На следующий день, третьего января, состоялась экскурсия по Дрездену. Она запомнилась Юле не только историческими достопримечательностями – такими как театральная площадь с её мощным готическим Цвингером и Оперным театром, костёл Фрауенкирхе, на пути к которому им встретилась сделанная на стене одного из зданий внушительная фреска с изображением всех правителей Саксонии – но и немалым количеством улиц, сильно напоминавших своим видом известные российские города, а также пронзительным арктическим ветром, гнавшим по небу тучи снега. Несомненно, приятным открытием стало и то, что центр Дрездена был пешеходной зоной, освобожденной от бесконечных грязных и шумных верениц автомобилей. Это придавало городу особое, истинно европейское очарование.
Четвёртого января выдался не менее снежный и ветреный день, чем третьего. Его Юля с Дашей провели в берлинском аквапарке, всё помещение которого имитировало побережье какой-то жаркой страны с настоящими тропическими растениями и золотым песчаным пляжем. В этом аквапарке они, наконец, отогрелись и отдохнули от лютой снежной зимы, захватившей, казалось, весь мир за его стенами и засыпавшей всё толстым слоем снега.
Как это нередко случается, после двух дней сильнейшего снегопада, граничившего со стихийным бедствием, погода резко наладилась, заметно потеплело – хотя и не настолько, чтобы началось обильное таяние снега – небо прояснилось, словно решив напоследок подарить Юле и Даше возможность погулять по Берлину. Девушки не преминули воспользоваться установившейся солнечной погодой и, позавтракав и собравшись, отправились на прогулку. Несколько часов девушки бродили по непривычно – для россиянина – чистым, освобождённым от снега улицам. Они прогулялись по бульвару Унтер-ден-Линден, посмотрели на берлинскую телебашню, не став, однако, подниматься на неё, посетили Рейхстаг, сделали несколько снимков на фоне сохранившейся части берлинской стены, зашли в несколько музеев, содержимое которых не особенно сохранилось в их памяти, так как девушки успели к тому времени порядком устать. Вечером, окончательно вымотавшись, они зашли выпить чего-нибудь тёплого в маленькое уютное кафе, находившееся в стороне от центральных улиц города, и как-то незаметно засиделись там до сумерек. Когда они вышли из кафе, уже зажигались фонари, и Даша предложила пройти до отеля напрямик по второстепенным улицам, чтобы сэкономить время.
Юле эта идея сразу не понравилась – идти вечером по жилым кварталам в чужом городе, в чужой стране? Кто знает, что может случиться? Она высказала свои сомнения подруге, на что та ответила, что, во-первых, ещё не так поздно, а во-вторых, такой маршрут значительно короче, и в доказательство показала карту. Но, несмотря на доводы Даши и её уверенный тон, смутное чувство опасности, возникшее у Юли в связи этой затеей, не давало ей покоя. Однако Даша была непреклонна, и, в конце концов, Юля согласилась с её планом, и они пошли в гостиницу напрямик.
Поначалу всё было нормально. Не слишком широкие, не слишком узкие внутренние улицы Берлина с многоэтажными однотонными домами, в окнах которых за занавесками и жалюзи горел свет и мелькали силуэты людей, казались совершенно мирными и даже сонными. Иногда навстречу девушкам попадались прохожие, спешившие домой после работы. Фонари работали исправно, освещая тротуары и дороги, в их лучах скопившийся на лужайках и облепивший ветви деревьев снег казался оранжевым, а за границей света всё погружалось в синий полумрак. Вообще берлинские подворотни при неверном вечернем освещении практически не отличались на вид от придомовых улочек в той же Москве, так и казалось, что парочка пенсионеров, мимо которых прошли Даша с Юлей, вот-вот заговорит по-русски. Все вокруг выглядело вполне безобидным, спокойным. Юля даже начала думать, что она зря так опасалась идти по этим почти малолюдным дворам.
Когда половина пути уже была позади, Юля окончательно уверила себя, что страхи её по-поводу «нетуристических» троп Берлина были напрасны. Но вдруг недалеко впереди, на противоположенной стороне улицы в тени между фонарями, она заметила группу из пяти или шести молодых людей, одетых во всё черное, при виде которых почувствовала, что её недавние смутные опасение резко обрели конкретную форму. Даша тоже заметила асоциального вида группу парней и невольно напряглась, когда они с Юлей, не меняя темпа шага, прошли мимо них. В этот момент неопределённости и подсознательного предчувствия опасности все способности восприятия обострились у Юли до предела, и она буквально спиной ощутила, что их с Дашей появление на тёмной улочке не осталось незамеченным. Спустя полминуты уже не было сомнений, что за ними идут. Держась на расстоянии в десяток шагов, за Юлей и Дашей неотступно следовала группа местных парней, словно стая волков, подкрадываясь к добыче. Они преследовали девушек, не говоря ни слова, медленно сокращая разделявшее их расстояние, и Юля с Дашей невольно ускорили шаг, пытаясь оторваться. Одновременно с этим девушки оглядывали лежавшую перед ними улицу в поисках какого-нибудь магазинчика или забегаловки, которая могла бы послужить им убежищем от настигавших их монстров. Но нигде не было ничего подходящего, только пустынные дворы и тускло освещённые подъезды, они даже не знали, как отсюда выйти на какую-нибудь центральную улицу, где обилие прохожих защитит их идущей попятам злобной силы.
«Что же делать, что делать?!» – кричал разум Юли, судорожно ища выход из сложившейся ситуации. Ужас накатывал на неё жгучими волнами, мозг плавился в напряжённом поиске спасения от неминуемой гибели, горло сжала ледяная рука паники, так что трудно было дышать. Непрерывно чувствуя, как смертельная опасность подбирается всё ближе, Юля в последней отчаянной мольбе обратила мысленный зов к небесам. И ответ не замедлил себя ждать.
Знакомый твёрдый голос уверенно и чётко произнёс в ее голове: «Быстро сворачивайте направо и бегите!». Тело повиновалось незамедлительно. Раньше, чем Юля успела понять, что делает, она толкнула Дашу за угол ближайшего дома на соседнюю улицу и, схватив её за руку, побежала, не разбирая дороги.
«Теперь налево, прячьтесь под аркой!», – снова приказал голос.
Юля потащила подругу влево, в тень многоэтажного дома со сквозной аркой на уровне первых двух этажей. На минуту они затаились там, тяжело дыша и прислушиваясь. Со стороны улицы, по которой они только что бежали, послышался топот нескольких бегущих людей и удивлённые гневные восклицания на немецком. В нескольких метрах от того дома, где спрятались Юля с Дашей, их преследователи остановились и стали совещаться о том, что делать дальше. Спустя несколько минут по звуку их шагов, девушки поняли, что они решили разделиться: кто-то пошёл дальше по улице, кто-то вернулся назад, чтобы искать там. К счастью, никто из них не пошёл в направлении каменной арки, где притаились девушки.
«Куда дальше?» – подумала Юля, обращаясь к невидимому голосу. Её всю трясло, но понимание того, что их с Дашей направляют, придавало уверенности.
«Выбирайтесь из-под арки и двигайтесь дальше вдоль стены дома, оставаясь в тени деревьев. Я буду тебя направлять, поэтому не бойся», – сказал голос.
– Иди за мной, – шепнула Юля Даше.
Та взглянула на неё округлившимися от страха глазами и судорожно кивнула, показывая, что поняла.
Как две тени Юля и Даша друг за другом выскользнули из-под арки и, вжавшись в стену дома, под прикрытием росших передним деревьев с широкими кронами и густых кустов продолжили свой путь, стараясь двигаться как можно тише. Преодолев таким образом несколько десятков метров, они оказались возле открытого, хорошо во все стороны просматриваемого перекрестка. Тогда в голове Юли снова зазвучал направляющий голос:
«Перебирайтесь на другую сторону дороги и поверните налево, потом идите также вдоль домов, держась подальше от фонарей».
Убедившись, что никого в пределах видимости нет и, снова взяв Дашу за руку, Юля повела её в указанном направлении. Опять пробираясь кустами, иногда по колено в снегу, Юля, поразилась отсутствию людей на улице – за время бегства от местных гопников они ещё не встретили ни одного прохожего, будто всё кругом вымерло. Безлюдность дворов только усугубляла их жутковатый вид, приводя двух бедных девушек в ещё более скверное душевное состояние, создавая иллюзию бесконечности этих каменных лабиринтов.
«Остановитесь здесь», – резко произнёс голос в сознании Юли, когда она и Даша добрались до очередного открытого перекрёстка. Юля замерла и Даша вместе с ней, обе они обратились в слух. Вдруг справа послышались быстрые шаги – три человека в тяжёлых сапогах шли, переговариваясь, по улице. И хотя Юля не могла рассмотреть их как следует из-за тусклого освещения, чутьё подсказало ей, что это члены преследовавшей их банды.
Дойдя до середины перекрёстка, трое парней остановились и стали ждать чего-то. Через некоторое время снова послышался звук приближающихся шагов, но на этот раз слева – этот подошли оставшиеся участники банды. Зазвучали раздосадованные голоса, очевидно, сообщавшие друг другу, что поиски не дали результатов, но что именно говорили они, понять девушки не могли, так как не владели немецким языком. Так или иначе, но спустя примерно пять минут дружный топот по дороге за перекрёстком, сообщил девушка о том, что их преследователи удаляются. Ещё через несколько минут их шаги затихли окончательно.
«Теперь можете спокойно идти дальше, – сказал голос в голове Юли, – на следующем перекрёстке свернёте налево и выйдите прямо к отелю».
«Спасибо!», – подумала Юля с облегчением.
«Впредь не игнорируй свои предчувствия, это слишком опасно», – сказал напоследок голос, в котором Юля, наконец, узнала Нараяна. Именно он на протяжении этого длинного пути направлял и оберегал их.
Быстрым шагом преодолев следующую улицу, на последнем отрезке пути, отделявшем их от безопасной гостиницы, Юля и Даша бросились бежать и развили, должно быть, самую высокую скорость в их жизни. Лишь закрывшись у себя в номере на третьем этаже, где их никто уже смог бы достать, девушки вздохнули свободно. Однако очень скоро у них наступило состояние отходника, их обеих затрясло, как в лихорадке, руки не слушались, так что трудно было раздеваться. Кое-как справившись с одеждой, они на ватных, отчаянно трясущихся ногах доползли до кроватей и, как по команде, сели на постели, тупо глядя перед собой. Ни говорить, ни двиг