– Если вы можете вообразить межпланетных захватчиков, то и доказательства могут быть воображаемыми.
– Если вы сомневаетесь в моем здравом уме, зачем вы здесь?
– Я согласился помогать вам, сенатор, но не обязан верить в ваши идеи.
– Правда? А ваша идея насчет помощи мне не может состоять в том, чтобы привести меня, как козленка на веревочке, прямо в лапы Ван Воука?
– Я просто рассуждаю, сенатор. У людей, знаете ли, действительно бывают иллюзии и галлюцинации. И люди верят в них. Почему вы считаете себя застрахованным от этого?
Он начал говорить резкие слова, но тут же прервался, покачал головой и улыбнулся:
– Я не люблю развлекаться парадоксами в это время ночи…
Он снова оборвал фразу на полуслове и вскинул голову.
Я тоже услышал этот звук – турбины, завывавшие к югу от нас, не так уж далеко.
– Вот и наш экипаж, – проговорил я. – Как вы и предсказывали, сенатор.
– Все знают, что здесь проходит грузовая линия. Не надо примешивать мистику.
– Предполагаю, что Ван Воуку это тоже известно.
– Спрячьтесь в канаве, если хотите. А я буду голосовать.
– Это вы спрячьтесь. Я в бронежилете.
– Какого черта? – резко огрызнулся сенатор, слегка выходя из образа. – Должен же человек хоть кому-то доверять.
Он шагнул на середину дороги и, когда машина подъехала ближе, замахал рукой. Мы залезли в кузов и уютно устроились среди пустых куриных клеток.
Водитель высадил нас у берега, среди складов, на старом, разбитом тротуаре. Холодный порывистый ветер, пахший мертвой рыбой и просмоленными канатами, нес песок и рваные газеты. В витринах магазинчиков, уставившихся на нас слепыми глазами-окнами, горели слабые лампы, давая мертвенный, точно в морге, свет. Несколько человек – мужчины в фетровых шляпках и дамы в шляпках-колокол, меховых ботинках и с голыми ногами отважно боролись с ветром.
– Что это, Флорин? – резко спросил сенатор.
– Да ничего особенного, – пожал я плечами. – Правда, не похоже на то, чего я ожидал.
– А вы чего-то ожидали?
– Не берите в голову, сенатор, я просто так. И куда мы теперь?
– Тут рядом есть местечко. Там нас будут ждать каждый четвертый час, пока я не появлюсь. – Он взглянул на наручные часы. – Осталось меньше получаса.
Мы прошли мимо закрытой лавки портного с манекенами в двубортных костюмах, на плечах которых скопилась пыль, мимо кондитерской и аптеки. Все прохожие почему-то шагали по противоположной стороне улицы, хотя, кажется, никто не перешел дорогу, чтобы избежать встречи с нами. Удивляло количество высоких и стройных женщин в серых пальто с воротниками из беличьего меха. Медленно проехал автомобиль с плотными шторками на окнах.
В ухе у меня зажужжало, и тоненький голосок прошептал:Флорин, вышла небольшая накладка. Пока что не пускайте объект к месту встречи. Идите на восток, дальнейшие инструкции получите позже.
– Я передумал, – сказал я сенатору. – Давайте пропустим эту встречу. Подождем следующей, через четыре часа.
– Черт побери, да у этого человека каждый час на счету.
– У него одного, сенатор?
– Ладно. Что вы задумали?
– Давайте немного пройдем на восток.
Он настороженно поглядел на меня:
– Флорин, вы о чем-то не сказали мне?
– Я хочу спросить об этом же вас.
Он заворчал, обогнал меня и первым направился на восток. Я последовал за ним. Кварталы выглядели точно так же, как те, что мы уже миновали. Большая зеленая машина промчалась через перекресток в полуквартале впереди нас. Мы продолжали идти.
Прекрасно, Флорин, прошептали мне в ухо.Остановитесь на следующем углу и ждите.
Перекресток остался позади.
– Идите вперед, – сказал я. – Хочу проверить кое-что.
Он глянул на меня с неудовольствием, прошел шагов пятьдесят и остановился, глядя в темную витрину. Я увидел, как зеленая машина сворачивает за угол двумя кварталами дальше, затем догнал сенатора.
– И что теперь? – проворчал он, отступив к стене.
– Сюда, в переулок, – рявкнул я в ответ, хватая его за руку.
– Зачем? Что…
– Интуиция.
Я толкнул его в темноту, где в воздухе висела вонь, а под ногами что-то хрустело. И тут же услышал гудение двигателя большой машины: она приближалась, затем остановилась, и все смолкло. Хлопнула дверца. Машина двинулась дальше, проехав мимо переулка, где в темноте стояли мы.
– Да ведь это тот самый автомобиль… – прошептал сенатор.
– Вы знаете владельца?
– Разумеется, нет. Что это, Флорин?
– Чья-то игра. И мне не нравятся ее правила.
– Бога ради, вы не можете говорить яснее?
– Этого так просто не объяснишь. Давайте туда, сенатор.
Я указал ему вглубь переулка. Он пробурчал что-то, но подчинился. Мы вышли на темную улицу, более широкую, чем переулок, но не менее пахучую.
– Куда вы ведете меня, Флорин? – спросил сенатор заметно охрипшим голосом. – Во что меня втягиваете?
– Просто импровизирую, – ответил я. – Давайте отыщем тихий уголок, где мы сможем поговорить…
Я явно запоздал со своим разумным предложением: из переулка выскочил зеленый автомобиль, ударился о бордюр, завихлял, но тут же выправил курс и помчался прямо на нас. Сенатор закричал, раздался звон стекла, за ним – громкий треск, я увидел вспышки пламени, рвущиеся из машины, и в щеку мою впились кирпичные осколки. Я повернулся, схватил сенатора, толкнул его вперед. Автомат запнулся и смолк, оставив нас в звенящей тишине.
Сенатор оперся о кирпичную стену, стоя спиной ко мне, и принялся медленно опускаться на колени. Я бросился к нему, подхватил и увидел, как на боку у него расползается большое пятно. На улице раздался чей-то голос. Загремели шаги и стали приближаться. Было самое время уходить. Я закинул руку сенатора себе на плечи; ноги его волочились по кирпичам, он навалился на меня всем своим весом. Мы сделали таким образом двадцать пять шагов, прежде чем я увидел слева дверь, скрытую в глубоком проеме. Таблички с приглашением войти не было, но я повернулся к ней и нажал ручку. Дверь оказалась незапертой, и мы очутились в темной комнатушке, заставленной какими-то ящиками, с полом, покрытым стружкой и обрывками проводов или веревок, едва заметных в тусклом свете, что лился из засиженного мухами окна.
Я устроил сенатора на полу, осмотрел и нашел две дырки в боку, сантиметрах в пятнадцати друг от друга.
– Насколько плохо? – прошептал он.
– Сломано ребро. Пуля отскочила от него. Вам повезло.
– Они пытались убить меня.
Он попробовал встать, но я не позволил.
– Непохоже, что вы удивлены. Вы говорили, что у них есть виды на вас, помните?
– Да, но… – Он помолчал, собираясь с силами. – Они просто спятили. – Новая пауза. – Флорин, что теперь делать?
– Расскажите мне о приятеле, с которым вы собирались встретиться.
– Его зовут Эридани. Вы были правы. Это ловушка. Теперь я не могу пойти туда, я…
– Держитесь, сенатор. Если у меня и были сомнения насчет вашей истории, то эти пули все меняют. Я проверю Эридани. Если все будет хорошо, приведу его сюда.
– Нет, не оставляйте меня одного…
– Места безопаснее не найти.
Внезапно он сник.
– Я заслужил это. Я не рожден для подобных вещей, верно, Флорин? Хочу сказать, что у меня никогда не было склонности к насилию. Но теперь я в норме. И больше не выставлю себя дураком.
Я быстренько перевязал его полосками, оторванными от рубашки.
– Как по-вашему, вы можете идти?
– Конечно.
Я помог ему подняться на ноги. Тут в правом ухе раздался щелчок, и голосок, не громче шелеста жука в траве, сказал:Отлично, Флорин. Ждите дальнейшего развития событий.
Сенатор застегивал куртку, шипя от боли при каждом движении. Я ощупал голову за ухом, нашел микроскопическое устройство, сорвал его и раздавил каблуком. Дверь на противоположной стене вела в грязный холл, где была наружная стеклянная дверь на улицу.
Никаких зеленых «бьюиков» в поле зрения не оказалось. Никто в нас не стрелял. Мы старались держаться в тени, как мыши, которых застали вне норки; мы двигались к берегу.
Я внимательно оглядел улицу, лишь чуть менее запущенную, чем та, где в нас стреляли. Две ступени вели вниз: оттуда лился тускло-коричневый свет, неслись ароматы выпивки и табачный дым. Мы сели в кабинку и заказали пиво у экс-тяжеловеса с перебитым носом и плоской физиономией. Он поставил перед нами два полных стакана. Я достал носовой платок и обтер лицо. Повязку на сенатора я наложил удачно – кровь не проступила. Если хозяин и заметил в нас что-то необычное, то оказался достаточно умным, чтобы не подать виду.
– Он опаздывает, – нервно сказал сенатор, сидя лицом к двери. – Не нравится мне это, Флорин. Мы тут станем легкой добычей. В нас могут выстрелить через окно…
– Они могли сделать это в любое время. Однако не сделали. Может, позже мы выясним почему.
Он не слушал – глядел на дверь. Я повернулся и увидел стройную темноволосую девушку, до глаз закутавшуюся в воротник из меха рыжей лисы; она спустилась по ступеням и стала осматриваться. Ее взгляд, казалось, на миг остановился на нашей кабинке, но, может, я принял желаемое за действительное. Лицо у нее было таким, словно она парила в мечтах где-то далеко-далеко. Девушка прошла через бар и исчезла за задней дверью.
– Ну что, она за нас? – спросил я.
– Кто?
– Не перегибайте палку, сенатор. Никто не пропустит такую красотку.
Он нахмурился и поглядел на меня:
– Послушайте, Флорин, мне не нравится ваш тон.
– Есть то, чего вы не сказали мне, сенатор?
– Я сказал вам все, – рявкнул он. – Этот фарс зашел слишком далеко.
Он вскочил и застыл, глядя в окно. Я повернул голову и через стекло увидел светло-зеленый «бьюик», останавливающийся у обочины. Открылась дверь, и из машины вылез человек в сером.
Казалось, он заметил меня в окне и замер на полушаге.
– Вы его знаете?! – воскликнул я.