– Думаю, попытается.
– Черт возьми, Бетта, вы не должны были из-за меня нарываться на неприятности. Харви сумасшедший, но он очень влиятельный человек и…
– Послушайте, Джо. – На этот раз она обернулась. – Вы сами нарвались на неприятности из-за Лугача. И что, по-вашему, мы теперь должны делать – бросить вас?
Прик резко свернул за угол, и Чаттен поклялся себе никогда больше не садиться в машину к водителю-эсперу. Грузовик промчался мимо сияющих огнями башен космопорта, за ними показалась безвкусно освещенная разноцветными лампами цирковая площадка.
Похоже, дела у Дока Брюэра шли неплохо. Он подошел к ним с довольным видом, но во взгляде его все же угадывалось легкое раздражение.
– Послушайте, вы не могли придумать что-нибудь умнее, чем сбегать в разгар представления и… – начал он и осекся. – Боже мой, Джо Чаттен, что случилось с вашим лицом?
– Объясню позже, – устало отмахнулся Чаттен. – Боюсь, у нас сейчас нет на это времени.
– Идемте в наш штабной фургон, – предложила Бетта. – У меня есть аптечка, и, пока вы будете рассказывать, я приведу в порядок ваше лицо.
Они набились битком в маленький тесный фургон, и довольная улыбка Дока Брюэра растаяла с первых же минут разговора.
– Харви из «Космических изысканий»? И он видел Шемси, Лута и Прика? Значит, мы здорово влипли, – потрясенно пробормотал он.
– По-твоему, было бы лучше, если бы я бросила Джо в беде?
– Нет, черт возьми! – взорвался Брюэр. – Если бы я узнал об этом раньше, то пошел бы с вами. Но что нам теперь делать? Эти трое не будут вечно лежать там связанными.
– Утром они поднимут на ноги всю полицию космопорта, – подтвердил Чаттен. – А насчет того, что вам теперь делать, – есть два варианта. Вы можете отдать Лугача Харви. Уверен, после этого все уладится.
На мгновение ему показалось, что Док Брюэр готов ударить его.
– Отдать бедного глупого Лугача этому негодяю? Зачем вы… – Он умолк, а затем спросил: – А какой второй вариант?
Чаттен еще не очень хорошо соображал, однако в голову ему все же пришла одна идея, навеянная разговором с Харви.
– Вы можете прямо сейчас погрузить все на корабль и улететь.
– Улететь? Но человеку с таким влиянием, как у Харви, не составит труда арестовать нас в любом месте, куда бы мы ни забрались.
– Вы рассказывали, что тот капитан, у которого вы купили Лугача, нашел его на Алголе-Один. Вы знаете, как это произошло?
– Разумеется. Он приобрел Лугача у скупщика награбленного, человека по имени Фарах… – Он внезапно замолчал с ошарашенным видом. – Вы ведь не предлагаете нам отправиться туда?
– Их ордер на арест недействителен на Пиратской Звезде, – напомнил Чаттен. – Так мы сможем выиграть время. Насколько я понимаю, Лугач – ключ ко всем загадкам. Готов поклясться: если мы узнаем, кто он такой на самом деле и что от него нужно Харви, то выведем этого мерзавца на чистую воду и сами все поймем. Конечно же, он охотится за Лугачем не потому, что верит в миф о древней Прародине.
Брюэр задумался.
– Пиратская Звезда – не самое приятное место, особенно с нашими деньгами. Но вы правы, там они не смогут арестовать нас. – В его глазах вдруг вспыхнул отчаянный огонек. – И если Лугач так ценен для Харви, мы должны отправиться туда и выяснить, в чем эта ценность.
– В одном, Джо, ты все-таки не прав, – неожиданно вступил в разговор Прик.
– Не прав? В чем?
– Харви считает, что Лугач приведет его к Прародине. Он действительно верит, что она существует. Я прочитал это в его мыслях.
– О нет, Прик, ты, должно быть, ошибся, – изумленно произнес Чаттен. – Он слишком умен, чтобы гоняться за мифами.
– Он верит в это, – повторил эспер.
Они молча посмотрели друг на друга. Док Брюэр вытер внезапно вспотевший лоб:
– Черт возьми, во что я опять вляпался? Значит, Прародина? Что ж, давайте уносить ноги отсюда, и чем быстрее, тем лучше!
5
Неповоротливый и поскрипывающий от старости «Веселый Эндрю» мчался к Алголю. В разрешении на вылет, срочно оформленном в администрации космопорта на Сириусе-5, было сказано, что они направляются к Канопусу, но ни один капитан, собравшийся на Пиратскую Звезду, не стал бы признаваться в этом.
Алголь по-прежнему оставался забавной аномалией в Галактической федерации, бельмом на глазу у блюстителей закона – звезда, чьи миры решили сохранить независимость и не соблюдали ни Межзвездный кодекс, ни какие-либо другие соглашения. Они не признавали никаких законов, кроме тех, что устанавливали сами, и только смеялись в ответ на требования экстрадиции. В результате миры Алголя стали едва ли не самыми богатыми в Галактике, или, во всяком случае, стремились к этому. Награбленное отовсюду стекалось туда и продавалось на крупнейшем пиратском рынке за всю историю человечества. Множество людей с набитыми нечестным путем карманами прилетали сюда, чтобы сменить обстановку и немного развеяться. Алголианцы посмеивались и загребали деньги лопатой.
– Ужасное место для честных людей, – пожаловался Док Брюэр. – Отправиться туда – все равно что признать себя преступниками.
– Хорошо, и что ты нам предлагаешь делать? – сердито ответила Бетта. – Стараниями Харви мы бы сейчас уже гнили за решеткой. А так у нас, по крайней мере, будет время понять, что за всем этим кроется.
– Если Харви не доберется до нас раньше, – проворчал Брюэр.
– Даже если так, ни у него самого, ни у его корпорации нет власти на Алголе, – возразил Чаттен.
– Зато есть деньги, а они помогают везде.
– Как я могу что-то сделать в таком шуме? – раздраженно выругался из своего угла Прик. – Это работа для эспера первого класса, а у меня только третий. Прошу вас, помолчите немного.
Все затихли, наблюдая за Приком. Шемси и Лут тоже пришли в кают-компанию, как и дрессировщик Гуртхарн, баюкающий на руках одного из своих питомцев, словно больного ребенка. Прик сидел напротив Лугача, погруженного, как обычно, в молчаливое раздумье.
– Я не могу провести глубокое зондирование, – вздохнул Прик. – К сожалению, моего третьего класса недостаточно для такой работы. Но возможно, я добуду что-нибудь полезное, если смогу пробраться сквозь верхний слой его сознания. Вы не представляете, какой там кавардак – серая пелена с цветными разрывами, по большей части красными, и множество неразборчивых контуров, словно скрытые за туманом здания.
Он покачал головой:
– Впрочем, картина немного отличается от того, что я видел в прошлый раз.
– Какой еще прошлый раз? – удивился Чаттен.
– Когда Док привел Лугача на корабль, я быстро осмотрел его. Тогда я не видел ничего, кроме этого тумана, и не уверен, что сейчас вижу больше, но сам туман стал не таким густым.
Прик ссутулился, его взгляд сделался рассеянным. Поначалу он молчал, и вся кают-компания погрузилась в тишину, так что было слышно дыхание каждого. Чаттен посмотрел на Бетту: она нервно улыбнулась в ответ и опустила глаза. Лут беспокойно завозился в кресле всем своим маленьким телом. Гуртхарн поглаживал пучеглазый комок меха, лежавший у него на руках.
Затем Прик заговорил.
– Серая пелена, – бормотал он. – Облака тумана. Они плывут, клубятся. Пропадают. Тепло и больно. Это не физическая боль, просто красный цвет – цвет страха. За туманом прячется опасность, ужас, боль, словно с тебя живьем сдирают кожу…
Лицо Прика исказилось в мучительной гримасе. Кожа блестела от пота. Он сидел неподвижно, не в силах ничего больше сказать.
Бетта со все возрастающим беспокойством оглянулась на Чаттена, затем на Дока Брюэра. Лут перестал ерзать в кресле. Все ждали.
Прик застонал, прикрыл глаза и покачнулся в кресле. Чаттен рванулся было к нему, но вдруг Лугач вскинул голову, как будто вторжение Прика в его затуманенный разум запустило там какой-то неведомый, но зловещий процесс, и уставился в стену, словно рассматривая что-то, находившееся за пределами корабля. Так смотрел бы разумный человек на что-то знакомое, но ужасное. Он приподнял руки, защищаясь от невидимой угрозы, сжался в комок и произнес два непонятных слова, за ними еще три, а затем его рот замер в беззвучном крике.
Прик свалился с кресла, беспомощно прокатился по полу, затряс головой и начал отползать от Лугача. Его лицо смертельно побледнело.
Док Брюэр вскочил с кресла:
– Что он сказал? Что?
– Я не знаю, что он сказал, – пробормотал эспер. – Но знаю, о чем он думал. – Прик добрался до дальней стены, прислонился к ней и уселся на пол, тяжело дыша. – Я пробился. С большим трудом, но все-таки пробился сквозь туман. Боюсь, я не слишком хорошо разбираюсь во всем этом или не умею контролировать свои действия, но мне кажется, что я открыл дорогу и ему самому.
– Хорошо, но что там было? – настаивал Док Брюэр. – Что ты увидел?
– Звезду. Зеленую. Ужасную. Несущую смерть. Она пыталась убить меня. – Он поднялся на трясущиеся ноги. – Будь проклято все это! Я никогда больше не загляну снова в его разум. Я всего лишь бедный эспер третьего класса, и я хочу жить.
Он вышел из кают-компании. Бетта вернулась к Лугачу и встала рядом с ним, беспомощно всплеснув руками. Сам Лугач скорчился в кресле, прикрывая голову руками и вздрагивая.
Чаттен с неприятным ощущением, словно наблюдал за мучениями животного, подошел к Лугачу, наклонился над ним и положил руки на покрытые загадочными серебристыми знаками плечи.
– Лугач, все в порядке, – ласково проговорил он. – Все уже прошло. Здесь ты в полной безопасности…
Темные, наполненные болью глаза взглянули прямо на него, и бедняга резко махнул татуированной рукой, словно отбрасывая от себя что-то.
– Лугач, – отчетливо повторил он несколько раз, а затем заговорил на непонятном языке.
Заговорил настойчиво, словно было очень важно, чтобы Чаттен понял его. И похоже, именно на этом языке – родном для него или нет – Харви обращался к нему в переулке.
– Извини, но я ничего не понимаю, – сказал Чаттен. – Лугач…
Темнокожий мужчина ткнул себя пальцем в грудь и произнес: