— Понятия не имею.
— В «Рокси».
«Рокси»? Кинотеатр? Он здесь был? Впрочем, сложно было назвать захолустный город без кинотеатра «Рокси».
— Я переделала кабинет заведующего в квартиру, — похвасталась девушка, — и научилась ставить фильмы.
— А вчера ты что-нибудь смотрела? Вечером, во время дождя?
— Откуда ты знаешь? — обрадованно спросила девушка.
— Слышал музыку.
— Я смотрела «Сорок вторую улицу». Перед Контактом у нас проходил фестиваль старого кино, и я нашла только пленки от него. «Сорок вторая улица», «Охотницы за деньгами», «Мальтийский сокол». Я их нечасто смотрю. Одной справляться непросто. И какой смысл делать это каждый день? Только холодными вечерами…
— Понимаю, — ответил Мердок.
— А эту песню из «Сорок второй улицы» я даже во сне спеть могу.
— Ага. Слушай, а зовут-то тебя как?
— Су. Всего две буквы, но это не сокращение. Су Константин.
— А я — А. У. Мердок.
— Что значит «А»?
— Авель, — солгал он.
— Гм… уж лучше А. У.
— Мне тоже так кажется. Скажи, а есть тут еще эти… ну, эти…
— Кожи?
— Есть тут еще кожи?
— Почти в каждом доме, — ответила девушка. — Только поискать надо. Надеюсь, в твои планы это не входит.
— Нет, просто… черт, я такого не ожидал. И что, это случилось со всеми в городе?
— Почти. Кроме меня.
— А что именно случилось? Ты знаешь?
— Они ушли, А. У., — безучастно сказала она. — Ушли. А кожа осталась. Люди израсходовали свои тела и бросили кожу.
— Неплохо бы раздобыть радио, — сказал полковник Тайлер.
— Радио, сэр? — Готовивший ужин на плитке Мердок задумался, что это значит.
— Чтобы связаться с другими людьми. Нормальными людьми.
Тайлер сидел в том же гостиничном кресле, в котором Мердок оставил его утром. Он не побрился: серьезное отступление от правил. Мердок считал Тайлера человеком, который не забудет о бритье даже посреди урагана и набьет штормовое убежище флаконами с лосьоном для бритья.
— Вы согласны, мистер Мердок, что нам нужна связь?
— Сэр, сколько «Курсов» вы уже прошли сегодня?
Тайлер посмотрел на пивную банку в руке и отставил ее.
— На что вы намекаете?
— Ни на что.
— Я не пьян.
— Вижу, сэр.
— Думаю, вам тоже не помешало бы выпить.
— Позже, сэр. Спасибо за предложение. — Мердок положил в миски две равные порции жареной тушенки с овощами. Тайлер любил тушенку, а Мердоку она напоминала собачий корм. По крайней мере, на вид. — Погода опять скверная, сэр.
Дождь вернулся и полил с удвоенной силой, изредка сверкали молнии, приглушенно, но непрерывно грохотал гром.
— Без общества мы ничто, мистер Мердок, — сказал Тайлер, поставив миску себе на колени.
— Это верно, сэр.
— Общество определяет рамки поведения точно так же, как границы определяют рамки страны.
— Угу. — Мердок настолько проголодался, что готов был с жадностью есть и собачий корм. Он сидел напротив полковника и смотрел мимо него в окно. Наступила ночь. В эти дни она наступала рано.
— Значит, кожи?
— Да, сэр.
Мердок рассказал полковнику о кожах, но о Су Константин не упомянул. Он сам толком не понимал, с чего вдруг стал таким скрытным, но ему казалось, что так лучше. Су была новой, особенной находкой. Его собственной.
— Только их брошенные… пустые…
— Кожи, сэр. Все так.
— Это ужасно.
Мердок кивнул.
— Мистер Мердок, а что, по-вашему, случилось с их внутренностями?
— Я думаю… — Су ему рассказала. Следовало соблюдать осторожность. — Возможно, они просто рассеялись. Исчезли. Сэр, вы помните, как нам говорили во время Контакта? Что мы сможем оставить свои тела?
— Я не думал, что это… нечто вроде линьки у ящериц. Ожидал чего угодно, но не столь отвратительного. — Полковник рассеянно подцепил ложкой тушенку. — А как там «помощник»?
— Почти полностью восстановился.
— Мистер Мердок, я предпочел бы не задерживаться в этом городе.
— Сэр, но погода…
— До приезда в Лофтус вы не боялись дождя.
— Этот дождь ледяной и грязный. Горные дороги наверняка размыло.
— Ничего, справимся.
— Да, сэр. Но мне бы не хотелось никуда ехать в разгар грозы.
— Вас что-то привлекает в этом городе? — Тайлер бросил на него недобрый взгляд.
— Черт, сэр, да вы что.
Мердок почувствовал, что вспотел.
— Общество, — произнес Тайлер. — Человеческая близость.
— Сэр?
Сукин сын умел читать мысли?
— Мистер Мердок, нам нужно радио, в интересах общества. Сообща мы сможем действовать эффективнее, чем поодиночке. Скажу откровенно, между нами: у нас все плохо с дисциплиной. Мы произносим нужные слова, но рефлекторно. Вы не уважаете меня как старшего по званию.
Мердок опешил.
— Это не…
— Это не ваша вина. В дороге мы — двое мужчин, и только. Никакой структуры. Мне стоило это понять, когда я беседовал с президентом. Мистер Мердок, он гулял по Лафайет-парку в расстегнутой рубашке. Как сказал поэт, «основа расшаталась»[31]. В мир пришла анархия. У анархии нет структуры, она течет, как вода. Мистер Мердок, вам не кажется, что мы полностью утратили структуру? Неужели все настолько запущено?
— Я… не знаю.
— Нас должно быть больше.
— Да, сэр.
— Можно сказать, мы тоже сбросили кожу. Только в нашем случае кожа — это нормы поведения. Нормы приличия. Теперь мы — голое мясо, с нервами наружу. Мы раздеты. Мы готовы сказать и сделать что угодно, был бы повод.
— Да, сэр, — повторил Мердок, чувствуя, что его дружба с полковником тоже сползает, как кожа, обнажая то, что под ней: тошнотворный обоюдный страх.
После ужина он оставил полковника и поспешил на улицу. Он договорился встретиться с Су в «Рокси» и, если верить его электронным часам, уже опаздывал. После Контакта Мердок носил двое часов: одни на руке, другие — в кармане. Если останавливались одни, он менял батарейку и устанавливал время по другим.
Найти «Рокси» оказалось легко. Это был типичный облупленный кинотеатр; с невзрачного навеса стеной лилась дождевая вода. Мердок быстро проскочил мимо пустой кассы в фойе, где Су зажгла свет.
Она ждала его у входа в зал. На ней была все та же желтая футболка; одна рука упиралась в бедро. От одного взгляда на нее Мердок обмяк.
Возможно, это было лишь следствием долгого пребывания в чисто мужской компании, но он вдруг почувствовал жгучую подростковую похоть, от которой подгибались коленки. Она была стройной, фигуристой, улыбчивой, хотелось подхватить ее на руки и почувствовать ее тяжесть.
«Су», — произнес он мысленно. Странные имена у этих южан. Он дважды повторил его про себя. «Господи, — подумал Мердок, — смилуйся над солдатом».
— Ты побрился, — заметила она.
Он кивнул и покраснел.
— Сладостей на прилавке не осталось, — сказала Су, — но в холодильнике есть кола. Я поставила пленку с «Сорок второй улицей». Готова запускать. Можем посмотреть прямо в проекторной. Идем. А. У.!
Он молча последовал за ней наверх.
Во время смены пленок она рассказывала о себе. Мердок слушал, изнывая от гормональной лихорадки.
Он следил за ее губами, за тем, как слова срываются с языка.
— Я родилась не здесь. В двух округах к востоку. В городе Тукум-Уош. Его и городом-то трудно назвать, одна заправка да почта. В школу приходилось ездить за тридцать пять миль на автобусе. Терпеть не могла ту дыру. Впрочем, ничего нового. Не знаю человека, который любил бы свой родной город, особенно если это жопа мира вроде Тукум-Уош. Поэтому я переехала, как только окончила школу. Ради работы. Да, не улыбайся, в Лофтус. Большой город, яркие огни, все дела. Ты, наверное, где только не бывал. Но мне, кроме Лофтуса, ничего не надо, честно. Здесь неплохо. Я работала кассиром в «Кей-марте» и дважды в неделю по вечерам подрабатывала в кафе «Сэндвич-касл» в торговом центре. Нормально жилось. Питалась на скорую руку, зато хватало времени на веселье. У меня был парень. Его звали Дин Эрл. Не хмурься, он ушел. Я не питала к нему особых чувств, но мне нравилось, что по пятницам и иногда по субботам мы ходим в кино, сюда, в «Рокси». Обожаю кино. Смотреть дома не люблю, это все равно что разглядывать коллекцию почтовых марок. И запах не тот. Понимаешь, о чем я? Знаешь, как пахнет кинотеатр? Большинство скажут, что попкорном, но это не так. Летом, когда работают кондиционеры и воздух дует тебе в спину, он пахнет холодным железом и людским потом. Люди заходят, набросив на плечи куртки, вытирают лица платками и ждут, пока по спине не побежит холодок. А потом, когда все охладятся, гаснет свет и начинается фильм. У меня так сделать, конечно, не получится. Но когда люди стали уходить — понимаешь, совсем уходить, — я сразу подумала: как здорово заполучить «Рокси» в свое личное пользование. И заполучила. Наверное, ты думаешь, что я тронутая. Но тут здорово. Не так, как раньше, но атмосфера осталась. Наверное, я в самом деле тронулась. А. У., не мешай мне ставить фильм! У тебя руки холодные. Еще после дождя не просох? Дрожишь, как щенок. Хочешь переодеться? Знаешь, я подумала о том, что ты промокнешь, и после нашей утренней встречи захватила одежду из «Кей-марта». Размер вроде подходящий. Я подумала, что тебе дождь не помеха. Что ты из тех, кто не прочь погулять под дождем. Снимай рубашку. Свою! Ну, мою тоже можешь снять, если хочется.
Позже Мердок решил, что обязан рассказать ей о себе.
Они лежали на матрасе на полу бывшего кабинета заведующего. Горел слабый свет; не одеваясь, Су уселась по-турецки и закуталась в шерстяные покрывала. Мердок молча любовался ею. Еще пять минут назад они сливались в бурной страсти, Мердоку казалось, что вот-вот — и они прорвут кожу друг друга и поменяются телами. Теперь она сидела в сторонке, немного отстранившись, но улыбаясь, в ореоле тусклого света от пыльного, залитого дождем окна. Судя по наручным часам Мердока, было уже за полночь. Он почувствовал, что обязан дать разъяснения.