Менеджер вздохнул:
– Да, ему недостает Каролины с Лаурой. Что могло случиться? Я думал, девочка прилетит на сегодняшний концерт.
– Она собиралась, но Каролина передумала и не разрешила ей лететь. – Внезапно Бадди улыбнулся. – Господи, я готов поспорить, что Лаура Кэй устроит дикую истерику по этому поводу.
– Лаура, сейчас же открой дверь! – требовала Каролина.
– Уходи отсюда! – раздалось из-за двери.
– Я серьезно говорю, мне просто не хочется звать сюда Донни. Открой дверь!
Прошло несколько минут. Каролина ждала. Наконец дверь приоткрылась – перед ней предстала высокая, стройная молодая девушка со слезами на глазах. Через три дня Лауре Кэй Маккарти исполнится четырнадцать лет, с каждым годом она все больше и больше походила на отца.
– Лаура, я понимаю, что ты обижена, но…
– Сегодня вечером премьера, и ты говорила, что я смогу поехать! Он рассчитывал на меня.
– Будет еще много других премьер. Си Си все понимает, и он не расстроился из-за этого.
– Это ты так думаешь, мама. Но ты никогда не могла понять, когда папа бывал чем-то расстроен.
– Возможно, и нет, – согласилась Каролина, – но Си Си сказал мне по телефону, что если ты не приедешь туда, то это даже очень хорошо.
Потом, словно о чем-то вспомнив, она добавила:
– Он же будет занят: после премьеры за кулисами состоится вечеринка… – на ее лице появилось презрительное выражение, – и все, что с этим связано.
– Если ты имеешь в виду женщин, мама, то я хочу тебе напомнить: если бы ты не оставила папу, то не было бы никаких других женщин.
– Не осуждай мать, Лаура, потому что меня не за что судить. Ты, во-первых, не знаешь, о чем говоришь, а во-вторых, я ни разу не сказала о твоем отце ничего дурного.
– И он никогда не говорил о тебе ничего плохого, – вызывающе вздернула подбородок Лаура.
– Конечно, нет, я уверена, что не говорил. Си Си любезный и милый человек. – Она улыбнулась.
Лаура заметила проблеск надежды. Она рванулась вперед и обняла мать.
– Ах, мама, он такой, он правда такой. Не думай, ты сможешь…
– Лаура, я замужем за Донни и люблю его. И я, безусловно, жалею о том, что никогда не любила твоего отца так, как люблю Донни. Но это действительно так.
Лаура повесила голову.
– И меня тоже.
Си Си больше не восхищался ни жизнью, ни своей популярностью. Ему недоставало Каролины и Лауры, недоставало «Мюзикленда».
Зависимость от возбуждающих, успокаивающих и обезболивающих средств становилась все неотвратимее, изменяя личность Маккарти. Друзья находили его то сонливым и усталым, то беспокойным, раздражительным и неуживчивым, а иногда в состоянии невменяемости или глубокой депрессии.
Женщины, которые преследовали его, даже когда он был женатым, теперь совершенно осатанели. Отказ Каролины сильно задел его самолюбие, и Си Си глупо стремился доказать свою мужскую силу в их объятиях.
Он сам никогда не искал их, наоборот, женщины безо всякого стыда преследовали его, подкупали служащих отеля, чтобы проникнуть в его номер, звонили круглые сутки по телефону, прятались в его уборной, бросали трусики и ключи на сцену ему под ноги.
Лаура ужасно скучала по отцу и тому счастливому времени, когда они были вместе в «Мюзикленде». И словно для того, чтобы сделать ее жизнь еще более несчастной, самая близкая подруга, Мисси Грэхэм, перевелась из «Хокдея» в «Гринхилл» – школу с совместным обучением.
– Я устала видеть одних девочек, – призналась Мисси, – и хочу быть там, где есть мальчики!
Лаура попросила мать разрешить ей перевестись вместе с Мисси. Каролина отказала, напомнив дочери, что она принадлежит к третьему поколению Мэнсфилдов, которые заканчивают «Хокдей». Такие традиции должны поддерживаться.
– Но я не Мэнсфилд, – сокрушалась Лаура, – я – Маккарти.
Она осталась в «Хокдее», а Мисси вскоре стала встречаться с красивыми, молодыми гринхиллскими мальчиками, а затем потчевать Лауру рассказами о свиданиях, объятиях и поцелуях.
На выходные шофер отвозил Лауру на ранчо Сиело-Виста, где она и вовсе была оторвана от своих сверстников.
Лаура не раз хотела привезти с собой на ранчо Мисси, но у той было слишком много свиданий в городе.
Те редкие случаи, когда Си Си прилетал в Даллас, чтобы провести несколько дней в «Мюзикленде», были для Лауры воистину подарками судьбы. Ей разрешали оставаться с отцом в особняке, и Си Си старался компенсировать дочери время своего отсутствия. Он баловал Лауру, исполнял все ее прихоти. Каролина жаловалась, что Лаура после общения с Си Си теряет интерес к жизни.
Для Си Си тоже расставания с дочерью с каждым разом становились все мучительнее. В течение нескольких дней после встреч в «Мюзикленде» он бывал подавлен сильнее, чем обычно.
Близкие к нему люди были удручены его состоянием. Эш, увидев, как Си Си в полдень схватился за живот, а его темные глаза еще больше потемнели от боли, сказал:
– Си Си, я хочу, чтобы ты разрешил мне пригласить специалиста. Этот живот доконает тебя, ты согласен?
Когда резкая боль прошла, Си Си ухмыльнулся и обратил все в шутку:
– Девушки, гитары и гастрит. Все это – составляющие профессии артиста.
Эш улетел в Новый Орлеан.
Менеджер Си Си по гастролям, Гай Стимс, зашел к нему в уборную и увидел, что тот еще не одет. До начала выступления остались считанные минуты.
– Вождь, быстрее шевели ногами, – сказал Стимс.
– Я заболел, – ответил Си Си, – и не могу выступать.
Стимс позвал доктора Гамильтона.
Тот тихо вошел со своим портфелем. Вынул шприц для подкожных инъекций.
– Здесь немного лекарства, от которого ты почувствуешь себя лучше, Вождь, – сказал он.
– Конечно, доктор «Допинг».
Гамильтон, проигнорировав сарказм, поднес шприц к правой руке Си Си.
– Это поможет.
– Конечно, – усмехнулся Си Си, – убей старого пройдоху и пришли ему счет за это.
Бадди стоял за дверью и слышал эти слова. Он вбежал в комнату как раз в то мгновение, когда доктор Гамильтон выбрасывал использованный шприц.
– Что за дерьмо ты вколол ему? – Бадди драчливо выставил вперед подбородок.
– Ничего страшного, Бад, – ответил улыбающийся Гай Стимс. – Это просто болтовня человека, злоупотребляющего лекарствами. Помоги ему одеться, нам надо начинать концерт.
Лучший друг таял у него на глазах. Бадди Хестер переживал, но не знал, как можно остановить этот процесс. Си Си всегда был худощав, теперь стал худым. Скулы и кости таза выдавались все резче. В темных глазах застыла непроходящая печаль, а обворожительная улыбка стала редкостью.
С годами Си Си все больше становился заложником своих фанатов. Он грустно сказал Бадди, что купил ложу на новом стадионе Ирвина для родео, но никогда не сможет посмотреть соревнования. У него было много шикарных автомобилей, а он не мог выехать даже на прогулку. Несколько раз выступал в Вегасе, но никогда не держал в руках карт и не бросал кости.
– Я безумно хочу, – угрюмо сказал Си Си, – полежать на берегу Черепашьего Ручья, когда цветут азалии, и послушать полуденные воскресные концерты.
Он хотел отправиться на техасскую ярмарку, покататься на аттракционе «Русские горки», выиграть плюшевого мишку и поесть сахарной ваты. Он хотел бы поприсутствовать на одном из чаепитий или концертов в школе для избранных, где училась его дочь.
– «Вилли и Уэйленд» прошлым летом пригласили меня на пикник по случаю Дня независимости в Остин, – сказал Си Си. – Боже, я отдал бы что угодно, лишь бы попасть туда! Ты понимаешь, Бад, я даже не могу погулять по улице, разве что в пределах стен «Мюзикленда». Господи Иисусе, разве может человек так жить?
– Я не знаю, – честно сказал Бадди. – Я просто не знаю. – И подумал про себя: если Си Си не счастлив, то что уж говорить об остальных членах его команды.
Иногда в течение нескольких часов и даже дней речь Си Си становилась невнятной, дыхание затрудненным, он метался, как дикое животное, попавшее в клетку. Таково было влияние избыточного количества наркотиков, которые давал ему любезный доктор Гамильтон. Эш и Бадди решили выгнать его, но это не привело ни к чему хорошему. Си Си потребовал вернуть его назад вместе с неиссякаемыми запасами таблеток.
– Вождь в плохом состоянии, – сообщил Бенни Гамильтон рыжеволосой женщине, сидевшей в тускло освещенном коктейль-баре, расположенном недалеко от взлетно-посадочной полосы аэродрома Лас-Вегаса.
Она улыбнулась:
– Насколько ему плохо?
– Бедняга действительно попался на крючок, Валентина. Он больше не может обходиться без лошадиной дозы дексамила, чтобы проснуться. Потом он не может заснуть без огромной дозы валиума.
– Как насчет женщин?
– Господи Иисусе, когда Си Си не может заснуть, он занимается с ними любовью до самого рассвета. Когда мне не спится ночью, я прячусь в его ванной комнате и наблюдаю. Это самое дьявольское зрелище из всего, что я только видел за свою жизнь. – Бенни знал, что женщине понравится именно эта часть их беседы. Она никогда не уставала слушать подробности неугомонной интимной жизни Вождя.
Прерывисто дыша, Валентина подняла бокал джина с тоником и жадно отпила из него.
– Расскажи мне об этом, Бен. Что они делают?
Она слушала рассказ Бена, вся извиваясь и облизывая губы.
– А нельзя ли как-нибудь провести меня туда, чтобы я тоже могла понаблюдать?
– Это невозможно. Я сам жду, когда Бадди уйдет, иначе он вышибет из меня мозги.
– Проклятие! – проскулила Валентина. – Я так бы хотела это увидеть!
– Черт возьми, я верю в это! Вам, наверное, хочется забраться к нему в постель?
Сама мысль об этом была такой возбуждающей, что у Валентины закружилась голова. Но вслух она сказала совсем другое:
– Не говори глупостей! Сколько еще осталось до того, как таблетки, алкоголь и девки сделают свое дело и он не сможет больше выступать?
Бен Гамильтон залпом допил бокал.
– Его дни, безусловно, сочтены.