себя тяжелую дверь. Она уже сделала шаг вперед, но уловила за спиной какой-то движение.
Обернувшись, она застыла от ужаса.
Она сразу узнала это лицо, которое долго видела в кошмарах! Его зеленые глаза с восточным разрезом сузились еще больше, а потрескавшиеся пухлые губы растянулись в довольной улыбке.
– Маленькая моя, – вкрадчиво мурлыкнул он.