Одна акула врезалась в главный реактор и двигатели «Даниона».
Кто-то что-то ему орал. Эми.
— Что?
Тревога не давала сосредоточиться. Он услышал лишь, что его команда идет на выход, и вскочил в электрокар, когда тот уже тронулся с места. Сейнеры втащили его внутрь.
Двадцать минут спустя в незнакомой части корабля, где находился ядерный реактор, начальник команды поставил его на ремонт разбитого трубопровода. Разодраны были целые коридоры, в черноту космоса открывались огромные дыры. Работая, он иногда видел беззвездную бездну, но не особо над этим задумывался, будучи слишком занят.
Через несколько часов, когда трубы уже не текли и появилось время передохнуть, он заметил на фоне сияния снаружи очертания изуродованного вакуумом трупа, запутавшегося во множестве проводов. Открытый космос. Подобного ему видеть не полагалось, так что взглянуть надо было обязательно. Он подошел к дыре, но ничего не увидел. Оттолкнув труп в сторону, он выглянул наружу. Все равно ничего — ни звезд, ни созвездий, ни Млечного Пути. Только замысловатая конструкция тральщика, подсвеченная исходившим ниоткуда сиянием.
Он долго стоял, не веря собственным глазам. Ни одной звезды. Где они очутились, если тут вообще не было звезд?
Тральщик медленно поворачивался. Из-за труб, балок и сложенных серебристых парусов постепенно появлялось нечто — источник сияния. Мойше понял, что это, но ему не хотелось верить. Это была галактика, видимая со стороны из-за ее пределов. Его снова охватили дурные предчувствия. Что за пределами галактики могло находиться так близко, чтобы корабль его достиг?
Вдалеке заискрился другой тральщик, подвергшийся атаке акул. Пока Мойше работал, «Данион» несколько раз содрогнулся под их ударами, но ни один не причинил вреда. На борту другого корабля что-то взорвалось. Из разбитого корпуса вырвалось облако газа. Но Мойше на него не смотрел — взгляд его устремился к яркому пятну величиной с монету, восходившему по направлению вращения «Даниона».
Это была планета — самосветящаяся, без солнца. Во вселенной существовало лишь единственное такое место…
Звездный Рубеж.
Верная смерть для любого, оказавшегося рядом.
Что задумали сейнеры? Они сошли с ума? Или решили покончить самоубийством?
Что-то рассыпалось и расцвело на фоне галактики, в стократ ее ярче, будто пламя взорвавшейся звезды. Один тральщик пылал, охваченный огнем, который могла разжечь лишь многомерная акула. Акулы становились все коварнее, испуская газы из антиматерии, которые уничтожали все на своем пути. Слабый голос где-то в закоулках разума задал вопрос, больше подходивший сейнеру, — послужила ли флотилии гибель этого корабля? Погибли ли с ним и акулы?
Взгляд его вернулся к Звездному Рубежу. В памяти всплыли все известные о нем мифы. Мойше не сомневался, что сангари вернутся. Не в их стиле было отступать, когда ставки столь высоки, а на кону оказалось нечто большее, чем источник амбры.
Он понял, зачем сюда прилетели сейнеры. Как и всем, кто искал Звездный Рубеж, им требовалось легендарное оружие планеты-крепости. Авантюристы пытались покорить ее в течение многих столетий. Тот, кто обладал ее неисчерпаемой мощью, мог стать диктатором Рукава. Ни одна оборонительная система не могла противостоять могуществу оружия Звездного Рубежа, бессильны перед ним и акулы. Именно это оружие было тем самым спасением, на которое надеялся Пэйн.
До чего же призрачная надежда! Бен-Раби знал, что преодолеть оборону планеты невозможно. Даже флотилиям боевых кораблей это не удалось.
Плеча коснулась чья-то рука. Шлем прижался к его шлему, и послышался голос:
— Уходим. «Данион» получил пробоину неподалеку от нас. Нам совсем ни к чему угодить тут в ловушку.
Мойше показалось, что слова эти полны грусти, но в них не слышалось страха, от которого трясло его.
Им удалось добраться до Южной ремонтной группы, лишь преодолев пешком несколько километров через пространства корабля, которые выглядели так, будто над ними поработало оружие Флота. Мойше с трудом мог поверить, что подобное сотворило существо, которого вообще не было видно.
Им подготовили помещение, где можно отдохнуть, поесть и напиться, достаточно надежное, чтобы они осмелились снять скафандры.
Там был и Мыш, раненый и весь в крови.
— Мыш! Что, черт побери…
— Мне следовало прикончить ее тогда, Мойше. Она все-таки до меня добралась. И перехитрила. Теперь болтается хрен знает где.
На большом корабле со множеством запутанных коридоров с легкостью можно было скрыться.
— Чем она тебя?
Мойше осмотрел левую руку Мыша.
Та была вывернута под странным углом. Каким-то образом Мыш сумел наложить жгут.
— Чем-то вроде топорика.
Лицо Мыша осунулось и побледнело, но он не возражал против грубых касаний бен-Раби.
— Ты что, умудрился задремать? Не слишком-то на тебя похоже.
— Угу. Мы играли в шахматы…
— В шахматы? Ради всего святого…
— У нее неплохо получается. Для женщины. Подловила меня, когда я собирался поставить мат.
Бен-Раби покачал головой:
— Ты серьезно? — В его воображении возникла картина, как самоуверенный Мыш предлагает сыграть, чтобы убить время, слишком углубляется в перебор вариантов и пропускает удар. Глупо, но вполне в стиле Мыша. — Сколько раз я тебе говорил, что когда-нибудь это тебя до добра не доведет?
— Черт возьми, Мойше, не надо меня воспитывать. Не сейчас. Сделай что-нибудь с рукой, хорошо? Тут всем будто наплевать. Я мог ее потерять. А эти клоуны не умеют делать восстановительную хирургию.
— Эми? Где Эми Колридж? — спросил бен-Раби. Наконец он ее нашел. — Видела Мыша? Ему срочно нужен врач.
— Я видела, как он пришел. Врач скоро будет. Это все та баба?
— Угу.
Что теперь делает Марья?
Вот расплата за то, что он не позволил Мышу поступить по-своему на Сломанных Крыльях. На его руках была кровь друга, а перед глазами стояла неизменная стальная улыбка. Что бы он к ней ни чувствовал или — она к нему, они принадлежали к враждующим племенам. И это было главным. В конечном счете пощады не стоило ждать ни от кого.
— Я об этом позабочусь, Мыш, — прошептал он другу. — Займи пока чем-нибудь Эми. — Он встал. — Присмотри за ним, хорошо, милая? Я через пару минут вернусь.
Она не стала задавать вопросов, вероятно решив, что он пошел в туалет.
Мойше взял в инструментальной кладовой старый лазерный резак «Такади» шестой модели — легкий ручной инструмент, предназначенный для обрезки листового металла. Кладовщик ни о чем не спрашивал.
Выскользнув из ремонтной группы, он зашел в соседний пустой кабинет. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы проделать модификации, которым его учили в школе Бюро. Инструмент превратился в неуклюжее лазерное ружье. Затем он угнал скутер и рванул с места.
Модифицируя резак, он пытался рассуждать как та женщина. Вероятно, она не знает, что на них напали акулы, а не ее соплеменники. Наверняка она собиралась как-то нейтрализовать корабль, не причинив ему вреда. И специальность ее имела отношение к воздухоснабжению…
Скорее всего, она отправилась в центральную компрессорную. Отрезав подачу кислорода в сектор управления, она могла вывести его из строя.
Он мчался по коридорам, нетерпеливо стараясь запомнить дорогу к воздушным установкам. Судьба, похоже, была полна решимости его задержать. Из-за повреждений приходилось ехать в объезд и ждать, пропуская аварийные группы. Его постоянно останавливали и советовали надеть скафандр. Скутер, которому не хватало заряда, полз, словно черепаха. Мойше пришлось пройти пешком около километра, прежде чем он нашел другой, оставленный без присмотра.
Добравшись в конце концов до цели, он тут же понял, что его предположение оказалось верным. За закрытой дверью компрессорной лежали трупы. Оружие, если оно у них вообще имелось, исчезло. Мойше взглянул на штуковину у себя в руке. Сработает ли?
Компрессорная занимала обширное пространство. Она обслуживала лишь центральную часть «Даниона», но тем не менее походила на дикие джунгли из механизмов и трубопроводов. Слишком много воздуха требовалось перекачивать и очищать…
И где-то тут была женщина, пытавшаяся их убить.
Полчаса пролетели, как бегущая антилопа. Мойше блуждал среди гигантских машин, но ничего не находил. «Данион» продолжал содрогаться, но сражение длилось уже столь давно, что перестало занимать его внимание. Его охватило всепобеждающее чувство безысходности и полного бессилия, от которого некуда было деться.
Сколько же, черт побери, еще искать?
На него наваливалась усталость. Позади были двадцать тяжелых, изматывающих часов.
Наконец он обнаружил расположенные в виде огромного кольца десяток консолей, с которых управляли параметрами воздушной смеси, подаваемой в центральную часть «Даниона».
Сначала ползком, потом карабкаясь, он забрался на высокий помост, откуда была видна большая часть приборов, но обнаружил лишь пустые кресла, за которыми должны были сидеть около десятка техников. Еще в двух безжизненно обмякли трупы. На алюминиевой решетке пола, словно сломанная кукла, валялось тело.
Эта женщина тут побывала. Что она делала теперь?
Ответ нашелся сам собой. Она появилась будто ниоткуда, переходя от одного пульта к другому и отключая подачу воздуха.
Бен-Раби нацелил на нее импровизированное оружие:
— Марья… Мария…
Имена сорвались с языка помимо воли.
Она была куда ближе ему или, по крайней мере, некоей потаенной части его разума, чем он предполагал.
Она резко подняла голову и повернулась, застигнутая врасплох. Прищурившись, она огляделась по сторонам, и на лице ее появилась знакомая насмешливая улыбка.
— Мойше? Что ты тут делаешь?
Ее взгляд неотрывно следовал за ним, рука лежала на кобуре трофейного оружия. Ей было страшно. И ей хотелось выстрелить.
— Ты пытаешься всех нас убить, — прохрипел он.
Что за глупости он несет? Естественно, она собиралась их убить. Чего он ждет? «Нажми на спуск, нажми на спуск», — мысленно заорал он самому себе.