Один рейдерский корабль взорвался, на мгновение проделав дыру в огневом заграждении. Еще один разваливался на части.
Так же действовали и вспомогательные корабли. Один тральщик перестал стрелять — его резервная энергия полностью исчерпалась. Ракеты сангари разрывали его на куски.
Бен-Раби вновь ощутил ту же бескрайнюю печаль.
Враг отходил назад — даже не отступая, просто под воздействием неодолимой силы. Долго так длиться вряд ли могло, но сейчас ярость флотилии тральщиков оказалась сильнее, чем у рейдеров.
Вдали звездные рыбы обрушились на акул, которые в смятении разбежались. Удар со стороны драконов был чистым блефом. Решительная атака акул уничтожила бы стадо за несколько минут.
В мозгу бен-Раби послышался бешеный, бессвязный вопль. Сила его была такова, что заглушила боль. Мойше не ощущал в этом мысленном касании никакого смысла, лишь некое предупреждение и ужас.
Вокруг него собрались гротескные фантомы, которых могло породить лишь самое безумное средневековое воображение, — нечто похожее на горгулий и горгон, корчащиеся кошмары с картин Босха. Когтистые и клыкастые, изрыгающие огонь, они стали более реальными, чем сражающиеся корабли. И все они кричали одно: «Уходи или умри!»
«Я окончательно спятил, — подумал он. — Мозг не выдержал контакта. Они не могут быть настоящими».
Он закричал.
А потом пришло теплое чувство, которое мягко утешало и успокаивало, отгоняя безумие прочь.
— У нас все получилось, человек-друг Мойше, — сказал дракончик. — Возможно, победа. — И уже мрачнее: — Чудовища посланы Звездным Рубежом. Звездный Рубеж порождает страхи и видения. Машина планеты сошла с ума. Безумная машина использует оружие безумия. Скоро и другое оружие. Смотри, человек-друг Мойше!
Защищенный мысленным касанием Пузана, Мойше переключил внимание на Звездный Рубеж, который, приблизившись, увеличился во много раз. На фоне сверкающего диска планеты виднелись силуэты сангари. Лик планеты, будто оспины, испещряли сотни тысяч черных пятнышек.
Диск уменьшался. Флотилия тральщиков разбегалась во все стороны. Мойше подозревал, что, будь у них возможность, тральщики ушли бы в гиперпространство. Но ментопривод этого не позволял.
Сангари не могли совершить прыжок, находясь в полном подчинении главного боевого компьютера. Чтобы разорвать с ним связь и создать сферу влияния, требовалось время.
Они все же попытались это сделать, оказавшись на две тысячи километров ближе к планете-крепости. С отчаянием обреченных они разрывали связь с компьютером и разбегались, выпуская оборонительные ракеты и пытаясь восстановить управление.
Но они не успели. Оружие безумной планеты настигло их первым.
— Отключись! — завопил Пузан. — Выходи! Энергия больше не нужна. Спасай свой разум!
Но как? Он не мог вспомнить. Для него это стало очередным кошмаром, в котором напрасны все усилия избежать погони.
К левой руке вернулась способность чувствовать. На ней покоилась чужая рука, тянувшая ее вверх. Вернулась реальность зала контактной группы.
Теперь он ощущал шлем, койку под собой — и чудовищное чувство утраты. Ему уже недоставало дракончика, и, лишившись Пузана, он стал чуть лучше понимать звездных ловцов. Возможно, контакт был одной из причин, по которой они держались вдалеке от человеческих планет. Связь между рыбой и ловцом стала единственной в своем роде эмпирической границей.
Возможно, лишь один из тысячи ловцов когда-либо вступал в контакт, но он мог поделиться увиденным со слепыми собратьями… Будучи там, Мойше пережил гамму чувств. И лишь одного не было, когда в его разуме пребывал Пузан, — повседневного ощущения опасности, в немалой степени формирующее жизнь человека.
Он утопал в собственном поту. Его бил озноб, будто за время контакта упала температура тела. Вокруг царила тишина. Где техники? Он что, остался один? Нет — кто-то же помог ему выбраться.
Все эти мысли, рассуждения и страхи промелькнули за несколько секунд. А потом…
Голова его взорвалась грохочущей мигренью, самой внезапной и жуткой из всех, что ему доводилось пережить. Боль лишила способности владеть собой и мыслить. Он закричал, сражаясь с удерживавшими его ремнями и ослепляющим шлемом, подобно угодившему в капкан зверю.
«Данион» содрогнулся, покачнулся, потом еще раз. Сквозь мучительную боль до Мойше смутно доносились крики. Вокруг с грохотом проносились незакрепленные предметы. Сила тяжести то росла, то исчезала. На мгновение сквозь боль прорвались мысленные чудовища, обрушив на него видения преисподней.
Оружие Звездного Рубежа настигло сангари. Его ярость краем зацепила флотилию тральщиков, будто холодный ветер от крыльев смерти. А Мойше лежал прикованный к койке, ощущая себя полностью беспомощным и страдая от боли.
Постепенно смертельный ветер стих, и вместе с ним смолкли и крики — кроме его собственного. Вокруг слышались оживленные разговоры, но бен-Раби не мог разобрать слов. Голова раскалывалась на части. Когда-то, в детстве, он уже чувствовал нечто подобное, едва не погибнув от удара головой о стену.
Наконец его заметили. С него сняли шлем, и в руку вонзилась игла. Боль начала спадать.
Свет был столь слабым, что почти не тревожил темноту. Сила тяжести уменьшилась до половины нормальной. «Данион» экономил энергию.
Но тех, чьи лица появлялись в поле зрения Мойше, похоже, нисколько не волновало состояние «Даниона». Их переполняла радость. Слышался смех, кое-кто шутил.
— Мы победили! — сообщила ему похожая на добрую мамашу Клара. — Звездный Рубеж их прикончил.
«Не всех», — подумал Мойше, хотя говорить ничего не стал. Один или два корабля удрали в гиперпространство.
Сейнеры только что записали на свой счет очередную победу в вендетте против сангари, возможно превзойдя Юппа фон Драхау.
— Но мы потеряли четыре тральщика, — сказал юноша-техник. — Четыре тральщика. — Он с трудом мог в это поверить.
Да, этот день стал днем победы, но вряд ли у сейнеров имелся повод праздновать.
Мойше окутала благословенная тьма, и он провалился в блаженный сон, в который его погрузил укол. И сон этот был свободен от жутких кошмаров.
18. Год 3049Операция «Дракон»: Перемена
Он изо всех сил старался не обращать внимания на то, что его трясут за плечо. Наконец он сонно пробормотал:
— Чего надо?
— Вставай, Мойше. Пора браться за работу. У нас миллион дел.
«Эми как она есть», — подумал он. Как всегда, чересчур деловая для девушки, желавшей стать женой. Открыв глаза, он взглянул на часы.
— Пять часов? Что это за отдых, черт побери? — проворчал он. — Как, черт возьми, я тут оказался? Я же был в контактной группе.
— На самом деле прошло одиннадцать часов. Часы отключили для экономии энергии. Тебя принесли сюда на носилках. Я думала, у тебя выгорели мозги… — Она упала на него сверху, отчаянно сжав в объятиях. — Мойше, я так боялась…
— Ладно-ладно. Я же выжил, — буркнул он.
Ему так и не удалось привыкнуть к тому, как сейнеры выражали чувства.
Эми пощекотала его, сунув руку под простыню:
— Ну давай, ворчун. У нас куча дел.
Он обхватил ее и перекатился сверху, ища ее губы своими.
— Мойше!
Он заглушил протест поцелуем:
— Мы неделю не виделись, миледи.
— Знаю. Но…
— Никаких «но», женщина. Горбатые крокодилы энтропии грызут подбрюшье отведенных нам мгновений, и я не намерен отказываться от возможности позабавиться обрезком патрубка.
— Мойше! Что это за речи?
— Заткнись.
— Есть, босс.
После они поспешно оделись. Эми решила сменить комбинезон на свежий.
— Так из-за чего такая спешка? — спросил Мойше.
— Ты должен вернуться к работе, Мойше… На этот раз положение и впрямь отчаянное. Мы на нисходящей орбите у Звездного Рубежа. То, что уничтожило сангари, повредило наши ментопаруса. Если не сумеем запустить двигатели, через два дня достигнем границы.
— Границы?
— Предельного расстояния, после которого Звездный Рубеж открывает огонь по кораблям.
— Удивительно, что мы до сих пор живы.
— Предел нарушили лишь сангари. Та машина воспринимает все слишком буквально. Так или иначе, нам через три часа на смену, а Ярл хотел, чтобы ты сперва прошел какие-то тесты.
— С ними нельзя подождать?
— Он сказал — сегодня.
— Ладно, раз уж я проснулся… Где Мыш?
— В госпитальном отсеке. Выздоравливает.
Госпитальный отсек находился в пятнадцати километрах, а может, и больше с учетом объездов. Мойше понял, что действовать придется быстро.
— Сперва отправимся туда.
— Зачем?
— Увидеться с Мышом.
— А тесты?
— К черту тесты. Я хочу видеть Мыша. Ты со мной?
— Ни за что. Эй! Погоди!
Подбежав к скутеру, они, смеясь, стали сражаться за управление. Мойше постарался одержать победу. Он не верил, что Эми отвезет его именно туда, куда ему требовалось.
Он помчался по коридору, разгоняя ругающихся пешеходов. Бьющий в лицо ветер поднимал настроение — пока он не вспомнил, что произошло. Весь оставшийся путь до госпитального отсека он проделал в тягостном молчании, размышляя о том, что совершил.
Прибегнув к блефу и угрозам, он преодолел сопротивление медсестер, возомнивших себя настоятельницами монастыря.
Они бродили по отделению, где должен был лежать Мыш, но не могли его найти.
Внезапно по коридору пронесся женский смех.
— Что скажешь? — спросил Мойше.
— Я бы не удивилась, — ответила Эми.
Ее хорошее настроение никуда не делось.
Последовав на смех, Мойше обнаружил Мыша в небольшой комнатке, где тот крутил шашни с медсестрой. Бен-Раби вдруг задумался: зачем он, собственно, сюда пришел? Не похоже было, что Мыш в нем нуждался. А потом он понял. Он пришел вовсе не по какому-то делу — ему лишь хотелось узнать, как Мыш себя чувствует. Глупо. Планетяне так себя не вели.
Следовало заметить, что Мыш чувствовал себя прекрасно.
— Что ты тут делаешь? — спросил Мойше, ощутив некоторую неловкость из-за того, что помешал. — У нас полно работы.