Вскоре мелодия оборвалась и появился Цзюйлань. В свете звезд он стоял на рифе и смотрел на меня. Пока я не знала, что все это время помощник был где-то рядом, я кричала его имя в небо и море, будто желая рассказать всему миру о своих чувствах. Теперь мой любимый был здесь, а я не могла издать ни звука и просто смотрела на него. Мужчина словно проплыл по воздуху от скалы и в мгновение ока оказался передо мной, будто шел не по рифам сквозь темноту, а по ровной земле.
Элегантный и изящный, Цзюйлань стоял напротив. Выражение лица поражало спокойствием и умиротворением, как если бы он просто пришел повидаться, а не был вынужден искать меня.
По правде говоря, мы провели порознь всего несколько часов. Но мне показалось, что прошли годы и мы словно встретились после долгой разлуки. В душе спутались радость от возращения утраченного, отчаяние спасенного от гибели, досада от жалости к себе и замешательство от встречи с тем, кого люблю… В смешанных чувствах я глядела на него и, несмотря на все переживания, смогла выдать только:
– Почему ты прячешься в темноте?
– Потому что пообещал Цзян Ишэну не оставлять тебя одну, пока не выясню, откуда появились те люди, напавшие на нас.
Тут я поняла, что Цзюйлань не нашел меня, а был рядом с самого начала. Когда мы разговаривали с Линь Ханем на лестничной площадке, он не ушел, а стоял неподалеку. Позднее, когда я вышла из больницы не попрощавшись, этот негодяй следовал за мной и, похоже, видел все: как напиваюсь, лгу ему, слышал мои хриплые вопли, полные боли… но не отзывался, продолжая смотреть, как я кричала в никуда.
Расстроенная и злая, в тот момент я просто ненавидела его! Поэтому не удержалась и сильно ударила Цзюйланя. Я скрежетала зубами и била изо всех сил, будто сражалась не на жизнь, а на смерть. Мужчина не двигался и ничего не говорил, позволяя мне вновь и вновь колотить его.
Чувство невыразимой обиды захлестнуло меня, и я расплакалась, обняв того, кого любила и ненавидела одновременно. Наконец он протянул руку и слегка похлопал меня по спине.
– У Цзюйлань… – Слезы струились у меня по лицу.
На этот раз мужчина не стал притворяться, что не слышит, и сказал отчетливо:
– Я здесь.
Что?.. Как-то неожиданно. Набрав воздуха, я окликнула его еще раз. Он повторил свой ответ. Я вытерла слезы, фыркнула и уставилась на него. Это точно Цзюйлань? А затем упрямо воскликнула:
– Я не сдамся, что бы ты ни думал, что бы ни говорил про мой эгоизм и нахальство! Даже если однажды меня не станет, от тебя отказываться не собираюсь! Даже если это принесет мне много страданий, все равно не сдамся! Да, моя жизнь короче твоей, но я всю ее отдам тебе!
Он молчал и смотрел на меня. Взгляд его был уже не тот, что раньше: сапфировый блеск сиял в глубине, словно в глазах растворились тысячи звезд, более прекрасных, чем на небосводе.
– Что… думаешь? – нервно спросила я, опасаясь его беспощадного равнодушия и обидных слов в ответ.
– Это твой выбор?
– Да, это мой выбор!
– Даже если это принесет тебе боль?
– Даже если это принесет мне боль!
– Хорошо.
Он слегка улыбнулся, заставив меня забыть обо всем. Темная ночь будто превратилась в светлый день. Ощущение было такое, словно выглянуло солнце и окружило меня теплом, даря счастье.
– Давай возвращаться. А то снова простудишься.
Голос был таким нежным, что я полностью потеряла способность мыслить и просто послушно кивнула. Всю дорогу он держал меня за руку, в то время как мой разум пребывал в забытьи.
Когда мы вернулись домой, Цзюйлань отпустил мою ладонь и я отправилась наверх отдыхать. Как вдруг остановилась на лестнице и обернулась.
– Что случилось? – поинтересовался он.
– Тогда на пляже… что ты имел в виду под «хорошо»?
Он повернулся, вошел в кабинет и, принеся оттуда блокнот, протянул его мне. Тот самый, где были три наброска! Я не смогла сдержать дрожи и, стиснув зубы, взяла его.
Цзюйлань погладил меня по голове:
– Не переживай, на этот раз там не…
Что за «не», он так и не договорил.
– Ага! – согласилась я, но успокоиться не получалось. Собрав всю волю в кулак, я поспешила наверх.
Едва закрыв дверь спальни, я открыла блокнот. После страниц с рисунками шел текст. Прочитав первые два предложения, я вздохнула с облегчением. Это было не что-то обидное и жестокое, а несколько отрывков из стихотворения в прозе Джебрана Халиля Джебрана:
Когда любовь поманит – следуйте ей,
Хотя ее пути тяжелы и круты.
И когда ее крылья обнимут вас – не сопротивляйтесь ей,
Хотя меч, спрятанный в крыльях, может поранить вас.
И когда она говорит с вами – верьте ей,
Хотя ее голос может разрушить ваши мечты, как северный ветер превращает в пустыню сады.
Потому что, хоть любовь и надевает корону на вашу голову, но она и распинает вас на кресте. Ведь она не только для вашего роста, но и для подрезания веток, чтоб придать форму вашему дереву.
Ведь она не только поднимается до самого высокого в вас и ласкает нежные ветви, что дрожат на солнце, но и опускается до самых ваших корней, их сотрясает в объятиях с землей…
…Все это сделает с вами любовь, чтобы вы могли узнать секреты своего сердца и в этом знании стать частицей самого сердца Жизни.
Но только если, испугавшись, вы будете искать лишь спокойствия любви и наслаждения любви, тогда лучше для вас сразу закрыть свою наготу и уйти с молотильного тока любви, уйти в мир безвременья, где вы будете смеяться, но не всем своим смехом, и плакать, но не всеми своими слезами…
…И не думайте, что вы можете направлять любовь в ее теченье, потому что любовь, если она найдет вас достойным, сама направит вас[72].
Прочитав стихотворение несколько раз подряд, я крепко прижала блокнот к себе и прислонилась к двери спальни. У меня в глазах стояли слезы, а по лицу расплылась счастливая улыбка. Цзюйлань вынес блокнот сразу, не задерживаясь в комнате. Значит, текст он написал раньше. Не могу только понять когда… Быть может, после тех ночных расспросов? Или это случилось еще раньше, в последние два дня?
Как бы то ни было, в этих отношениях не одна я страдаю, размышляю и выбираю. Цзюйлань мучит вопросами и меня, и себя самого. Тем не менее в конце концов мы сделали один и тот же выбор – любовь! А боль стерпим, ведь она – неотъемлемая часть любви!
Глава 12. Мой парень
Пока ты в моем сердце, я всегда буду переживать, не обидел ли тебя кто, не задела ли сама, пусть и ненароком. Хочу, чтобы ты был счастлив.
Чжоу Бувэнь уже плыл на пароме в сторону острова, когда позвонил и сказал, что ему на несколько дней нужна комната. Попросил ту же самую, в которой жил в прошлый приезд. К счастью, она была свободна, и я только недавно убрала ее, так что осталось только приготовить чистые полотенца и туалетные принадлежности.
Примерно через три часа в дверь постучали, и вслед за Бувэнем вошла Чжоу Буянь. Это меня удивило, учитывая, как мы с ней расстались в прошлый раз. Мне казалось, с ее-то вспыльчивостью, девушка никогда больше не ступит за порог моего дома, и я никак не ожидала, что она приедет вместе с Бувэнем.
Буянь мило улыбнулась и первой поприветствовала меня:
– Сестрица Шэнь, надпись на вывеске очень красивая. Известный каллиграф оформил?
Она достала телефон и пару раз сфотографировала ее. Похоже, эта девушка не способна долго обижаться и легко сама делает шаг навстречу. Я тоже не злопамятный человек, поэтому с улыбкой ответила:
– Спасибо, это Цзюйлань написал.
Брат и сестра с изумлением посмотрели на моего помощника, словно увидели восьмое чудо света. Вдруг я почувствовала себя неловко и, сделав пару шагов, заслонила собой мужчину.
– Цзюйлань не только красиво пишет, но и чудесно играет на гуцине.
– Я видела ролики в интернете, – недоверчиво сказала Буянь. – Мой дедушка интересуется традиционной китайской культурой, поэтому я хотела показать это видео ему, но кто-то все удалил. Наверное, то была просто какая-то постановка, лишь бы приманить побольше людей.
Бувэнь, вероятно, посчитал слова кузины слишком резкими, поэтому поспешил добавить:
– Буянь хочет сказать, что для привлечения клиентов можно иногда и приукрасить.
Я удивилась:
– Видео удалили?
Теперь понятно, почему в последнее время мне не звонили, чтобы забронировать номер. А я-то решила, что просто ажиотаж вокруг ролика спал и про меня забыли.
– Ты не знала? Я думал, это сделали по твоей просьбе, – изумился Бувэнь.
Едва я открыла рот, чтобы все объяснить, как вмешался Цзюйлань:
– Это сделал я. Без ведома Сяо-Ло.
Ладно… В таком случае обойдемся без вопросов. Он не хочет привлекать внимания, и я его понимаю. Хотя неожиданно, что помощник внезапно обеспокоился этим и даже связался с сайтом. Поразмыслив, я успокоилась: почему меня вообще должно волновать, что подумает Чжоу Буянь о Цзюйлане? Как бы он ни был хорош, мне не нужно доказывать это ей.
– У нас еще будет время поговорить, а теперь давайте поднимемся наверх: мы покажем ваши комнаты.
Я отвела гостей на второй этаж, решив поселить Бувэня в большом номере, а Буянь – в соседнем. К моему удивлению, они, не сговариваясь, поменялись: Буянь заняла большую, а Бувэнь – соседнюю. Очевидно, забота о других вошла у Бувэня в привычку, а Буянь привыкла к этому. Было видно, что у них теплые отношения. Я стояла в стороне и молча наблюдала. После того как они определились с комнатами и убедились, что всего хватает, я предложила им немного отдохнуть, а после спуститься вниз.
На кухне Цзюйлань мыл овощи. Насупившись, я молча обняла его сзади.
Он вдруг произнес:
– Как думаешь, почему Бувэнь выглядит таким несчастным после приезда? Может, Чжоу Буянь мозолит глаза?
– Это не так! – возразила я. – Мне кажется, здесь что-то другое.