– Мама хочет, чтобы я уважал отца.
– Она всего лишь не хочет, чтобы ты с ним жил. Он ведь тебя бил?
Зак с силой толкнул Виггина – рука сама совершила движение, прежде чем он успел о чем-то подумать.
– Да брось, – усмехнулся Виггин. – В душевой все видели твои шрамы. Я сам их видел.
– Это было очищение. Язычнику вроде тебя подобного не понять.
– Очищение от чего? – спросил Эндер. – Ты же был идеальным сыном.
– Графф что, сливал тебе информацию обо мне? Это незаконно!
– Перестань, Зак. Я тебя знаю. Если уж ты решишь, будто нечто есть истина, то так и станешь поступать, чего бы тебе это ни стоило. Ты веришь в своего отца и выполнишь любой его приказ. Так что же ты совершил такого, что потребовалось это самое очищение?
Зак не ответил – он полностью замкнулся в себе, отказываясь слушать. Мысли его блуждали где-то в другом месте, как бывало всегда, когда отец проводил над ним обряд очищения, что помогало ему не кричать и вообще ничего не чувствовать.
– Да, это ты, – сказал Виггин. – Зак, в которого он тебя превратил. Зак, которого на самом деле тут нет. Которого на самом деле не существует.
Зак, казалось, его не слышал.
– Именно поэтому тебе надо домой, – продолжал Виггин. – Потому что без тебя ему придется найти для очищения кого-нибудь другого. У тебя есть брат? Сестра? Или у кого-то из прихожан есть дети?
– Других детей он даже пальцем ни разу не тронул, – буркнул Зак. – Это я порочный.
– Да, я понял. Твоя мама? Думаешь, он попытается сделать непорочной ее?
Зак тут же вспомнил мать – не просто ее образ, но слова: «Сатана не приносит добрых даров. Так что твой дар – дар Бога». А потом – слова отца: «Есть те, кто станет тебе говорить, будто нечто исходит от Бога, хотя на самом деле оно от дьявола». Зак тогда спросил его почему, и тот ответил: «Их обманывают собственные желания. Им хочется, чтобы мир был лучше, и они делают вид, будто оскверненное непорочно, так что его можно не опасаться».
Он не мог позволить, чтобы отец узнал, что говорила мама, ибо с ее стороны это выглядело крайне порочно. Просто не мог.
«Если он посмеет ударить маму, я его убью».
Мысль настолько его ошеломила, что он, тяжело дыша, прислонился к стене.
«Если он посмеет ударить маму, я его убью».
– Зак, что с тобой? – Виггин дотронулся до его руки.
Не в силах сдержаться, Зак отдернул руку, но этого оказалось мало – выбросив вперед правую ногу, он пнул Виггина в голень, а затем толкнул его назад. Виггин отлетел к стене и беспомощно сполз на пол. Зака переполняла неодолимая ярость – из-за всех недель одиночества, из-за страха за мать. Она в самом деле была порочна, и он должен был ее за это ненавидеть. Но он любил ее, а значит, заслуживал всего того очищения, которое получал от отца – ибо он любил кого-то столь порочного, как мать.
Охваченный гневом и страхом, сам не понимая, что делает, Зак набросился на Виггина, колотя его по груди и животу.
– Перестань! – заорал Виггин, пытаясь отвернуть лицо. – Ты что, решил сделать меня непорочным?
Остановившись, Зак взглянул на собственные руки, затем на беспомощно лежащего Виггина, и сама его поза эмбриона, похожая на свернувшегося червя, вновь разозлила Зака. Его учили, что это такое. Это была жажда крови, звериная ярость, которая, охватив солдата, придавала ему невероятные силы.
Именно ее наверняка ощущал отец, когда проводил над Заком обряд очищения, полностью подчиняя своей воле беспомощное маленькое тельце. У определенного рода людей подобная ярость вызывала неодолимое желание терзать добычу, причинять ей боль, раздирать кожу, наслаждаться кровью, слезами и воплями жертвы.
Нечто столь мрачное и зловещее могло исходить только от Сатаны.
– А я-то считал тебя пацифистом, – тихо проговорил Виггин.
В ушах Зака отдались постоянные слова отца о мире, о том, что слуги Господа не должны отправляться воевать.
– И перекуют мечи свои на орала, – пробормотал Зак, эхом повторяя за цитирующим Михея и Исайю отцом.
– Цитаты из Библии, – кивнул Эндер, распрямляясь на полу. Теперь он был открыт любым ударам, но ярость постепенно проходила. Заку больше не хотелось его бить. Вернее, хотелось, но не в большей степени, чем не хотелось. – Попробуй эту: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч».
– Не спорь со мной насчет Писания, – заявил Зак. – Я его наизусть знаю.
– Но ты веришь лишь в те его места, которые нравились твоему отцу. Как по-твоему, почему он всегда приводил цитаты о ненависти к войне и насилию, хотя бил тебя смертным боем? Такое впечатление, будто он пытался убедить себя, что в душе он совсем не таков, каким кажется.
– Ты не знаешь моего отца, – сдавленно прошипел Зак.
Он мог бы снова ударить Виггина, но решил, что не станет этого делать – по крайней мере, если тот просто заткнется.
– Я знаю то, что только что почувствовал сам, – ответил Виггин. – Твою ярость. И это было больно.
– Извини, – сказал Зак. – Только, пожалуйста, заткнись.
– То, что мне было больно, вовсе не значит, что я тебя боюсь. Знаешь, почему я в числе прочего был только рад покинуть родной дом? Потому что мой брат угрожал меня убить, и хотя я сомневаюсь, что он говорил всерьез, у меня все равно внутри все сжималось от страха. Брату нравилось причинять мне боль. Хотя вряд ли он похож на твоего отца – думаю, твой отец ненавидел себя за то, как он с тобой поступал. И именно потому он проповедовал мир.
– Он проповедовал мир, потому что так проповедовал Христос, – возразил Зак. Ему хотелось, чтобы в его словах прозвучали рвение и страсть, но тут же понял, что ответ получился не слишком убедительным.
– Господь – крепость моя и слава моя, – процитировал Виггин. – Он был мне спасением.
– Исход, глава пятнадцатая, – сказал Зак. – Это Моисей, Ветхий Завет. Не подходит.
– Он Бог мой, и прославлю Его; Бог отца моего, и превознесу Его.
– Зачем тебе вообще Библия? – спросил Зак. – Ты что, выучил Писание только ради того, чтобы со мной поспорить?
– Да, – ответил Виггин. – Следующий стих ты знаешь.
– Господь муж брани, – сказал Зак. – Иегова имя Ему.
– В версии короля Якова говорится просто «Господь», – заметил Виггин.
– Но именно это оно и значит, когда пишется в Библии мелким шрифтом. Они просто избегают упоминания имени Бога.
– Господь муж брани, – повторил Виггин. – Но если бы твой папаша это цитировал, у него не было бы никаких причин сдерживать свою кровожадность, свою ярость берсерка. Он бы тебя просто убил. Так что оно и к лучшему, что он игнорировал все разговоры Иисуса и Моисея насчет Божьего отношения к войне и миру, ибо он настолько тебя любил, что половина его веры стала для него чем-то вроде стены, не позволявшей ему тебя убить.
– Не трогай мою семью, – прошептал Зак.
– Он тебя любил, – повторил Виггин. – Но ты был прав, что боялся его.
– Не заставляй меня снова делать тебе больно, – сказал Зак.
– Насчет тебя я не беспокоюсь, – ответил Виггин. – В тебе вдвое больше мужества, чем в твоем отце. Ты почувствовал, что такое насилие, и можешь себя контролировать. И ты не станешь меня бить за то, что я говорю тебе правду.
– Все, что ты мне говорил, – ложь.
– Зак, – сказал Виггин. – «Лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих». Разве твой отец не цитировал эти слова?
Заку хотелось убить Виггина, и еще ему хотелось разрыдаться, но он не стал делать ни того ни другого.
– Цитировал. Постоянно.
– А потом хлестал тебя до шрамов на спине?
– Я был порочен.
– Нет, это он был порочен. Он сам.
– Некоторые так стремятся найти Сатану, что видят его даже там, где его нет! – крикнул Зак.
– Не припомню такого в Библии.
Это были слова матери Зака. Но признаться в этом Зак никогда бы не смог.
– Не вполне понимаю, о чем ты. Разве это я пытаюсь искать Сатану там, где его нет? Сомневаюсь. Думаю, Сатана обитает в душе того, кто порет ребенка, а затем возлагает вину на него самого. Вот где Сатана.
– Мне нужно домой, – с трудом проговорил Зак, не в силах сдержать подступившие к глазам слезы.
– И что ты там будешь делать? – поинтересовался Виггин. – Встанешь между матерью и отцом, пока он в конце концов не потеряет самообладание и не убьет тебя?
– Если потребуется – то да!
– Знаешь, чего я больше всего боюсь? – спросил Виггин.
– Мне плевать на твои страхи.
– Как бы я ни ненавидел своего брата, я боюсь, что я такой же, как он.
– Я не ненавижу своего отца.
– Ты его до ужаса боишься, – сказал Виггин, – что не удивительно. Но мне кажется, что, вернувшись домой, ты на самом деле намерен прикончить старого сукина сына.
– Нет! – крикнул Зак.
Его снова переполняла ярость, и он не сумел сдержаться, но на этот раз удары пришлись по стене и полу, а не по Виггину, так что больно стало только собственным кулакам, рукам и локтям Зака. Только ему самому.
– Если он посмеет поднять руку на твою мать… – начал Виггин.
– Я его убью!
Отскочив назад, Зак повалился ничком подальше от Виггина и заколотил по полу кулаками, пока его левая рука не начала кровоточить. Даже при этом он остановился лишь тогда, когда Виггин схватил его за запястье и, вложив что-то ему в ладонь, сжал пальцы.
– Хватит уже крови, – сказал Виггин. – По крайней мере, так мне кажется.
– Никому не рассказывай, – прошептал Зак. – Никому.
– Ты не сделал ничего плохого, – ответил Виггин. – Кроме того, что пытался вернуться домой и защитить мать. Потому что знаешь, насколько безумен и опасен твой отец.
– Так же, как и я сам, – сказал Зак.
– Нет, – возразил Виггин. – Он полная твоя противоположность. Ты можешь себя контролировать – ты удержался от того, чтобы ударить ребенка, даже когда тот преднамеренно тебя провоцировал. Твой отец не мог сдержаться и бил тебя, даже когда ты не совершал абсолютно ничего дурного. Вы нисколько друг на друга не похожи.