В октябре-ноябре один за другим наносятся сокрушительные удары по боевым подразделениям оппозиции. Героически работает в Чечне наш собкор по Ставропольскому краю Николай Гритчин, ежедневно передавая в редакцию горячие сообщения. Он добивается того, что не по силам агентуре российских силовых структур — личной встречи и содержательного разговора с Дудаевым. И первое, что слышит от него: курс на поддержку чеченской оппозиции одобрен Ельциным в результате неосведомленности о реальном положении вещей. Окружение российского президента преподносит оппозицию как влиятельную силу в ЧР, тогда как «это уголовники, по которым плачут все тюрьмы мира».
Очень важными для Москвы были слова Дудаева, что он сохраняет надежду на возобновление продуктивного диалога с Кремлем, полагая, что Ельцин способен на смелые шаги, подобные предпринятым им в начале своего президентства по отношению к государствам Балтии. Дудаев дал понять, что сохраняет лояльность по отношению к России. По его словам, он отверг заманчивые проекты некоторых западных политиков, направленные на разыгрывание кавказской карты с целью ослабления России.
Побывав в разных районах Грозного, Николай Гритчин сообщал:
Самое главное, что страшит жителей столицы Чечни, — это нарастающее вооруженное противостояние, круглосуточная пальба и участившиеся взрывы. Если в прежние приезды сюда я слышал от оппозиционеров и местных русских категорическое желание поскорее избавиться от Дудаева, с которым они связывали нагрянувшие на республику беды, то сейчас настроение начинает меняться. Люди все чаще мечтают о том, чтобы власть поскорее сосредоточилась в чьих-либо одних руках. Пусть даже в руках нынешнего президента.
Этот материал Гритчина мы печатаем 23 ноября. В Кремле наверняка его видели, может, даже как-то комментировали, но в учет ничего не взяли — ни слов Дудаева, ни настроения жителей Грозного. А утром 26-го, явно по согласованию с Кремлем, в Грозный вторглись три колонны бронетехники оппозиции — с севера, запада и востока — и при поддержке семи вертолетов и двух истребителей уверенно продвинулись к центру.
Отсутствие реального сопротивления, — передавал в газету Гритчин, — опьянило автурхановцев, и они готовы были отпраздновать скорую победу. Но замысел военного командования правительственными силами как раз и заключался в том, чтобы заманить тяжелую технику противника поглубже в тесноту улиц, где ей трудно маневрировать. Это подтвердил в беседе со мной представитель президента в войсках М. Мержуев. По его сведениям, в сражении участвовало лишь пять правительственных танков, что вдесятеро меньше, чем было у оппозиции. Решающий вклад в уничтожение бронированных колонн внесли гранатометчики.
Всего сгорело более двадцати танков, двенадцать было захвачено в качестве трофеев. В распоряжение дудаевцев перешли также пять бэтээров, им удалось подбить один из вертолетов. Около ста пятидесяти человек попали в плен. По утверждению Мержуева, почти семьдесят из них — это российские военные, в основном офицеры: бортмеханики, командиры танков. Потери дудаевских сил значительно меньше: один поврежденный БТР и одна пушка, погибли четырнадцать человек.
Корреспонденты «Известий» в Москве для этого же номера газеты старались выяснить причастность России к трагическим событиям в Грозном, но никто, ни одно ведомство в этом не созналось. 28 ноября Ельцин подписывает ультиматум, в котором требует противоборствующие стороны Чечни в течение сорока восьми часов сложить оружие. Наутро газета выходит с шапкой «Москва — Грозный: три года невнятной политики и 48 часов на размышление».
Начавшаяся в этот день в Грозном пресс-конференция Дудаева была прервана атакой на город истребителей и вертолетов. По ним открылась пальба из тысячи стволов. Как передал в редакцию Гритчин, обстановка в столице Чечни накаляется с каждым часом. Отведенные 48 часов на сложение оружия власти республики стараются максимально использовать для подготовки к отражению российской агрессии. Формируются отряды ополчения, в места их дислокации направляются вооружения и боеприпасы. Дудаевым издан указ о придании судам ЧР статуса военно-полевых. Митинг у здания парламента, несмотря на налет, не рассеялся. Сторонники Дудаева с оружием в руках повторяли: «Свобода или смерть!». На вопрос, как они будут противостоять мощи российской армии в случае введения в Чечне чрезвычайного положения, участники митинга заявляли, что, даже захватив территорию, противник не сумеет покорить этот народ. Война будет продолжаться партизанскими методами.
По истечении срока ультиматума стало понятно, что выработаны и начали осуществляться меры для его реализации. Как сообщил наш корреспондент, подполковник Российской армии Николай Бурбыга, в район Моздока десятками самолетов военно-транспортной авиации был переброшен личный состав сразу нескольких частей Псковской и Таманской воздушно-десантных дивизий. В последующие дни активно продолжалась концентрация войск и техники вокруг Чечни. Усилились воздушные атаки на Грозный. Каждый очередной номер газеты открывался новостями, касавшимися Чечни, они были всё тревожнее.
Хорошо помню 11 декабря. Воскресенье, редакция не работала — следующий номер мы должны были делать днем в понедельник, выпускать вечером. Я собирался с утра заняться какими-то домашними делами, когда позвонил Андрей Иллеш. Не здороваясь, спросил: «Уже знаешь?». Выдавив из себя обеспокоенное «Ну?», я услышал сквозь многоэтажный мат, что по указу Ельцина начался ввод войск в Чечню. Почти все оперативные материалы по чеченской ситуации шли в газету через отдел Андрея, и, как работник очень ответственный, энергичный и деятельный, он, едва узнав эту ужасную новость, направился в редакцию, благо жил недалеко, в Камергерском переулке. После разговора с ним и я уже не мог оставаться дома.
Несмотря на выходной, телетайпы работали, но нужной нам информации было немного. Я у себя на третьем этаже занялся разными бумагами, прикидывая, каким, с учетом случившегося, может быть завтрашний вечерний номер. Андрей на шестом выжимал все возможное из телефонов, особенно из кремлевского. Им были оповещены, вызваны, заряжены на добывание нужных сведений все его легкие на подъем люди — Виктор Литовкин, Николай Бурбыга, Вадим Белых, Сергей Мостовщиков, Валерий Яков, Алексей Челноков, Алексей Желудков… Кто-то оставался в Москве, кто-то уже несся в аэропорт, летел в Моздок, Махачкалу. Во всем своем оптическом всеоружии отбывал туда и наш новый, бесстрашный фотокорреспондент Володя Машатин.
Первые бои принесли и первые жертвы. Но в репортажах вечернего номера от 12 декабря и в последующих за ним номерах еще витала надежда, что пока не пролита большая кровь, еще может быть предотвращена большая война. Нас, как и всю страну, какое-то время еще обнадеживало некое спокойствие официальной формулировки: «войска осуществляют миссию восстановления конституционного порядка». Армейские части всё ближе со всех сторон подходили к Грозному, и многим казалось, что штурма не будет, что это делается, как сообщалось, только для нейтрализации имеющейся у дудаевцев тяжелой техники.
Много ходило противоречивой информации о переговорах, о возможности их успеха. Но еще больше было традиционного официального вранья, и оно особенно удручало, настраивало редакцию против того, что «миссия восстановления конституционного порядка» осуществляется огнем и мечом. В редколлегии оставалось прежнее мнение о позиции газеты в чеченском кризисе: мы публикуем то, что видим, что знаем и думаем, — вне зависимости от того, нравится это кому-то или нет.
В открытие вечернего номера газеты 29 декабря печатаем в качестве заголовков две цитаты на черном фоне. Первая: «Борис Ельцин, 27 декабря, Москва: Мною дано указание исключить нанесение бомбовых ударов, которые могут привести к жертвам среди мирного населения Грозного». И вторая: «Ночью Грозный пережил шесть ракетно-бомбовых ударов. Сергей Ковалев, 28 декабря, Грозный».
В последнем за 1994 год номере «Известий» от 31 декабря основной материал на первой полосе был посвящен «Человеку года». Обычно в подобных случаях трудно остановиться на какой-то одной наиболее достойной кандидатуре. На этот раз все мы и сразу сошлись на единственном имени.
По нашему мнению, — говорилось в тексте от редакции, — «Человек года» — Сергей Адамович Ковалев, уполномоченный по правам человека Российской Федерации. Член президентской команды, открыто восставший против силового решения чеченского кризиса, находя такое решение глубоко безнравственным, государственный и общественный деятель, для которого реальные права человека (а первое среди них — право на жизнь) важнее прав государства со всеми его доктринами, при которых вконец обесценивается жизнь ни в чем неповинных женщин, детей, стариков. Мог ли он более наглядно, более весомо, более громогласно заявить о своей позиции, чем сделал это, вылетев в Грозный после введения российских войск в Чечню? Поставив себя самого в положение мирного гражданина, проживающего в Грозном? Сам вместе с группой депутатов Государственной думы обрекший себя на все опасности существования в условиях наведения федеральными властями порядка в мятежной Чечне?..
На переломных этапах российской истории нравственному примеру такого рода, преподанному нации лучшими ее представителями, поистине нет цены. У всех на памяти жизнь-поступок академика Андрея Сахарова, непоколебимого рыцаря истины. Теперь пример подает его ученик.
Утром 31 декабря газета с этим материалом лежала между мной и главным редактором — мы сидели вдвоем за его рабочим столом. Говорили о чем-то, касавшемся первых январских номеров. Открылась дверь, и секретарь сказала:
— Сейчас по радио передали, что начался штурм Грозного.
Через несколько минут вошел Лацис, с порога сообщил об этом же. Игорь позвал Друзенко, Боднарука. Ко всем обратился с вопросом:
— Что думаете?
Разными словами, но все говорили об одном и том же. Что главной темой газеты неизвестно насколько, но, похоже, надолго остается Чечня. И что должна остаться прежней наша твердая линия: ничего, кроме правды.