и два корабля, только несколько сотен людей в этих деревянных скорлупках знают, что дело сделано. Мир, давно забывший об этой авантюре, пока ни о чем не подозревает. Никто не ждет их на берегу, ни на Ньюфаундленде, ни в Ирландии: однако в ту короткую секунду, когда новый океанский кабель подключится к наземному, все человечество узнает о великой общей победе.
Великая осанна
Именно оттого, что гром радости грянул среди совершенно ясного неба, он произвел столь потрясающее впечатление. Почти одновременно в первые августовские дни Старый и Новый Свет облетает весть об удаче – эффект не поддается описанию. В Англии обычно весьма осмотрительная «Таймс» пишет в передовой статье: «Since the discovery of Columbus, nothing has been done in any degree comparable to the vast enlargement which has thus been given to the sphere of human activity. – Со времен открытия Колумба не происходило ничего хоть сколько-нибудь сравнимого с этим исполинским расширением сферы человеческой деятельности». Сити тоже в неистовом возбуждении. Но гордая радость Англии кажется робкой тенью на фоне ураганного ликования, которое мгновенно, едва приходит эта весть, охватывает Америку. Деловая жизнь тотчас прекращается, улицы запружены взволнованными, шумящими, спорящими людьми. Совершенно неизвестный человек, Сайрус У. Филд, в одночасье становится национальным героем целого народа. Его восторженно ставят в один ряд с Франклином и Колумбом, весь город, а следом и сотни других трепещут и гудят в ожидании, им не терпится увидеть человека, чья решимость осуществила «соединение молодой Америки и Старого Света». Но восторг еще не достиг кульминации, ведь пока поступило лишь сухое сообщение, что кабель проложен. Но работает ли телеграф? Удалось ли выполнить главную задачу? Грандиозное зрелище – целый город, целая страна напряженно ждет одного-единственного, первого слова из-за океана. Все знают, английская королева первой передаст свое послание, свое поздравление, с часу на час его ждут со все большим нетерпением. Но проходит еще не один день, ведь по несчастливой случайности именно ньюфаундлендский кабель поврежден, и послание королевы Виктории достигает Нью-Йорка только вечером 16 августа.
Весть приходит слишком поздно, газеты не успевают напечатать официальное сообщение; его можно только вывесить возле телеграфных контор и редакций, и сразу же собираются огромные толпы. Растрепанные, в порванной одежде, мальчишки-газетчики пробиваются сквозь сутолоку. Новость объявляют в театрах, в ресторанах. Тысячи людей, еще не в силах осмыслить, что телеграф на многие дни опережает самое быстроходное судно, устремляются в бруклинскую гавань приветствовать героический корабль, одержавший эту мирную победу, – «Ниагару». Наутро, 17 августа, газеты ликуют огромными жирными заголовками: «The cable in perfect working order», «Everybody crazy with joy», «Tremendous sensation throughout the city», «Now’s the time for an universal jubilee»[12]. Беспримерный триумф – ведь с незапамятных времен на Земле лишь мысль на быстрых своих крылах летала вот так над Мировым океаном. И вот уж с Бэттери гремят сто пушечных выстрелов, возвещая, что президент Соединенных Штатов ответил королеве. Теперь никто более не смеет усомниться в успехе; вечером Нью-Йорк и все остальные города сияют десятками тысяч свечей и факелов. Освещено каждое окно, и то, что при этом загорается купол Сити-Холла 6, почти не мешает ликованию. Ведь следующий день дарит новый праздник. Пришла «Ниагара», прибыл Сайрус У. Филд, великий герой! В триумфальном шествии остаток кабеля провозят по городу, всюду угощают команду. День за днем в каждом городе от Тихого океана до Мексиканского залива повторяются манифестации, Америка словно второй раз празднует свое открытие.
Но и этого все еще мало! Настоящее триумфальное шествие будет еще грандиознее, станет самым великолепным, какое когда-либо видела новая часть света. Две недели подготовки, а затем 31 августа весь город чествует одного-единственного человека, Сайруса У. Филда, да как! Со времен императоров и цезарей едва ли хоть один победитель удостаивался таких всенародных почестей. В этот погожий осенний день организуют праздничную процессию, до того длинную, что ей потребуется шесть часов, чтобы добраться с одного конца города до другого. Впереди по украшенным флагами улицам маршируют со знаменами военные полки, за ними бесконечной чередой следуют музыкальные общества, мужские хоры, певческие кружки, пожарные, школы, ветераны. Всяк, кто может шагать, шагает, всяк, кто умеет петь, поет, всяк, кто может ликовать, ликует. В запряженном четверкой лошадей экипаже, словно античный триумфатор, едет по улицам Сайрус У. Филд, в другом экипаже – командир «Ниагары», в третьем – президент Соединенных Штатов; следом мэры, чиновники, профессура. Речам, банкетам, факельным шествиям конца-краю нет, звонят церковные колокола, грохочут пушки, снова и снова ликование шумит вокруг нового Колумба, объединителя двух миров, покорителя пространства, человека, который в этот час стал в Америке самым прославленным и обожаемым, – Сайруса У. Филда.
Великие мытарства
Тысячи и миллионы голосов шумят и ликуют в этот день. Лишь единственный, самый важный остается во время торжества странно нем – электрический телеграф. Быть может, Сайрус У. Филд уже в разгар ликования догадывается об ужасной правде, и для него, наверное, сущий кошмар – в одиночку знать, что как раз в этот день атлантический кабель перестал функционировать, что после путаных и почти неразборчивых сигналов, приходивших в последние дни, провода окончательно выдохлись и приказали долго жить. Пока об этом постепенном отказе во всей Америке не знает и не догадывается никто, кроме нескольких человек, которые контролируют прием сообщений на Ньюфаундленде, да и те ввиду безмерного энтузиазма не один день медлят сообщить ликующим жестокую правду. Правда, вскоре заметили, что депеши приходят очень уж редко. Америка ожидала, что теперь послания из-за океана будут поступать каждый час – но нет, вместо этого лишь время от времени туманная, не поддающаяся проверке весточка. А немного погодя разносится слух, что, в энтузиазме и нетерпении добиваясь лучшего качества передачи, послали слишком сильный электрический сигнал и в результате окончательно испортили и без того хилый кабель. Пока что есть надежда устранить повреждение. Но скоро уже невозможно отрицать, что сигналы становились все неразборчивее, все непонятнее. А после праздника, с похмельного утра 1 сентября, из-за океана вообще нет ясного, чистого сигнала.
Совершенно непростительно – в разгар искреннего восторга внезапно охладить людской пыл, тем более что вероломный удар наносит человек, на которого возлагали огромные надежды. Едва только подтверждается слух, что хваленый телеграф отказал, бурная волна ликования сменяется злобным ожесточением и обрушивается на без вины виноватого, на Сайруса У. Филда. Он обманул город, страну, весь мир; он, мол, давным-давно знал об отказе телеграфа, твердят в Сити, но своекорыстно воспользовался ликованием, чтобы тем временем с огромной прибылью продать свои акции. Слышна и еще более злобная клевета, в том числе самая нелепая – некоторые категорически заявляют, что трансатлантический телеграф вообще никогда толком не работал; все сообщения – обман и мошенничество, а телеграмма королевы Англии составлена заранее и по океанскому телеграфу никогда не передавалась. По слухам, ни одна телеграмма из Европы не была по-настоящему понятной, и директора просто наугад из обрывочных символов сочиняли текст. Разгорается самый настоящий скандал. Именно те, кто вчера громче всех ликовал, теперь больше всех негодуют. Город и страна стыдятся своего чересчур пылкого и преждевременного восторга. Объектом негодования избран Сайрус У. Филд; еще вчера национальный герой, собрат Франклина и потомок Колумба, сегодня он, словно преступник, вынужден прятаться от своих былых друзей и почитателей. Один день все создал, и один день все погубил. Поражение сокрушительно, потерян капитал, утрачено доверие, а бесполезный кабель, точно мифический Мировой змей, лежит в непроглядных глубинах океана.
Шесть лет молчания
Шесть лет забытый кабель бесполезно лежит в океане, шесть лет давнее холодное молчание опять царит меж двумя континентами, которые на протяжении одного мирового часа жили общим пульсом. На протяжении одного вздоха, на протяжении нескольких сотен слов совсем рядом, Америка и Европа опять, как уже многие тысячелетия, разделены непреодолимым пространством. Самый дерзкий план девятнадцатого века, вчера почти осуществленный, снова стал легендой, мифом. Разумеется, возобновлять наполовину удавшееся дело никто не помышляет; ужасное поражение сковало все силы, подавило все воодушевление. В Америке внимание целиком приковано к Гражданской войне между Севером и Югом, в Англии еще от случая к случаю заседают комитеты, но им требуется два года, чтобы сухо констатировать: подводный кабель в принципе возможен. Однако от этого абстрактного заключения до реального дела долгий путь, и идти по нему никто не собирается; шесть лет вся работа стоит совершенно без движения, подобно тому, как и забытый кабель лежит на морском дне.
Однако шесть лет, хотя всего-навсего мимолетный миг в пределах огромного пространства истории, в столь молодой науке, как наука электричества, равнозначны тысячелетию. Каждый год, каждый месяц приносит новые открытия в этой области. Все мощнее, все точнее становятся динамо-машины, все многообразнее их применение, все чувствительнее приборы. Телеграфная сеть уже охватывает внутреннюю территорию всех континентов, уже пересекает Средиземное море, уже связывает Африку и Европу; и план пересечь Атлантику с каждым годом незаметно все больше и больше теряет ореол фантастичности, которую ему так долго приписывали. Неизбежно придет час возобновить попытку; недостает только человека, который вольет в старый план новую энергию.