Стражники покинули подземелье, оставив приведённого ими узника под охраной двух тюремщиков, безмолвно стоявших по обеим сторонам от ведущей на поверхность лестницы. Единственным источником света в каменном, сыром коридоре был одинокий факел, прибитый к стене в самом его начале, так что дальние камеры, в одну из которых и заточили незадачливого инопланетянина, терялись во мраке. Любой звук – случайное позвякивание меча сторожа, задевшего стену, тяжкий вздох кого-то из заключённых – разносился по подземелью гулким эхом, заставляя вздрагивать сердца, застывшие в тяжёлом угнетении неизвестности.
Несмотря на незавидное своё положение, бородатый человек в окутанной тьмой одиночной клетке, сидевший на жёсткой деревянной скамейке, казался совершенно умиротворенным, точно арест нисколько не огорчил его. Ни тени волнения не чувствовалось в нём, лишь сосредоточенность и спокойное ожидание. От фигуры его, едва различимой в лишённом света помещении, веяло какой-то несокрушимой уверенностью в том, что ему нечего бояться, и настроение это, расходясь от него невидимыми волнами, постепенно наполняло всё пространство подземелья. Но странно действовала излучаемая инопланетянином энергия на других людей в подземной тюрьме, делая их расслабленными и вялыми. Вот заключённые в соседних камерах один за другим опустились на деревянные свои лежаки и, закрыв глаза, провалились в глубокий сон. Тихо проскользив по гладкой каменной стене, с парой глухих ударов упали на пол охранники у лестницы, и всё затихло.
Когда все и в камерах и за их пределами уснули, единственный оставшийся бодрствующим человек поднялся со скамьи за решёткой своей клетки и, беззвучно подойдя к металлическим прутьям, без усилий распахнул тяжёлую дверь. Но, выйдя наружу, он не направился сразу к слабо освещённой факелом лестнице, ведущей прочь из катакомб. Вместо этого шагнув в дальний конец подземного коридора к расположенным там камерам. Также легко, как выбрался сам, он открыл дверь другой погружённой в полный мрак клетки и, ступив внутрь, по очереди коснулся троих спавших там заключённых, которые сразу проснулись. Безмолвно, лишь ему доступным способом инопланетянин призвал разбуженных им людей хранить молчание и следовать за ним, и они беспрекословно подчинились ему, словно давно и хорошо знали.
Оставив позади подземную тюрьму с крепко уснувшими в ней охранниками и заключёнными, четверо беглецов под покровом ночи, никем не замеченные, пришли к воротам забора, окружавшего тюремную территорию. Как и в здании тюрьмы, здесь на посту все спали, и недавние узники с помощью таинственного благодетеля приоткрыв массивные ставни, выскользнули в город. Но дальнейший путь к свободе не мог быть таким лёгким, как побег из тюрьмы, потому как весь остальной город вовсе не спал. По улицам – пусть и не в таком количестве, как днём – ходили люди, а порой среди них попадались и воины в красных одеждах, вооружённые кривыми мечами.
Но в этот вечер удача была на стороне беглецов, позволив им успешно достичь городских стен и пробраться к запертым на ночь воротам. Замки, как уже выяснилось, не были проблемой для сопровождавшего трёх освобождённых узников человека с горящими глазами, однако побег их в пустыню не мог быть осуществлён пешком. Поэтому, прежде чем открывать городские ворота, им пришлось заглянуть в расположённую недалеко от них конюшню, чтобы добыть транспорт. Увы, украсть зверей бесшумно не получилось, но раньше, чем успела подняться погоня, четверо верховых уже мчались по каменистой дороге в сторону лежавшей под звёздным небом пустынной степи. Они скакали во весь опор, подгоняя своих коней, но всё же чувствовали, что не достаточно оторвались от преследователей, чтобы суметь скрыться. Тогда человек, возглавлявший беглецов, что-то повелительно крикнув спутникам, резко повернул назад в сторону города, а трое оставшихся, подчиняясь его приказу, продолжали бешеную скачку.
Ярко сияли звёзды над головой одинокого всадника, застывшего посреди пустыни в ожидании приближавшейся к нему погони. Холодный сухой ветер теребил его одежду, овевая суровое мужественное лицо, исполненное непреклонной решимости остановить надвигавшуюся волну. И вот тяжкие удары лап о землю возвестили о том, что преследователи близко, и хотя лишь звёздный свет помогал глазам инопланетянина этой ночью, он ясно видел летевший на него отряд из десятка воинов. Когда между ними осталось уже не больше сотни шагов, какая-то невидимая стена встала на пути вооружённых всадников, внезапно остановив бег пернатых коней. Животные встали как вкопанные, отказываясь сделать ещё хоть один шаг, несмотря на крики и удары своих седоков. Они точно не слышали и не чувствовали ничего, в мгновенье ока остолбенев. Тогда воины спешились и, сбросив наземь свои широкие плащи, разом выхватили из-за поясов мечи и понеслись на преградившего им путь всадника.
Ни один мускул не дрогнул на лице инопланетянина при виде бежавших к нему свирепых головорезов. Невозмутимо и грациозно соскочил он с коня и пустил зверя скакать прочь. Один против целого войска стоял он на защите освобождённых им людей, спасение которых зависело от того, сумеет ли он задержать погоню на достаточно время и дать им возможность скрыться в степи. И снова воины взяли его в кольцо, направив на него клинки и постепенно сжимая круг смерти. Но в этот раз инопланетянин не стал спокойно ждать атаки. Подняв в вверх правую руку и резко опустив её, он вызвал подобие взрывной волны, прокатившейся от него на десяток метров вокруг, взметнув в воздух песок и камни и разбросав в разные стороны нападавших. Но это удар вовсе не был смертельным для крепких воинов и был призван, в первую очередь, напугать их и обратить в бегство. К сожалению, это были люди не той порода, чтобы бежать даже от верной гибели, потому, поднявшись с земли, они вновь бросились в бой, и вновь были отброшены. В третий же раз они сменили тактику, решив достать таинственного человека стрелами, и в небо взвились смертоносные, остроконечные волны. Первые их удары были отбиты всё теми же энергетическими импульсами, но постепенно, с каждым новым залпом их защитная сила снижалась, и стрелы падали всё ближе к цели. Неравный бой становился опасным для инопланетянина, и вновь Нараян попытался вступиться за собрата, но раньше, чем он успел хоть что-то сделать, одна из стрел всё же прорвалась сквозь энергетический барьер, пронзив насквозь грудь одинокого воина. В звёздных глазах упавшего на колени человека вспыхнуло на миг на удивление, и они навеки закрылись в вечном сне смерти.
В мгновенье, когда его тело коснулось земли, точно безмолвный крик боли пронзил вселённую, оглушив все чувства Юли. Почти не осознавала она, что видит, как уплотнившийся до сияющего во тьме призрака дух Нараяна склонился в бессильном горе над погибшим, заставив в ужасе отшатнуться его убийц. В следующую секунду солдаты, опомнившись, бросились назад к своим коням, чтобы продолжить преследовать оставшихся беглецов, но теперь это занятие стало бессмысленным. Так, ценой собственной жизни, пришелец с другой планеты спас освобождённых им людей от нового заточения, а, быть может, и от смерти. Задним умом Юля поняла в этот страшный миг, что именно ради освобождения из тюрьмы этих троих человек и позволил инопланетянин схватить себя накануне вечером, чтобы попасть в крепость, где их держали.
Когда всадники растворились в ночной тьме, небо прочертила яркая вспашка, и в вышине появился маленький огненный диск, который медленно приближался к земле, увеличиваясь в размерах. Горевший как расплавленное серебро корабль бесшумно приземлился в паре метров от поверженного героя, и из возникшего в его цельном корпусе овального проёма вышли двое белокурых юношей и направились к погибшему. На ослепительно прекрасных лицах инопланетян застыло выражение глубокой печали. Даже не взглянули они на призрачного Нараяна, в торжественно-скорбном поклоне опустив головы перед телом собрата. Затем, создав будто из воздуха тонкие белые носилки, они положили на них погибшего и унесли на борт. После этого космический челнок снова поднялся в небо, унося прочь от этого грязного мира безжалостно убитого его жителями сына далёкой планеты.
Трагичная история предстала в эту ночь глазам Юли, заставив увидеть самое, как она думала, страшное, что можно представить себе – смерть в чужом озлобленном мире прекрасного жителя высокоразвитой планеты, в который привела его судьба непонятно ради какой цели. Да, именно непонимание, ради чего погиб тот человек, причиняло душе девушки больше всего боли. Мысль о бессмысленности его смерти была ужасающей. Зачем должна страдать и гибнуть на дне ментально и психически отравленной атмосферы чуждого мира столь совершенная красота, безоглядно отдавая свою жизнь ради спасения его примитивных жителей? Зачем вмешиваться в их чёрную жизнь, ради чего? Почему, почему?!
Эти вопросы затопили разум Юли, как только его перестала угнетать затхлая тяжесть воздуха оставшейся где-то внизу планеты. Снова космическая беспредельность окружила её, прояснив сознание, но не давая ответа на вставшую перед ней загадку, пока… Пока единственная фраза Нараяна не разрушила её непонимания:
– Вспомни, как ты смотрела на мир моими глазами, – подумал он, совладав с болью от гибели собрата, – а потом, представь, что тоже самое можно чувствовать не только по отношению к жителям своей родной планеты, но ко всем людям в космосе.
На миг Юля представила, что всепоглощающее сочувствие к чужому горю и страданиям, испытываемое жителями планеты Нараяна и всеми другими духовно развитыми инопланетянами, распространяется и на миры, подобные тому, что они видели сейчас. Они просто не могли ничего не делать в этом случае, они не могли закрыть глаза на это и позволить своим братьям по разуму продолжать мучить друг друга, даже не попытавшись помочь им прекратить это. Да, это было понятно всякому, кто хоть раз испытывал боль в своей жизни – огненное желание прекратить страдания других, потому что они мучают больше собственных. Жалость – чувство, которое некоторые глупцы на Земле невежественно презирают и которое в действительности есть не что иное, как одна из граней истиной любви. Рождённая из сострадания, она есть великая сила, защищающая и спасающая миры от верной гибели путём саморазрушения.