– Он уже у самой стены, – хрипло проговорил Рейнольдс. – А машина продолжает двигаться. Осталось сто фу…
– Рейнольдс, вы идиот! – рявкнул мэр. – Только идиот мог поставить все на бредовую идею старого маразматика!
– Стойте!
Рейнольдс увидел, как могучая машина замедлила ход и остановилась в десяти футах от стены. На миг она застыла, словно бы в недоумении. Потом попятилась, снова встала, тяжело повернула влево и поползла в другую сторону.
На ее борт взобрался человечек, споткнулся на нижней батарейной палубе, упал. Боло двинулся прочь, отступая по собственным следам, через перепаханные артиллерией сады.
– Он развернул ее! – Рейнольдс судорожно выдохнул. – Теперь она движется в пустыню. Миль через двадцать разрядится окончательно и остановится.
С большого экрана перед Мэйфилдом раздался странный голос – голос Боло.
– Командир… Боевая единица Эл-Эн-Э докладывает: главный энергоблок разряжен. Вспомогательный блок разряжен. Действую на аварийном аккумуляторе, на тридцати семи сотых процента мощности. Прошу сообщить расстояние до ремонтной станции, которое потребуется преодолеть.
– Это долгий путь, – еле слышно прошептал Сандерс. – Но я пойду с тобой…
Теперь слышался лишь треск помех. Тяжело, словно смертельно раненное громадное животное, Боло пересек раскуроченное шоссе и двинулся в пустыню.
– Чертова машина, – хрипло проговорил мэр. – Вот так вот почти поверишь, что она живая.
– То-то и оно, – отозвался Пит Рейнольдс.
Громовая голова
Перевод О. Степашкиной
Комната была маленькая, с неровным полом, открытыми, обтесанными вручную потолочными балками и очагом, сложенным из необработанного плитняка. Была там и мебель: узкая кровать, стол, книжный шкаф, – с которой тщательно стерли пыль. Посреди стола стоял горшок с чахлым снежноцветом. В стене, выходившей на юг, было окно с толстым кварцевым стеклом в раме из алюминиевого сплава – списанный иллюминатор с космического лайнера. За окном стояла глубокая ночь, мела метель, освещенный лунным светом горный пик возносился к растянутым очертаниям созвездия Ангина Долорис.
У окна, на небольшом столике из серого металла, был поставлен компактный флотский ВПФ-передатчик. Рядом с ним стоял высокий, широкоплечий мужчина с сединой в волосах, все еще державшийся прямо, но уже начинавший полнеть. Он изучил полдюжины циферблатов, потом уселся и принялся заносить показания в потрепанный блокнот. Стоявший рядом подросток внимательно наблюдал за ним.
– Я составил для себя правила поведения, лейтенант Карнаби, – сказал юноша. – Готов поспорить, что я уже мог бы сдать экзамены в академию. – Его нетерпеливый тон стал более спокойным. – Как вы думаете, лейтенант, у меня есть шанс?
– Конечно, Терри, – сказал Карнаби низким хриплым голосом. – Какой-нибудь военный корабль может связаться с нами в любой момент.
Он нажал на кнопку, отсылая закодированные позывные станции, обслуживаемой одним человеком, и те унеслись, превратившись в волновой фронт сложной формы, скорость которого равнялась квадрату скорости света.
– Лейтенант, – сказал юноша, не отходя от Карнаби, – вы каждую ночь отправляете сообщение. Но почему вам ни разу не ответили?
Карнаби покачал головой:
– Не знаю, Терри. Возможно, они слишком заняты борьбой с джаннами и не станут без особого повода интересоваться делами небольшой станции связи на Пограничье.
– Вы говорили, что они должны вернуться через пять лет и забрать вас, – не унимался юноша. – Почему…
Из круглого динамика, затянутого проволочной сеткой, донесся резкий дребезжащий звук. Вспыхнул и быстро замигал тусклый красный огонек, загоревшийся затем ровным светом. Звуковой сигнал превратился в резкий, пронзительный звонок.
– Лейтенант! – выпалил Терри. – Что-то пришло!
Карнаби быстро повернул большой переключатель на «ПРИЕМ», переключил рычажок селектора на «ККОН», щелкнул переключателем, под которым была надпись «УЗО».
– …рочно, всем станциям, – прошептал сквозь треск помех ослабленный расстоянием голос. – Комсектора Один-два-о… Комфлота Девять… эшелон один-о-четыре… всем станциям… Терем Алдо… Терем… фа… это… сообщение… два… первое…
– Что это, лейтенант? – От волнения голос юноши сорвался.
– Где-то идет сражение, – напряженно произнес Карнаби. – Сообщение отправлено всем станциям, но не в прямой трансляции. Я записываю. Если его повторят пару раз, у нас будет полный текст.
Они слушали, склонившись над защитной решеткой динамика. Голос то затихал, то делался громче. Говоривший добрался до конца сообщения и начал снова:
– …товность номер один… нциям… омсектора Один-два…
Сообщение повторилось пять раз. Потом голос умолк. Неровное гудение продлилось еще пять секунд, после этого красный огонек мигнул и погас. Карнаби переключил рычажок на передачу, а ручку настройки – на управляемый голосом кодировщик.
– Джей-Эн тридцать семь Один-Три – Комсектора Один-два-о, – напряженно произнес он. – Прием сообщения от флотской радиостанции сто четыре. Прошу уточнений.
Он стал ждать с окаменевшим лицом ответа на свой запрос – тот был автоматически записан, сжат в пронзительный звук продолжительностью в одну микросекунду и повторен десять раз с секундным интервалом.
Так, в молчании, прошла минута. Карнаби покачал головой:
– Плохо. Судя по звуку флотского сигнала, комсектора Один-два-о далеко отсюда.
– Попробуйте еще раз, лейтенант! Скажите, что вы здесь, что им пора вернуться за вами! Скажите им…
– Они меня не слышат, Терри. – Лицо Карнаби оставалось непроницаемым. – У меня недостаточно мощности, чтобы пробиться на такое расстояние.
Он включил запись на воспроизводство. Отфильтрованный сводный сигнал теперь звучал отчетливо: «Срочно, всем станциям. Комсектора Один-два-о – штаб-квартире Обода через Комфлота Девять-два. Копия всем флотским станциям. Передайте Терем Альдо Церизе, Терем Альфа Два и вспомогательным частям. Первое. СТФ Сорок-один сообщает о прорыве вооруженного вспомогательного судна джаннов по стандартному вектору три-три-семь, точка; три-о-пять, точка, о-четыре-два. Готовность номер один. Код „Джи“ прилагается. Кораблям четвертого класса на Девяти станциях поддерживать повышенную боевую готовность. Второе. Радиолокационным станциям внутреннего кольца перенаправить все потоки транспорта с номера три-четыре по номер семь-один. Станциям внешней линии маяков активировать главные маяки и передавать это сообщение по графику гамма-восемь. Конец сообщения. Всем станциям подтвердить получение».
– Что все это значит, лейтенант?
Глаза Терри чуть не вылезли из орбит от возбуждения.
– Это значит, что я должен выполнить определенные действия.
– Какие действия?
Карнаби взял носовой платок и вытер лоб:
– Это приказ всем от командования сектора. Похоже, прорыв вражеского корабля. Я должен запустить маяк.
Он повернулся и посмотрел в окно, на бастионы девятитысячефутового вулканического пика, который поблескивал – белый в свете маленькой яркой луны. Терри проследил за взглядом Карнаби.
– Господи! Лейтенант, вы собираетесь взобраться на Громовую Голову?
– Именно там я установил маяк, Терри, – мягко произнес Карнаби. – В самой высокой точке этого района.
– Ну да… но ведь тогда ваш флиттер работал!
– Это не такой уж сложный подъем, Терри. Я проделывал его несколько раз, чтобы проверить оборудование.
Он принялся изучать освещенный лунным светом изрезанный склон, больше всего походивший на груду белоснежных кучевых облаков. Наверху лежал снег, но с восточной части склона ветер сдул его.
– Но последние пять лет вы этого не делали, лейтенант! – воскликнул Терри с явным беспокойством.
– Так ведь и готовности номер один не было, – улыбнулся Карнаби.
– Может, они не имели в виду вас, – заметил Терри.
– Сказано: станции внешней линии маяков. Это я.
– Но не могут же они ожидать, что вы проделаете этот путь пешком! – возмутился Терри. – Не в это время года!
Карнаби посмотрел на юношу и слабо улыбнулся:
– Полагаю, они вполне могут этого ожидать, Терри.
– Тогда они неправы! – Худощавое лицо Терри побледнело. – Не ходите туда, лейтенант!
– Это моя работа, Терри. Для этого я здесь. Ты это знаешь.
– А если бы вы не получили сообщение? – парировал Терри. – Если бы радио опять забарахлило, как прочее оборудование, которое вы привезли с собой, – флиттер, пищеблок и скутер? Тогда никто не ждал бы, что вы убьетесь…
– Но оно не забарахлило, – мягко напомнил Карнаби.
Терри посмотрел на старшего. Губы его шевелились, как будто юноша хотел что-то сказать, но не мог найти слов.
– Я пойду с вами, – сказал он.
Карнаби покачал головой:
– Спасибо, Терри. Но ты всего лишь мальчик. А мне в этом походе нужен мужчина.
Узкое лицо Терри напряглось.
– Какой, черт возьми, мальчик?! – с вызовом сказал он. – Мне семнадцать!
– Я не имел в виду ничего плохого, Терри. Лишь то, что мне нужен мужчина с опытом путешествий.
– А как мне приобрести опыт путешествий, лейтенант, если я не начну с чего-нибудь?
– Начни с восхождения попроще, не на Громовую Голову, – мягко сказал Карнаби. – А теперь иди-ка домой, Терри. Твой дядя будет беспокоиться.
– Когда… когда вы выходите, лейтенант?
– Рано. Мне потребуется весь дневной свет, чтобы к закату добраться до Приюта Холлидея.
Когда юноша ушел, Карнаби прошел в кладовую, расположенную в дальней части маленького дома, проверил комбинезон с электроподогревом и покачал головой, увидев, какой хрупкой стала проводка. Хорошо хоть посадка у комбинезона свободная, в него все еще можно влезть.
Потом лейтенант покинул дом и пошел по крутой немощеной улице, мимо ветхих пакгаузов: то был деловой центр единственного уцелевшего поселения на пограничной планете Лонгоне.