– Ешь ложкой.
Попробовав, я поняла, что примерно так и едят обычно дети, только я могла есть самостоятельно.
– Все-все, хватит на меня смотреть, а то как-то неловко. Лучше наслаждайтесь ужином, – усмехнулась я.
Бувэнь и Ишэн спешно отвели взгляд, вернувшись к еде.
Цзюйлань по стечению обстоятельств сидел слева от меня. И свои палочки держал в левой руке, а в правой – палочки для подачи. Время от времени он клал мне в ложку то шинкованные водоросли, то капусту. Кусочки рыбы без костей, тоже с его подачи, оказывались у меня в ложке.
Похоже, он одинаково хорошо владел как левой, так и правой рукой, поскольку и сам орудовал палочками ловко, можно даже сказать элегантно, явно не испытывая никаких неудобств. Мне же благодаря его заботе расхотелось спешить и удалось расслабиться.
Бувэнь и Ишэн, не заботясь о приличиях, просто уставились на Цзюйланя. Я тоже, замерев, наблюдала за ним, машинально отправляя овощи в рот. Только сам он, казалось, не замечал, насколько невероятен, и продолжал невозмутимо есть.
– Ты можешь держать палочки в обеих руках? – не удержался Ишэн.
– Моя левая рука ничем не отличается от правой, – ответил Цзюйлань, не поднимая глаз.
Раз он не придал этому особого значения, то и нам не стоит создавать суету. Мы с Ишэном обменялись взглядами, будто говорящими: «Не обращай внимания, все как обычно», и продолжили трапезу.
После ужина они помогли Цзюйланю вымыть посуду, а потом мы все вчетвером сели во дворе, наслаждаясь беседой на свежем воздухе.
Вчера вечером мы встретились впервые за много лет, так что тем для разговоров скопилось много. Сегодня все полностью расслабились и с пивом в руках болтали обо всем и ни о чем, небрежно откинувшись на спинки стульев. Ишэн даже закинул ноги на высокую спинку другого стула.
Сад купался в лунном свете, дул прохладный ветер, вокруг стрекотали насекомые и было слышно, как шелестят цветы.
Бувэнь оглядел знакомый двор, затем, обратив взгляд на меня и Ишэна, потрясенно сказал:
– Такое ощущение, будто вернулся в детство: все как прежде.
– Кое-что все-таки изменилось. – Ишэн встряхнул пивную банку и покачал указательным пальцем. – Когда были младше, нам ни разу не хватило духу пить так открыто – мы всегда выпивали тайком на рифах у моря!
Раздался дружный смех.
– Я действительно не ожидала, что еще когда-либо соберемся вместе. Такое чувство, будто мы все блуждали по лабиринту и встретились на выходе.
Ишэн пихнул меня, смеясь:
– Цзюйлань, ты знал, что у твоей кузины такая тонкая натура?
Тот едва заметно улыбнулся, ничего не ответив. Видимо, молча принимая ностальгическое настроение окружающих.
Внезапно раздался стук в дверь. Цзюйлань открыл, и вошла Чжоу Буянь с двумя подарочными коробками.
– Сяо-Ло, брат сказал, ты поранилась. Я принесла немного витаминов.
Эти две упаковки ласточкиных гнезд[20] мне не по карману, но публичный отказ от них ранил бы чувства Буянь.
– Спасибо тебе.
Девушка ненадолго осталась.
– Уже поздно. Завтра утром нам нужно сесть на корабль, так что пора возвращаться в гостиницу, отдохнуть перед дорогой, – засобирался Бувэнь.
В будущем нас ждет еще много возможностей встретиться, поэтому я не стала их задерживать. А проводив их, стала наблюдать за Цзюйланем, который убирал во дворе. И тут в дверь снова постучали.
За воротами оказалась Буянь.
– Что-то случилось? Забыла что-нибудь? – торопливо спросила я.
– Нет. То есть да, но не совсем. В общем, брату сказала, что оставила у тебя телефон, но на самом деле хочу поговорить с тобой наедине.
Я смотрела на нее, не впуская в дом, и ждала, пока она продолжит.
– Слышала, у тебя украли шестьдесят тысяч. Твои сбережения весьма ограниченны, и гостиницу будет трудно открыть. Раз уж ты близкая подруга Бувэня, позволь мне сказать тебе правду. Я не разделяю вашего оптимизма насчет этой бизнес-идеи. Когда туристы выбирают гостиницу, то их привлекает или уникальный пейзаж, или удобная транспортная развязка. Здесь же нет ни того, ни другого…
– Что ты хочешь сказать? – прервала я ее.
Она уверенно улыбнулась.
– Что мне очень нравится этот старый дом. Прошу, продай его мне. Есть на него документы о праве собственности или нет – без разницы. А цена зависит только от тебя. Если не хочешь продавать, то сдай в аренду. Сниму его только на два года. Дам двести тысяч юаней за каждый, причем разом. Через пару лет верну тебе дом целым и невредимым.
Пытается завалить меня деньгами?.. Я пребывала в растерянности.
– Заманчивое предложение. И очень щедрое. Если бы это был обычный дом, то непременно согласилась бы. Но его оставил мне дедушка, и я не могу ни продать здание, ни сдать в аренду.
– Но у тебя же почти не осталось денег… – взволнованно возразила Буянь.
– У кого-то больше денег, у кого-то меньше. Даже если их недостаточно, гостиницу все равно можно открыть. Госпожа Чжоу, надеюсь, я ясно выразила свои мысли. – Несмотря на вежливую улыбку, мой голос звучал холодно.
Какое-то время она смотрела на меня.
– Надеюсь, в дальнейшем ты не пожалеешь об этом, – с фальшивой улыбкой ответила Буянь. – А если передумаешь, то договориться со мной будет уже не так просто, как сейчас. Для меня четыреста тысяч – не много, но для тебя это весьма серьезная сумма…
– Ты слишком много болтаешь! – раздался рядом со мной голос Цзюйланя, и девушка умолкла.
Я искоса глянула на него, и вся грусть вмиг улетучилась. Чжоу Буянь покраснела от злости и, посмотрев на мужчину, воскликнула:
– Ты!.. О чем ты говоришь?
Тот сделал вид, что не замечает ее. Я же благодаря этой поддержке сделала два шага назад и с легким щелчком закрыла дверь. Все это показалось мне странным, зато он вел себя так, будто ничего не произошло.
– Поднимайся наверх. Я приберу и приду.
Слушая раздраженные возгласы за воротами и наблюдая за Цзюйланем, который уже сосредоточился на работе, я пришла к осознанию, что для человека величайшее унижение – остаться незамеченным.
Поднявшись в спальню, я увидела, что на часах уже девять вечера, и решила последовать совету врача и лечь спать пораньше, чтобы рана поскорее заживала. Медленно и неуклюже я почистила зубы и умылась одной рукой. А выйдя из ванной, заметила Цзюйланя у дверей моей комнаты.
– Ты чего-то хотел?
Мужчина достал пузырек с лекарством и ватный тампон и надел одноразовые медицинские перчатки. В тот же миг меня осенило, что он собирается нанести лекарство. Врач подчеркнул, что мне нужно обрабатывать рану на ноге два раза в сутки – утром и вечером – в течение пяти дней.
– Не стоит, мне ведь не оторвало руки, – пробормотала я.
– Наклонись. – Помощник посмотрел на меня.
Я замерла в нерешительности. Пожалуй, не стоит, ведь только мне известно, как лучше сесть, лечь или встать. Пока не двигалась, все было в порядке. Но даже легкий поворот растянет кожу вокруг раны и вызовет резкую боль. Наносить лекарство одной рукой на ногу точно будет мучительно.
Едва я, стиснув зубы, собралась наклониться, Цзюйлань подошел к кровати и сказал:
– Садись.
Посмотрев в его бесстрастное лицо и вспомнив сегодняшний день, я решила довериться этому человеку и послушно села. Сначала Цзюйлань смочил тампон в дезинфицирующем растворе, после чего протер рану и нанес мазь, рекомендованную Ишэном.
Хотя на нем были медицинские перчатки, их тонкий материал при касании позволял ощутить даже температуру его тела. Эти тонкие и красивые пальцы оказались вовсе не мягкими, а твердыми и сильными. Так что я начала верить, что этими руками он и вправду зарабатывал на жизнь. Удивительно, но Цзюйлань настолько аккуратно наносил мазь, что я совсем не почувствовала боли, а холодные пальцы вдобавок приятно охлаждали кожу.
То ли смутившись из-за долгого молчания, то ли мы молчали от смущения, однако никто из нас не проронил ни слова. В сердце будто поселилось бесчисленное множество муравьев. Меня охватило смятение, и я нарушила тишину:
– Наверное, твои руки такие холодные из-за недостатка ци[21] и плохого движения крови. Тебе следует больше внимания уделять своему телу и работать поменьше.
Продолжая наносить мазь, Цзюйлань посмотрел на меня. Я растерялась, и между нами вновь повисла тишина.
После обработки раны стало легче, ко мне вернулись силы, и вместо того, чтобы сказать: «Пожалуйста, выйди поскорее», я удовлетворенно поблагодарила его:
– Спасибо! Ложись спать пораньше.
Убрав раствор и мазь, мужчина спокойно произнес:
– Спокойной ночи.
Как только он вышел из комнаты, я без сил упала на кровать, ощущая себя так, будто из тела извлекли все кости. Страх и растерянность от незнания, что делать дальше, все еще сковывали мое сердце.
Глава 5. Когда в кого-то влюблен
Радость ежедневного общения, трепет от его присутствия рядом, страх остаться незамеченной – всего этого я волей-неволей не замечала, боясь взглянуть правде в глаза.
Две гостевые комнаты на втором этаже требовали ремонта, и Цзюйлань взялся все вынести из них. Хотя моя комната не настолько нуждалась в отделке, из-за травмы мне с трудом давался подъем по лестнице. К тому же я не хотела чувствовать запах краски, так что мы переехали на первый этаж.
После недолгого обсуждения решение было принято окончательно. Новый «жилец» примирился с тем, что некоторое время придется спать на диване в гостиной. Я же заняла кабинет: дедушка превратил его в спальню. В кабинете стоял платяной шкаф, но не было своей ванной. А значит, мне придется делить гостевую с Цзюйланем. Мы потихоньку переезжали со второго этажа.
В девять часов, минута в минуту, приехал Ван Тяньлинь со строителями. После краткого знакомства он указал рабочим, на что предстоит обратить внимание, и ремонт официально начался.
Ремонт – очень тривиальная и скучная вещь. Несмотря на то что Тяньлинь задействовал самых надежных своих людей, для них это была всего лишь работа ради денег. Что до меня – это мой единственный дом, где немало вещей, о которых нужно позаботиться.