«Потерпи немного, – сказал Нараян, – ты должна это увидеть».
Они стояли на голом песчаном холме, на задворках какого-то грязного средневекового города, окруженного массивной каменной стеной с узкими бойницами поверху. Внизу лежала выжженная солнцем пустынная земля, поросшая кое-где низким бурым кустарником с острыми жёсткими листьями. Вдалеке в клубах коричневой пыли, поднятой утренним ветром, стоял прямоугольный каменный дом под чёрной покатой крышей, к нему и направились Юля и Нараян.
Приблизившись к одноэтажному жилищу, отважно стоявшему вдали от городских стен в рискованном уединении на границе наполовину превратившейся в пустыню степи, Юля обнаружила, что ей стало легче переносить угнетающую атмосферу этого мира. Еще не зная, почему вблизи этого дома воздух будто становился чище, девушка захотела подняться на его невысокое, открытое солнцу крыльцо и пройти сквозь деревянную дверь внутрь, чтобы найти источник нездешней свежести. Но предостерегающая мысль Нараяна заставила её помедлить с вторжением, и вместо этого Юля подошла к одному из четырёх узких окон дома, возвышавшихся над землей чуть меньше двух метров. Однако будь в её распоряжении сейчас только ограниченные возможности физического зрения, девушка не смогла бы увидеть, что происходит по ту сторону окна, застеклённого непрозрачным молочно-белым полотном, сверкавшем в солнечных лучах множеством граней, крохотных кристаллов. Неизвестный материал пропускал в дом дневной свет, но создавал непреодолимое препятствие для любопытных взглядов случайных прохожих.
Для зрения, не имеющего физической основы, все физические препятствия несущественны, поэтому Юля легко смогла заглянуть в комнату необычного дома, только пожелав этого. Взору её предстало небольшое, но чистое помещение с тёмным каменным полом и белёным потолком, в котором почти не было мебели, кроме большого деревянного стола с кипой книг и пергаментов, деревянного же табурета на трёх ножках и шкафа с открытыми, заставленными книгами полками, придвинутого к стене напротив окна. Справа от шкафа с древними фолиантами в стене, выложенной чёрными гладкими валунами, угадывалась закрытая плотной оранжевой шторой продолговатая ниша, а слева чёрным пятном вырисовывалась дверь в другую часть дома.
Понять, что в доме нет избытка предметов мебели, Юле удалось не сразу, потому что в комнате, куда она заглянула сквозь непрозрачное окно, яблоку негде было упасть из-за собравшихся в ней людей. На полу комнаты от одного её конца и почти до самого стола, стоявшего в другом конце, сидели мужчины разных возрастов, одетые в одинаковые буро-коричневые балахоны с откинутыми на спину капюшонами. Не меньше десятка людей, от безбородых смуглых юнцов до седовласых старцев, пристроившись на маленьких квадратиках шерстяных ковриков, с одинаковыми выражениями завороженного внимания на лицах слушали сидевшего перед ними человека с окладистой чёрной бородой и горящими звёздным светом раскосыми карими глазами. И хотя она раньше не слышала голоса этого человека, говорившего с пришедшими в его дом гостями на незнакомом Юле гортанном языке, и внешность его сильно отличалась от привычного ей облика, девушка без труда узнала в этом загорелом мужчине средних лет, закутанном в грубые домотканые одежды, выходца с родной планеты Нараяна.
Недоумение девушки было велико: что этот человек мог делать на столь дикой, пропитанной ядом примитивных и грязных людских мыслей планете, даже короткое пребывание на которой превращалось в пытку для всякого мало-мальски восприимчивого сознания? А ведь чувствительность собратьев Нараяна несравнимо превышала её собственную… Юля не в состоянии была даже представить себе, какое дело могло заставить одного из них прибыть в этот гиблый, зловонный мир, да ещё и, судя по всему, надолго.
Тем временем хозяин дома закончил говорить, в комнате воцарилась неподвижная, настороженная тишина, словно все разом стали прислушиваться, ожидая каких-то тревожных звуков, сигнала к действию. Все глаза по-прежнему были обращены к замаскированному под местного жителя инопланетянину, сидевшему напротив своих гостей с невозмутимо спокойным видом, но выражение в них изменилось, отразив вспыхнувшее в сердцах волнение. Что-то такое было в словах этого человека со сверкавшими точно звёзды глазами, что заставило услышавших их, затрепетать от испуга. Но, несмотря на расползавшийся по комнате страх, никто не сдвинулся с места, и хотя напряжение в доме возросло, все владели собой, оставаясь неподвижными. Тогда снова заговорил хозяин, повторив свою последнюю фразу, которая, похоже, и привела мужчин в оцепление, и добавил к ней ещё несколько слов, сказанных с повелительной интонацией.
На этот раз эффект был почти мгновенным – все мужчины как один поднялись с пола, лица их были жёстки от сдерживаемого страха, как всегда бывает, когда людям грозит опасность, и им приходится прилагать усилия, чтобы не поддаться панике. Гости быстро свернули цветастые коврики, на которых до этого сидели, и спрятали их в складках своих мешковатых одежд. Затем один за другим они подошли к хозяину дома и, с почтением поклонившись ему, спешно покинули комнату. Выйдя из дверей дома и спустившись по лестнице, они исчезали за его стеной, откуда доносились приглушённые фыркающие звуки и топот множества ног каких-то крупных животных. После этого, спустя несколько секунд из-за дома галопом вылетал всадник верхом на приземистом звере, похожем на лошадь с оперённым телом, и поскакал, поднимая тучи коричневой пыли, в сторону заходящего солнца. Таким образом, скоро почти все участники собрания покинули каменный дом на краю пустыми, бегством спасаясь от неведомой, мчавшейся на него напасти, пока не остался в нём только инопланетный хозяин.
Предупредив своих гостей о надвигавшейся опасности, оставшийся один владелец дома прежде, чем самому отправиться в путь, обвёл задумчивым взглядом своё жилище, словно хотел как следует запечатлеть в своей памяти его небогатую, строгую обстановку. Секунду спустя он решительным шагом покинул комнату. На заднем дворе его ждал такой же коренастый, покрытый серыми перьями зверь с огромными чёрными глазами, как те, что несколько минут назад увезли отсюда его гостей. Легко взобравшись на покатую спину животного, мужчина бросил последний взгляд на свой дом и, развернув скакуна на 180 градусов, пустил его галопом в направлении погрузившейся в сон пустыни.
Тёмное облако пыли и песка со стороны городской стены, поднятое десятком скакавших во весь опор пернатых коней, стало первым вестником преследователей. Отряд всадников в пыльно-красных плащах с наполовину закрытыми тканью лицами, вооружённых кривыми ятаганами, прикреплёнными к поясам, мчался к дому инопланетянина. Не прошло и десяти минут, как они достигли его и, спешившись почти на ходу, вломились в чужое жилище, но поняв, что никого там нет, снова вскочили на коней и бросились в погоню. Животные, что несли воинов в красном по каменистой пустыне, были крепки и быстры и скоро стали нагонять одинокого всадника, чей конь не мог конкурировать со своими летевшими как ветер собратьями.
Но не только скорость была в арсенале бежавшего от погони человека – когда преследователи уже были не больше чем в ста метрах от него, по земле между ними прокатилась волна из трёх гулких взрывов, взметнувших в воздух песок и камни, ни один из которых, впрочем, не задел вооружённых людей. Однако определённый эффект этот внезапный приём возымел – несколько коней, вырвавшихся вперёд, испугались и, встав на дыбы, сбросили своих седоков, но остальные продолжали неотступно преследовать свою жертву. Приближаясь, они выстраивались в шеренгу, которой предстояло затем стать кольцом, захватив в свой центр безнадёжно сражавшегося с погоней всадника. Новых взрывов не было, но воины не спешили сделать последний рывок, опасаясь неприятных неожиданностей. Тогда в ход пошли стрелы, множество их пролетело мимо, хотя преследуемый скакал ровно, не меняя направления, а в меткости опытных стрелков сомневаться не приходилось. Казалось, какая-то неведомая сила искривляла линию смертоносного полёта, не давая стрелам достичь цели, пока одна из них не пронзила заднюю лапу несчастно зверя. С ужасным, почти человеческим стоном, как подкошенный, повалился конь на правый бок, прекратив отчаянную гонку. Мгновенная реакция спасла наездника от того, чтобы быть придавленным к земле телом зверя. С ловкостью гимнаста он соскочил со спины животного и приземлился в нескольких шагах от своего поверженного друга. Тут же инопланетянина окружили солдаты, направив на него изогнутые клинки.
Всё время погони помимо собственного беспокойства о судьбе инопланетянина Юля ясно ощущала, что те же чувства гложут и Нараяна. Когда же скачка так внезапно закончилась, его реакция последовала незамедлительно. Из присутствия, равного по плотности лишь мысли, Нараян превратился во вполне различимого в вечерних сумерках призрака. Он возник в стороне от группы всадников, так что они не заметили его, но захваченный в плен собрат увидел эфемерную проекцию, однако ничуть не удивился этому. Вместо удивления во взгляде его, обращённом к сияющему юноше, мелькнула просьба, подкреплённая лёгким наклоном головы – точно он просил Нараяна не делать чего-то. Вняв просьбе соплеменника, уже готовый приметить силу для его спасения, Нараян, скрепя сердце, отступил и вновь растворился в полумраке.
Сквозь стремительно сгущавшуюся ночь, накрывшую пустыню, неудачливого беглеца доставили к крепостным воротам города, за которыми по улицам, местами освещенным подавшим из прямоугольных окон домов светом, привели к квадратному каменному зданию под плоской крышей, окружённому двухметровым забором. На входе их встретили двое угрюмого вида охранников, закутанных в чёрные плащи. Обменявшись с конвоирами несколькими скрипучими фразами, они пропустили их и узника внутрь отряды. Пройдя по двору, окутанному мраком, кое-где перебитым светом факелов, воины вошли в невидимую в темноте дверь и повели захваченного по ступеням куда-то вниз. Когда спуск закончился, сырость, холод и неподвижный затхлый воздух возвестили о том, что они попали в подземелье. Скрипнула металлическая решётка, и инопланетянин оказался в тюремной камере.