– Если наш прославленный предок желал Китаю только добра, то почему его отравили? – спросил он.
– Потому что его отравителям хотелось, чтобы Китай пал, – ответил отец. – Им хотелось, чтобы Китай был слаб по сравнению с другими нациями. Им хотелось, чтобы Китаем правили Америка и Россия, Индия и Япония. Но Китай всегда поглощает варваров и возносится вновь, торжествуя над всеми. Никогда не забывай, – отец коснулся висков мальчика, – именно здесь – надежда Китая.
– В моей голове?
– Чтобы совершить то, что совершил Юань Шикай, ты прежде всего должен стать великим генералом. Именно поэтому ты носишь на затылке этот монитор.
Цзы дотронулся до маленькой черной коробочки.
– Он есть у всех великих генералов?
– За тобой наблюдают. Монитор защитит тебя и обеспечит твою безопасность. Я постарался, чтобы у тебя была лучшая на свете мама, и ты получился очень, очень умным. Однажды тебя подвергнут тестам и увидят, что в твоих жилах течет истинная кровь Юань Шикая.
– Где моя мама? – спросил Цзы, который тогда понятия не имел, что такое тесты и как в его жилах может течь чья-то чужая кровь.
– В университете, естественно, – занимается всякими умными вещами. Именно благодаря твоей матери наш округ Наньян и наша провинция Хэнань стали лидерами китайской промышленности.
Цзы уже слышал об этих успехах.
– Она что, делает машины?
– Твоя мама изобрела процесс, с помощью которого почти половину солнечного света можно напрямую превратить в электричество. Именно потому воздух в Наньяне всегда чистый, а наши машины продаются лучше всех остальных в мире.
– Тогда мама должна стать императором! – заявил Цзы.
– Но папа не менее важен, – заметил отец. – В молодости я тяжко трудился и заработал кучу денег, которыми оплатил ее разработки, когда никто даже не думал, что из этого что-то выйдет.
– Тогда ты становись императором, – сказал Цзы.
– Я один из богатейших людей Китая, – ответил отец, – и уж точно самый богатый в провинции Хэнань. Но чтобы быть императором, одного богатства мало – и ума тоже. Хотя у тебя будет и то и другое – от твоей матери и от меня.
– А что нужно, чтобы стать императором?
– Раздавить всех врагов, завоевать любовь и послушание народа.
Цзы со всей силой стиснул кулак.
– Я умею давить жуков, – проговорил он. – Одного уже как-то раз раздавил.
– Ты очень сильный, – сказал отец. – И я тобой горжусь.
Поднявшись, Цзы отправился бродить по саду в поисках того, что можно было бы раздавить. Он попробовал камень, но тот не поддался. Он сломал ветку, но когда попытался раздавить обломки, те врезались ему в ладонь. Он раздавил червяка, измазав руки в слизи. Червяк был мертв, но что толку от раздавленного червяка? И будет ли враг выглядеть точно так же, когда Цзы раздавит его?
Цзы надеялся, что его враги окажутся податливее, чем камень. Раздавить камень оказалось невозможно, но давить червяков было грязно и неприятно. Куда забавнее было позволять им ползать по руке.
В доме начали появляться наставники. Никто из них не играл с ним слишком долго, и игры у каждого были свои. Некоторые оказывались забавными, и Цзы преуспел во многих. К нему также приводили детей – мальчиков, которым нравилось бороться и бегать наперегонки, и девочек, которым хотелось играть в куклы и одеваться как взрослые.
– Не хочу играть с девчонками, – сказал Цзы отцу, но тот лишь ответил:
– Когда-нибудь тебе предстоит править людьми, и ты должен узнать всех – и мужчин, и женщин. Девочки покажут тебе, о чем следует заботиться, а мальчики научат побеждать.
Так что Цзы учился ухаживать за кукольными младенцами и приносить домой еду, которую должна была готовить «мама», хотя его собственная мама никогда не готовила. Он также научился быстро бегать, отважно бороться и никогда не сдаваться.
Когда ему исполнилось пять, он умел читать и считать намного лучше сверстников, так что наставники были вполне удовлетворены его успехами – по крайней мере, все они так говорили.
Потом настал день, когда к нему пришел новый наставник, который, похоже, считался важнее всех прочих. Цзы играл с ним пять или шесть раз в день по пятнадцать минут, и игры были каждый раз новые. Ему давали красную фигурку из восьми соединенных вместе кубиков, а затем он должен был выбрать картинку с фигуркой такой же формы.
– Не обязательно того же цвета – цвет может быть другой, – объяснял наставник. – Той же формы.
Вскоре Цзы уже безошибочно находил нужную фигурку, как бы ни была перевернута или искажена картинка и какого бы она ни была цвета. Затем наставник доставал новую, и все начиналось сначала.
Ему также задавали логические вопросы, заставлявшие надолго задумываться, но вскоре он научился находить закономерности. У всех собак четыре ноги. У этого животного четыре ноги. Это собака? Возможно. Только у зверей есть шерсть. У этого животного есть шерсть. Это зверь? Да. У всех собак четыре ноги. У этого животного три ноги. Это собака? Возможно, это раненая собака – у некоторых раненых собак только три ноги. Но ведь у всех собак четыре ноги! Однако у некоторых только три, потому что они калеки, но при этом они все равно собаки! Наставник улыбался и согласно кивал.
Дальше последовали задания на развитие памяти. Цзы научился запоминать все более длинные перечни предметов, складывая их в шкафчик, который наставник велел ему создать у себя в голове, или мысленно помещая их друг на друга или один внутрь другого. Какое-то время это казалось забавным, хотя вскоре от идеального запоминания бессмысленных списков его начало тошнить. Что смешного в том, что мячик вылезает из рыбы, которая вылезла из дерева, которое вылезло из машины, которая вылезла из портфеля, – и всего этого никак не выкинуть из головы?
В конце концов подобные игры начали утомлять Цзы, и именно тогда он понял, что это вовсе не игры.
– Но ты должен продолжать, – сказал наставник. – Так хочет твой отец.
– Он мне этого не говорил.
– Зато говорил мне. Именно потому меня и пригласили. Так что тебе предстоит как следует научиться играть в эти игры.
– Я и так уже научился.
– Но мы хотим, чтобы ты стал лучшим.
– А кто лучше меня? Вы?
– Я взрослый.
– Как я могу стать лучшим, если нет никого хуже?
– Мы хотим, чтобы ты стал лучшим среди всех пятилетних детей в мире.
– Зачем?
Наставник задумался. Цзы понял, что, скорее всего, он сейчас соврет.
– Есть люди, которые играют с детьми в эти игры, и лучшие получают награду.
– Какую еще награду? – подозрительно спросил Цзы.
– А какую бы ты хотел? – шутливо улыбнулся наставник. Цзы терпеть не мог, когда тот пытался с ним шутить.
– Чтобы мама больше бывала дома. Она никогда со мной не играет.
– Твоя мама очень занята. И это не может быть наградой, поскольку люди, которые их дают, – не твоя мама.
– Но я хочу именно этого.
– Что, если наградой станет полет на космическом корабле? – спросил наставник.
– Меня не интересует полет на космическом корабле, – ответил Цзы. – Я видел картинки. Там просто больше звезд, чем видно здесь в Наньяне. Только Земля маленькая и далеко. А я не хочу быть далеко.
– Не беспокойся, – сказал наставник. – Получив награду, ты будешь счастлив как никогда. А твой отец будет тобой гордиться.
– Если стану победителем, – ответил Цзы, вспомнив, как другие дети побеждали его в борьбе и беге. Такое случалось, пусть и нечасто. Он пытался понять, как они собираются превратить те игры в состязание. Ему что, придется собирать фигуры, чтобы их угадывали другие, а те будут собирать фигуры для него? Он пытался придумать логические вопросы и списки для запоминания – списки, которые не засунешь друг в друга и не сложишь в штабель. Вот только он сам всегда мог вообразить, как что-то входит внутрь чего-то другого. Он мог вообразить что угодно, но в итоге получались лишь еще более дурацкие списки, которые он тоже не мог забыть.
Жизнь становилась все более скучной. Ему хотелось выйти за стены сада и прогуляться по шумным улицам. Он слышал шум автомобилей, голоса людей и звонки велосипедов по другую сторону ворот, а приставив глаз к щели в заборе, мог даже наблюдать, как те проносятся по улице. Большинство пешеходов говорили по-китайски, а не на общем, как отец и наставники, но он прекрасно понимал оба языка, чем отец тоже гордился.
– Китайский – язык императоров, – повторял отец. – Но общий – язык, который понимает остальной мир. И ты будешь бегло владеть обоими.
Но хотя Цзы и знал китайский, он с трудом воспринимал слова прохожих. Речь их была очень быстрой, а тон голоса постоянно повышался и понижался, так что их тяжело было расслышать. К тому же они говорили о незнакомых ему вещах. Вокруг был целый мир, о котором он ничего не знал и никогда его не видел, поскольку провел всю жизнь в саду, играя с наставниками.
– Давайте выйдем сегодня за ворота, – сказал он наставнице, учившей его общему.
– Но я же пришла, чтобы вместе почитать, – ответила она.
– Давайте выйдем за ворота и почитаем, – настаивал Цзы.
– Не могу, – сказала наставница. – У меня нет ключа.
– У Мужэня есть ключ, – ответил Цзы. Он видел, как повар выходит за ворота, чтобы купить еды на рынке, и возвращается с тележкой. – И у Пэй Тяня тоже есть, – имелся в виду шофер отца, выезжавший на машине за ворота и обратно.
– Но у меня-то нет ключа.
Неужели она и впрямь была настолько глупа? Цзы подбежал к Мужэню.
– Вэнь Дуннуань нужен ключ от ворот.
– Вот как? – спросил Мужэнь. – Зачем?
– Чтобы мы могли выйти на улицу и почитать.
Мужэнь взглянул на наставницу, и та покачала головой. Повар присел на корточки перед Цзы.
– Маленький хозяин, – сказал он. – Тебе незачем выходить на улицу. Твой папа этого не хочет.
Именно тогда Цзы понял, что он пленник.
«Они приходят и учат меня тому, что хочет отец, – думал он. – Я должен стать самым лучшим. Даже детей, которые сюда приходят, выбирают специально для меня. Как я узнаю, что я самый лучший, если не смогу сам найти себе соперников? И какая вообще разница, если я даже стану лучшим в этих утомительных играх? Почему мне нельзя покидать этот сад и дом?»