— О Боже! — Анджела закрыла лицо руками. — Но почему? Кто? Это какая-то чепуха!
— Не большая чепуха, чем утверждение, что он специально выпрыгнул из окна.
— Вы хотите сказать, что это могло быть самоубийство?
Грег кивнул. Анджела вдруг вся обмякла, и Грек подхватил ее. Подбежала Мари.
— Что здесь происходит? — возмущенно спросила она. — Что вы ей такое сказали?
Мари потребовала, чтобы Анджела немедленно легла в постель, однако та отказалась. Грег Лейн, пожелавший поскорее уйти, быстро объяснил, зачем он подходил к Анджеле, до того как они стали обсуждать причину смерти Дика. Не изменит ли Анджела свое решение и не разрешит ли присутствовать детям на похоронах? Лайем и остальные члены семьи хотели бы этого, учитывая то положение, которое занимал их отец.
Мари заявила, что об этом не может быть и речи. Такие маленькие дети не должны присутствовать на похоронах. Они могут быть на погребальной мессе. Анджела хотела этого.
«Самоубийство? — подумала Анджела. Это было невероятно. — Нет, конечно же, это был несчастный случай. Все остальное — чепуха».
Шон Пауэр подошел к Анджеле:
— Ты не оставишь нас, Кики?
— Почему это? — возмущенно спросила та. Она не собиралась подчиняться этому мерзавцу, он тоже был из этой семейки, доставившей ей в жизни много огорчений. — О чем вы хотите разговаривать? Я думаю, лучше побуду здесь. Вероятно, Анджеле понадобится моя защита.
Анджела бросила на Кики взгляд, означающий, что та заходит слишком далеко. Она обратилась к Шону:
— Все в порядке. Можешь говорить обо всем в присутствии Кики.
— Мы… то есть папа… он знает, что ты с мальчиками собираешься после похорон поехать к своей матери в Брентвуд. Я… мы… немного разочарованы таким решением. Мы думаем, что нам нужно быть всем вместе в Бель-Эр после всего случившегося. Очень многие хотели бы выразить свои соболезнования и после похорон — те, кто не смог сделать этого раньше, — и мы… папа… мы думаем, что было бы лучше, если бы мы принимали посетителей вместе.
— Мне очень жаль, Шон, но мне будет удобнее у матери.
— Мы надеялись, что ты считаешь второй дом в поместье своим домом. Вы с Диком и ребятами часто останавливались там. Мама и папа хотят, чтобы ты жила там с детьми. Он был твоим домом…
«И хватает же у них совести!»
— Нет, Шон, он никогда не был моим домом. Мы иногда жили там, но он никогда не был моим домом. А теперь — это все, что ты хотел мне сказать?
— Но они хотят, чтобы ты жила там, Анджела, — они будут заботиться о тебе.
Анджела покачала головой. Неужели они не понимали, насколько сильно ее желание избавиться от них? Неужели Лайем не понимает, как она его ненавидит? Неужели он считает, что она забыла или простила ему тот разговор, который произошел между ними накануне той ночи, когда она заболела? Неужели он не считает себя, хотя бы частично, виноватым в ее болезни? Сколько же наглости надо иметь!
Однако Шон продолжал настаивать:
— Поживи с нами хотя бы пару недель. Будет странно выглядеть, если время траура мы проведем по отдельности: в Брентвуде и Бель-Эр. Послушай, Анджела, у тебя перед нами тоже есть определенные обязательства.
Но Анджела была непреклонна, невозмутима и спокойна. Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой. В конце концов Шон в бешенстве вылетел из комнаты, и Кики с удовольствием заметила:
— Здорово! Ты действительно поставила его на место. Как бы мне хотелось, чтобы Лайем Пауэр визжал, как резаная свинья!
— Кики, ты не посмотришь, собралась ли Анджела? Я пойду взгляну, готовы ли няня с ребятами, — сказала Мари, мысленно перебирая все, что еще необходимо сделать, и заодно оглядывая Кики. — Пожалуйста, сотри немного помаду. Мы должны выглядеть хорошо, но не вызывающе.
— Мари, Бога ради! Вся эта затея с поездом в Лос-Анджелес абсолютно нелепа! Траурный поезд в шесть утра с гробом и все мы, одетые в траурные одеяния, — как персонажи плохого фильма! К тому времени, как мы прибудем в Лос-Анджелес, мы будем похожи на переваренную овсянку.
— Перестань ныть, дорогая. Тебе идет черный цвет. Ничто так не идет блондинкам, как черное.
— Спасибо, тогда я надену белое.
— Можешь носить белое все лето. Приезжай к нам па восток, и мы проведем все лето вместе в Саутгемптоне, хорошо?
— Ну, может быть, на пару недель. Я надеюсь, что Анджела с ребятами приедет в Сан-Ремо. Было бы здорово, если бы ты тоже смогла приехать.
— Ну ладно, у нас еще будет время об этом подумать. А пока пойди посмотри, что делает Анджела. Внизу ждут машины, чтобы доставить нас к поезду. Мы должны быть там примерно через полчаса.
— Я все равно не понимаю, почему Анджела не может облегчить свою и нашу участь, полетев на самолете. Или, по крайней мере, можно поехать на машинах, как простые смертные. Железная дорога — это ужасно! Постановка спектаклей — это скорей в духе Лайема Пауэра, чем Анжелы.
— Да нет, идея с траурным поездом принадлежит Анджеле. Ты это прекрасно знаешь. Ей кажется, что это торжественно и красочно. Лично мне это кажется немного слащавым или, как вы, девочки, иногда выражаетесь — «красивенько», однако Анджела всегда была романтической натурой. Так что, будь добра, посмотри, готова ли она. И поторопись!
Кики испустила театральный вздох.
— Иду, Мари, иду. И не нужно на меня давить!
Кики вошла в комнату Анджелы, но в ней никого не было. Она прошла в ванную, но там тоже никого не оказалось. Неожиданно она услышала крик из соседней комнаты — комнаты Дика. Кики бросилась туда и увидела, что ее сестра сидит на полу около книжного шкафа с открытой книгой на коленях. Она раскачивалась и тихо ритмично рыдала.
«Боже! Что теперь?»
— Анджелика Девлин, что ты делаешь здесь на полу? Вставай! Пора ехать, — она специально говорила очень резко.
Анджела подняла глаза:
— Но, Кики, король Ричард мертв!
«Опять с ней это, — подумала Кики. — Она чувствует себя виноватой из-за того, что смерть Дика принесла ей облегчение. Но ведь это самое неподходящее время для того, чтобы сорваться. Как мне теперь быть? Боже, сделай так, чтобы она не сорвалась сейчас. Анджела, умоляю тебя!»
— Ричард мертв, Анджела, но он никогда не был королем.
— Нет, был. Когда-то я его так называла. Король Ричард! Когда мы еще только были помолвлены, мы часто цитировали Шекспира, и я всегда называла его «король Ричард».
— Ну брось, Анджела, это было так давно. Он уже давно не король. Просто один из множества неверных мужей.
— Посмотри на этот отрывок, Кики. Это из «Короля Ричарда Второго». — Она протянула книгу Кики, и, поскольку Кики не стала ее брать, Анджела начала читать сама:
О Бога ради, сядем мы на землю,
Поговорим о смерти королей…
Кики перебила ее:
— Встань, Анджела! Я не желаю слушать этот бред.
Однако Анджела продолжала:
Одни убиты тайно, другие пали в битвах,
Кого-то духи свергнутых до смерти довели,
А кто-то был супругами отравлен…
Ты слышишь? «А кто-то был супругами отравлен»! — завыла она. Кики села на пол рядом с ней.
— Замолчи! Замолчи сейчас же! Прекрати истерику! — Она сильно встряхнула Анджелу за плечи. — Возьми себя в руки, а то отправишься обратно в клинику. Ты меня слышишь?
Вой Анджелы сменился тонкими тихими вскриками, однако, она продолжала настаивать на своем:
— Здесь еще есть… Я хочу прочитать это тебе.
— Если я позволю тебе прочитать это, ты обещаешь, что возьмешь себя в руки? Я тебя предупреждаю: этот старый хрен Пауэр только и думает о том, как бы заграбастать своими скользкими лапами твоих детей. Только дай им такую возможность, и они упекут тебя и отберут детей. Ты меня слышишь?
— Только дай мне закончить. Ну пожалуйста, Кики!
— Хорошо, но я хочу, чтобы потом ты пошла в ванную, умылась, подкрасилась и спустилась вниз. Этот чертов поезд отправляется через несколько минут. И тебе необходимо там находиться, изображая благородную даму для простого народа. Ты это понимаешь? Если ты сейчас сорвешься, то все потеряно. Продержись немного, и весь мир станет принадлежать тебе. Все зависит от тебя!
— Я сделаю все, что нужно, Кики, я клянусь. Только позволь, я прочитаю тебе эту строфу:
О Бога ради, сядем мы на землю,
Поговорим о смерти королей:
Одни убиты тайно, другие пали в битвах,
Кого-то духи свернутых до смерти довели,
А кто-то был супругами отравлен, и кто-то сонным умерщвлен;
Убиты все, — поскольку в пустоте короны,
Что возлежит на смертной голове царя,
Свой двор содержит Смерть…
К тому времени, как Анджела закончила читать, она уже совсем успокоилась. Поднявшись на ноги, она положила книгу на полку, затем расправила подол своего черного платья и улыбнулась Кики.
— У меня все нормально, нет, честное слово. — Через минуту буду готова.
Она умылась и привела себя в порядок, слегка наложив тени и подкрасив ресницы.
— Как ты считаешь, надо немного подрумяниться?
— Чуть-чуть.
Она положила немного румян на щеки и растерла их.
5
Анджела, вся одетая в черное, сидела в гостиной, отделанной в изысканных бледно-желтых тонах; перед ней непрерывным потоком шли посетители; ее близкие все: время были с ней, стараясь отвлечь от грустных мыслей. Всем распоряжалась Мари — хозяйка дома; Кики вела непрекращающуюся беседу с пришедшими, брат Эдди предлагал сыграть в шахматы, а два ее сына носились по комнатам, возились и играли. Но тем не менее она все время думала об одном: что она будет делать и как жить дальше после того, как Кики вернется к себе в Италию, о чем она ежедневно говорила, когда и Эдди, и мама вернутся к своей прежней жизни на востоке? Конечно же, мать настаивала на том, чтобы она с мальчиками тоже поехала с ней в Саутгемптон летом. А что делать потом, когда кончится лето? Кики очень хотела, чтобы она приехала в Италию. Они бы отдохнули в Сан-Ремо, Риме или еще где-нибудь. У Кики тоже есть масса свободного времени. Похоже, что у нее сейчас длительный простой.