На этот раз я очнулся в полном сознании: голодный, совершенно не чувствующий боли, с гипсовой повязкой на ноге. Я огляделся, выискивая хозяина дома, но не обнаружил в большой хижине никого, кроме меня. В очаге не плясал веселый огонь, но в доме было жарко, словно в трущобной ночлежке летом. Когда-то давно некие доброхоты установили здесь обогреватель с автоматическим контролем, чтобы великан не замерз, если огонь погаснет. Я нашел на полках кое-какую еду и пустил в ход челюсти, в первый раз за много дней, чувствуя боль, но одновременно испытывая удовольствие. Я включил коммуникатор и приготовился поведать Вселенной свою историю. Затем вспомнил, что надо бы уточнить некоторые подробности. Я пошел к двери. Мне отчего-то мерещилось, что за ней обнаружится Джонни Гром, колющий дрова для разминки. Но я увидел лишь слежавшийся, выветренный снег, задник из огромных деревьев да серое небо, нависавшее над головой, словно мокрая парусина.
Когда я зашагал к длинному холмику, хруст наста под моими ногами показался мне громким, словно звук взрыва. Джонни лежал навзничь и смотрел в небо заледеневшими глазами. Руки были согнуты в локтях, ладони раскрыты, будто он нес младенца. Снег укрывал его, словно одеяло, наброшенное, чтобы согревать во сне. Собака лежала рядом, замерзнув на посту.
Я долго смотрел на великана, и внутри у меня зашевелились слова – нечто, нуждавшееся в голосе, который донес бы их через бездну, туда, куда ушел он. Но я сказал лишь:
– Ты сделал это, Джонни. Мы были умниками, но только ты сделал то, что решил сделать.
Я занес палец над кнопкой «Отправить», готовясь произвести выстрел и потопить Поднака и компанию, как если бы они плыли в челноке и я внезапно начинил его свинцом. Но потом внутри меня зазвучал тихий голос благоразумия. Прищучить их – шикарный жест для меня-трупа, замерзшего с победной ухмылкой на лице и показывающего им дулю из могилы. Возможно, даже имело бы смысл подорвать их к чертям, чтобы спасти стылый рай Джонни Грома для него самого, раз уж они вознамерились меня одурачить.
Но я был жив, а Джонни – мертв. И шесть миллионов все еще ждали. В контейнере не осталось ничего такого, что не объяснялось бы происками большого злого скорпиона, пожевавшего мою ногу. Джонни будет героем, и ему поставят красивый памятник там, куда не доберутся экскаваторы, – я за этим прослежу.
В конце концов, я поступил разумно и практично. Я сказал то, что они хотели услышать: люди в безопасности, а великан умер героем, как и подобает великану. А потом сел и стал ждать спасательную шлюпку.
Плату я взял. И стал работать на полставки. По правде говоря, я просто не хотел признаваться себе, что больше не беру заказов. Весь прошлый год я путешествовал, любовался пейзажами, исследовал роскошные места, потратив часть дохода с той груды денег, которую я припрятал. Я ел, пил, таскался по бабам, испробовал всевозможные развлечения – от воздушных лыж до подводных прогулок. Но чего бы я ни искал, я, похоже, не нашел этого – как и прочие тунеядцы и адреналинщики.
Вселенная велика и равнодушна, а человечки жаждут добиться того, что позволит им выглядеть значительными на фоне звезд.
Но в мире, где однажды жил великан, все мы навсегда останемся пигмеями.
Выбор
Перевод С. Удалина
Когда вспыхнул красным огнем сигнал «ТРЕВОГА», я секунду-другую не мог сообразить, что это означает, а потом заметил извивающиеся линии на мониторе и понял, что впереди объект с упорядоченным излучением. Учитывая то, что мы находились в неисследованном космосе за девятьсот миллионов миль от Земли, это было немного неожиданно. Повинуясь первому побуждению, я уже собирался включить передатчик и послать приветствие неведомому кому-то… но выяснилось, что коммандер Айронблад бодрствовал, когда ему полагалось спать. Сделав два решительных строевых шага, он оказался рядом со мной, отпихнул меня локтем от коммуникатора и нажал на кнопку обеими руками. Это был крупный, мощный мужчина с четвертьдюймовой щеткой густых волос на круглом черепе и колючей проволокой вместо нервов.
– Мистер Баркер, пожалуйте на боевой пост, – прошипел он, в упор не замечая меня. – Отключить энергию. Соблюдать полное радиационное молчание.
Хотел бы я сказать, что он завопил, но нет, его голос оставался таким же ледяным, как в тот день в Песках, когда он сообщил мне, что из всей картотеки резерва компьютер именно меня выбрал третьим номером в экипаж исследовательского корабля «Нептун».
– Я не просил о том, чтобы на мой корабль прислали не прошедшее обучения, неквалифицированное гражданское лицо, – сказал он. – Но раз уж вас сюда назначили, вы должны вести себя как офицер КосАрма. Первым делом вам необходимо постричься… и избавиться от этой бессмысленной улыбки. Космос – дело серьезное.
И я перестал улыбаться, как только в первый раз увидел корабль изнутри – помещение сплошного серого цвета с табличками «НАЖАТЬ» и «НЕ ТРОГАТЬ».
– Вы хотите сказать, что я проведу ближайшие полтора года в этой огромной телефонной будке? – заскулил я.
Баркер, второй номер, с усыпанным веснушками лицом и выскобленным до кости подбородком, усмехнулся уголками губ.
– А вы что ожидали, Гудларк? – спросил он. – Номер люкс в «Империале», с позолоченными дверными ручками, шелковыми простынями и завтраком в постель?
– Конечно, – ответил я. – Почему бы и нет? Исследование других планет должно проходить с шиком. Зачем изображать из себя кучку монахов? Почему бы нам не повеселиться немного, пока мы этим занимаемся?
Сейчас он усмехался точно так же, видимо прочитав все на моем лице.
– По-прежнему ищете повод повеселиться, Гудларк?
– А зачем нужен этот ваш нудный распорядок? Почему нельзя радоваться, кричать, размахивать руками или еще что-нибудь в этом роде?
– Традиции КосАрма этого не допускают. Никаких уси-пуси, приятель. Мы относимся к делу серьезно.
– Я всегда считал, что увидеть Барсум[7] вблизи – это полный восторг, – сказал я. – Но мы одарили его лишь недовольными взглядами. Почему мы даже стартовали под «делай раз, делай два»? Куда делись музыка и смех?
– Вы шутите? – изумился Баркер. – При стоимости запуска два и семь десятых миллиарда баксов лучше воздержаться от улыбок.
На экране переднего обзора что-то появилось. Айронблад включил высокое разрешение. Картинка мгновенно надвинулась на нас.
– Святая прыгающая Мегетавеель![8] – пробормотал Баркер. – Вы только посмотрите на это!
И там было на что посмотреть: нечто вроде начинки радиолокационной станции, только без самой станции. Огромное – в этой безграничной темноте трудно определить насколько – и сложное сооружение сверкало огнями, блестящими пластинами и трубами, и все это двигалось продолжительными медленными толчками, словно механическая рука. Оно нависло над нами, разглядывая нас. Внимательное, настороженное… но не живое. Каким-то образом это сразу стало ясно, стоило увидеть его. И оно быстро увеличивалось в размерах.
– Ничего похожего наши парни никогда не создавали, – сказал Баркер. – Боже праведный, капитан… это сделали чужие!
– Мы быстро приближаемся к нему, – без видимых эмоций проговорил Айронблад. – Что посоветуете, мистер Баркер?
– Зарядим наши ракеты и посмотрим, где у белки глаз, – отрывисто ответил Баркер.
– Капитан Айронблад, – вмешался я, – у меня есть идея получше: давайте развернем наши навигационные огни и просигналим им приветствие. Допустим, в восьмитактовом размере. Может быть, это им понравится больше, чем ваши обычные кошачьи повадки…
Он посмотрел на меня так, будто ударил плетью.
– КосАрм платит нам жалованье не за то, чтобы мы изображали космических хиппи, как во времена НАСА, – рявкнул он.
Больше Айронблад ничего не успел добавить. Послышалось пронзительное «пип!» – и стены кабины исчезли, как будто кто-то отключил связи между атомами.
Мы по-прежнему сидели пристегнутыми в своих антиперегрузочных креслах, но оказались в небольшом помещении с белыми стенами, размером с кабинет стоматолога и с точно таким же ощущением, что нам предстоит нечто крайне болезненное.
– Великие скачущие жирафы! – воскликнул Баркер. – Корабль исчез! Распался прямо на наших глазах, как будто…
– Как будто выключили изображение, – закончил за него капитан. – Оставайтесь на своих местах.
Он отстегнул ремни и прошелся по помещению, ощупывая стены:
– Они вполне реальны. Похоже, нас взяли в плен, джентльмены. – Он обернулся к нам. – Совершенно ясно, что мы попали в лапы к неземному разуму с высокими технологическими возможностями. Ни к чему напоминать вам, что с этого момента по нашим действиям будут судить обо всей человеческой расе. Что бы ни случилось, мы не должны проявлять никаких признаков слабости или растерянности. Мы будем сохранять на лицах маску презрения и провоцировать чужих на самое худшее.
– Н-ну а что, если они настроены дружелюбно? – спросил я.
Айронблад указал большим пальцем на окружавшие нас стены:
– По-вашему, это называется «дружелюбно»?
– Где они прячутся? – выпалил Баркер. – Пусть выходят и дерутся, как настоящие мужчины!
Откуда-то послышалось громкое «щелк!», и он обернулся с поднятыми кулаками.
– Добро пожаловать на борт, джентльмены, – объявил плавный монотонный голос. – Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Вы отобраны случайным образом для статистического анализа и получаете обозначения «образец А», «образец Б» и «образец В». Если вы готовы, можно немедленно приступить к тестированию.
Несколько секунд длилось молчание, тяжелое, как мокрое нижнее белье. Затем Айронблад заговорил:
– Кто ты? И где ты?
– Я повсюду вокруг вас, – ответил голос. – Или, проще говоря, вы внутри меня.
– Стало быть, ты нас съел? – тявкнул Баркер.