Эти простые логические вывод были столь очевидны, что Юля негромко рассмеялась от того, что не пришла к ним раньше. Радостное веселье и легкость наполнили её сердце, когда она подумал обо всех возможностях, которые открывали ей новые таланты. Но предостерегающий голос разума скоро поубавил её веселье, напомнив о том, к чему уже привели некоторые её необдуманные желания; он заставил Юлю взглянуть на всё с другой стороны. Если она обладает такой силой, значит, должна тщательно контролировать не только свои действия и слова, но и мысли и желания, иначе может случиться, что угодно.
Размышляя, Юля представила, что её окружает множество невидимых рычагов, управляющих действительностью, и что одно-единственное неловкое движение может привести к разрушениям локального масштаба, а, возможно, и не только локального. Мир вокруг внезапно наполнился огромным количеством неведомых ей прежде сил, явлений, тайных знаков, каждый из которых имел своё особое значение. Неожиданно реальность, казавшаяся прежде столь стабильной, прочной, твёрдой конструкцией, оказалась мягкой и подвижной, как разогретый пластилин, которому Юля могла придать любую форму по своему желанию. И стоило ей так подумать, как пространство перед её глазами заискрилось, засияло множеством крохотных огоньков, превратившись в непрерывно дрожащий поток. Затаив дыхание от восторга, Юля, сидя на краю постели, медленно подняла руку, словно хотела прикоснуться к трепетному мерцанию, наполнявшему темноту её комнаты. Взгляну на свою ладонь, девушка увидела, что она будто находится в сплошном полотне мелкого серебристого дождя, приникавшего сквозь крышу дома и потолок спальни, словно для него не было преград. И снова в ушах её появился мерный монотонный звон, как если бы множество колоколов звонили где-то вдалеке, и странным образом ритм этого звона точно совпадал с частотой мерцания, принизавшего пространство, будто они принадлежали одному явлению.
Юля поняла, что она вплотную, непосредственно соприкоснулась с неосязаемой, но пластичной и податливой тканью Мироздания и что она сама – часть этой ткани.
Следующим утром, придя на работу, Юля обнаружила, что ей стало гораздо легче переносить общение с людьми. Словно кто-то снизил резкость её восприятия, накрыв до боли утончённые органы чувств невидимым прозрачным колпаком, позволявшим по-прежнему легко угадывать внутренне настроение окружающих, но при этом защищавшим её разум от чрезмерно плотного контакта с чужими умами. Выполняя свои трудовые обязанности, Юля уже не ощущала постоянного давления на свою психику посторонних мыслей и эмоций, излучаемых её коллегами и клиентами, приходившими в офис за юридической помощью. Благодаря этому её настроение заметно улучшилось по сравнению с предыдущим днём, раздражительность и усталость уступили место спокойному позитивному настрою, который сопровождал девушку до самого вечера. А вечером раздался звонок, нарушивший царившее в душе Юли зыбкое равновесие – на экране мобильного телефона высветилось имя Даши.
Дрогнувшей рукой Юля взяла телефон с рабочего стола, где он лежал по соседству с кипой документов, громоздившихся возле белого моноблока компьютера, и нажала «вызов».
– Привет, Даша, – сказала Юля в трубку, стараясь, чтобы её голос звучал ровно и не выдал внезапно нахлынувшего на неё волнения.
– Привет, я тебя не слишком отвлекаю? – произнесла Даша каким-то чужим низким голосом.
– Нет, я тебя слушаю, – ответила Юля негромко.
– Мы можем сегодня встретиться? Надо кое о чем поговорить.
Даша сказала это очень спокойно, будто ничего особенного не имея в виду, но слова её прозвучали для Юли как звон погребального колокола. Ещё раньше, чем она успела ответить на звонок, в голове девушки прямо из пустоты сама собой возникла фраза: «Она знает», – словно брошенный кем-то камень просвистел мимо её уха.
– Да, конечно. Где и во сколько? – Юля постаралась ответить как можно бодрее, несмотря на охватившее её разум смятение, когда она поняла, что Даша хочет поговорить с ней о Максиме.
– В половине седьмого, в «Унции» – это возле «Маяка».
– Да, я знаю. Тогда, до встречи.
– До встречи, – произнесла Даша так, будто они с Юлей условились о дуэли.
Юля положила телефон на прежнее место и, откинувшись в кресле, на секунду прикрыла глаза. Она не была уверена в том, что Даша знает все, но её тон и внезапный звонок на следующий день после объяснений Максима говорили о том, что она, по крайней мере, догадывается, кто встал между ней и её парнем. Однако Юля не испытывала страха от того, что подруга знает правду, напротив, если бы она не поняла всё сама, ей, Юле, следовало бы, так или иначе, всё ей рассказать. Это было необходимо сделать элементарно из уважения к подруге. К тому же, их с Дашей связывали прочные – как Юля верила – узы дружбы и доверия, которые не мог, не должен был разорвать какой-то парень, появившийся в жизни одной из них без году неделя.
Итак, Юля уверила себя в том, что всё к лучшему. После работы она встретится в «Унции» с Дашей, расскажет ей всё, как было – кроме, разве что, того обстоятельства, что внезапная смена симпатий Максима могла стать следствием её возросших способностей управления действительностью – и Даша, конечно же, всё поймет и не станет ни в чём винить подругу. Убедив себя, что так и будет, Юля успокоилась и вернулась к работе.
«Унция» представляла собой небольшой магазин-кафе, где торговали множеством разных сортов чая и десертами к нему. При входе в кафе сразу за прозрачными стеклянными дверями посетителей встречал отполированный до зеркального блеска деревянный индийский слон с хоботом, поднятым к массивной голове. Стены заведения были расписаны изображениями чайных плантаций, девушек, собиравших чай, кораблей, везущих этот чай в Европу, и другими картинами колониально-чайной тематики, выполненными коричневой краской по светло-бежевому фону. Круглые столики на единственной резной ножке под белыми скатертями, расставленные по всей площади кафе, кроме той его части, что занимал прилавок магазина, позади которого высились стеллажи с чаем, и приглушённый свет низко свисавших с тёмного потолка ламп, дополняли атмосферу чайного домика.
Когда Юля пришла в кафе, Даша уже ждала её там, заняв один из дальних столиков, стоявший напротив окна, наполовину прикрытого деревянными коричневыми жалюзи. Всего в зале было занято три столика, не считая тот, который выбрала Даша. За одним из них, недалеко от входа, сидела парочка влюблённых студентов, постоянно хватавших друг друга за руки и о чём-то перешёптывавшихся. За другим столиком, стоявшим ближе к центру зала, две дамы почтенного возраста, вероятно, закадычные подруги, вели беседу «за жизнь». Ещё один столик, в самом тёмном углу кафе, занимала экзотического вида девушка в красной юбке до пола и старомодной чёрной блузке, с задумчивым видом попивавшая чай из миниатюрной фаянсовой чашечки.
– Привет, – сказала Юля, подойдя к столику, за которым сидела, глядя в окно, Даша. Перед девушкой стояла нетронутая чашка ярко-красного чая, источавшего сильный цветочный аромат.
– Привет, – без выражения произнесла Даша, отвернувшись от окна и устремив на Юлю полный холодной скорби взгляд. – Садись, – она указала на второй стул, придвинутый к столику.
Юля сняла пуховик и, повесив его на стоявшую неподалёку вешалку, села напротив подруги, и к ним тут же с меню подбежала официантка в чёрном передничке. Стремясь поскорее перейти к делу, Юля, не просматривая меню, заказала зелёный чай с жасмином, и официантка испарилась.
Пока не принесли заказ, Даша хранила молчание, не желая, вероятно, чтобы их разговор прервали, а Юля в это время осторожно рассматривала подругу. Даша выглядела сильно утомлённой, под глазами пролегли тёмные круги, лицо похудело, осунулось, взгляд стал опустевшим. По отношению к сидевшей напротив подруге Даша вела себя безразлично, словно её и не было здесь вовсе, так что Юля даже начала сомневаться, действительно ли она всё знает. Но, как только официантка поставила перед Юлей чашку с зелёным чаем и удалилась, Даша немного оживилась и заговорила, но голос её звучал сухо и напряженно:
– Максим бросил меня. Вчера он сказал, что встретил другую, и не хочет обманывать меня, поэтому мы должны расстаться, – произнесла она так быстро, точно боялась, что слова отравят её, если она будет медлить.
Юля ничего не ответила, ожидая, что Даша продолжит свой рассказ, но она, сказав самое страшное, похоже, не могла ничего больше добавить. В глазах девушки зияла пустота, словно её признание забрало у неё последние силы. Наконец, когда молчание стало затягиваться, Юля собралась с духом и спросила тихо, почти шёпотом:
– Он сказал, кто та девушка?
Даша будто ждала этого вопроса. Мимолётная вспышка гнева осветила её чёрные глаза, а лицо исказилось злобным ироничным торжеством, превратившись на миг в маску безумия:
– Нет, но я догадываюсь, – прошипела она, склонив голову набок, и так посмотрела на подругу, что у той по спине побежали мурашки. Юля невольно отшатнулась от этого взгляда, чувствуя, как её окатило волной жгучей ненависти, подогреваемой отчаянным непониманием Даши, почему Максим предпочёл её подругу. Но через секунду Даша опомнилась, и ярость исчезла с её лица, уступив место тоске и отчуждению.
Уловив перемену в её настроении, Юля решила не медлить больше и, сделав глубокий вдох, заговорила. Она рассказала Даше о вчерашнем появлении Максима возле её работы, где он признался ей в своих чувствах, без утайки передала все его слова и свои ответы. В конце она поклялась Даше, что ни разу, ни словом, ни жестом не пыталась увлечь Максима, что её поведение по отношению к нему было ровно таким, как должна вести себя девушка с парнем своей подруги.
Но как ни старалась Юля, Даша не изменила своего мнения, продолжая мысленно винить её в том, что случилось, и Юля это чувствовала. Когда Юля закончила объясняться, Даша сказала только:
– Мне всё ясно.
Она встала из-за стола, молча оделась и пошла прочь, даже не оглянувшись на оставшуюся сидеть в одиночестве Юлю. А Юля и не пыталась её остановить, потому что уже во время своего рассказа поняла, что потеряла подругу. В одночасье между ними легла пропасть неверия и осуждения – Даша отказалась поверить в неповинность Юли, а если и поверила, то не смогла простить ей потерю Максима. Одним безжалостным жестом перечеркнула Даша годы их дружбы, поставив выше них не сложившиеся отношения с человеком, которого знала лишь несколько месяцев. А Юля, не ожидавшая, что Даша так пренебрежительно отнесётся к связывавшим их узам, почувствовала себя преданной.