– Уходишь?
– Конечно.
– Мне казалось, что наш мир пришелся тебе по вкусу. Я ошибся?
– Нет. Но…
– Не надо оправдываться. Излишне. Ты имеешь знания по пользованию техникой Лиги. Вам дадут корабль.
Маша молча наклонила голову.
– Крей, в нашем флаере тело Кэлоса.
Лицо Крея дрогнуло.
– Доигрался все же… Не беспокойтесь. Мы похороним тело.
– Он помог нам войти в Тень.
– Человеку в его возрасте вредно умирать.
– Это иногда полезно, чтобы остаться человеком! – не выдержал я.
– Кто знает? – Крей пожал плечами. – В любом случае он поступил, как ему хотелось. В последний раз выступил благодетелем… для целой планеты.
Возможно, его слова в чем-то и правдивы. Я не знал о Кэлосе того, что было известно Крею. Их спор длился веками, да и сейчас Крей пытался искать выход для Тени, а не прятался в пасторальном мирке.
И все равно – я только улыбнулся на эти слова, не отводя взгляда от Крея. Взгляд отвел он, наткнувшись на мою улыбку. Медленно сжав пальцы, я спрятал Зерно и лишь потом спросил:
– А разве этого мало, Крей?
Глава 5
Все повторяется. Мы шли по туннелю Лиги, по нити между космической станцией и Землей Изначальной. Шли впятером. Я впереди, с Зерном в руке, за мной – эскортом – дед, Данилов и Маша, замыкал шествие Карел.
Если отвлечься от мелочей вроде внешнего облика, точь-в-точь процессия синекожих чужаков.
Навстречу нам попадались люди, а изредка – существа, которых с людьми роднил лишь разум. Иногда нам приветливо улыбались, чаще проходили безучастно.
Новый мир вступает в Тень – это мелочь. Кто же от этого денется?
– Уйдем к Земле на корабле Лиги? – спросила Маша. Я покачал головой.
– Не надо. Нас ждет корабль на бродячей планете.
Дед крякнул, словно мое решение ему чем-то ужасно не понравилось. Неохотно спросил:
– Петр, а стоит ли? Как я понимаю, в скорости мы много не выиграем.
– Коней на переправе не меняют, – попытался я отшутиться.
– Знаешь, – дед догнал меня, положил руку на плечо, – что-то странное есть в том, что ты получил Зерно Врат. Ведь ты не хотел.
– Я старался.
– Петр, ну я же тебя знаю! Ты не мог изменить свою суть. Не мог заставить себя поверить в необходимость Тени!
– Но ведь я смог?
– Вот это меня и смущает… – Дед вздохнул. – Никогда бы не поверил, что в молодых мозгах у меня станет меньше мыслей. Петр, я чувствую… что-то не так. И не могу сформулировать свои ощущения.
Мы остановились.
– Андрей Валентинович, но Петр так хотел… – примиряюще сказала Маша. – Он хотел, чтобы вы гордились…
Ой. Ну когда она окончательно разучится звать его на «вы»? Когда дядю мне родит?
– Машенька. – Дед окинул ее прежним взглядом – снисходительно-ласковым. – Да не думай ты, что я ревную своего внука, своего ученика к победе. Нет. Поверь.
Сейчас мы были уже где-то у окончания луча-туннеля. В самой широкой части, где над головой и по стенам теснились хижины, домишки, шалаши. Маленький мальчик, сидя вниз головой на «потолке», с любопытством следил за нами. Подобрал какую-то палочку, замахнулся было, чтобы запустить в нас, но поймал мой взгляд и бросился в домик.
Интересно, живой ребенок или фантомный? У них тут с размножением негусто… бессмертным дети без нужды.
– Петя, дай-ка мне Зерно, – сказал дед.
Я вздрогнул.
– Пит…
– Это… мое…
Слова вырвались сами. Дед переглянулся с Машей. Данилов кивнул, словно и не ожидал ничего иного.
– Ты не дашь Зерна… на время… своему деду? Своему наставнику? Пит?
Рука задрожала, будто что-то взорвалось во мне, схлестнулось, сошлись две неукоснительные нормы, и одна должна была капитулировать…
– Н-н-на…
Я стал заикаться, когда протянул деду раскрытую ладонь. Крепкие пальцы взяли Зерно, покрутили…
– Я вот ничего не чувствую, Петя, – добродушно сказал дед. – Абсолютно. Нет, конечно, есть любопытство, есть некоторое восхищение… ай да сукины дети, чего соорудили… Но не более того!
Я не ответил. Я пожирал Зерно глазами. Оно было мое, оно даровано мне, и выпускать его из рук… Как там, в старой сказке про волшебное кольцо? «Моя прелесть…»
– Почему Тень отдалась тебе? – риторически вопросил дед. – Отдалась и покорила? Почему я… Пит, я ведь Землю люблю не меньше твоего… почему я ничего не чувствую?
– Не знаю…
Меня начала бить дрожь. Дед мог сделать с Зерном что-то неправильное! Немыслимое. Раздавить, погасить, сломать… пусть оно крепче стали и горячее звезд… но он не понимает, как оно важно!
Где-то в дальнем уголке сознания я понимал: со мной творится что-то странное. Но не было сил вдуматься.
– Пит… возьми. Не хочу, чтобы ты так на меня смотрел.
Наваждение схлынуло, едва Зерно упало в мои руки. Переведя дыхание, я почувствовал, как краска стыда заливает лицо.
– В чем дело? Ты можешь объяснить, Пит? Почему?
– Да… наверное, – сказал я неожиданно для самого себя.
Слова не рождались, они всплывали из памяти, где так надежно были похоронены:
Но тень твоя тень
на этой стене
что ни день
караулит каждый мой миг
И тень моя тень
на стене пустой
немо
приглядывает за тобой[1]
Дед кивнул. Морщась, как от удара. Прошептал:
– Ах, какой это был регрессор, Петя. Лучший регрессор Геометров. Дурачки… как же они такого не оценили…
В глазах его жила боль. И она била меня наотмашь – потому что нет большей боли, чем боль Наставника… Мне очень хотелось, чтобы он понял. Чтобы понял, и похвалил, и перестал сокрушаться… Я сказал:
две наши тени бегут как псы
друг за другом бегут как псы
рядом с тобой рядом со мной
спущенные с одной
цепи
две наши тени два верных пса
ненавидящие тебя и меня
всё терпеливее день ото дня
всё голоднее день ото дня
– Вот как ты проходил Вратами, Пит. – Лицо деда дрогнуло в муке. – Вот ведь как… когда за плечами такой долг… такая сила… Что с тобой?
Куалькуа!
Кожу вновь драло проволочной щеткой, наждачкой, рашпилем, беспощадно поглаживало изнутри.
Ты отдал приказ! – обиженно отозвался симбионт. – Переход к внешности Ника Римера.
Разве? Неужели? А почему бы и нет?
– Мы ведь будем возвращаться на корабле Геометров, – пояснил я. – Почему бы не войти в роль заранее?
Дед на миг прикрыл глаза:
– Да… конечно. Ты прав… Петр.
– Давайте поторопимся! – попросил я. Ну почему у них такие грустные лица? Почему обижаются мои лучшие-друзья, верные настолько, что готовы были силой исправлять ошибки – как Маша и Данилов… – Надо быстрее добраться до корабля!
Весь путь я продремал. Вполглаза наблюдая за лучшими-друзьями, сидящими впереди. Интерьер корабля Лиги меня абсолютно не волновал, как и его системы управления, настроенные на Машу, как и принципы его движения. Все постижимо в этом мире. Все повторяется. Наружность не имеет никакой важности. Корабль должен везти – а как он это делает, дело десятое. Человек должен бороться за общее счастье – что бы с ним ни случилось.
Корабль знает свое дело.
А я – свое.
Мои лучшие-друзья разговаривали вполголоса. Неужели они думают, что я их не слышу?
– Ошибка – рассматривать человека только как тело, – говорил дед. Он умный. Он понимает… – Еще большая ошибка – рассматривать человека как память, как сумму знаний, как набор байтов информации. Если мы сделаем шаг и скажем, что личность определяется языком, – то будем во многом правы.
– «Вавилон-семь»… – сказала Маша.
– Конечно. Но это слишком расплывчато. Язык – это общество, а не личность. Все же есть еще один штрих… последний. Творчество. Что-то, созданное личностью, рожденное лишь ее разумом. Вот это уже будет близко к душе… опасно близко. Бедный мальчик Ник Ример… регрессор и поэт. Даже погибнуть как следует ему не удалось.
– Я могу подойти к Петру и поговорить… – сказал Карел.
Открыв глаза, я уставился на рептилоида. Пасть распахнулась в торопливой улыбке.
– Только это ничего не даст, – закончил Карел.
Я снова погрузился в дремоту. Только молил – про себя – корабль.
Быстрее. Быстрее. Мне надо донести Зерно. Моя планета в беде. Мой долг – спасти ее.
Сохранить для Вселенной, для Дружбы.
Петр. Конклав мобилизует силы. Большая часть Торпп покинула фотосферу своих звезд. Алари сгруппированы в две эскадры… основную и вспомогательную. Хикси и Даэнло расконсервируют свои флоты.
Спасибо. Мы успеем.
Мне не надо объяснять, какая эскадра направится жечь мою родину, а какая… какая…
– Петр!
Они все стояли рядом. Свет в овальной рубке корабля потускнел. В экранах полыхали звезды.
Господи, они совсем рядом! А если бы решили отнять Зерно?
– Петр, – повторил дед. – Мы прилетели. Мы рядом с кораблем Геометров.
Я неловко встал из кресла.
– Мы можем продолжить путь и на этом корабле, – сказала Маша. – Лига предоставляет свои корабли тем, кто несет Зерна Врат.
– Нет. – Я покачал головой. – Так мы прилетели?
– Ты спал, – тихо сказал дед. – Знаешь, у тебя было совсем детское лицо. Я не хотел будить…
Счетчик из-под ног деда сверлил меня взглядом.
– И Карелу не позволил, – добавил дед. Отступил, освобождая мне проход. Я медленно двинулся к шлюзу.
– Петр!
Я не обернулся. Люк. Второй. Чужой корабль… я все-таки немного боюсь его. Выйти… быстрее…
Наружный люк распахнулся – и я увидел небо.
Черное, черное небо. Звезды могут выбиваться из сил, заполняя небосвод. Двоиться, троиться, сливаться в группы. Все равно – черноты больше. Куда больше.
Спрыгнув на каменистую землю бродячей планеты, я обернулся, подал руку Маше. Корабль Лиги лежал на грунте – граненая игла из зеркального стекла. Звездный свет плясал на гранях.