– Нездешний? Кто, откуда?
Хью Стоун был в этих местах личностью приметной. Хотя назвать его «личностью» было неправильным – настолько в нем преобладали его замечательные кулаки. Которые он пускал в ход не задумываясь – против тех, кто ему не нравился или на кого ему укажут. Он и правда был год назад помощником шерифа, выгнали после очень неприятной истории с вымогательством, но «утерянную» бляху сохранил, для авторитета. Работал в основном по таланту – боксером, вышибалой в баре, охранником, но последние шесть недель перебивался случайными заработками, нередко на грани закона. И потому «Американский Легион» был для него самым подходящим местом: во-первых, здесь платили (не регулярно, но за участие в мероприятиях что-то перепадало), а во-вторых, из-за возможности трясти всяких заезжих лохов, угрожая «а не коммунист ли ты». Сейчас в его карманах не было ни цента уже второй день, а потому Стоун горел желанием облегчить кошелек подвернувшегося клиента хотя бы на пару долларов – ладно, на пять, с Джо и Руби тоже надо поделиться.
Новак не подумал об опасности – ведь дело было не ночью в закоулке, а днем на заправке, при свидетелях – которые, однако, лишь наблюдали издали. И он пытался что-то объяснить этим, как ему казалось, представителям закона.
– А не красный ли ты шпион – по-нашему говоришь неправильно? Ты где родился, в каком штате?
Новак и тут ответил честно:
– Брно, это в Европе, Чехословакия. Я разве нарушил какой-то закон?
– Что?! Парни, это же красная зона – Дэнни из клуба «100» говорил, а он у Дрейка учился, знает![36]А ну, все из карманов, руки на капот! Ноги расставить пошире!
Стоун был горд собой – представляя себя шерифом Маккоем из фильма. Поймать русского шпиона – это ж завтра в газете напишут! И может быть, его снова возьмут в помощники шерифа – работа не пыльная, но денежная и власть!
Новак пытался вскочить в машину и нажать на газ. Но на него набросились втроем – у Джо была дубинка, у Руби кастет, ну а Стоуну и кулаков хватало. И упавшее тело еще долго пинали ногами – пока не сообразили, что жертва уже не дышит.
– Берем, что у него есть, и ноги! Как бы не вышло чего…
Дело было при свидетелях, а все трое были личностями известными – так что следующее утро они встретили в камере полицейского участка. Затем состоялся и суд, на котором присяжные, после выступления адвоката, что «мои подзащитные руководствовались самыми высокими и патриотичными побуждениями», не имели намерения убить, и были спровоцированы подозрительным поведением пострадавшего, большинством голосов постановили «не виновны». Помощником шерифа Хью Стоун так и не стал – зато в «Легионе» его авторитет заметно поднялся.
Ни суд, ни полицию не заинтересовал факт, что только за последние три месяца в городе и его окрестностях нашли четыре трупа чернокожих, забитых насмерть, убийц не нашли, да и не искали. Мало ли какие криминальные разборки между собой могут быть у грязных вороватых ниггеров?
Мы проиграли этот раунд – но не матч. Проиграли битву – но не войну.
Однако же он, президент Эйзенхауэр, этого не увидит. Он понял это, когда этот наглый немец, Браун, ответил:
– Господин президент, я не могу гарантировать успешный запуск сателлита раньше, чем через год. И никакие экстренные меры не помогут. Это, как если бы вы взяли сто женщин, осыпали бы их всеми мыслимыми благами – и все равно никак не получили бы одного ребенка через один месяц вместо девяти.
То есть на реванш в космосе в 1956 году рассчитывать не придется. Если русские тоже не будут сидеть на месте. А ведь это лишь край той задницы, куда попала Америка в его, Эйзенхауэра, президентство! Мы поставили в Китай оружия и всего прочего больше, чем в Англию в Великую войну, наши советники сумели сделать из воинства Чан Кайши (еще пять лет назад больше похожего на сборище разномастных банд!) подобие армии цивилизованной страны, но стоило коммунистам перейти в наступление, как все моментально рухнуло к чертям, нас вышвырнули из Китая, полностью ставшего коммунистическим! Мы вошли во Вьетнам в уверенности, что там все будет кончено быстро и эффектно – «смотрите, лягушатники, как надо наводить порядок», а теперь над нами смеются в Париже, войне конца не видать, в американские дома уже пришло (по официальной версии) больше пятидесяти тысяч гробов (и это без учета «пропавших без вести», у кого даже тел не нашли – как в Сайгонском порту в мае), и даже в перспективе не видно победы[37]! Зато военные расходы подорвали американскую экономику, дефицит бюджета уже превысил тринадцать миллиардов, и совершенно непонятно, как его сократить. Не хватает денег даже на строительство дорог – пришлось урезать грандиозную программу создания системы автомагистралей в масштабах всей страны. Растет число безработных, бунтуют чернокожие, недовольные сегрегацией, а в ответ злобствуют белые консерваторы, считая, что «ниггеры слишком обнаглели». Египетская авантюра провалилась – затраты на нее следует списать в убыток. Лишь Гватемалу можно счесть положительным активом, но и то, там становится неспокойно, в джунглях появились какие-то повстанцы, и президент Армас настойчиво требует американской военной помощи. Тревожные новости поступают из Никарагуа, Сальвадора, Венесуэлы – стран, которые традиционно считались «нашим задним двором». И это все вместе взятое – цветочки, в сравнении с главным!
США утратили военное превосходство. Электорат можно успокоить – но он, президент, знает: Советы сейчас не слабее, а сильнее. Даже если не учитывать гипотезу о «двери из будущего» – во что Эйзенхауэр так и не поверил. Но страну, которая имеет бомбы в сто мегатонн и носители, не сбиваемые никакой ПВО, и умеет не только запускать в космос сателлиты, но и возвращать обратно, причем в нужную точку планеты – никак нельзя назвать «варварской». Как это стало возможным – ведь не может тоталитаризм быть эффективнее свободного мира?
«Смирно стоять! Не шевелиться! Вам свобода из задницы прет? Так я вас даже дышать научу лишь по моему приказу! Я вас как клопов буду давить, пока не научитесь подчиняться не рассуждая! Кто тут хихикнул – я ему сейчас хихикну так, что собственные зубы сожрете вы все! Забудьте, кем вы были – сейчас вы трусливое и никчемное дерьмо, навоз, пыль под моими ботинками! Но клянусь, что я сделаю из вас людей – из тех, кто доживет до конца нашего знакомства!»
Как звали того сержанта в Вест-Пойнте? Однажды ночью он поднял их взвод и заставил в полной выкладке бежать в темноте через лес, а затем переплывать реку. Двое кадетов утонули, но сержанта это нисколько не задело – значит, это были плохие солдаты, слабаки и трусы! С тех пор прошло почти полвека – но генерал Эйзенхауэр помнил тот урок, полученный кадетом Эйзенхауэром. Без дисциплины не может быть армии, не может быть порядка. И ради поддержания дисциплины дозволены самые жестокие меры – те из воспитуемых, кто переживет, после сами будут благодарны[38].
Так, может, русский секрет всего лишь в том, что их порядок более совершенен? Как совершенен муравейник, где каждая особь безупречно выполняет свои обязанности. Если Сталин требует от своих «колхозных рабов» – учиться, повышать свой образовательный уровень, а затем исправно трудиться там, куда пошлют. Может, при этом не вырастут гении, но будет ровный строй тех, кто способен решить поставленную задачу. Бисмарк сказал, что «войну выиграл германский школьный учитель» – Сталин может изречь то же самое про научно-техническую гонку. Что ж, нет ничего лучше мощного пинка по яйцам – тому, кто решил уснуть на работе!
Мы стали слишком ленивы и самодовольны. И должны быть даже благодарны русским за то, что их спутник нас разбудил. И начать должны – с реформы нашего школьного образования. Нет, речь идет не о том, чтобы допускать ниггеров в университеты, но талантливый белый парень должен быть уверен, что станет инженером, ученым, врачом, педагогом. Козырная карта Сталина – поиск талантов из всех слоев общества. Теперь это будет и нашим!
Ну а в дальнейшем… отчего бы и не помечтать? Если и правда то, что Райан говорил о будущем. И там во всех странах мира (включая Россию) сами школьные учителя (за небольшой грант от посольства США) будут предоставлять списки своих самых талантливых учеников. Которым потом будет предложена поездка в США, обучение в американском колледже – и воспитание еще не зараженных патриотизмом детских душ в верности американским ценностям. Сейчас о том говорить рано – но что будет лет через двадцать, тридцать, пятьдесят?1[39]Что нас не убивает – делает сильнее. И посмотрим, кто победит в этом матче!
Хотя сам Эйзенхауэр уже не увидит этого – будучи президентом. С результатами этого раунда – о переизбрании в следующем году нечего и надеяться.
На углу Шеридан-авеню и 8-й стрит висел знак «Берегись школьников». Потому автомобили проносились мимо, прибавляя скорость.
«Не беспокойтесь, мистер Уолш, вам как новичку достанется самый спокойный класс. У нас очень приличная школа. И последнее время все было спокойно – помощь полиции в поддержании дисциплины не требовалась уже несколько недель».
В классе пахло марихуаной. Несколько подростков, обоего пола, дымили открыто, не стесняясь. Парочка у стенки целовалась взасос. Посредине стулья были сдвинуты вокруг одного из столов – там играли в карты. Когда новый учитель вошел, на него уставились три десятка пар глаз – оценивающе и недобро.
– Доброе утро, дети! Меня зовут Дэн Уолш, я ваш новый преподаватель математики, вместо уволившегося мистера Лэйна. Мне сказали, что у вас по графику должны быть методы решения квадратных уравнений…
– Лафа! – бросил подросток, сидевший за первым столом, положив на столешницу ноги. – Давай лучше кино смотреть!