– Не совсем так, поскольку я не способен есть. Я всего лишь артефакт, устройство для сбора информации, посланное правительством Галактики в дежурный облет сектора.
– Правительство Галактики, значит? – проворчал Айронблад. – Ну что ж, теперь мы знаем, кто наш враг. Думаю, их разведывательный аппарат уже давно шпионил за нами и прослушивал наши радиосообщения, ожидая этой возможности. Но они увидят, что офицеры КосАрма – крепкие орешки. Имя, звание и личный номер – вот и все, что они от нас узнают.
– Послушайте, капитан, – торопливо проговорил я, – почему бы нам не показать, что нас легко обидеть и, хотя мы происходим с маленькой захолустной планеты, тем не менее высоко ценим собственную жизнь? Как только они поймут, что мы безвредны и напуганы…
– Вы такой и есть, мистер Гудларк! – перебил меня Айронблад. – Нет, мы дождемся их следующего хода, не распуская сопли. Думаю, они следят за нашей реакцией и подслушивают наши разговоры… возможно, даже читают мысли. Что ж, раз так, будем думать четко и уверенно. Соблюдайте устав КосАрма даже в мыслях. Думайте о форте Аламо и Пёрл-Харборе. Пусть они знают, что мы готовы умереть, как мужчины!
– Зачем торопить события? Если наши мысли будут миролюбивыми, возможно, они осознают…
– Нашу слабость? – рявкнул на меня Айронблад.
– Вот именно! Я хочу сказать, зачем ломать комедию? Просто расскажем все как есть. Что мы любим петь и танцевать, и очень жаль, что устав КосАрма не позволил мне прихватить с собой мою восьмидесятивосьмиструнную, а то бы я сыграл им пару клевых нот…
– Танцевать? Петь? Вы совсем рехнулись от страха, приятель! Считайте, что с этого момента вы под арестом!
– Какой смысл идти путем камикадзе? – возопил я. – У меня в планах дожить до преклонного возраста… и к тому же сердце моей подружки по имени Дейзи Филдс разобьется от горя, если я не вернусь назад…
– Люди – это просто расходный материал, и вам это известно, Гудларк…
– Время дорого, джентльмены, – вмешался голос. – Нам придется поторопиться. Я запущу стандартную матрицу раздражителей и запишу структуру ваших реакций…
– Не учитывай реакции Гудларка, – приказал голосу Айронблад. – Он урод, дегенерат, не достойный представлять свою расу. Делай выводы на основе моих реакций и реакций мистера Баркера. А вы, Баркер, помните об уставе и дисциплине, – тихо добавил он. – Командование КосАрма надеется на вас!
Внезапно пол под нами превратился в воск. Пока мы барахтались в нем, вспыхнули огни – красные, зеленые и синие. Я пробирался сквозь густой, липкий туман, и тут со всех сторон налетели звуки – трубящие, пищащие и жужжащие. Завоняло горелыми перьями и жженой резиной, с оттенками мелассы, розового масла, грязных носков, свежей кожи и тухлой рыбы. Меня бросало то в жар, то в холод. Видения тигров и прекрасных дев, гоночных автомобилей и волн прилива, пиццы и заката поочередно вспыхивали в моем мозгу. Вопили и шептали чьи-то голоса, кто-то толкал, царапал, щипал и гладил меня. Я собрал всю оставшуюся волю, чтобы закричать, но через мгновение все исчезло, а белые стены возвратились на прежнее место. Баркер обмяк в своем кресле, кожа под веснушками слегка побледнела. Волосы капитана Айронблада немного растрепались, воротничок съехал набок, но лицо оставалось непроницаемым, как у сфинкса.
– Пусть развлекаются сколько угодно, – проскрежетал он. – Мы докажем, что нас не сломить.
– А почему мы не кричали, капитан? – с трудом прохрипел я. – Может быть, они думают, что нам все это нравится.
– Предупреждаю вас, Гудларк, – огрызнулся Айронблад. – Если вы скажете или сделаете что-нибудь, порочащее честь мундира, я задушу вас собственными руками! Понятно?
– Странно, очень странно, – послышался бесплотный голос машины. – Кое-чему из этого в Галактическом центре поверят не без труда. И все же, мне кажется, каждая форма жизни необходима для целостности Вселенной. А теперь, джентльмены, галактические правила вежливости требуют, чтобы каждый испытуемый получил полную компенсацию за те неудобства, которые я мог ему причинить. Поэтому я готов предоставить вам помощь в достижении ваших личных целей. Конечно же, мои возможности не безграничны, но я все же могу предложить вам некоторый выбор…
– Ты хочешь сказать, что уже закончил тестирование?
Айронблад глубоко вздохнул и поправил воротничок.
– Выше голову, парни, – пробормотал он. – Скоро мы отправимся дальше своей дорогой.
Он прочистил горло:
– Э-э… прежде чем мы уйдем, мне хотелось бы узнать, как ты оценил нас… просто из любопытства.
– Вы реагировали так, как должны были, что тут еще можно сказать? А теперь последний вопрос: образец А, как бы вы предпочли умереть: повешенным, утопленным или сожженным?
– Ничего другого я и не ожидал с самого начала.
Скулы Айронблада немного побледнели, но он по-прежнему сохранял хладнокровие.
– Кэп, скажите им, что они не могут так… – начал Баркер.
– Я не собираюсь молить о пощаде.
– Все сходится, – сказал Баркер. – Оно не может закончить отчет, пока не увидит, как кто-то из нас умирает. Что ж, надеюсь, кэп, вы покажете им…
– Перестаньте болтать, идиот! – прикрикнул на него Айронблад. – Я должен принять решение. Повешение я отметаю сразу. В этом есть некий криминальный оттенок, который мне не нравится.
– Не знаю, капитан, – рассудительно заметил Баркер. – Говорят, это довольно гуманно. То есть просто ломается шея – хрясть, и все… если только высота не окажется слишком маленькой, и тогда вы умрете от остановки дыхания, – с сомнением добавил он.
– Меня никогда особо не привлекала идея утонуть, – продолжал Айронблад. – С другой стороны, раз уж на то пошло, смерть в огне тоже описывают как очень неприятную.
– Кэп, я просто восхищен тем, как вы об этом говорите, – сказал Баркер.
– Кажется, я припоминаю, что, вдыхая пламя, ты сжигаешь бронхи и это приводит к мгновенной смерти, – с надеждой проговорил Айронблад.
– Точно, – подтвердил Баркер. – Я тоже об этом слышал.
– Удачи вам, мистер Баркер, – сказал Айронблад, и они обменялись рукопожатиями. Перстни выпускников Академии ярко сверкнули в сиянии стен.
Айронблад посмотрел на меня:
– Вы гражданское лицо, Гудларк, но я надеюсь, что вы будете следовать приказам лейтенанта-коммандера Баркера точно так же, как и моим. – Он поднял глаза к потолку. – Хорошо, пусть будет огонь. Я готов.
Что-то зашипело, и внезапно откуда ни возьмись появилась куча хвороста в половину высоты стога сена, а в центре ее стоял привязанный к столбу Айронблад. Кольца дыма потянулись вверх, показались языки пламени, и через пять секунд костер запылал. Я в последний раз бросил взгляд на Айронблада, стоявшего по стойке смирно в самой середине костра, а затем его скрыли дым и огонь.
– Он ушел как мужчина, – сказал Баркер. – Пожертвовал собой, чтобы спасти нас, без единого стона.
Порыв холодного ветра унес остатки дыма. Не осталось даже следов гари на том месте, где встретил свой конец капитан.
– Ладно, повеселились – и хватит! – крикнул Баркер в пустоту комнаты. – Как насчет того, чтобы вернуть нас на корабль, чтобы мы могли продолжить полет?
– К сожалению, он распался на атомы, – заявил голос. – Точно так же, как и образец А.
– Ты уничтожил наш корабль? – взревел Баркер.
– Разумеется, при необходимости его можно восстановить, – ответил голос. – Но какой в этом смысл? Вы не забыли, что у меня остался к вам один вопрос?
– Что? Ты хочешь сказать… что кэп напрасно жертвовал собой? Ты предлагаешь мне тот же дурацкий выбор, что и ему?
– Вас не устраивают предложенные варианты?
– Черт побери, еще как не устраивают!
– В таком случае, образец Б, вы можете выбрать одно из трех: пуля, нож или удавка.
Баркер посмотрел на меня со своей обычной кривой усмешкой:
– Ну вот, Гудларк, похоже, и мой путь подошел к концу. Но не расстраивайтесь. Судя по всему, следом придет ваша очередь.
– Послушайте, Баркер, – сказал я, одновременно ощущая невыносимую жару и покрываясь холодным потом. – Почему мы должны принимать это с безразличием зомби? Почему не можем вести себя естественно – брыкаться, кричать, просить пощады, или что-нибудь еще?
Баркер показал мне огромный узловатый кулак:
– Попробуйте только подвести кэпа, и я проломлю вам череп.
– Я только хотел сказать, что мне совершенно не нравится этот выбор, честное слово. А нельзя ли нам просто остаться здесь?
Рот Баркера скривился еще сильней.
– Забудьте об этом, приятель. Мы должны умереть. Но в одном вы правы. Я не стану сидеть здесь с покорностью овечки, как наш кэп. Я дам им бой.
– Как? – спросил я. – С кем вы собираетесь биться?
– Мне очень неудобно торопить вас, но я уже на сто три года выбился из графика облета, – сказал голос. – Пожалуйста, назовите ваш выбор, образец Б.
– Пуля, нож или удавка, – задумался Баркер. – Пуля – легкий выход, особенно если стрелок знает свою работу. Смерть от ножа медленней, если только удар не придется в нужную точку… и грубей. Теперь удавка – самый отвратительный способ покончить с жизнью. Но здесь, по крайней мере, есть за что ухватиться. Да, я выбираю веревку.
Баркер сжал кулаки и пригнулся, пытаясь смотреть во все стороны сразу. И ему это почти удалось… но петля упала на него прямо сверху, захлестнула шею, словно змея, и затянулась, прежде чем он успел хотя бы шевельнуться. Его язык вывалился, глаза закатились, затем послышался тихий хруст, словно кто-то наступил на бумажный стаканчик, и все кончилось.
Пришла моя очередь.
– Образец В, судя по реакции образца Б, вы тоже пожелаете какую-то особенную смерть, – бодро проговорил голос. – Исходя из этого, я предлагаю вам такой выбор: яд, быстродействующий разумеется, недостаток кислорода или обычный сердечный приступ. Я бы с радостью расширил диапазон, включив истощение, обезвоживание и голодную смерть, но боюсь, что на это потребуется слишком много времени.
Я услышал, как проглотил слюну. Попытался что-то сказать, но язык отказывался мне подчиняться. Подумал о горьком вкусе мышьяка, подумал о невозможности дышать, подумал об острой боли в груди…