— А ты?
— Собираюсь потратить часть денег Старика. На укрытия, на билеты отсюда. Ну, знаешь — подстраховка. Скоро должен появиться новый резидент. Нужно быть готовыми, когда всерьез припечет.
— Ты что-то выяснил?
Нивена обуревали смешанные чувства. Ему хотелось убраться подальше из Города Ангелов и от этой миссии, но не сейчас. Нужно поближе познакомиться с Марьей.
— Нет. Как я уже сказал — просто покупаю страховку. Я чувствую, что едва появится некто, способный сказать им, что делать, станет по-настоящему горячо.
— Что значит — горячо? А сейчас разве не так? За мной вчера весь день таскались липучки. Некоторые чуть ли на пятки не наступали.
— Можно подумать, местные таланты способны на большее. Но, думаю, это часть камуфляжа — чтобы мы решили, будто столь важное место опекает батальон громил. Если бы кое-кто не наткнулся на с’Плез, так бы продолжалось вечно.
— Я тоже кое-что чувствую, Мыш. Причем ничего хорошего. Что, если в критическую минуту мы окажемся между ними и Звездопыльщиком?
Мыш быстро приложил палец к губам.
— Давай пока не будем возвращаться к легенде третьего уровня, — прошептал он и улыбнулся. — Ты готов пойти на самоубийство? На случай любых проблем нужны отходные пути. Если я сам не справлюсь, оставлю записку. Иначе — встретимся здесь вечером. В любом случае это будет наша последняя ночь в этом отеле.
Нивен спустился в вестибюль, уверенный, что Мыш знает намного больше, чем говорит. Но вряд ли стоило удивляться. Мыш был любимчиком Бекхарта. Любимчиком, который вполне годился на роль расходного материала.
Он бросил взгляд на голограмму, изображавшую яростные электрические бури в ущелье Гинунга на Камелоте. Сквозь дождь и молнии в его сторону летело стадо воздушных китов.
Для Бекхарта работа Бюро была игрой, замысловатой разновидностью шахмат, которые обожал Мыш. Доской для адмирала являлась вся вселенная, и он мог пожертвовать самой ценной пешкой ради минимального преимущества.
В течение поколения он бросал вызов всей расе сангари — и побеждал с неумолимостью надвигающегося ледника.
Цена его небольших побед повергала Нивена в ужас.
Ему потребовалось прибегнуть к лести, чтобы получить доступ к коммерческим архивам медицинского центра. Нивен так и не понял, что вынудило старую смотрительницу сдаться, но в какую-то минуту он сказал нужные слова. И вскоре маска смерти на ее лице сменилась подобием улыбки, после чего она из кожи вон лезла, объясняя ему принципы работы системы хранения данных.
Там оказалась вся необходимая информация — настоящее золотое дно, лишь слегка замаскированное. Намного больше, чем мог бы пожелать Мыш. Именно из этого центра обработки данных шло управление всей операцией. И он толком не охранялся.
Сангари славились небрежностью в отношении любого администрирования. Они явились в межзвездное сообщество как хищники, так по-настоящему и не приспособившись к требованиям современной торговли. Предпочитая действовать не раздумывая, они, как правило, не обращали внимания на утомительные мелочи, особенно на планетах, которые, как считалось, надежно лежали у них в кармане.
К примеру, они не позаботились о том, чтобы к их записям не имел доступ никто, кроме своих.
Когда-то им вообще не приходила в голову мысль о необходимости в какой-либо защите. Примерно так же не задумается об определенных оттенках дальтоник, проживший всю жизнь среди таких же, как и он сам. Но они быстро учились. Их учил Бекхарт, вырабатывая рефлекс по методу Павлова. Эта их слабость стала излюбленной целью его атак.
У сангари тем не менее имелся один секрет, который нигде не был записан и который они были готовы защищать насмерть. Ради этого готовы были объединиться все семейства. Даже кровно враждующие могли оставить распри ради того, чтобы сохранить в тайне местонахождение их Родины.
На Борровее дети-сангари убивали младших братьев и сестер, а затем совершали самоубийство, предпочитая смерть допросу со стороны людей. И все лишь из страха, что они могут знать нечто полезное этим животным.
Сведения из медицинского центра дали Нивену весьма немало. Он обнаружил не слишком много имен, но собрал достаточно разведданных, указывающих на критически важные точки дистрибуции на двух с лишним десятках планет. Если эти каналы разорвать, на восстановление потребуются годы.
Казалось невероятным, что некий народ может быть столь искусным в торговле и столь неумелым в администрировании. Но сангари считали главным исключительно силу, обеспечивая мускулы, деньги, оружие и рекламу. Большая же часть риска оставалась на долю зверья, к каковому они относили людей. Им же доставались все шишки.
С точки зрения сангари, их сообщники-люди мало что значили. Присоски щупалец кракена были всего лишь невежественными животными, расходным материалом. И их легко было заменить на других, столь же невежественных, жадных и ничего не стоивших.
Лишь один или двое на всем рынке могли указать на Город Ангелов. Лишь сидя на спине чудовища, можно было увидеть его во всей полноте. И чудовище это существовало исключительно на деньги сангари.
За работой его застала Марья.
— Это еще что такое? — спросила она, увидев его с головой погруженным в данные, весьма далекие от обычной области его деятельности.
5. Год 3048Операция «Дракон»: Старт
— Прошу прощения, что напугала вас. — Судя по волчьей усмешке, женщину-сангари совесть ничуть не мучила. — Я Мария Элана Гонсалес. Системы воздухоснабжения, методы распределения. Иногда немного занимаюсь гидропонной экологией. Хотя диплома нет ни по той, ни по другой специальности. Слишком занята другими делами.
Она оскалилась в стальной улыбке.
«Да, — подумал бен-Раби, — у этой дамочки другие интересы. „Звездная пыль“ и убийства».
— Мойше бен-Раби, — ответил он на случай, если она забыла.
— Необычное имя. — Она снова улыбнулась. — Еврейское?
— Говорят, да. Хотя я ни разу в жизни не был в синагоге.
— Вы, случайно, не пишете? — (Черт побери, она прекрасно знала, кто он такой. Или — кем он притворялся. Он сам когда-то ей об этом шептал…) — Как-то уж слишком по-книжному звучит ваше имя.
— Да, пытаюсь.
Она что, собралась сорвать маску с Бледного Императора?
Нет. Похоже, она особо не старалась. И не всадила в него ни одной иглы из своего арсенала.
— Что заставило вас завербоваться?
— Безработица.
— У космического слесаря? Да вы шутите. Вы что, в черном списке?
— Угу. Вроде того. Кое у кого. А вас?
— Деньги.
В голосе ее чувствовалась едва заметная ненависть, хотя она превосходно владела собой. Бен-Раби устало вздохнул. У него слишком болела голова, чтобы заниматься словесным фехтованием или прощупывать, в чем заключается ее миссия. Вооруженное перемирие оставалось в силе, пока лихтер не пристыковался к кораблю звездных ловцов.
Мойше не забывал о том, что она сангари и с радостью выпьет его кровь. Он просто на какое-то время отложил эти факты под сукно.
Из-за него погибли сотни ее соплеменников. Умерли ее дети. Она не могла бездействовать — ее вынуждала свойственна сангари традиция чести, ответственность перед семейством…
Но вряд ли она что-то предпримет сейчас. Она прибыла сюда с некоей миссией, которую сперва должна была довести до конца. Пока что он мог расслабиться.
При всей его склонности к самоанализу и моральных принципах, он не чувствовал вины за случившееся на Сломанных Крыльях, как и за то, что за этим последовало.
Человечество и сангари находились в состоянии войны, и сангари сделали первый выстрел. То, что это была подпольная война, ведшаяся на личном уровне, не имело значения. Как и то, что войной она была лишь с точки зрения человечества, сангари же воспринимали ее чисто как бизнес. Сражения оставались сражениями, а жертвы — жертвами, независимо от того, как или почему они погибли.
Большинство его товарищей и современников ненавидели сангари. Но для него это был всего лишь еще один народ, который иногда приходилось пинать из-за того, кем они являлись и что собой представляли.
Он усмехнулся, подумав, что то же самое мог бы искренне заявить откровенный фанатик.
От всей этой торговли «звездной пылью» его выворачивало наизнанку.
— Моя проблема в том, что я ничего не люблю и ничего не ненавижу, — пробормотал он.
— Что?
— Прошу прощения. Думаю вслух.
Его охватило безразличие. Ничто его не трогало. Обезболивающие таблетки зашвырнули его в нирвану — а может, в бездонную черноту, куда не пробивался свет обычных чувств. Куда именно — он точно не знал.
Впрочем, ему было все равно. Ему было на все наплевать. Он погрузился в размышления о загадочной личности по прозвищу Мыш.
Бен-Раби считал, что знает Мыша лучше, чем кто-либо, за исключением адмирала. За время совместных операций они основательно изучили друг друга. Вспышки тайной войны постепенно растапливали их, сплавляя воедино…
И тем не менее Мыш оставался ходячей загадкой.
Бен-Раби дьявольски боялся Мыша.
Мыш был единственным известным ему человеком, кому доводилось убивать голыми руками.
Убийство вовсе не превратилось в некий социальный реликт, но больше не требовало личного участия. Оно полностью механизировалось, лишившись души, — причем настолько давно, что большинство штатских задохнулось бы от накала страстей, которые охватывали человека в смертоносной ярости.
У них бы мозги перемкнуло, и они превратились бы в зомби. И никому бы не навредили.
Любой мог нажать кнопку, послав ракету для уничтожения корабля с тысячей душ на борту. Множество запуганных мелких людишек именно так и поступали.
И тем же самым мелким людишкам на следующую ночь не снились кошмары. Их участие сводилось к нажатию кнопки, а вовсе не к грохоту взрыва.
Для подобного рода убийств имелись широкие возможности — во время далеких космических сражений с сангари и пиратами Макгроу или предпринимавшихся мелкими государс