Если что-то и удивляло, то лишь одно: почему никто из торговцев, хоть редко, но все же посещавших Зябь, до сих пор не догадался присвоить себе торговую марку на зябианский напиток? Пораскинув мозгами, Ларсен пришел к выводу: глупый не додумается, а умный не сунется в такую дыру, как Зябь.
Рисовалась перспектива унылая, но надежная: сидеть на месте, понемногу богатея, а если станет невмоготу, то путешествовать по Галактике и продвигать товар в мирах, не входящих в имперскую пирамиду, – мирах бедных, упрямых и странных. Через полгода сделать это можно будет уже на новом, молодом звездолете…
Заманчиво? Для большинства людей – да. Но не для вольного вербовщика.
Все равно ничего другого ему не оставалось. И Ларсен решил терпеть.
Первое время он ночевал в звездолете, затем снял люкс в хорошем отеле. Не то чтобы там было удобнее, но вопрос статуса – это вопрос статуса. Кто пренебрегает им, тот ничего не смыслит в коммерции.
Шли дни, и поступали предложения, и шел торг, и заключались договоры, и выплачивались авансы, и в памяти уже затягивался дымкой забвения позорный провал на Зяби. Спустя тридцать дней Ларсен задумался о смене люкса на особняк в фешенебельной, похожей на громадный парк части столицы.
Там-то и произошло то, чего он меньше всего ожидал.
Особняк – не врала реклама! – был возведен из натурального камня без намека на какую-либо биомеханику. Новый Тринидад во всем тянулся за Суррахом, где биомеханические апартаменты давно уже вышли из моды. Только дикий камень и дерево ценных пород! Натуральный камин с натуральным углем! Подведенные откуда-то извне коммуникации! Биомеханическим оставался только человекообразный робот, исполняющий роль привратника, кухарки, уборщицы, истопника, а порой и трубочиста. В последнем был резон: этот трубочист мог прочистить дымоход просто-напросто собой, протащив себя сквозь него наподобие удава, и остаться стерильно чистым, поскольку легко поглощал сажу всей поверхностью тела, употребляя ее в пищу. Для людей, не умеющих чиститься таким образом, имелись три ванные комнаты со всем необходимым для здоровья и неги и вдобавок небольшой бассейн во дворе.
Каменные стены глухи к мысленным приказам, и здесь не было простора для фантазий, как в корабле, да и цена показалась высоковатой, но Ларсен, только хмыкнув про себя, решил привыкать к неудобствам. Фешенебельность так фешенебельность. Вещь полезная. Странно будет, если она не окупится.
Первый день ушел на привыкание. А на второй день явился посетитель. Выслушав доклад робота и увидев изображение гостя, Ларсен со злости дал привратнику кулаком в биомеханическую морду.
На крыльце особняка стоял Скользкий Дайм.
– Впустить, – приказал Ларсен, дождавшись, когда робот зарастит себе вмятину на левой скуле.
И не добавил, что надо защищать хозяина, если что. Во-первых, робот и так это знал, а во-вторых, подозревать в Скользком Дайме убийцу было бы нелепо.
Да и вид он имел самый безмятежный.
– Как нашел? – хмуро спросил Ларсен, не поприветствовав гостя.
– Тебя нетрудно найти, – осклабился Дайм, переступая порог гостиной.
– Через бу-хло?
– Обижаешь. Есть другие способы. Кстати, с зябианским напитком ты неплохо придумал. А как идет наше дельце?
Ларсен выругался.
– Что, не выгорело? – прищурился Дайм. – Опять твои дурачки с Зяби оставили тебя с носом?
– Стоимость «подсадки» я тебе выплачу, – сквозь зубы пообещал Ларсен. – Не сразу, но выплачу. Даже с процентами… разумными.
И бросил на Дайма колючий взгляд: не запрашивай, мол, лишнего.
Но Дайм, казалось, излучал благодушие.
– Конечно, заплатишь, а как же! Дело житейское, разберемся…
Стоило ему таскаться на Новый Тринидад, чтобы утешить должника! Ларсен насторожился чуть позже, чем следовало. Секундой раньше он, пожалуй, успел бы выпрыгнуть в окно.
Опоздал.
Гибкие щупальца, внезапно выстрелившие из потолка, схватили его. Ларсен попытался отскочить в сторону, одновременно выхватывая пистолет, да куда там! Ноги, пояс, запястья, даже шея – все это в один миг было надежно схвачено и опутано. Не дернешься. Ларсен рванулся только раз, скорее инстинктивно, чем по мысленному приказу, – и замер, чуть только щупальце сильнее сдавило горло.
Попался.
Сказать, что он был в ярости, значило не сказать ничего. Но ярость тоже бывает разная; умей перегнать ее в деловую злость – и, может быть, еще не проиграешь.
Ларсен так и сделал. Спустя несколько мгновений последовало вознаграждение: удавка на шее слегка ослабла, позволив не только дышать, но и говорить.
Вот только сказать было пока нечего, да и незачем. Весь опыт жизни подсказывал Ларсену: сейчас придется слушать, и слушать внимательно. Его поймали в ловушку не для того, чтобы тупо убить, – это первое. Устранить человека можно куда проще. Особняк «из натурального камня» на поверку оказался биомеханическим – это второе. Сколько денег нужно отслюнить, чтобы провести по документам этот особняк как неживой, Ларсен даже не представлял. Аппетит взяточников пропорционален статусу планеты, а Новый Тринидад помещался как-никак на четвертой ступени имперской пирамиды. Стало быть, тут замешаны большие деньги – это третье.
Кто стоит за Скользким Даймом?
Не смея ворочать шеей, Ларсен повращал глазами направо-налево. Никого. Однако не сам же Дайм затеял этакое дело!
– Сейчас, сейчас, – успокоил Дайм и даже ладошку хилой руки вперед выставил. – Потерпи немного.
– Я же пообещал тебе, что расплачусь за все, – с ненавистью произнес Ларсен, в ответ на что Дайм поднял бесцветные брови.
– А я разве возразил?
– Кому я нужен? – прошипел Ларсен.
– Имей терпение, ты все узнаешь.
Ну точно: Дайм играл всего лишь роль посредника. Вернее, наводчика.
Без особого успеха Ларсен попытался расслабиться. Сильнее всего он клял себя за то, что не взял с корабля «сторожок». Впрочем, это, наверное, было предусмотрено похитителями: глупо ведь не лишить человека связи, лишив его свободы. Этот так называемый особняк наверняка непрозрачен для радиосигналов…
Жизнь на богатых, благополучных планетах, конечно, имеет массу удобств, зато кого угодно расслабит и сделает простофилей…
Другой бы, вероятно, плюнул в морду Скользкого Дайма, находящуюся как раз в зоне досягаемости для прицельного плевка, но только не Ларсен. Дайм еще ответит за свое предательство, но несколько позже. И гораздо болезненнее.
Ларсен стиснул зубы, приготовившись ждать столько, сколько потребуется, и невольно моргнул, когда за его спиной прозвучал резкий и властный голос:
– Это и есть пресловутый Волк Ларсен? Я не впечатлен.
Скользкий Дайм немедленно изогнул талию в раболепном поклоне.
– Это он, господин. Я уже докладывал вам…
– Заткнись. Я буду говорить с ним.
В то же мгновение ноги Ларсена отделились от пола. Опутавшие тело щупальца, собравшись над головой в жгут, повернули пленника спиной к Скользкому Дайму.
На тахте, которой раньше в гостиной не было, небрежно развалился моложавый мужчина. Коротко стриженный, с мощной шеей, малоподвижным лицом, в строгом костюме, облегающем тренированные мышцы, он смахивал бы на простого охранника, если бы взгляд не выдавал в нем привычку повелевать. В один миг Ларсен оценил противника: опасен настолько, что лучше не связываться, а коли связался – не перечить. Ясно было, что это лишь визуальный образ, муляж, шуточки биотехнологии. Настоящий противник мог выглядеть как угодно, сидел где-то далеко, вне досягаемости и при самом плохом раскладе не рисковал. Ларсен порой и сам пользовался такими штуками, но создать муляж настолько убедительный, чтобы кто угодно, включая такого тертого парня, как вольный вербовщик, ощутил в его присутствии неуверенность в себе, – тут надо было постараться. Без хорошего психолога дело не обошлось…
Эти мысли пронеслись по нейронным сетям под черепом пленника в полсекунды, и ровно столько же потребовалось ему, чтобы догадаться об их тщетности. И без того было ясно Волку Ларсену: каким-то образом он попал в поле зрения неких серьезных игроков. Что им нужно: информация или услуга?
Для начала Ларсен попробовал включить дурачка.
– Что означает это похищение? – заверещал он противным голосом. – Я вольный вербовщик с лицензией и законопослушный торговец! Меня будет искать полиция!
Муляж на тахте презрительно поморщился.
– Заткнись и слушай, законопослушный, – сказал он. – Если тебе нужна полиция Нового Тринидада, то наряд можно вызвать хоть сейчас. Полиции будет интересно узнать о некоторых твоих делах. Например, об афере на Гонфруа или об участии в налете на Лордано. Доказательства имеются, срок давности не вышел. С последним твоим делом – кражей единственного звездолета планеты Зябь – еще проще. Здесь присутствует свидетель, которого ты угрозами и шантажом принудил к сообщничеству…
За спиной Ларсена прозвучало краткое согласие Скользкого Дайма быть свидетелем.
– Свидетель?! – взревел Ларсен и задохнулся. – Да он меня сам… Да я его…
– Не шуми, не поможет, – произнес муляж. – Лучше сразу скажи, что хочешь поправить здоровье на рудниках, и покончим с этим. Хочешь?
– Нет, – сказал Ларсен.
– Вот это уже деловой разговор. – Уголком тонкогубого рта муляж изобразил улыбку. – Меня зовут Гернрис Стапп. Можешь называть меня просто Гернрис. Кого я представляю, тебе знать не обязательно. Важно, чтобы ты понял: при малейшей нелояльности эти силы раздавят тебя, как букашку, и никакая полиция ни на какой имперской планете, включая Суррах, тебе не поможет. Это понятно?
Чего тут было не понять. Ларсен затравленно кивнул.
– Приятно, что ты такой сообразительный, – похвалил Гернрис. – Теперь расскажи мне все, что тебе известно о планете Зябь и о ее вербовщиках. Также и о твоих действиях за последнее время. Конкретно – с момента твоего первого визита на Зябь.
– Зачем? – невольно спросил Ларсен, и на каменное лицо Гернриса легла тень.
– Я начинаю думать, что ты не такой уж сообразительный, – произнес он. – Начинай, я слушаю.