ет перспективы, наставники развивали в учениках главное – желание учиться. После этого учёба уже ни для кого не была в тягость, поскольку становилась любимым занятием.
Фильм закончился, Юля вновь увидела долину, пологий берег реки, спускавшийся к мчавшемуся по каменистому руслу прозрачному потоку. Нараян стоял рядом с ней, но смотрел на воду, будто позабыв о своей невидимой спутнице. Когда наваждение полностью исчезло из её мыслей, Юля прервала его созерцание, спросив, не он ли его вызвал. Нараян ответил, что так оно и есть, он решил ускоренно показать ей, как воспитывают детей здесь на примере своей собственной жизни.
– Так этим мальчиком был ты? – переспросила Юля, вспомнив малыша, – а та женщина – твоя мать?
– Да, – просто ответил он.
– Значит, она отдала тебя на воспитание другим людям?
– Здесь так принято. Но это не совсем то, что ты думаешь, ведь мы не на Земле… Обязанность воспитания детей в нашем мире лежит не только на их родителях, но и на всём обществе, поэтому дети получают только лучшее из того, что оно может дать, в том числе и наставников. Каждый человек в нашем мире знает, что воспитание и обучении ребёнка – это сложнейшее из искусств, и, чтобы освоить его в совершенстве, нужно посвятить ему всю жизнь.
– Но как мать может расстаться с ребёнком? И как сами дети переносят разлуку с родителями?
– Они не сразу расстаются. Пока ребёнок мал, его родители живут вместе с ним в посёлках, похожих на этот, где дети постоянно находятся со своими наставниками. Со временем учителя становятся для детей такими же близкими людьми, как отец и мать. И, когда им приходит время отправляться в школу, отъезд не вызывает печали, а воспринимается как увлекательное путешествие. К тому же, школа – не тюрьма, а расстояния здесь не имеют значения.
Закончив своё объяснение, Нараян погрузился в размышления, словно на него нахлынули воспоминания, в которые он не посвятил Юлю. Лицо его приняло задумчиво-мечтательное выражение – признак того, что в прошлом его не было плохих воспоминаний, и он думал о нём лишь с теплотой.
Когда разум юноши вновь вернулся к действительности, он снова обратился к Юле:
– Теперь я покажу тебе ещё кое-что, но сначала нам нужно совершить небольшую экскурсию.
Словно мгновенно утратив вес, он плавно и быстро поднялся высоко в воздух, так что с земли выглядел не крупнее птицы, и помчался на запад – в ту сторону, куда клонилось солнце. Юля не отставала, и вместе они летели над пёстрыми коврами лугов, снежными вершинами горных цепей, величественными тенистыми лесами, зелёными равнинами, проносились над недвижимыми водами голубых озёр и пенными волнами сине-зелёных океанов, туманными лощинами и выжженными солнцем, покрытыми сказочными природными узорами скалами каньонов, бархатными шапками садов, стоявших в полном цвету. Набрав невероятную скорость, они за несколько минут обогнули всю планету, а, вернувшись в знакомую долину, полетели снова уже в другом направлении. И хотя полёт их был стремительным, Юля чётко видела всё, что лежало внизу – нигде не было видно и следа человека, но присутствие людей она чувствовала повсюду. И какое это было присутствие! Будто нежные, заботливые руки взяли в объятия планету, с любовью поддерживая её здоровье, красоту и благоденствие. Не то, что войн, но и намёка на разрушительную энергию раздора и его губительные последствия не чувствовалось здесь. Ни тени злобы, или фальши, ни капли безудержных, бессмысленных страстей – воздух над миром был чист, ни одна грязная человеческая мысль не оскверняла его своим присутствием. Взору Юли предстала фантастическая, почти противоестественная для земного ума картина – мир во всём мире.
Когда Нараян и Юля в очередной раз вернулись туда, откуда началось их кругосветное путешествие – в долину, а вернее, на вершину высокой скалы на опушке леса над ней – у девушки в голове был только один вопрос:
– Как вы этого достигли?
– Чтобы объяснить это, – ответил Нараян, – мне нужно снова объединить своё восприятие с твоим. Ты должна чувствовать всё то же, что и я, чтобы понять.
– Я согласна. Я хочу всё знать, – без колебаний сказала девушка.
В этот раз интеграция с чувствами Нараян мало походила на то, что переживала Юля, когда ей захотелось дотронуться до огненной магнолии. Лишь первым импульсом она ощутила биение в груди его сердца, его дыханье, прикосновение ветра к его коже, всё это быстро исчезло, отодвинутое на далёкий второй план совсем другими переживаниями. Внезапно как удар грома посреди ясного неба, Юля поняла, что её сознание раздвоилось, растроилось, размножилось в невероятных количествах – она смотрела на мир миллиардами пар глаз, слушала его миллиардами пар ушей, в миллиардах её тел стучал миллиард сердец, и целые океаны мыслей и эмоций разом обрушились на неё. К счастью, этот многоголосый хаос продолжался только мгновение, спустя которое разум Юли вновь стал отождествлять себя только с одним телом, но телом, опутанным миллиардом тонких серебристых нитей. Каждая их этих нитей тянулась к одному из людей, живущих на этой планете, позволяя Юле слышать его мысли и чувствовать его эмоции. Огромная сверкающая сеть сознания объединяла всех жителей этого мира, в каком-то смысле делая их одним человеком. О чем думал один, то знали все, что чувствовал один, то чувствовали все. Это сближало людей больше, чем кровное родство, больше, чем, что бы то ни было другое – они всё были единым целым.
Оказавшись связанной умом и сердцем с другими людьми, ощутив их чувства как свои собственные и даже острее, Юля поняла, всё поняла… Невозможно причинять боль другим, когда они – это ты, когда их страдания – это твои страдания. И как прекрасно давать другим радость, делать им благо, когда всё это, как оказывается, получаешь, в первую очередь, ты сам. Во всей своей красе возник перед Юлей воплощённый лик сочувствия, сострадания, окружённый излучаемым им ореолом истиной любви.
Разум Юли вернулся к обычному своему состоянию, но в нём по-прежнему оставалось ощущение неосязаемой связи с окружающим миром, с Нараяном и его собратьями, пусть и не такое сильное, как раньше. Оно разожгло крохотный очаг тепла и надежды где-то глубоко внутри её души.
– Ход эволюции неотвратим и решителен, никому не избежать её, всех накроет её преобразующая волна, – зазвучал в сознании девушки торжественный голос Нараяна. – Когда-то наша планеты была похожа на Землю, однажды земляне станут похожи на нас.
– Надеюсь, это произойдёт скоро, – подумала Юля в ответ.
Нараян таинственно улыбнулся, и девушке показалось, что улыбка его означала нечто особенное, но он только сказал:
– Сегодня ты увидела первую половину картины, завтра я покажу тебе вторую.
Крутой обрыв рядом с древним лесом упал куда-то вниз, следом за ним понеслась в бездну и вся планета, превратившись в быстро уменьшавшийся голубой шар, пока совсем не растворилась в космических глубинах. Промелькнула земная орбита, густые, тяжёлые от снега облака, огни города внизу и Юля вновь оказалась в своей спальне.
Сон её в эту ночь был спокоен и безмятежен – за час, проведённый среди звёзд, для неё прошла целая жизнь.
Следующий день прошёл незаметно, будто и не было его вовсе, он начался и закончился, оставив в памяти Юли только размытое серое пятно. Но вечер принёс события, которые навсегда запечатлелись в хронике воспоминаний девушки, окончательно перевернув её представления об окружающем мире.
Как только пронизанная светом бессчетного числа солнц чернота космоса встала перед взором Юли, а наполовину захваченная сном Земля осталась позади, девушку посетило неизъяснимое чувство присутствия рядом знакомого создания. Нараян не стал дожидаться, пока она прилетит на его планету, и встретил её на земной орбите. Он сказал, что им предстоит отправиться в далёкое путешествие и показал ей образ мира, обращавшегося вокруг двух тёмно-красных солнц. Затем они вместе совершили скачёк в звёздное пространство и переместились на сотни световых лет к одной из окраинных солнечных систем Млечного пути.
Кроваво-красный свет двойной звезды окрашивал атмосферу планеты, размерами близкую к Земле, в зловещий прозрачный пурпур и лишал её поверхность освежающего дыхания чистых цветов, привычных для Юли. Земля, вода, растения, даже снежные шапки на вершинах гор – всё имело в этом мире красноватый или бурый оттенок. Но не столько особенности освещения делали его неприглядным – сам воздух здесь был точно наполнен каким-то удушающим газом, едкие клубы которого бросались в глаза ещё с орбиты, лишая всякого желания спуститься на поверхность планеты. Трудно было понять, что порождало эту бурую болезнетворную взвесь, но Юля догадалась, что она имеет неприродное происхождение, как если бы возникла по вине человека.
Прежде, чем нырнуть на дно отталкивающего вида атмосферы, Юля и Нараян сделали почти полный круг по орбите планеты, осматривая её с высоты. Не сразу Юля поняла, для чего это было нужно, но, когда увидела серебристый корпус огромного космического корабля, подсвеченный снизу кровавым шаром планеты, всё стало ясно… почти всё.
«Это ваш корабль?», – спросила Юля, глядя на звездолёт.
«Да, – ответил Нараян, и, предвосхищая её следующий вопрос, добавил. – У них здесь особая миссия. В чём она состоит, узнаешь внизу. Летим!»
И они полетели в толщу пурпурного воздушного океана. Внизу Юлю ждало неприятное открытие – несмотря на то, что у неё не было тела на этой планете, находиться на её поверхности оказалось почти физически тяжёло. Со всех сторон её сжали тлетворно-липкие, вызывавшие сильнейшее омерзение тиски, словно скользкие горячие щупальца гигантского спрута, вынырнувшего из какого-то грязного вонючего болота, пытались раздавить её, терзая разум безумным напором хаотичных мыслей, человеческих эмоций и страстей. Юле нестерпимо захотелось кричать и, не теряя времени, снова подняться в космос, подальше от этого вездесущего тошнотворного зловония, порождённого – в этом уже не было сомнений – низкими, примитивными человеческими умами, заполонявшими этот мир. Но голос Нараян, ясно зазвучавший в её сознании, удержал девушку от побега, заглушив ненадолго какофонию психо-эмоциональной истерии, гремевшую в атмосфере, которая как многотонный трактор ездила по чувствам Юли.