– Поймите меня правильно. – Голос оказался под стать всему остальному – не то чтобы женский, но и нисколько не мужественный. – Мне совершенно необходимо с вами поговорить, мистер Равель, – продолжал он торопливо, словно боясь, что ему не дадут этого сделать. – Очень важно для вас – и вашего будущего. – Он остановился, оценивая мою реакцию.
– Моего будущего? Я и не знал, что оно у меня есть.
Бледно-голубые глаза довольно блеснули; ответ, похоже, понравился.
– Разумеется, – кивнул он удовлетворенно. – Разумеется, есть!
Отхлебнув из стакана, он внимательно посмотрел мне в глаза. На губах мелькнула беглая улыбка.
– Более того, ваше будущее куда значительнее вашего прошлого – или, по крайней мере, может быть куда значительнее…
– Мы встречались? – перебил я.
– Понимаю, мои слова кажутся непонятными. – Он покачал головой. – Прошу поверить, у нас нет времени! Пожалуйста, выслушайте…
– А я и слушаю, мистер… как вас зовут?
– На самом деле это не имеет значения, мистер Равель. Я не более чем вестник. Мне поручено встретиться с вами – и передать сообщение.
– Поручено?
В ответ мой собеседник только пожал плечами.
Протянувшись через стол, я ухватил детское запястье руки, державшей стакан. Напиток пролился на стол; непрошеный гость напрягся, будто хотел встать, но передумал.
– Загадками говоришь? – начал я. – Хорошо, давай поиграем. Насчет поручения – я положительно заинтригован. Приятно чувствовать себя важной птицей: кто-то решил, будто ко мне стоит приставить такого сладкоречивого шпиона, как ты…
Я широко улыбнулся; ответом мне была улыбка – по-прежнему любезная, хотя и несколько принужденная.
– Что вы скажете, мистер Равель, узнав о моей принадлежности к секретной организации, куда только суперменов принимают?
– И какого ответа ты от меня ждешь?
– Что я сумасшедший. Потому-то я и не хотел тратить время на околичности… Мистер Равель, ваша жизнь в опасности.
Я не стал ни соглашаться, ни спорить.
– Через… – Тут он посмотрел на часы, надетые на запястье свободной руки, в английском стиле. – Через полторы минуты сюда войдет мужчина в черном костюме с тростью черного дерева в руке. С набалдашником из серебра. Он сядет на четвертый табурет у стойки, закажет порцию неразбавленного виски, выпьет, повернется, поднимет трость и выпустит три отравленные стрелки прямо вам в грудь.
Я отхлебнул гренадин. Натуральный продукт, не какие-нибудь помои. Не все так плохо на моем поприще…
– Чистая работа, – кивнул я. – А на бис что предполагается исполнить?
Мой изысканный собеседник даже будто испугался немного:
– Шутить изволите, мистер Равель? Мы говорим о вашей смерти. Здесь и сейчас, через несколько секунд!
Он почти кричал, наклонившись вперед; с губ летела слюна.
– Чему быть, того не миновать, – кивнул я, отпуская мягкую руку и поднимая свой стакан. – На пышных похоронах не настаиваю.
Теперь уже он схватил меня за руку; маленькая пухлая ручка оказалась сильнее, чем можно было ожидать.
– Речь идет о неизбежном – если не действовать немедленно!
– Ага… То самое будущее, продолжительное и достойное.
– Мистер Равель! Уходите немедленно!
Порывшись в кармане куртки, мой ангел-хранитель выудил карточку с адресом: «Колвин-Корт, 356».
– Очень солидное старое здание, совсем недалеко. Снаружи деревянная лестница, прочная и надежная. Подниметесь на третий этаж – комната номер девять в конце коридора. Входите и ждите.
– С какой такой радости? – возмутился я, высвобождая рукав из цепких пальчиков собеседника.
– Чтобы не погибнуть!..
Сладкий голосок едва ли не дрожал. Похоже, ему не нравится. Что хорошо для его планов, то плохо для моего светлого будущего, – по крайней мере, такое ощущение крепло с каждой минутой.
– Откуда ты узнал мое имя?
– Прошу вас! Время на исходе! Почему нельзя просто поверить?
– Во-первых, имя неправильное – я назвал его вчера торговцу Библиями. Выдумал, не сходя с места. Вы, случаем, не торгуете книжками, мистер Икс?
– Для вас это важнее собственной жизни?
– Ты, приятель, совсем запутался. Речь вовсе не о моей жизни, а о твоей.
Мой собеседник и вправду запутался; убедительное выражение лица расползлось в разные стороны. Он все еще пытался его собрать, когда дверь на улицу распахнулась и в баре появился некто в черном пальто с черным бархатным воротником, в черной фетровой шляпе и с черной тростью в руке.
– Вот!.. – прошептал мой новый друг, будто порнографическую открытку показал. – Все как было сказано. Скорее, мистер Равель, пока он вас не видит…
– Не такой уж ты супермен. Он меня сначала заметил, а уж потом через порог переступил.
Сбросив надоедливую руку, я выбрался из кабинки. Человек в черном уже сидел на четвертом табурете у стойки, не глядя в мою сторону. Аккуратно пробравшись между столиками, я устроился слева от него.
Человек не обратил внимания, даже когда я ткнул его локтем в бок несколько грубее, чем полагается по правилам хорошего тона. Пистолета в кармане нет, я бы почувствовал. Черная трость удобно устроилась меж колен, серебряный набалдашник в дюйме от правой руки.
– Смотрите внимательно, номер не удался, – прошептал я. От моих губ до уха человека в черном было не больше восьми дюймов.
Не особенно беспокоясь, он повернул лицо ко мне, очень медленно. Высокий узкий лоб, впалые щеки, складки у ноздрей – белые на серой коже, глаза – как черная галька.
– Вы обращаетесь ко мне? – спросил он ледяным голосом.
– Не знаете ли, кто это такой? – ответил я вопросом на вопрос, тоном любезным и доверительным. Два толковых парня всегда могут найти общий язык, не правда ли?
– Кто?
Никаких следов оттепели.
– Вон тот – мечта галантерейщика с гадкими ручками… Мелкий засранец за моим столиком. Сидит и ждет, чем все это кончится. – Я подарил джентльмену в черном самую открытую и искреннюю из моих улыбок.
– Вы ошибаетесь, – сказал черненький и отвернулся.
– Ничего страшного, – кивнул я доброжелательно. – Никто не безупречен. Но почему бы нам не посидеть и не потолковать – втроем? Нет, в самом деле?
Тут его наконец проняло: каменный подбородок дрогнул – одна миллионная дюйма, не более. Подобрав шляпу, он соскользнул с табурета. Случайно зацепившись носком туфли, я уронил трость на пол, наделав немало шума. Подбирая трость, я неловко наступил на нее; что-то хрустнуло.
– Прошу прощения, сэр! Какая неловкость! – воскликнул я, подавая тросточку.
Приняв ее, джентльмен в черном направился в туалет. Я проводил его долгим, задумчивым взглядом. Достаточно долгим, чтобы краешком глаза успеть заметить, как мой собутыльник выскальзывает из бара. На улице, в нескольких ярдах от входа, я прижал его к стене. Он отбивался настолько решительно, насколько это возможно, не привлекая внимания прохожих.
– Давай рассказывай! – потребовал я. – Сначала я купился на чтение мыслей… А дальше?
– Дурак! Ты все еще далеко не в безопасности! Я пытаюсь спасти твою жизнь – или чувство благодарности тебе не знакомо?
– Право, дорогуша, знал бы ты, ради чего стараешься. Мой костюм тебе не подойдет, мелочи в кармане на такси до Колвин-Корта и обратно не хватит… Впрочем, мое возвращение и не планировалось, ведь так?
– Отпусти! Нам нельзя оставаться на улице!
Мой друг попытался пнуть меня в лодыжку, но я ответил ударом под ребра; навалившись на меня, он засипел, как волынка. Отступив на шаг, чтобы сохранить равновесие, я услышал хлопок – бесшумный пистолет? В дюйме от головы просвистела пуля, и мы вместе бросились в спасительную темноту ближайшего подъезда. По дороге он норовил сбить мне коленную чашечку; мне пришлось ушибить ему обе лодыжки.
– Не волнуйся, – успокоил я. – Эта пуля меняет дело. Не будешь дергаться, отпущу шею.
Он осторожно кивнул, чтобы мой большой палец не раздавил горло, и я разжал руки. Круглое личико перекосилось, а фарфоровые голубые глаза утратили детскую невинность; оттягивая воротник, он тяжело дышал. Я красиво, чтобы ему понравилось, взвел курок маузера и принялся ждать.
Две или три минуты показались геологической эпохой.
– Сейчас он устранился, – сообщил мой маленький друг тусклым голосом. – Сорванное задание такого рода просто повторяют. Заносят в журнал и повторяют. В конце концов ты никуда не денешься.
– «Довлеет дневи злоба его…» Как там дальше? Лучше попробуем высунуть нос – ты первый.
Я подтолкнул его вперед дулом маузера. Когда ничего не случилось, я рискнул выглянуть сам: никого, никаких черных джентльменов.
– Где твоя машина? – спросил я.
Мой новый друг сумрачно кивнул в сторону новенького «мармона» на другой стороне улицы. Я усадил его за руль, заботливо проводив через дорогу, сам устроился сзади. Отовсюду глядели темные окна домов и припаркованных автомобилей, и за каждым мерещился снайпер – но ничего, бог миловал…
– Выпивка у тебя дома есть?
– А? Ну конечно… Разумеется! – с плохо скрытым облегчением ответил мой голубоглазый приятель.
Водил он неважно, как средних лет вдова на шестом уроке. Под хрип коробки передач и мимо красных огней светофоров мы добрались до адреса на карточке. Тускло освещенный асфальтированный тупик, упирающийся в баррикаду из телеграфных столбов, – ничего особенного. Дом высокий и узкий – черный силуэт утюгом на фоне ночного неба, – окна пустые и темные. Две колеи в густом бурьяне, проросшем сквозь щели в асфальте, привели нас к той самой деревянной лестнице; выбравшись из машины, мой ангел-хранитель не без труда открыл ключом невзрачную дверку. Под ноги лег горбатый линолеум, в нос ударил запах вчерашних щей – или, скорее, щей, сваренных неделю назад. Остановившись, я прислушался к густой зловонной тишине.
– Не беспокойтесь, здесь никого нет.
Мимо тусклого зеркала, стойки для зонтиков и подставки для шляп без единой шляпы, по узенькому коридору, где левым локтем можно достать левую стену и правым – правую, по крутой лестнице, где под медными прутьями лежал голый резиновый коврик, а ступени скрипели под ногами, мы добрались до холла с низким потолком. Высокие часы с неподвижным маятником показывали десять минут четвертого, и среди цветочков на коричневых обоях, в тусклом свете желтых плафонов, темнели почти черные двери.