— Гм!
— Прошу прощения?
Он повернулся и увидел маленькую синекожую монахиню, застигнутую врасплох его хмыканьем.
— Извините, сестра. Просто думал вслух.
Женщина-улантонидка, озадаченно хмурясь, вперевалочку удалилась. Возможно, она размышляла, какую мысль можно выразить столь односложно. Бен-Раби тоже нахмурился. Что стало с человеческой потребностью в вере? Христиане, которых он встречал, оказывались представителями чужих покоренных рас.
Но любопытство тут же испарилось, когда он вновь взглянул на встревожившее его лицо.
Да, это была Марья, хотя она изменилась не меньше, чем он сам. Волосы, кожа и глаза стали намного темнее, и она прибавила в весе двадцать фунтов. Были и другие перемены, более тонкие, но они не помешали узнать старую знакомую. Ее манера двигаться, говорить и слушать осталась прежней.
Она никогда не была хорошей актрисой.
Зато у нее имелся талант, насущно необходимый в ее профессии. Она выживала в любых обстоятельствах.
Заметив его взгляд, она на миллиметр приподняла брови, испуганно наморщила лоб, а затем на губах заиграла зловещая стальная улыбка. Она тоже его узнала.
Насколько ее понизили после провала на Сломанных Крыльях? Чего это ей стоило, помимо жестокой и медленной смерти детей?..
Между лопатками бен-Раби пробежали ледяные мурашки. Она вполне уже могла размышлять, как получше свести счеты.
Но она лишь кивнула — едва заметно и вежливо.
Вселенная была слишком велика, чтобы их пути вновь пересеклись. Случившееся чересчур его ошеломило, спутав мысли.
Ничто не могло потрясти его сильнее, чем встреча с ней.
Он ее не боялся, уж точно не настолько, чтобы его бросало в холодный пот. Она наверняка заметила Мыша и поняла, что может либо оставить все как есть, либо погибнуть, либо постараться разделаться с обоими одним ударом.
Ему встретилось еще несколько человек, смутно знакомых по досье Бюро, которые он изучал. Среди них не было непосредственных врагов — лишь конкуренты из корпораций, а может, пираты Макгроу.
Он попытался рассматривать толпу как единый организм, оценивая ее состав и настрой. Людей в ней было меньше, чем он ожидал, — не более двух сотен. Сейнеры объявляли о наборе тысячи человек, обещая бонусы и жалованье, размер которого приближался к безумным величинам.
Похоже, их ждало разочарование.
Возможно, среди техников нашлось слишком мало романтиков и бедняков, готовых на год погрузиться в полностью чуждое общество. Они вполне могли вернуться домой изменившимися до неузнаваемости. После того как стартуют лихтеры, пути назад не будет. Никто не сможет бросить работу лишь потому, что та ему не понравилась.
Мойше встал в очередь на регистрацию через четыре человека после напарника. Мыша била дрожь.
Бен-Раби не переставал удивляться. Он считал Мыша холодным и жестким, будто лед или стеклосталь, безжалостной машиной смерти. И тем не менее иногда сквозь непробиваемый фасад проглядывало нечто человеческое, и бен-Раби казалось, будто он стал свидетелем чуда.
Возможно, это был единственный раз за всю операцию, когда Мыш позволил себе проявить слабость. И то лишь потому, что ему предстоял полет на челноке.
Взлет каждый раз повергал его в ужас.
— Доктор Нивен? — послышался шепот.
Что-то теплое коснулось руки бен-Раби, и он столкнулся со взглядом темных и жестких, будто стальные сангарийские монеты, глаз.
— Простите, мадам? — Он изобразил обезоруживающую улыбку. — Меня зовут бен-Раби. Мойше бен-Раби.
— До чего же оригинально. — Она сверкнула стальной улыбкой. — Даже забавно.
Похоже, она была куда начитаннее, чем он подозревал.
Мойше бен-Раби — так звали главного героя малоизвестного творения Чижевского, его единственной попытки написать роман, гротескную карикатуру, нарисованную широкими мазками Гаргантюа и Дон Кихота. Именно так утверждали критики, останавливаясь на грани обвинения в плагиате.
Странно, что женщина-сангари была знакома с произведением «Его знамена сияют златом»…
Сангари. Теперь он вспомнил, что делил с ней постель. В те голодные дни на Сломанных Крыльях, когда у них вспыхнули чувства друг к другу…
Возможно, она снова готова была разделить с ним постель, но…
После она выпьет его кровь. Сангари умели ненавидеть, и ненависть их оставалась с ними навеки. Если верить слухам — на многие поколения.
— И Крыс тоже? — Имелся в виду Мыш. Для него она припасла бы отдельную преисподнюю. Но чувство это было взаимным. Бен-Раби знал, что Мыш с радостью устроил бы с ней свидание в средневековой камере пыток. — Все вы, шпионы Конфедерации и Макгроу, только притворяетесь, будто вам нужны деньги сейнеров… Через час на орбиту, Гун. Увидимся наверху.
Вновь улыбнувшись стальной улыбкой, она, ровная, как струна, двинулась к женскому туалету.
Она увидится с ним наверху.
В этом можно было не сомневаться. Он подумал, где бы по-быстрому раздобыть боевой скафандр четырнадцатой модели. Или паучьи глаза, чтобы видеть, что творится за спиной. Похоже, в течение всего задания ему предстояло просидеть на пороховой бочке.
А он еще надеялся, что эта операция будет похожа на отпуск. Что можно будет бездельничать и работать над «Иерусалимом».
2. Год 3047Былое: Город Ангелов
Преступный мир Города Ангелов, подобно молнии, облетел слух, что на Сломанных Крыльях появился Звездопыльщик.
В порт города проскользнула частная яхта, перед этим тайно севшая на планету. Зарегистрирована она была на имя доктора Гундакера Нивена. Знатоки помнили это имя в связи со взрывом на Борровее, который обошелся сангари в миллиард стелларов.
Первыми подняли тревогу портовые рабочие, обладавшие соответствующими связями. За голову Гундакера Нивена объявили невероятной величины награду. Сангари не простили бы потерю миллиарда стелларов даже самому Господу Богу.
Докеры сообщили, что на борту «Добродетельной госпожи» было всего двое пассажиров — один белый, другой невысокий азиат.
Привлекли они внимание и в самом городе. Нивен наверняка имел отношение к Звездопыльщику, а может, и был им, прикрываясь чужим именем. А главным помощником Звездопыльщика являлся азиат по имени Джон Ли Пяо.
Однако эти двое скорее напоминали наемных убийц со Старой Земли, чем повелителей теневой империи, соперничавшей с той, которой заправляли сангари.
И тем не менее в преступных группировках шли совещания. Солдатам отдавались приказы.
Звездопыльщик был уникальным человеком. Он не принадлежал ни к одному кругу, будучи царем преступного мира, построившим свое царство независимо от существующих синдикатов. Вместо того чтобы платить за «звездную пыль» производства сангари, он охотился на себе подобных.
Его имя внушало больше всего страха в списке врагов сангари.
На десятках планет ему объявлялись смертные приговоры. Заключались открытые, зачастую чрезмерные контракты, доходившие до сотни миллионов стелларов.
Время и успех превратили его в мифического дьявола.
Несколько раз его объявляли убитым, но он возвращался, словно восставший из мертвых, словно проклятие умирающего колдуна. Не успевали закончиться торжества, как его невидимая рука вновь наносила быстрый и жестокий удар, выпуская кишки каналу связи очередного синдиката.
Что, если Звездопыльщик был не один?
Главы семейств сангари, к которым вел след всей организованной преступности, порой подозревали, что он вообще не человек, а некая роль. Возможно, Пяо и был настоящим Звездопыльщиком. Горстка людей, которых связывали с именем Звездопыльщика, отличалась не меньшим разнообразием, чем случайно выбранные из толпы, — низкие, высокие, худые, толстые, белые, черные.
Диктаторы семейств сангари с точностью знали одно: Звездопыльщик принадлежал к человеческой расе. Сангари могли быть вздорными, любящими пограбить, жадными и бессовестными, но лишь ненавидевший их человек мог расправляться с ними столь кроваво, как Звездопыльщик.
Даже сами его мотивы порой бывали неясны. Похищенный наркотик не всегда возвращался в торговые каналы. Им однозначно двигала не жадность.
Пассажиры яхты взяли напрокат наземную машину и скрылись в складском районе Города Ангелов. Гундакер Нивен был коренаст, среднего роста, с жесткими темными глазами, чей взгляд внушал страх, и тяжелыми руками. Разговаривая, он постоянно тыкал перед собой указательным пальцем, подчеркивая слова. От правого уха вдоль скулы к уголку рта шел широкий шрам.
— Взорвать его килограммом Дэ-четырнадцать! — рявкнул он, ткнув пальцем в полуразвалившийся склад. Он сильно шепелявил, и правая сторона рта не двигалась. — Сжигаем их и сматываемся.
— Толку-то с того? — заметил сидевший за рулем невысокий азиат с китайскими усами. — Разве что увидим, как хорошо они умеют умирать.
— Похоже, я несколько не дорос до работы на Бекхарта, Мыш. Все это преступное подполье — не моя специальность. Слишком уж грубо и сложно. Что, если у настоящего Звездопыльщика есть здесь свои люди?
— Есть, — рассмеялся напарник. — Можешь не сомневаться.
— О господи!
— Эй! Работать на Старика — немалая честь. Раз ты ему понадобился, значит этого заслужил. Тебя еще не тошнит от работы военного атташе?
— Нет. Я сам туда завербовался.
— Да брось! Еще не наскучило плести интриги по темным углам? Сплошная тоска и никакой перчинки. А когда всерьез прижмет — только и остается, что прятаться в посольстве.
— Думаешь, там сплошное шампанское и балы? На Трясучке мне скучать не приходилось. Причем в пределах посольства.
— И все равно это другое. Угу, у Звездопыльщика есть здесь свои люди. Но к тому времени, когда разойдутся слухи и дерьмо осядет, нас тут уже не будет.
— То же самое ты говорил и на Горьком. А на Новой Земле все вообще должно было пройти легко и просто.
Это была их третья совместная миссия. Специальное секретное подразделение Бюро разведки Флота, которое возглавлял адмирал Бекхарт, обнаружило, что они прекрасно дополняют друг друга.