– Это не моя проблема, – возразила Алессандра. – В данный момент приходится выбирать между пастой и кожей от ботинок, так что лучше следи за своей обувью.
– Ну конечно, ты сожрала бы мои ботинки, как и подобает хорошей дочери, – попыталась пошутить мать.
– Радуйся, если не доберусь до твоей ноги.
– Ну да, все дети пожирают родителей живьем. – Мать притворялась, будто все еще шутит.
– Тогда почему то чудовище все еще живет в той квартире в Полиньяно-а-Маре?
– Я об нее зубы обломала! – сделала последнюю попытку мать.
– Ты все время твердишь, какие ужасные поступки совершают дочери, но ты ведь тоже дочь? Ты тоже их совершала?
– Я вышла замуж за первого мужчину, который хотя бы намеком дал мне понять, что такое любовь и нежность. Да, это была глупость.
– Половина моих генов – от этого мужчины, – сказала Алессандра. – Я что, именно потому слишком глупа, чтобы решать, на какой планете мне хочется жить?
– Тебе явно хочется жить на любой планете, где нет меня.
– Это тебе пришла в голову идея насчет колонии, не мне! Но теперь мне кажется, что я поняла. Да! Ты хочешь отправиться в колонию на другой планете, потому что там нет твоей мамаши!
Мать обмякла на стуле.
– Отчасти. Не стану притворяться, будто не думала об этом.
– Значит, признаешься, что все это не только ради меня?
– В подобной лжи я никогда не признаюсь. Все это ради тебя.
– И убраться подальше от своей мамаши – тоже ради меня?
– Да, ради тебя.
– Каким образом? До сегодняшнего дня я даже не знала, как выглядит моя бабушка. Я никогда ее прежде не видела, даже не знала, как ее зовут.
– И знаешь, чего мне это стоило? – спросила мать.
– Ты о чем?
Мать отвела взгляд.
– Вода закипела.
– Нет, не закипела. И я от тебя просто так не отстану. Говори, что ты имела в виду. Чего тебе стоило, чтобы я никогда не знала собственную бабушку?
Мать встала, прошла к себе в комнату и закрыла дверь.
– Ты забыла хлопнуть дверью, мама! Кто тут, собственно, родитель? Кто должен демонстрировать чувство ответственности? И готовить ужин, в конце концов?
Вода закипела спустя три минуты. Алессандра бросила в кастрюльку две горсти вермишели, затем достала учебники и принялась за уроки. В итоге паста разварилась, к тому же была из самой дешевой муки, поэтому слиплась комками, несмотря на масло. Паста просто расползлась на тарелке, и перец едва ли помогал глотать получившуюся кашу. Алессандра механически ела, не сводя взгляда с учебника и тетради, пока в конце концов не поперхнулась. Встав, она сплюнула в раковину и выпила стакан воды, с трудом подавляя желание извергнуть назад содержимое желудка. Наконец ей удалось перевести дух.
– Ммм, вкуснятина, – пробормотала она, возвращаясь за стол.
Там уже сидела мать. Взяв пальцами комок пасты, она бросила его в рот.
– До чего же я хорошая мать, – тихо произнесла Дорабелла.
– Я делаю уроки, мама. Время ссоры вышло.
– Признайся, милая, – мы почти никогда не ссоримся.
– Верно. Ты порхаешь вокруг, не обращая на меня внимания и лучась счастьем. Но, поверь, меня регулярно подмывает высказать все, что я думаю.
– Сейчас я тебе кое-что расскажу. Ибо ты права – ты уже достаточно взрослая, чтобы многое понимать.
– Ладно, рассказывай. – Алессандра села и посмотрела матери в глаза. Та отвела взгляд. – Что, не станешь? Тогда я займусь уроками.
– Расскажу, – ответила мать. – Просто не буду на тебя смотреть.
– Я тоже не буду. – Алессандра вернулась к урокам.
– Примерно десятого числа каждого месяца мне звонит моя мать. Я отвечаю, поскольку иначе она сядет в поезд и приедет сюда и тогда мне нелегко будет выгнать ее из дома до того, как ты вернешься из школы. Так что я снимаю трубку, и она рассказывает мне, какая я неблагодарная дочь, не люблю ее и потому она живет одна-одинешенька в своей квартире, у нее нет денег, и в жизни ее не осталось никаких радостей. «Переезжай ко мне, – говорит она, – бери с собой свою красавицу-дочь, будем жить в моей квартире, делиться деньгами, и все будет хорошо». – «Нет, мама, – отвечаю я, – я к тебе не перееду». Тогда она рыдает и говорит, что я отвратительная дочь, которая лишила ее всего хорошего в жизни, бросив ее одну и без гроша. «Я пришлю тебе немного денег», – обещаю я ей. «Нет, не присылай, – отвечает она, – я сама приеду и возьму». – «Нет, – говорю я, – билет на поезд обойдется дороже пересылки, так что лучше пришлю». Каким-то образом мне удается закончить разговор до твоего возвращения, а потом я сижу и думаю: не перерезать ли мне вены? Затем кладу деньги в конверт и иду на почту. А потом она получает деньги, покупает на них какой-то чудовищный хлам и вешает его на стену или ставит на полочку. В ее доме полно вещей, оплаченных моими деньгами, которые должны были пойти на воспитание моей дочери, но я все равно отдаю эти деньги ей и каждый месяц оказываюсь на мели, хотя получаю точно такое же пособие, как и она. Но оно того стоит. Стоит того, чтобы голодать. Стоит того, чтобы ты на меня злилась, потому что ты не должна знать эту женщину, ее не должно существовать в твоей жизни. Так что – да, Алессандра, я делаю все это ради тебя. И если мы сумеем убраться с этой планеты, мне больше не придется посылать матери деньги и она больше не будет мне звонить, потому что, когда мы доберемся до новой планеты, она уже умрет. Жаль только, что ты недостаточно мне доверяла – иначе разговор этот состоялся бы до того, как ты увидела ее злобную физиономию и услышала ее злобный голос.
Встав из-за стола, мать вернулась к себе в комнату.
Закончив с уроками, Александра убрала учебники в рюкзак и села на диван, уставившись в неработающий телевизор. Она вспоминала, как возвращалась все эти годы из школы и каждый раз заставала порхающую по дому мать, которая рассказывала всякие глупости про фей и магию и про прекрасное, что ей удалось сделать за день, – хотя на самом деле она все это время сражалась с чудовищем, не давая ему проникнуть в дом и поймать в свои цепкие лапы маленькую Алессандру.
Стало понятно, почему им не хватало еды и почему у них не было электричества. И вообще стало понятно все.
Это вовсе не означало, что мать не сумасшедшая, просто теперь ее безумие обрело смысл. И перелет в колонию означал, что мать наконец станет свободной. Именно Дорабелла, а вовсе не Алессандра стремилась вырваться из-под родительской опеки.
Встав, девушка подошла к двери и постучала.
– Я за то, чтобы спать в течение всего полета.
Последовала долгая пауза, затем из-за двери послышался голос матери:
– Я тоже так считаю. – Помедлив, она добавила: – Для тебя в той колонии наверняка найдется молодой человек. Прекрасный, подающий надежды юноша.
– Не сомневаюсь, – ответила Алессандра. – Как и в том, что он станет обожать мою сумасшедшую мамочку. И моя чудесная мамочка тоже его полюбит.
Мать не ответила.
В квартире стояла невыносимая жара, и даже при открытых окнах неподвижный воздух не приносил облегчения. Раздевшись, Алессандра легла в одном белье на диван, но мягкая обивка липла к телу, и она перебралась на пол, подумав, что, возможно, там будет чуть прохладнее, поскольку теплый воздух всегда поднимается вверх. Но, похоже, пол нагревался от теплого воздуха под потолком квартиры этажом ниже, так что лучше не стало, к тому же он оказался чересчур жестким.
А может, и нет, потому что на следующее утро она проснулась на полу, в окно дул прохладный ветерок с Адриатики, а мать жарила что-то на кухне.
– Где ты взяла яйца? – спросила Алессандра, выйдя из туалета.
– Выпросила, – ответила мать.
– У соседей?
– У соседских кур.
– И никто тебя не видел?
– Во всяком случае, никто не стал мешать.
Рассмеявшись, Алессандра обняла мать. Потом она пошла в школу и на этот раз не побрезговала из гордости благотворительным обедом, понимая, что за ее еду приходится платить матери.
Вечером на столе был ужин, и не простой – рыба под соусом и свежие овощи. Похоже, мама наконец закончила оформление документов и получила подъемные. Они улетали в колонию.
Мать поступила, как подобает порядочному человеку. Взяв с собой Алессандру, она отправилась к соседям, державшим кур, поблагодарила их за то, что не стали вызывать полицию, и заплатила им за взятые яйца. Те пытались отказаться, но мать настояла, что не может покинуть город, не расплатившись с долгами, и что доброта этих щедрых людей равно зачтется им в раю. Они расцеловались со слезами на глазах, и мать отправилась домой не своей притворной походкой феи, но легким шагом женщины, сбросившей со своих плеч тяжкое бремя.
Две недели спустя Алессандра зашла в школьную сеть и узнала нечто такое, от чего у нее вырвался громкий судорожный вздох. Несколько человек бросились к ней, и ей пришлось переключиться в другое окно, так что все наверняка решили, что она смотрела порнушку. Алессандре было все равно, и она не могла дождаться, когда сможет вернуться домой и рассказать новость матери.
– Знаешь, кто станет губернатором нашей колонии?
Мама не знала.
– Какая разница? Какой-нибудь жирный старикашка. Или отважный искатель приключений.
– А если это вообще еще не мужчина? Что, если это просто мальчик лет тринадцати-четырнадцати, настолько умный и способный, что смог спасти все человечество?
– Ты о чем?
– Объявлен состав команды нашего колонистского корабля. Пилотом станет Мэйзер Рэкхем, а губернатором колонии – Эндер Виггин.
На этот раз судорожно вздохнула уже мать:
– Мальчик? Они сделали губернатором мальчика?
– Он командовал флотом во время войны, наверняка справится и с колонией, – ответила Алессандра.
– Мальчик. Маленький мальчик.
– Не такой уж и маленький. Моего возраста.
Мать повернулась к ней:
– А ты что, такая уж взрослая?
– Сама знаешь, что достаточно взрослая. Как ты там говорила – детородного возраста?
– И ровесница Эндера Виггина, – задумчиво проговорила мать.