тва на арендованных флайтах... Идрис откровенно издевательски хохотнул. Ну а когда Господь Миров услышал молитвы местных шаманов, и Аригато навернулась, народ быстренько возвратился к своим истокам. Учителей и врачей, какие еще остались, скормили речным ящерам и свиньям, письменность запретили от греха подальше – вообще всякую. Но местные идиоты успели поставить ему памятник. Хотели даже храм в честь него воздвигнуть, да дело не выгорело – война-с…
Пройдя пару кварталов, они вышли на небольшую площадь перед уходящей в темное небо громадой старого небоскреба. Нижние этажи его однако были освоены людьми – как крысы осваивают брошенный дом.
Из разбитых окон, закрытых мешками с песком, струился неровный желтый свет. Здание было обнесено баррикадой оплетенной старой колючей проволокой, у входа стояли часовые. Пираты и Антон с ними поднялись по широким белым ступеням, на которых спали солдаты, и вошли внутрь. Где-то вдалеке прозвучали выстрелы из мушкетов. Процессия пересекла комнаты, заваленные поломанной мебелью и усыпанные грязными обломками, и попала в зал, освещенный люстрами, с более или менее целой мебелью.
Зал был полон вояк, несмотря на обилие оружия выглядевших не устрашающе но жалко. Одни слонялись без дела, или пили пиво, другие горланили песни или в полном ауте валялись на полу в лужах чего-то – то ли недопитого пива то ли собственной мочи.
На них почти никто не обратил внимание, и по прежнему сопровождаемые офицером и местными вояками, к мраморной стойке. За ней в кресле сидел, небрежно развалившись, полуголый худой человек.
– Нам нужно встретится с доблестным Каз Токэ. Мы его друзья – сообщил Хинк, а офицер что-то проскрипел.
Мозгляк исчез, чтобы вернутся спустя пару минут.
– Старший тысячник армии Истинного царства торике, отважный Каз Токэ вас принять готов! – изрек он на скверном всеобщем.
Они прошли через дверь за стойкой, попав в помещения чуть более прибранные и менее разгромленные.
Тут пираты остановились, и дальше двинулись Хинк, нориск, и Антон с женой.
А за дверью их ожидал сам хозяин – тот самый старший тысячник.
Его нагое грузное тело, густо испещренное татуировками, возлежало на массажном столе. Правда, вместо массажиста над тушей Каз Токэ трудились три девушки, старшей из которой вряд ли было больше семнадцати – также обнаженные как их хозяин.
Пышногрудая, оливковой кожей толстушка, явно местная жительница, налегавшая на спину тысячника явно пыталась изобразить эротический массаж. Тонкая хрупкая и рыжеволосая, испуганно поднявшая на вошедших синие глаза, гладила колодообразные ноги. Третья, почти черная – самая старшая из всех, даже не повернулась в их сторону, ибо была всецело поглощена неким важным делом. Вьющиеся волосы скользили по иссеченному шрамами животу тысячника туда-сюда.
На полу у столика стояла объемистая бутыль с вином. На диване сидели еще три девушки – таки же голые как троица «массажисток», смуглые, лет четырнадцати, малорослые хотя и крепкие на вид.
Антон невольно отметил безупречную красоту лиц тонкой лепки, темную зелень расширенных в испуге глаз, благородный бронзовый оттенок кожи. И догадался, что это и есть те самые рейси, за которыми они сюда прибыли. Ему стало на миг очень больно.
Тем временем пьяный Каз Токэ соизволил поднять на них взор и при виде Идриса хмель как ветром сдуло.
– Друг мой, ты пришел! – воскликнул тысячник громовым голосом. Неторопливым движением он отцепился от черной наложницы, и поднявшись – как был голый, даже не пытаясь прикрыться, распахнул объятия и обнажил в улыбке обломанные зубы. – Вот уж не думал, что мы так скоро встретимся!
Антон скосил глаза – Айнур даже бровью не повела, хотя чуть заметная напряженная складка у губ дала ему понять – что она думает о происходящем.
– Я вернулся раньше, чем ожидал, о Мощный Змей Истинного царства, – в ответ приветствовал его Идрис, слегка подаваясь вперед. У меня есть предложение, которое надо бы обсудить.
– Ты весь в делах, как обычно. – Каз Токэ с шутливым сожалением покачал головой. – Ну пойдем!
Девушки покорно расступились, и все пятеро вошли в отделанное полированы камнем помещение, где стоял хромированный стол, уставленный всевозможной снедью.
Каз Токэ тут же налил кубок, и опрокинул в глотку, затем налил точно такой же Идрису.
– Знаю – ты ведь опять за двуногой скотиной! Вынужден тебя огорчить, – крякнул он, утирая рот. Мои доблестные воины еще не наловили столько врагов, чтобы заполнить трюм твоего звездного корабля. Но мы собираемся пройтись по Зеленому нагорью. Так что через месяц обещаю тебе много сильных молодых мужчин. Надеюсь, они проработают у небесных дьяволов долго, прежде чем надорвутся и подохнут.
– Сегодня меня интересует другое, – сказал пират.
– Тогда давай пить и разговаривать! Как подобает друзьям и мужчинам! Но сначала... – тысячник снова улыбнулся и театральным жестом показал на сидевших в углу женщин: – Какую хочешь?
– Девки – это рейси, да? – Хинк мрачно ухмыльнулся.
Девушки вскинули на него печальные молящие глаза загнанных животных.
Тысячник захлопал в ладоши и засмеялся:
– Я хочу сделать тебе подарок, капитан! Возьми двух сразу!
Пират подошел к ближайшей рейси и погладил ее по груди. Она содрогнулась, посветлев – наверное, побледнела от страха.
– Должен предупредить тебя, друг мой, – сказал тысячник. – Стоит тебе поиметь женщину рейси, и ты не захочешь ни одну другую – даже торике, не говоря уже о белых коровах с юга!
Айнур зло зашипела – но тихо, чтобы ее не услышали.
Идрис потер руки.
– Мои люди, приятель…
– Конечно, конечно. – Каз Токэ поклонился снова. – Все что у меня есть – к их услугам! А мы побеседуем...
Антону и Айнур отвели большую и относительно чистую комнату на третьем этаже. Над столом ярко горела масляная лампочка. Разбитое окно было заложено мешками с песком.
На потертом ковре стояло старое но тем не менее прочное кресло. Поглядев на заваленную каким то тряпьем кровать, Айнур поморщилась, и вытащила из принесенной сумки надувной двуспальный матрас...
Пока Айнур раздевалась, Антон, засунув руки в карманы брюк, мерил шагами комнату.
Он повернулся, Его супруга сидела на кровати. Лицо выражало нечто среднее между брезгливостью и презрением. Антон догадался, что она сейчас думает о бесстыжей скотине-тысячнике, и еще – своем отце и двух девушках лесного племени, оставшихся внизу. Не зная, чем ее утешить, он просто стоял и смотрел на нее. В тусклом белом освещении, ожесточенная, усталая, она все равно выглядела очень красивой.
– Айнур, – мягко позвал он. Она сердито подняла глаза.
– Ты как себя чувствуешь?
– Лучше не бывает! – отрезала она. – Вообще-то мне сейчас хочется побыть одной, Тони. Прогуляешься?
– Тебя что-то беспокоит?
– Нет. Ничего.
Антон вышел в темный коридор и закрыл за собой дверь.
На втором этаже два солдата, сидя на корточках, играли в кости. Они лениво взглянули на приближающегося Антона. Вокруг валялись почти сгоревшие корявые самокрутки из листьев, и пахло каким-то дурманом.
Антон обратился сразу к обоим:
– Я ищу туалет.
Оба синхронно прекратили играть, и синхронно встряхнули головами, видимо в знак непонимания. Выглядели они как два воспитанника школы для умственно отсталых из бедного района. И карабины валявшиеся тут же, казались такими же мирными предметами, как метлы или удочки.
– Уборную! – сказал Антон. – Сортир, ватерклозет. – И жестами показал, что именно ему надо.
– А! Пурспук! – изрек второй солдат, быстро поднялся, взял Антона за руку и потянул по темному коридору. Сначала они повернули налево, потом направо и опять налево.
Солдат подвел Антона к застекленной створчатой двери, выходившей на балкон. Распахнув дверь, он подтолкнул Антона к перилам, показал вниз.
– То есть? – не понял Антон.
– Пссссс! – ухмыльнулся солдат и ушел.
– Ладно, – сказал Антон сам себе, расстегивая ширинку. Разбитые башни центральной части города проступали неровными силуэтами в моменты вспышек далеких молний.
Сделав маленькое но нужное дело, Антон направился обратно, вспоминая дорогу – в этом исполинском муравейнике было можно запросто заблудится.
Он отошел шагов на десять, когда внизу раздалась яростная брань. Гулко ударил выстрел, пуля вжикнув, унеслась в небо. Антон чуть не расхохотался – его угораздило справить нужду на голову какого-то из местных воителей!
Вернувшись, он застал Айнур за непонятным делом. Завернувшись в покрывало, она внимательно изучала одну из украшавших стену картин.
– Взгляни-ка, любимый!
Антон подошел поближе. Это была не картина, а плакат, похожий на те, которые висели в офисах Иштар.
И знакомые слова продублированные интергала и катаканой вызвали у него усмешку.
"Мы – замечательная компания!
Мы гордимся своей работой!
Мы любим своих клиентов, и хотим чтобы они вновь приходили к нам!
Мы – надежная компания – с нами вам ничего не угрожает!
Ваши интересы для нас – закон!
Ваши желания для нас – закон!
Наша цель – стать лучше!
Наша цель – быть впереди всех!
Мы – первые! Сегодня, завтра, – всегда!"
Это чье, интересно? – пожал Антон плечами. Банкиров или страховщиков? Они такие речёвки любят! У них даже такой обычай – орать это на корпоративных вечеринках, примерно после десятого коктейля...
– Как же – банкиров! – рассмеялась Айнур. Она перевернула картину, и Скиров с удивлением прочел:
"Собственность салона сексуальной релаксации «Пуссикэт».
– Бордель тут был – такие дела. Самый шикарный на континенте – тут работали только девочки с Аригато и других внешних миров. Там бешеным спросом пользовались эяльские шлюхи, а у нас – инопланетные. Она бросила плакат на пол.