После передачи зародыша звездолета дарианам все пошло мельтешением, как в насаженном на шпиндель калейдоскопе: передача документации, которую корабль перевел-таки с рагабарского языка на дарианский, подписание соглашения (коллективного честного слова гостям было мало, и глава правительства чуть не обиделся, но Ипат объяснил, что таков галактический обычай), выращивание кораблем нескольких центнеров золота в компенсацию Ноевой аферы, прощание с дядей, полет в атмосфере (на нем настоял опять-таки Ипат, чтобы Илона освоилась), восстановление попорченной мостовой… Совершив посадку вне городской черты, «Топинамбур» слопал целый холм в том месте, где все равно планировалось спрямить реку, так что материала ему хватило с избытком. Ипат хотел было заставить корабль вырастить на месте съеденного куска мостовой золотую заплатку – едва-едва удалось убедить его, что это неуместно. А главное – Цезарь, этот милый мальчик, оказался настолько заботлив, что сделал стенки корабля прозрачными. От полета захватывало дух.
И прощание с Даром, конечно. Были толпы, были торжественные речи о наступлении новой эпохи в истории Дара, были прочувствованные слова о космических глубинах и горечи расставания, со стороны дариан на «Топинамбур» накатывали такие волны чувств, что даже Илона удивилась всеобщему энтузиазму. Может быть, от нее ждали, чтобы она мужественно сдерживала слезы?.. Ну уж нет! Она – неправильный потомок дефектного клона, она всегда была неправильной и впредь будет вести себя неправильно.
Потому что зябиане – тоже неправильные. Может, не такие, как она, а все же с дарианами их не сравнить. А еще они настоящие люди, а не потомки клонов. Быть среди них – великая честь и радость.
Ясно вам?
Глава 8. Поиски
Шли недели, и Ларсен понемногу зверел. Он верил, что избавился от «Топинамбура» навсегда, и какое-то время был доволен собой, но дальше все опять пошло не так, как он рассчитывал. Выждав время, он вернулся на орбиту Зяби и, разумно отказавшись от посадки, вступил в радиопереговоры с архистарейшинами. Пришлось дожидаться, пока сонные туземцы внизу установят прямую связь. А когда связь была наконец установлена, Ларсен начал вежливо и траурно:
– У меня для вас плохие новости. Ваш кораблик погиб. Соболезную.
На том конце связи долго молчали. Потом дребезжащий старческий голос спросил:
– Как погиб?
– Трагически.
Неведомый старичок откашлялся, а когда вновь заговорил, Ларсен уловил в его голосе порцию яда.
– Я не спрашиваю, трагически или комически. Я спрашиваю о подробностях.
– Ушел в большой нырок там, где этого не следовало делать: в гравитационном поле вашей звезды. Кажется, у вашего корабля были проблемы: я зафиксировал ряд вспышек. Предполагаю, что он попал в метеоритный рой, и экипаж запаниковал. Вместо маневра командир предпочел уйти в гиперпространство. – Ларсен скорбно помолчал.
Кажется, слово «гиперпространство» ни о чем не говорило собеседнику.
– Ну так что же? – долетел ответ. – Как ушел, так и вернется.
– Вряд ли. – Ларсен изо всех сил старался, чтобы нотки злорадства не проникли в его голос. – Даже я предпочитаю обходиться без таких рискованных затей, хотя у меня старый и опытный корабль. Ваш же, извините, еще младенец. Войти-то в гиперпространство он войдет, но может и не выйти. Или выйдет где-нибудь в районе Туманности Треугольника либо еще дальше, где у корабля нет никаких навигационных привязок…
– И что же? – с некоторой тревогой, заставившей Ларсена внутренне возликовать, осведомился старикан.
– На месте правительства Зяби я бы не ждал возвращения вашего кораблика.
– Почему? – Либо старикашка был тугоухим, либо просто глупым. Либо и то и другое сразу. На секунду-другую Ларсен даже растерялся.
– Потому что трудно ожидать езды от самодвижущегося экипажа, который утонул в болоте, – решил он использовать метафоры, понятные аборигенам. – Нельзя также ждать скорого возвращения человека, заброшенного в эти ваши… Дурные земли. Пожалуй, его возвращения вообще не стоит ждать. Я понятно объясняю?
На сей раз Зябь долго молчала. Ларсен внутренне торжествовал.
Оказалось – рано. Радио вновь ожило голосом Сысоя – того самого архистарейшины с цыплячьим пухом вместо волос, которого Ларсен ненавидел сильнее прочих.
– Так что там случилось с «Топинамбуром»? – Сысой был деловит и, кажется, нисколько не встревожен.
Ларсен повторил рассказ, не скупясь на черные краски и понятные туземцам метафоры.
– Ну и что же? – бесцветным и бесстрастным голосом спросил Сысой.
– Как – что? Зябь осталась без корабля, вот что.
– Правда? – На сей раз Ларсену почудилась ирония.
– Можете подождать лет этак с тысячу, проверить, – не остался он в долгу.
Сысой молчал совсем недолго.
– Как я понимаю, ты опять хочешь навязать нам свои услуги?
– Ты правильно понимаешь, – ухмыльнулся Ларсен.
– Ну а если «Топинамбур» вскоре объявится где-нибудь?
– Блажен, кто верует.
Сысой опять немного помолчал.
– Спуститься на планету не желаешь? – спросил он вдруг.
– Зачем?
– Странный вопрос… Обсудить условия контракта.
– В тюрьме? – С коварством представителей примитивных цивилизаций Ларсен сталкивался не впервые. Их мстительность также была общеизвестна.
– Как же ты собираешься подписать контракт, если не намерен садиться на планету, а у нас нет средств, чтобы подняться к тебе? – ехидно осведомился Сысой.
– Взаимные гарантии мы обговорим позже, – отмахнулся Ларсен. – Сейчас важно достичь принципиального согласия.
Осознав, что Ларсен оказался кем угодно, только не простофилей, Сысой не выказал никаких эмоций.
– Об этом стоит подумать, – заявил он.
– Ну, думай, – великодушно разрешил Ларсен. – Только недолго. Я не могу вечно околачиваться в вашей глуши. Сколько времени нужно Совету на размышление?
– А сколько, ты сказал, нам нужно времени, чтобы проверить твои слова? Тысячу лет, кажется? Время у нас есть.
Осознав, что над ним издеваются, Ларсен тихонько зарычал. Ну, им же хуже! Туземцы будут наказаны. Когда этот их Совет окаменелостей, подергавшись туда-сюда и поняв, что у него нет иного выхода, кроме как принять условия Ларсена, сдастся, наступит миг торжества. Вот тогда и придет пора отмщения. Этого Сысоя – назначить старшим подметалой… Нет, младшим. Можно даже не требовать включения данного пункта в договор – это выйдет само собой. Не в Совете же сидеть такому олуху!
Мысль грела.
Не особенно разозлившись и совсем не расстроившись (тот, кто склонен расстраиваться по всякому пустяку, не должен идти в вольные вербовщики – его жизнь станет адом), Ларсен прервал связь. Ничего еще не потеряно, а просто отложено; старикашки – народ неторопливый. Им бы спешить, пока еще живы, а они почесываются. Ну, ничего. Нужно всего лишь дать архистарейшинам время подождать добрых вестей и не дождаться их…
Всякую ночь туземцы Зяби могли видеть корабль Ларсена в виде яркой звезды, уверенно бредущей по черному небу. Ларсен не спешил. Корабль жаловался на недостаток инсоляции, а главное, на нехватку материи, и Ларсен временами снижал орбиту, чтобы тот подкормился атмосферой Зяби. Шли дни. Туземцы не выходили на связь, но видели, что Ларсен все еще здесь. Пусть привыкнут. Когда он внезапно и без предупреждения покинет их – само собой, на время, – им будет не хватать ползущей по небу звезды, они почувствуют себя одинокими и заброшенными, и тогда в их заскорузлые души вползет неприятнейший холодок неуверенности. После этого разговаривать с ними будет не в пример легче. Психологическая осада – долгий и нудный, но достаточно верный путь к успеху.
Дав туземцам попривыкнуть к ползущей звезде, он бросил корабль к системе LX90 – одному из своих излюбленных местечек, где рассчитывал выждать необходимое время, а заодно разузнать последние новости. Расстояние до системы было порядочное, время в пути тоже не маленькое, но Ларсена это не тревожило: пусть тревожатся зябиане, а не он.
Портовые кабаки, вероятно, существовали еще во времена финикийских мореплавателей. О финикийцах Ларсен ничего не знал и знать не хотел, зато побывал, наверное, во всех барах при космопортах двух десятков планет, куда любил время от времени наведываться. Текут тысячелетия, меняется техника, меняется оборудование в кабаках, и только суть их остается прежней. Велика ли бармену разница, на чем прибыл посетитель и какую среду рассекал во время своих путешествий, если он заказывает и платит? Бар, кабак, трактир, салун – разницы для томимого жаждой странника нет никакой, назови заведение хоть «Оазисом», хоть «Магнитом». Кстати, это крайне распространенные в Галактике названия.
Как ни хотелось ему промочить горло в компании других космических волков и послушать последние сплетни, куда важнее было прежде всего получить официальную информацию: кто кого завербовал и что вообще в империи делается. Официальная информация распространялась по каналам сверхсветовой связи. Корабль скачал и вывалил перед Ларсеном кучу новостей.
Просматривая их, Ларсен онемел. Планета Дар, о которой никто и не слыхивал, была завербована Зябью! Имперский Комитет по расширению принял заявку и одобрил ее! Сообщение пришло только вчера. Галактические координаты Дара указывали на район, куда ни один нормальный вербовщик не сунется, подобно тому как ни один нормальный рыболов не забросит удочку в отстойник при химическом комбинате. Это что же – дуракам везет?
Или они вовсе не такие уж дураки?
Вновь обретя дар речи, Ларсен дал волю словам и чувствам. Однако сколько ни бесись, толку не будет, а злость – хорошая штука, если дождаться ее перехода из горячей фазы в холодную. Дождавшись этого, Ларсен принялся размышлять.
Получалось неприятно, но интересно. Во-первых, кораблик зябиан не погиб и не был выброшен к черту на кулички. Как им это удалось – большой вопрос. Ну, допустим, везение… Это бывает. Проведя в баре несколько вечеров, Ларсен услыхал и кое-какие сплетни: вроде бы зябиане сперва попытали счастья на планетах достаточно развитых, но ни в какую не желающих присоединяться к империи, то есть впали в типичную ошибку новичков, – но затем… Кой черт понес их в темную туманность?