Он ответил незамедлительно. Господи, конечно нет. Он привык к своему стареющему телу и несдержанному эго и не собирался от них отказываться. Ему не нравилось, что его душа попадет в сборище других душ. Он был отшельником по природе и не хотел ничего менять; таков был его осознанный выбор.
Но жить ему тоже хотелось. Киндл отклонил предложение не потому, что искал смерти. Ему отчаянно хотелось выжить, но на своих условиях.
Том хотел жить, а потому дополз до своего тринадцатилетнего пикапа «форд», хриплым слабым голосом напевая «Улицы Ларедо» и раздумывая о том, как выдержать следующее испытание.
Чтобы сесть в машину, нужно встать.
Киндл не сомневался, что стоять может и одноногий.
Если только ему не мешает боль.
Если только при подтягивании к дверной ручке старого пикапа сломанные кости не чиркнут друг о дружку, отчего он прекратит петь и снова заорет.
Если только он снова не хлопнется в обморок.
Но Киндл остался в сознании, даже когда вся местность сделала оборот вокруг раскаленной оси его позвоночника.
Бесполезная нога, согнутая в колене, как лапка дохлой мухи, стукнулась о дверь пикапа.
«Ключ!» — мысленно вскрикнул Киндл.
Он всегда носил ключи с собой. Опершись на правую руку, он порылся в кармане левой. Возможно, глупо запирать машину, когда живешь так далеко от людей. Кому придет в голову переться сюда и красть эту развалюху? Но у него была привычка все запирать: машину, лодку, хижину.
Он нашел ключ, переложил его в правую руку и умудрился открыть дверь, не шевеля всем телом.
Затем перевел дух, отполз от двери и приоткрыл ее.
Отлично.
Но на левой ноге была шина, с которой он опасался возиться — как с ней садиться за руль? И даже если он сядет, что дальше?
Вынув ключ из двери, он крепко зажал его в правой руке.
— Том, — прохрипел он вслух. — Самое трудное впереди. До этого было легко. Теперь будет трудно.
Проще было бы прилечь и поспать, а поехать утром. Если получится дожить до утра.
«Скорее всего, не получится», — подумал Киндл. Чтобы умереть, большого труда не требовалось. Пожалуй, он мог бы даже заползти в хижину и приличия ради умереть на родном диване. Когда-нибудь его найдут. Может, найдут даже след, который он оставил, ползя вниз по горе, как червяк. Люди скажут: «Черт побери, как старался этот мужик, труп которого лежит на диване! Он достоин восхищения!»
Это диван, что ли? Нет. Киндл понял, что это водительское сиденье его старого «форда» — и растянулся на нем.
Провалы в памяти беспокоили Киндла. Еще ему казалось, что он слышит, как отголоски его криков затихают внизу, у подножия горы. Поэтому он решил не слишком зацикливаться на прошлом.
Том подтянулся и сел спиной к дверце, положив обе ноги поперек сиденья. Приборную панель он видел хорошо, но спустить ноги к педалям не мог.
По крайней мере, он укрылся от ветра. Немалое достижение. Он попытался придумать, как управиться с педалями. Под рукой ничего особенного не было: пустая кружка из пенополистирола, щетка для снега и журнал «Пушки и пули». Ничего полезного.
Ах да. Еще посох, который он использовал в качестве шины. Нога невероятно распухла и от паха до колена напоминала сардельку в оболочке. Тряпки, которыми он привязал шину, врезались в плоть, узлы натянулись.
«Избавьте меня от необходимости делать это, — подумал Киндл. — Это чересчур. Не могу решиться».
Но руки уже предательски потянулись к болезненной плоти.
Когда он очнулся, то увидел, что посох крепко зажат в дрожащей левой руке.
Утро еще не наступило, хотя Артефакт уже скрылся. Вероятно, близился рассвет, но Киндл не знал наверняка; часов он не носил. Звезды были похожи на утренние.
Он дрожал, как больной зверь. Плохой симптом. Из-за этого было трудно прижимать посохом педали. А на ходу будет еще сложнее.
Том вставил ключ в замок зажигания, дважды нажал на педаль газа и повернул ключ.
Мотор кашлянул, но не завелся.
Это было нормально. Иногда Киндлу казалось, что пикап страдает икотой. Двигатель «форда» заводился, работал какое-то время, потом глох или почти глох, терял обороты, кряхтел и стучал, пока не успокаивался.
— Давай, мешок дерьма, — прошептал Киндл. — Давай, говешка ленивая.
Мотор завелся и затрясся так, что Киндл вскрикнул. Пикап подпрыгивал на старых рессорах. Сломанная нога Тома была плотно прижата к креслу, но ее ничто не держало, и она болталась так, что Киндла затошнило.
Включив первую передачу и нажав на газ, он снова затянул «Улицы Ларедо». Машина до жути резко рванула вперед, съехала с грунтовой дорожки перед хижиной и двинулась к лесовозной дороге.
Киндл включил свет. Тени придорожных сосен зловеще нависали над машиной.
Он сидел боком, чуть ниже обычного. Вести машину левой рукой было непривычно, реакция была замедленной, но Киндлу удавалось удерживать «форд» примерно посередине дороги, между двумя призрачными колоннадами деревьев. Если бы навстречу ехал другой водитель, ему было бы несдобровать, но кто сунется сюда в такой час?
Отсюда до окраины Бьюкенена дорога шла под уклон, и Киндл заметил, что может не слишком часто нажимать на газ. Ему и без того было непросто притормаживать с помощью посоха, чтобы не позволить машине слишком разогнаться. До него вдруг дошло, что еще раз потерять сознание — значит навлечь на себя серьезные неприятности.
— Так не теряй сознание, — сказал он себе.
Киндл подумал, что в региональном госпитале для него будет приготовлено место — главное, не свести икающий пикап с улиц Ларедо.
Он проехал мимо еще двух хижин, хозяевами которых были такие же отшельники, как он, но не остановился. Вдруг дома никого не окажется? Перспектива заводить пикап второй раз Киндлу не улыбалась. Лучше доехать до Бьюкенена или хотя бы подобраться как можно ближе к городу, до места, где есть уличное освещение.
А потом… тут Киндл неожиданно для себя испугался, вспомнив, что нынешний Бьюкенен может отличаться от прежнего.
Неделю назад в Бьюкенен пришли чудовища.
Удивительные ходячие губки, заразившие людям кровь.
Это случилось на самом деле или после травмы у него начались галлюцинации? Киндл подумал, что по крайней мере эти воспоминания кажутся реальными.
Тем не менее… чудовища?
Если это правда…
Он старался не представлять их себе, но картинки все равно всплыли в голове: чудовища из комиксов, существа со щупальцами на головах, вылезающие из летающих тарелок, люди-евнухи с пустыми глазами, как во множестве фильмов, рабы инопланетных властелинов, голодные зомби-каннибалы. Они приготовят ему место на всеобщем барбекю.
Киндл помотал головой, не зная, веселит его это или пугает. Может, разумнее просто затормозить и умереть здесь, под темной горой.
(Он действительно затормозил — пикап успел набрать изрядную скорость.)
«Нет, — твердо сказал себе Киндл. — Умирать непозволительно. Ищи помощь. Следуй плану».
Если придется, иди хоть к чудовищам.
И пикап погромыхал дальше.
Он пересек границу города ровно в тот момент, когда его боль и усталость сошлись воедино. Пикап покатился под откос и замер, уставившись фарами на созвездие Ориона.
От толчка Киндл ударился о руль; раздался сигнал, после чего Том в полубессознательном состоянии откатился на сиденье. Мотор продолжал ворчать.
Сигнал и шум мотора разбудили тридцатилетнего страхового следователя Бадди Уинклера, который недавно стал бессмертным, но не отказался от привычки хорошо поспать. Бадди подошел к окну своего нового типового дома и сквозь сон с удивлением увидел в канаве у соседнего пустого участка застывший в полувертикальном положении «форд». Он позвонил по номеру 911, схватил одеяло и поспешил на место аварии, где быстро понял, что помочь пострадавшему водителю не может. Раненый смертный мужчина орал от боли и бешено вращал глазами при виде Бадди.
«Чудовища», — думал Киндл, когда был в состоянии думать.
На него зловеще смотрели чудовища.
Он кричал, пока не потерял голос.
Выйдя из тьмы, он сообразил, что находится в больничном коридоре и лежит на каталке, а вокруг суетится медицинский персонал.
Напротив него возникло хмурое лицо; Киндл собрал последние силы и схватил незнакомца за воротник.
— Приведите мне, — прохрипел он, — врача-человека.
— Успокойтесь, — ответило существо, — я человек.
— Не прикидывайся, что не понимаешь, говно инопланетное! Приведи мне человека, чудовище!
Задыхаясь, Киндл упал на каталку.
Мужчина отвернулся от него:
— Дайте обезболивающее! У пациента истерика. Да, и позовите Мэтта Уилера.
Киндл подумал, что теперь он, наверное, в безопасности, и погрузился в сон, который продлился двое суток.
Непостоянное головокружение и туман. Киндл снова пришел в себя.
Он лежал на больничной койке. Нога была перевязана и находилась на вытяжке. Было чуть-чуть больно. Киндл решил, что почти не чувствует ничего из-за обезболивающего.
Он ощущал себя оторванным от реальности. Все было как в тумане. Оторви ему руку и отколошмать ею его — и Том, наверное, все равно ничего не ощутил бы. Хорошее успокоительное у них в капельнице.
Главное, что он добрался до больницы. Том этим отчасти гордился. Воспоминания были путаными, но он помнил, что путь оказался долгим и тернистым.
Подошел мужчина в белом халате. Киндл наблюдал за ним отстраненно, апатично.
— Вы, должно быть, доктор, — выдавил он.
— Так точно, мистер Киндл.
— Я просил человека.
— Вы его и получили. Меня зовут Мэтт Уилер.
Мэттью Уилер был обычным человеком с печальным лицом.
«Такой молодой, — подумал Киндл, — а морщин уже навалом».
— Доктор Уилер, вы человек?
— Такой же, как вы, мистер Киндл.
— Не один из этих?
— Нет. Но они могут помочь вам не хуже меня. Не беспокойтесь.
— Может быть, — сказал Киндл. — Город сильно изменился? Я был в горах с… с…