— Ни единого.
— И ты это оставил вот так?
— Том, он не дурак. Он знает, как заставить Комитет плясать под свою дудку. Выставил меня параноиком.
— Немного паранойи никому не помешает. Я постарался подойти незамеченным. Оставил фургон за рекламным щитом, а дальше пошел пешком. Почти весь вечер прятался за пригорком к югу отсюда, наблюдал за вами. У меня глюки или Джоуи Коммонер охраняет трейлер Эбби?
Мэтт рассказал о женщине-насекомом, о гибели Уильяма и стычке Эбби с полковником.
— Что-что? — Киндл вытаращил глаза. — У нее были крылья?!
— Крылья, как у бабочки, — ответил Мэтт. — Сам видел, как она летела.
— Ух, Мэтт… хватит с меня чудес, — сказал Киндл.
— Ага.
Добавить было нечего.
— Вопрос в том, что ты собираешься делать дальше. — Киндл положил ружье на колени.
— Он не сможет вечно держать Эбби взаперти. Какой бы ни была погода, нам придется скоро выезжать.
— Если останется время. Не знаю, чего ждет Тайлер, да оно и не важно. Эта гора на горизонте не станет нас дожидаться. Рискует не только Тайлер. Я волнуюсь за Эбби и за старушку Мириам…
«И Бет», — подумал Мэтт.
— Но Тайлер держит Комитет на крючке.
— К черту голосования. Я говорю о побеге. Нужно сваливать, и как можно скорее. Лучше прямо сегодня.
— Ты же только вернулся.
— Всем нужно сваливать. Всем, кто не прислуживает Тайлеру. Тим Беланже вот уже уехал, я сам видел. Молодец, понял, что к чему. Так что берем Эбби. Мириам…
— И Бет, — добавил Мэтт.
— И Бет. Садимся в фургон и даем деру, пока полковник соображает.
— Если брать только один фургон, то этот. Не хочу бросать медикаменты.
— Значит, этот. Мы все поместимся, а потом найдем новый транспорт. До Огайо два дня пути без остановок.
— Ты же вроде не хотел в Огайо? Собирался посмотреть на Уинд-Ривер?
— Может, мне не понравилось, что Тайлер запер Эбби Кушман. Может, я хочу убедиться, что он нас больше не потревожит. — Киндл поднял ружье и осмотрел его. — А может, один говнюк убедил меня в том, что этот долбаный трейлерный парк — наш общий город.
Бет было стыдно за слова, сказанные в разговоре с Джоуи… но в то же время это ее возбуждало.
Он принялся яростно возражать, и, что страшнее всего, Бет это понравилось.
Ее всегда нравилось, что она способна пробуждать Джоуи от его сонливой флегматичности; возбуждать его, злить. Потыкать тигра палкой и посмотреть, укусит ли он. Даже если он кусал ее. Пожалуй, особенно тогда, когда он кусал ее.
Она оставила Джоуи кипеть от ярости у потухшего костра за домом.
«Так ему и надо, — говорила Бет себе. — Это некрасиво, но справедливо. Теперь они квиты».
Но, думая об этом, она никак не могла уснуть.
«Хочешь знать, где я провожу ночь?»
«В том фургоне, — ответил Джоуи. — Как всегда».
«Не каждую ночь. Не всю ночь. Послушай…»
От этих мыслей она вся обмякла. Разгорячилась — во всех смыслах.
Если сейчас выйти, заметит ли Джоуи?
Он сторожил Эбби Кушман. Прижавшись к заднему окну, Бет видела свет от спиртовки, которой Джоуи грелся. Он серьезно относился к своим обязанностям. Почти не спал. Казалось, ему это было не нужно.
Он сидел, сгорбившись, у слабого огня, как сказочный тролль.
«Если я выйду с другой стороны и обойду дом…» — подумала Бет.
Может получиться.
Она надела старые джинсы и блузку. Сделала три глубоких вдоха и открыла дверь в холодную прерию. Вышла наружу босиком, с распущенными волосами, как деревенская девчонка.
Снаружи оказалось светлее, чем ей хотелось. Только-только вышла луна. И что это за бледное мерцание? Отражение лунного света или сияние земного Артефакта, накапливающего некую странную энергию?
Бет тихо и легко шла сквозь ясную ночь.
Закрывшаяся в своем фургоне Мириам понимала, что́ это за сияние. Оно отпечатывалось на ее веках и под ними, пока она лежала в постели, а ее тело опустошалось.
Теперь Мириам существовала сразу в двух местах: здесь и в Доме. Неоциты работали быстро. Мириам в Доме была не из плоти и крови, она вообще была не вполне материальной. С каждой секундой Мириам все больше становилась той Мириам, а эта, старая и больная, делалась пустой и хрупкой.
Повернув голову к окну, она увидела Дом в призрачном ореоле, призывавший силу, способную оторвать его от Земли.
Призывавший силу, которая унесет его к звездам, добавит человеческую эпистему к растущему запасу знаний галактики.
«Еще чуть-чуть», — подумала Мириам.
Полковник Тайлер обосновался в комнате на первом этаже дома Конноров. Раньше это был кабинет Винса Коннора, здесь хранились договоры, страховые документы и бухгалтерские книги. На длинном кожаном диване можно было растянуться в полный рост.
Полковник Тайлер сидел в любимом кресле Винса, обитом искусственной оливково-зеленой кожей, с высокой откидывающейся спинкой. Час был поздний, но полковнику не спалось. Он не спал уже трое суток — плохой знак.
Он терпеть не мог темноту. В темноте Сисси пряталась, и хотя ее присутствие нервировало его, оставаться одному было еще хуже. Днем все было хорошо. Днем был свет, был горизонт. По ночам его одолевали сомнения.
Сомнения… и безумие.
Полковнику казалось, что его безумие, некогда прочно запертое, теперь выплеснулось в повседневную жизнь. Оно проявлялось во всем: в Сисси, чья настойчивость стала ненормальной, в уродстве мира, в появлении женщины-насекомого и смерти псевдоребенка Уильяма.
А еще в этот день уехал Тим Беланже — самое дурное из всех предзнаменований. Признак того, что разрушительный процесс перекинулся с второстепенной фигуры Тома Киндла на куда более важную — Беланже и вскоре захватит главных: Ганиша, Джакопетти, Джоуи, даже самого Тайлера…
— Полковник Тайлер?
Он удивленно повернул голову.
В дверях стояла Бет Портер. Он не услышал стука.
— Бет? — откашлявшись, произнес он, принимая облик дневного полковника Джона Тайлера.
Она посмотрела на него и на табельный револьвер на подлокотнике кресла:
— С вами все в порядке?
Кто последним задавал ему этот вопрос? А. У. Мердок. В том городке в Джорджии, Лофтусе.
— Само собой.
— Можно войти?
Он кивнул. Она шагнула в тонкий луч света от лампы и закрыла за собой дверь. Тайлер подумал, что она уже не ребенок, но и не взрослая; у нее были повадки подростка, неосознанная подростковая игривость.
— Что привело тебя сюда в столь поздний час?
— Мне стало одиноко, — ответила Бет. — Я решила, что смогу здесь согреться.
Мэтт с Киндлом приблизились к спиртовке, горевшей у трейлера Эбби, ожидая резкого оклика Джоуи. Пламя отбрасывало длинные неровные тени на алюминиевый борт фургона. Внутри царил мрак, дверь была заперта, но Джоуи и след простыл.
— Наверное, устал и пошел спать, — предположил Мэтт. — Или в туалете сидит.
— Джоуи не спит, — помотал головой Киндл, — и ссыт в кустах, когда никто не видит. Странно.
Он постучал в дверь костлявым кулаком.
— Кто там? — раздался изнутри сонный, смиренный голос Эбби.
— Я, — ответил Киндл. — Мы с Мэттом. Есть разговор.
Спустя несколько секунд Эбби появилась на пороге в синей ночной рубашке и заспанными глазами посмотрела на Киндла.
— Эгоистичный сукин сын! — выругалась она. — Ты же уехал!
— Эгоистичный сукин сын вернулся, — ответил Киндл. — Эбби, я и подумать не мог, что он осмелится тебя запереть.
— А где Джоуи? — спросила Эбби.
Тут она обернулась на звук выстрела.
— Стойте! — крикнул Киндл. — Бога ради, стойте!
Он остановил Мэтта и Эбби, бросившихся к дому Конноров. Выстрел раздался там.
— Подумайте. Кто сейчас в доме?
— Тайлер, — ответил Мэтт. — Может, еще кто-то.
— В какой он комнате?
— В боковой.
— Покажи. Но сам держись подальше от дома.
Они обошли дом по часовой стрелке, прячась за трейлерами. В фургонах, один за другим, зажигались огни.
— Вот его окно, — показал Мэтт.
Маленькое окно было закрыто шторой. Они увидели за ним вторую вспышку — второй выстрел, — а через несколько секунд и третий.
Роза Перри Коннор не слышала выстрелов, занятая другим.
Она улетела на несколько миль от дома Конноров. Несомая скорее ветром, чем своей волей, она полетела на юг, мимо Артефакта, воспарила над заброшенным Денвером и понеслась над горами и долинами, в безмолвном упоении полетом.
Продолжительность ее жизни в измененном теле была недолгой, но достаточной. На землю опустилась ночь. Подхватываемая холодными воздушными потоками, Роза приближалась к звездам. Ее физические ресурсы истощались; она становилась все легче.
Пришла пора отправляться Домой. Всем, кто еще странствовал по миру, на земле, в воде и воздухе, был брошен клич: «Отправляйтесь Домой. Отправляйтесь Домой немедленно! Пора улетать!» Но Роза, как непослушный ребенок перед сном, оттягивала этот момент.
Над сумрачным пространством равнин взошла луна.
«Еще один взмах, — думала Роза, наслаждаясь резким ночным ветром, который должен был вот-вот развеять ее прах. — Еще один».
Глава 35. Раны
Джоуи исполнял обязанности часового каждую ночь с тех пор, как они пересекли Снейк-ривер, и за это время научился слушать темноту.
Каждую ночь он разводил огонь, чтобы не замерзнуть. Была весна, и днем нередко стояла жара, но после захода солнца тепло уходило наверх, воздух становился холодным, а ветер пробирал до костей.
Разведи большой костер, и его треск заглушит все прочие звуки. Поначалу Джоуи жег поломанные ветром ветки, придорожный мусор, оторвавшиеся амбарные доски и мебель из заброшенных еще до Контакта пустынных хижин. Смолистые сосновые ветки трещали, как выстрелы, и разбрасывали искры, угрожая поджечь сухой придорожный шалфей. Полковник Тайлер показал Джоуи, как пользоваться спиртовкой, и тот начал собирать банки спирта «Стерно» в магазинах туристических товаров и супермаркетах. «Стерно» горел почти бесшумно, едва шипя на ветру. Большого тепла он тоже не давал — если повезет, можно согреть руки, не более того. Но в кожаной куртке Джоуи почти не замерзал.