Уточнение сведений? Проверка готовности к сотрудничеству? Вероятно, и то и другое. И второго, пожалуй, побольше, чем первого.
Ларсен вздохнул и начал рассказ. Гернрис не перебивал и не выражал мимикой ни малейших эмоций. Рыча про себя, Ларсен скупо осветил эпизоды, где он выглядел классическим олухом, уловил обострившимся слухом смешок Скользкого Дайма за спиной, но не заметил на лице Гернриса даже подобия ухмылки. Мелькнула догадка: уже знает! Откуда, спрашивается? Не иначе, эти ребята нашли способ заставить старый звездолет поделиться сведениями. О том, например, как Ларсен примчался к нему весь опухший после знакомства с осиным роем. Также и о том, как корабль подхватил Ларсена, со всех ног удирающего от полиции в Пупырях…
Тут Ларсен вспотел: да есть ли еще у него корабль? Или уже нет?
Убил бы, если бы мог. Голыми руками порвал бы на мелкие фрагменты и Дайма, и этого Гернриса… Но как?!
А никак. Стисни зубы, играй отведенную тебе роль в чужой игре и жди. Ничего еще не ясно.
Не стало яснее и тогда, когда Гернрис, дождавшись окончания рассказа, чуть заметно кивнул и спросил:
– Как сам оцениваешь свои действия?
Само собой, речь шла не о законности – только об эффективности. Ларсен тихо зарычал. По-видимому, Гернрис принял это за ответ, поскольку кивнул еще раз и потребовал:
– Твои соображения о причине неудачи.
– Придуркам просто везет, – выдавил из себя Ларсен. – Нереально везет.
– А тебе, значит, не везет?
– А мне не везет.
Гернрис покачал головой.
– Плохой ответ. Подумай еще.
Последний болван, и тот догадался бы, какого от него ждут ответа.
– Возможно, я недооценил их, – неохотно принял игру Ларсен. – И все равно они придурки!
– Уже лучше, – похвалил Гернрис. – Возможно, ты не безнадежен. Пожалуй, я рискну сделать тебе деловое предложение.
Ну наконец-то! Рискни, муляж, рискни…
– Ты должен принять участие в Больших ежегодных галактических гонках.
От удивления Ларсен даже заморгал. Затем спросил с иронией?
– На чем?
– На твоем корабле. Он будет подвергнут некоторым… м-м… улучшениям в смысле ходовых качеств. Техконтроль их пропустит, это не твоя забота. У тебя появится шанс. Но твоя задача – не выиграть гонку.
– Неужели проиграть? – сохранил иронию Ларсен.
– Твоя задача – уничтожить зябианских вербовщиков вместе с их кораблем, – сухо сказал Гернрис. – Думаю, тебе ясно, что в твоих интересах имитировать несчастный случай. Каждый год на гонках кто-нибудь гибнет по причине излишнего азарта, и ни у кого это не вызывает вопросов. Устранить зябиан надо тихо. Возможно, в духе твоей операции в системе Теоана, а может быть, и как-нибудь иначе. Не мне тебя учить.
Вспышка радости в голове Ларсена была заглушена стремительной работой мысли.
– А потом ты сдашь исполнителя, не так ли? Какие у меня гарантии?
– С твоим послужным списком я бы не вспоминал о гарантиях, – осадил его Гернрис. – Если отказываешься, так и скажи, и покончим с этим. Лет десять за решеткой тебе обеспечены, если только не двадцать…
– Я не отказываюсь, – торопливо перебил Ларсен. – Я должен подумать. Мой гонорар?
– Новый корабль по окончании работы. С иголочки новый.
Очевидно, Гернрис свято верил в метод кнута и пряника. Ларсен приободрился. Конечно, на него грубо давили, но не ломали с хрустом и даже сулили наградные.
Но главное – требовали разделаться с «Топинамбуром» и его паскудной двуногой начинкой! Это было как раз то, что Ларсен с большим удовольствием выполнил бы по своей воле и даже бесплатно – если бы имел такую возможность. Память о постыдной неудаче вроде глубокой занозы с гнойником вокруг нее. Болит гнойник, не дотронешься. И забыть о нем не так-то просто, пока не выдернешь занозу.
Ради мести да еще нового корабля в придачу стоило взяться за дело. Оставалось неясно, кто заинтересован в операции и чем ему – или им? – успели насолить зябианские кретины. Ларсен понимал, что вряд ли когда-нибудь это узнает. Ясно только одно: люди серьезные. Гернрис Стапп – муляж, такого человека скорее всего вообще не существует. Да и под его личиной наверняка скрывается не сам заказчик, а его подручный…
Все равно. Тем более что альтернатива хуже некуда. Садиться в тюрьму нет никакой охоты, а торговый бизнес может и подождать. Ларсен колебался недолго.
– Предложение интересное, – медленно сказал он. – У меня есть время подумать?
– Одна минута.
– Тогда да. – Ларсен вздохнул.
– Что «да»?
– Согласен. Отпусти меня.
В тот же миг исчезли душащие щупальца – втянулись в потолок, предварительно поставив Ларсена на пол с некоторым даже бережением. Утвердившись на твердой опоре, Ларсен машинально поднял взгляд вверх – ничего интересного там уже не было, потолок как потолок, – затем круто развернулся на каблуках. Скользкий Дайм стоял перед ним и лыбился. В эту-то ненавистную физиономию Ларсен и направил давно чешущийся кулак, вложив в удар всю накипевшую злость.
Свирепый хук должен был как минимум сломать негодяю нос – но увы! – кулак звучно влепился во что-то похожее на мягкий, проминающийся пластик, а Дайм, вместо того чтобы отлететь мячиком через всю гостиную, скукожился, растекся по полу и перестал существовать. Ну конечно, проницательный жулик заблаговременно испарился из гостиной, вероятно, покинув и особняк, а Гернрис заботливо, а может быть, отчасти и глумливо, вырастил муляж Дайма, чтобы освобожденному было на ком отвести душу! Ладно… еще встретимся… Шепотом выругавшись, Ларсен повернулся к Гернрису – этот-то никуда не собирался исчезать.
– Обсудим детали?
– Давно пора.
– Откуда известно, что зябиане собираются принять участие в гонках? – задал Ларсен главный вопрос.
– Ниоткуда, – ответил Гернрис. – Но, вероятно, примут.
– А если нет?
– Тогда ты постараешься сделать так, чтобы им этого сильно захотелось. Понятно?
Ларсен озадаченно покусал губу. Сложные игры никогда не были его профилем. Есть игроки, а есть космические волки.
– Окажем содействие, – пояснил Гернрис.
Глава 3. Что это было?
Планета была большая, крупнее Зяби, и легко удерживала в зоне своего притяжения девять спутников и одно узкое сверкающее кольцо. Пролетая мимо кольца, «Топинамбур» увернулся от крупного обломка, а другой обломок, помельче, догнал и съел. Перед этим он вырастил длинное щупальце с камерой на конце и оттуда транслировал экипажу процесс поедания.
– Губы вытри, – буркнула ему Семирамида.
Поскольку командир и пилот молчали, корабль счел, что они не возражают против команды, отданной пассажиркой, а посему вытянул из себя еще одну конечность, вооруженную платочком, и промокнул губастый рот. После чего вобрал в себя и рот, и конечности.
– Балуй, балуй, – проворчал Ипат.
Планета приблизилась. «Топинамбур» лег на круговую орбиту и начал первый виток.
– Ой, сколько воды! – пискнула Илона. – Какой огромный океан!
– А суша-то здесь есть? – поинтересовался Ной, вспомнив, наверное, Чвак с его жабами.
Нашлась и суша. Единственный материк напоминал формой человеческий череп анфас. Бурая пустыня, обрамленная горными хребтами, обозначила провал носа. Громадное круглое озеро разлеглось на месте правой глазницы; на месте же левой располагалось другое озеро, узкое и изогнутое, как сабельное лезвие. Казалось, что череп зловеще подмигивает.
– Не нравится мне ни эта планета, ни этот материк, – заявила Илона, забыв о том, что десять минут назад восхищалась безбрежностью океана. – Подмигивающий череп, бр-р…
– Зато не ухмыляющийся, – утешил Ной. – Просто игра сил природы. Плюнь.
– Это тебе на все плевать, а мне жутко.
– А тебе какой картинки хотелось бы?
– Ну-у, не знаю… – протянула Илона. – Что-нибудь хорошее. Например, кудрявую собачку.
Ной поперхнулся и бросил быстрый взгляд на Семирамиду. Наверное, решил, что Илона набралась у нее дурных привычек вроде жеманства, а если так пойдет и дальше, то, пожалуй, дарианка скоро закатит первый скандал.
Но как ни быстр был его взгляд, он не ускользнул от внимания сладкоголосой.
– Что? – крикнула она на Ноя.
– Ничего… – Ной покашлял в кулак. – Вообще-то я не возражаю против кудрявых собачек. Согласен и на лысых. Не умею только перекраивать материки.
– А что ты вообще умеешь?
Не вмешивающийся в разговор Цезарь счел этот вопрос дурацким. Всем на борту было известно, в чем состоит филигранно отшлифованный талант Ноя Занозы. Даже Илона в конце концов поняла, что это никакая не болезнь, а именно природный талант.
И Ной, конечно, это учитывал.
– Вообще-то лучше всего я умею помогать людям, – сказал он без ложной скромности.
– Да что ты? – картинно изумилась Семирамида.
– Именно помогать, – стоял на своем Ной. – Я умею помогать им обманывать самих себя. Под моим руководством они делают это радостно и с энтузиазмом. И так как я владею этой профессией лучше вас всех, то конкуренции не потерплю, понятно тебе?
Семирамида поморгала, усваивая мысль.
– На что это ты намекаешь?
– На тебя. После Казармы – где ты проявила себя с лучшей стороны, тут я ничего плохого не скажу, – ты ткнула пальцем в Магелланов шлейф. И мы полетели. Потратили уйму времени. В шлейфе ты ткнула пальцем в три места, мы обследовали каждое из них. Пусто. Мало звезд, еще меньше планет, да и те мертвые. Потом ты решила, что лучше нам вернуться в нашу родную Галактику, мы вернулись, ты опять ткнула пальцем, и вот мы здесь. Что видим? Нам подмигивает череп, а цивилизации на планете, надо думать, нет никакой. Ну и кто помог нам всем успешно обмануться? Разве я?
Семирамида начала стремительно багроветь.
– Отставить, – быстро сказал Цезарь. – А то всем холодный душ.
После триумфального возвращения «Топинамбура» на Альгамбру и особенно после Казармы мальчишка пользовался непререкаемым авторитетом. К тому же все убедились на личном опыте, что он и в самом деле может остудить кипящие на борту страсти принудительной водной процедурой.