— Какая верная жена! Сама нашла меня! — он крепко схватил ее за плечи.
— Отпусти! Что ты делаешь здесь?!
— Я два дня пролежал на берегу, — в лицо ей впились ледяные прозрачные глаза. — Меня подобрали какие-то смерды, надеялись поживиться, видно. Теперь сами там валяются. Правда, перед смертью они успели мне рассказать, как обстоят дела. Святополк проиграл и ушел к ляхам, и мне теперь нечего делать в Киеве. А ты, моя радость? Что ты здесь делаешь? Неужто и впрямь меня разыскать надумала?
— Меньше всего о тебе вспоминала! — с неожиданной для себя злостью прошептала Купава. Зачем он вернулся в ее жизнь? Теперь, когда они с Позвездом нашли друг друга, когда любимый все понял и простил ее.
Рванувшись изо всех сил, она ударила варяга ногой в колено и бросилась прочь. И так глупо оступилась и упала.
Оглушенная ударами, Купава продолжала сопротивляться, кусаться, брыкаться, пинаться ногами, наконец сильным ударом колена по подбородку варяга она заставила его выгнуться дугой.
— Дрянь!
Его удар пришелся ей в скулу, едва не задев глаз. Он жестоко избивал ее, злобно целясь в лицо и грудь. Затем он рухнул на девушку, вдавив в холодный снег, жесткие руки разорвали ткань ее платья, задрали подол, обезумевшие губы искали ее губ. Задыхаясь, она из последних сил отбивалась от взбешенного варяга и с такой силой вонзила ногти в его лицо, что из царапин потекла кровь, но Гуннар даже не замечал этого.
Внезапно варяг замер, словно зверь в засаде, а в следующий миг вскочил на ноги и рывком подтянул Купаву к себе. Слезы мешали девушке смотреть, да и сумерки вокруг них уже начали сгущаться.
— Отпусти женщину.
Позвезд… Каким образом он здесь оказался? За его спиной виднелись несколько воинов с обнаженными мечами. Они ожидали приказа, чтобы ринуться на врага.
— Какое тебе дело до моей жены? — склонив голову, процедил Гуннар, быстрым взглядом воина оценивая силы противника.
А молодой князь, содрогаясь, смотрел на несчастное лицо Купавы, залитое слезами, покрытое синяками и ссадинами, из разбитой губы течет кровь, в глазах — мольба. Даже сейчас девушка не оставила попыток вырваться, извивалась и старалась покрепче вонзить зубы в кулак, который намертво вцепился в нее. Но варяг, зло усмехаясь, не обращал на ее укусы ни малейшего внимания.
Позвезд окинул взглядом варяга. Мужа Купавы. Крепкий, широкоплечий, хотя уже немолодой, с седыми волосами и усами, с густыми бровями, из под которых блестят глаза с опасным огнем, длинный крючковатый нос. Опасный противник на поле битвы. Князь был уверен, что видел его прежде: несколько дней назад, на берегу Днепра, этот варяг пробудил в себе берсеркера и положил вокруг себя уйму отличных воинов. Хотя… В памяти молнией сверкнуло другое воспоминание — когда Позвезд лежал на днепровском мелководье вблизи Смоленска, над ним стоял именно этот седовласый варяг с мечом, по лезвию которого струилась кровь… Он хорошо запомнил его, потому что немного раньше они вместе плыли на ладье, везущей из Свеарике Ингигерду, невесту Ярослава.
— Верно говорят, что предатели, как змеи, живучи. Но от кары Господней тебе не уйти. Брата моего Глеба помнишь? Ты нарушил повеление Ярослава и убил муромского князя, вместо того, чтобы защитить его.
Цепкая память мгновенно подсказала Гуннару, где он мог видеть этого молодого воина, стоящего перед ним. Брат Ярослава, тот самый, о ком дни и ночи думала Купава. Из-за него она так и не покорилась мужу.
— Кто из нас предатель и кто убийца — еще доказать надо. Ты упрекаешь меня в том, что содеял сам. Разве не от твоей руки погибли братья твои? — в глазах Гуннара заиграла отчаянная злая усмешка.
— Да как ты смеешь?! — наглость варяга заставила Позвезда выхватить из ножен меч. Если бы в то же мгновение варяг не приставил лезвие к подбородку Купавы, князь немедленно ринулся бы на мерзавца.
— Смею. Если бы я убил Глеба, то ни за что не оставил бы в живых свидетеля — тебя. И еще припомни: разве другого брата — Бориса убили не возле Переяславля, твоего города?
Купава перестала вырываться и в ужасе смотрела на князя. Почему он медлит, почему не спешит ответить мечом на лживые обвинения? Неужели… неужели Гуннар прав, и Позвезд… Нет, нет, этого не может быть…
— Нет! — она не поняла, что кричит изо всех сил. Страшные слова сразили ее, и она кулем осела на темный, смешанный с землей, снег у ног мужа.
— Расскажи еще: не из-за этой ли девки ты совершил все эти убийства? Разве твой брат Глеб не был ее женихом? Я узнал об этом от новгородского посадника. Добрыня при мне объявил об этом князю Ярославу. Спроси об этом у своего мудрого брата. Новгородский князь много может тебе рассказать об этой женщине. Именно из-за нее день его свадьбы был омрачен кровопролитием. Пришла на праздник вместе с сыном посадника, а ушла со мной. Ее любовник не стерпел обиды и набросился на меня, а потом в бой ввязался весь город. Долго будет Ярослав помнить те дни, когда из-за коварства этой девки едва не лишился власти в Новгороде. Даже я не сумел устоять перед чарами этой ведьмы и поздно узнал ее истинную сущность. Что же, можешь забирать ее. Лживая она, как и ты. Устал я от нее. Впрочем, в постели она довольно хороша, великолепная самка. Жаль, не удалось ее укротить. Но, быть может, тебе удастся с ней справиться.
Гуннар схватил за шиворот девушку и с силой швырнул под ноги князю. Он надеялся тем самым побольнее уязвить противника, но не учел того, что теперь Позвезду за жизнь Купавы не надо было опасаться. Один из дружинников быстро оттащил девушку в сторону, а князь ринулся на противника.
Побелевшая как снег, на котором лежала, девушка понимала, что мужчины будут сражаться не на жизнь, а на смерть. Гуннар двигался совершенно по-волчьи, то наступал, то делал обманные движения, не выпуская ни на миг из внимания князя и его воинов, столпившихся вокруг. Уже дважды он едва не выбил меч из рук князя. Позвезд отчаянно пытался найти слабые места в обороне противника, но Гуннар не допускал этого и, кружась с бешеной скоростью, продолжал наносить удары.
Князь, пытаясь сохранять ровное дыхание, понимал, что варяг предпочитает стремительный и скорый бой и не рассчитывает на продолжительное сражение. Поэтому требовалось выиграть время и как следует вывести из себя противника.
После нескольких выпадов и мощных ударов Гуннар едва не выбил меч из руки Позвезда. В ответ князь сумел нанести два удара, которые задели варяга. Тот немедленно начал новую атаку. Такую оглушительную, что Позвезд почувствовал, что ему не хватает воздуха. А Гуннар тут же нанес удар, который попал прямо в открытую рану на левой руке. От боли в глазах потемнело, и князь пошатнулся, с трудом удерживаясь в сознании… Наверно, это мгновение могло для него стать последним, если бы не визг Купавы.
Князь мгновенно собрался и, ловко увернувшись, отразил следующий удар. Гуннар с новой мощью ринулся на него, но Позвезд вновь ускользнул. А в следующий миг, вывернувшись совершенно непонятным образом, князь ринулся вперед, и его меч легко вошел в грудь варяга.
Позвезд увидел изумление в глазах Гуннара. Сохраняя самообладание, варяг рухнул на колени, прошептав:
— Не ожидал…
С этими словами он рухнул на бок, его голова запрокинулась, рассыпав по снегу седые волосы.
Купава, рыдая, бросилась к Позвезду. Увидев, что с ним все в порядке, она, дрожа, повернулась и опустилась на колени перед умирающим.
— Сожалею, что сделал тебя вдовой, — холодно прошептал Гуннар, не выпуская из руки свой меч. — Прощаю тебе все… прости и меня… Сына… сына моего сбереги… пусть вырастет воином… как я…
Он хотел сказать еще что-то, но не мог, изо рта потекла кровь.
Прижав ладони к лицу, Купава с ужасом смотрела на Гуннара. Позвезд взмахнул рукой, приказывая воинам оттащить девушку, и решительно вонзил варягу в сердце кинжал. Сейчас он вовсе не был похож на милого юношу, мечтающего о любви. Купаву начала бить страшная дрожь, а слезы мешали как следует рассмотреть кошмарную картину: безжизненное тело на снегу и кровь, окрасившая все вокруг в темный цвет….
— Все кончено… — услышав слова, сказанные ей на ухо, Купава открыла глаза и с трудом пришла в себя.
Вокруг стало совсем темно. Она полулежала в объятиях Позвезда. Их вез сильный конь. Рядом виднелись дружинники.
— Гуннар… Вы похоронили его?
— Он не достоин этого. Звери лесные приберут тело убийцы.
— Ты не можешь так поступить… — она отрешенно покачала головой. — Нельзя так…
Князь не успел опомниться, как девушка соскользнула с коня и бросилась обратно, в темноту. Рывком повернув коня, Позвезд быстро догнал ее и попытался загородить ей путь.
— Он так дорог тебе?
— Он был моим мужем, — дрожащим голосом заявила Купава. — Пусть жестоким, но все-таки мужем.
— Убийца и предатель.
— Я должна позаботиться о его теле. Это мой долг. И ты не смеешь мне это запретить.
— Хорошо. Будь по-твоему, — скрипнув зубами, Позвезд велел дружинникам возвращаться.
Хотя варяг перед венчанием принял святое крещение, но Купава знала, что в душе своей он продолжал чтить прежних богов и не раз говорил о том, что лишь по обычаю предков хочет принять последние почести. Поэтому на поляне для погибшего было устроено погребальное ложе из еловых веток, на него перенесли тело варяга, вложили ему в руки меч, а затем разожгли вокруг огонь. Пламя с треском помчалось по сухому хворосту, и синие языки склонились в последнем поклоне перед варяжским воином, отправляющимся в свою Валгаллу. А через мгновение жар заслонил от Купавы очертания лежащего тела. Искры и пепел полетели ввысь, к звездам, словно и впрямь девы-валькирии уносили в свою страну душу могучего берсеркера.
Возвращались в полном молчании. Купава вновь сидела на коне впереди Позвезда, находясь под защитой его рук, но что-то изменилось. Ее колени дрожали, а зубы стучали от