– Пора пошевеливаться, – сказал он. – До темноты надо еще много пройти.
Лейтенант Прайор проснулся от пронзительного звонка телефона, стоявшего рядом с его койкой.
– Сэр, коммодор объявил желтый уровень, – сообщил сержант из радиорубки. – Похоже, противник прорвался через наших перехватчиков и при этом уничтожил два «Эпсилона». Я получил из командной рубки приказ о переходе в боевую готовность и…
– Сейчас буду, – поспешно сказал Прайор.
Через пять минут он уже стоял рядом с дежурной группой связистов. Прочитав поступившие сообщения, лейтенант присвистнул.
– Да, парни, у них появилось что-то новое! – Он посмотрел на капитана Аарона. – Ты определил курс, которым они должны были идти, чтобы добраться до нового местоположения за это время?
– Видимо, какие-то неполадки со слежением.
Аарон, выдернутый прямо с койки, выглядел растрепанным.
– Расчеты коммодора не подтвердились, – сказал сержант. – Он собирался взять их в клещи.
Пискнул сигнализатор. Старшина объявил, что сейчас будет говорить командир «Мальтузы».
– Значит, так, парни. – На этот раз в голосе коммодора слышались жесткие нотки. – Враг вообразил, будто он может уничтожить флотские боевые единицы и уйти безнаказанным. Я намерен лишить его этой иллюзии! Приказываю изменить курс. Я буду преследовать противника до тех пор, пока отправленные для этого подразделения не доложат, что он уничтожен! На этом корабле сейчас объявлена повышенная готовность, и хочу вам напомнить, что соответствующие разделы устава будут соблюдаться неукоснительно!
Прайор с Аароном изумленно посмотрели друг на друга.
– Он явно настроен серьезно, если готов рискнуть разрывом швов от такой резкой смены курса, – сказал Прайор.
– Значит, теперь шесть часов дежурства и шесть – отдыха, пока он не вышвырнет противника из своей системы, – проворчал Аарон. – Как только я услышал, что на борту будет Старый Прыщ, то понял, что этот рейс закончится плохо!
– Ну а он-то тут при чем? Сейчас всем рулит Броуди.
– Не волнуйся, он еще влезет во все с головой.
Карнаби и Терри шли вверх в трех тысячах футов над равниной, цепляясь за поверхность скалы. Если бы не крутизна склона, идти было бы не труднее, чем обычно; вода и ветер давно ободрали конус вулкана, оставив лишь сердцевину, и пористый камень выветрился в достаточной мере, чтобы было за что ухватиться и куда поставить ногу. Терри остановился, прижавшись к скале. Несмотря на слой пыли, было видно, что лицо юноши стало бледным и искаженным.
– Тут уже недалеко, Терри, – сказал лейтенант и устроился понадежнее, просунув ступни в расщелину. У него самого после долгих часов подъема ныли руки и немного дрожали колени.
– Я не думал, что стану вас задерживать, лейтенант.
По голосу Терри было ясно, насколько он устал.
– Ты заставил меня попотеть, Терри, – улыбнулся ему Карнаби. – Я с радостью передохну.
Он заметил, что под глазами юноши появились темные круги, а щеки сделались чуть ли не белыми.
Сайкл облизнул губы:
– Лейтенант, вы честно попытались. Поворачивайте. Скоро пойдет снег. Вам не подняться на вершину в метель.
Карнаби покачал головой:
– Уже слишком поздно идти вниз, ночь застанет нас на склоне. Мы без проблем доберемся до Приюта. А утром ты спокойно спустишься.
– Конечно, лейтенант. Не волнуйтесь обо мне.
Терри сделал глубокий вдох, дрожа под резким ветром, продувавшим его парку.
– Как это – вы его потеряли?!! – Экран задребезжал от бычьего рева коммодора. – Хотите сказать, что этот хренов корабль прорвался и исчез с экранов корабля, где стоят лучшие на флоте системы слежения?!
– Сэр, – упрямо повторил офицер, отвечавший за сопровождение цели, – я могу лишь сообщить, что на моих экранах в пределах конуса поисков не отражается ничего. Если он здесь…
– Он здесь, мистер как-вас-там! – Коммодор сверкнул глазами из-под кустистых бровей. – Найдите противника, капитан, или пойдете под трибунал. Я не для того изменил курс линейного корабля, чтобы подвергнуться служебному расследованию!
Оператор отвернулся от побелевшего экрана и встретился с недоуменным взглядом прикомандированного к ним лейтенанта-связиста.
– На этот раз старый черт откусил слишком большой кусок! – прорычал он. – Хоть он и бухтит про суд, у него не хватит наглости обратиться туда!
– Если мы сейчас упустим это судно, он будет неважно выглядеть по прилете на Вэнди, – сказал Прайор. – Это серьезно – отклониться от полетного плана ради того, чтобы погнаться за слухами. Что, он и вправду точно определил их курс?
– Нет, черт побери! В этой зоне при таких условиях ничего не определишь точно! Но вот уже три года все тихо, никаких новостей от нас нет, и начальство хватается за соломинку!
– Я бы на вашем месте, Корди, отыскал этот след, даже если это будет обычный грузовик с грузом контрабандного драна.
– Не волнуйтесь. Если он в пределах конуса, я его отыщу.
– Кажется… за последний час… похолодало градусов на двадцать. – Голос Терри Сайкла был едва слышен сквозь вой ветра, хлеставшего по двум людям, которые кое-как преодолевали последние ярды до хижины на узком каменном выступе, прозванной Приютом Холлидея.
– Никогда прежде не видел снегопада при такой температуре.
Карнаби смахнул снег, налипший вокруг глаз. Сквозь вихрящуюся ледяную крупу, мелкую, как песок, он разглядел очертания покосившейся постройки.
Десять минут спустя, оказавшись в грубой односкатной хижине, сложенной из каменных глыб, он принялся затыкать дыры в пятифутовой стене утрамбованным снегом. За ним, у задней стены, лежал хрипло дышавший Терри.
– Кажется… я не в такой хорошей… форме… как думал, – сказал он.
– Все будет в порядке, Терри.
Карнаби забил снегом щель, через которую дуло сильнее всего, потом открыл для юноши банку тушенки. От запаха горячего мяса и овощей у него свело челюсти.
– Лейтенант, как вы собираетесь подниматься в такую метель? – Голос Сайкла дрожал из-за стука зубов. – В хорошую погоду вы могли бы справиться. Но сейчас у вас нет шансов!
– Может, к утру прояснится, – мягко сказал Карнаби и открыл еще одну банку, для себя. Терри ел медленно; его трясло. Карнаби обеспокоенно наблюдал за ним.
– Лейтенант, даже если сообщение, которое вы поймали, было адресовано вам… даже если корабль уже движется сюда… неужели настолько важно, будет работать один из маяков или нет?
– Может, и не настолько. Но есть один шанс из тысячи, что корабль пойдет в нашу сторону. Именно для этого я здесь.
– Но что может сделать этот маяк, кроме как дать ему ориентир?
Карнаби улыбнулся:
– Это не такой маяк, Терри. Моя станция – часть системы, большой системы, которая покрывает поверхность сферы диаметром в сотню световых лет. Когда объявляют тревогу, каждая станция сцепляется с соседними и создает так называемое поле напряжения. С помощью этого поля много чего можно сделать. Засекать атаки, отслеживать сообщения…
– А если соседние станции не работают? – перебил его Терри.
– Тогда моя станция мало на что способна, – признался Карнаби.
– Но если другие станции работают, почему никто не поймал ваши сообщения и не ответил?
Карнаби покачал головой:
– Маяками не пользуются для обычных переговоров, Терри. Это сверхсекретная система. О ней не знает никто, кроме высших офицеров – и, конечно, тех, кто приставлен к маякам.
– Может, так они о вас и забыли: один потерял какую-нибудь бумагу, а остальные просто ничего не знали!
– Я не должен был рассказывать тебе, – с улыбкой произнес Карнаби. – Но, думаю, ты не станешь об этом болтать.
– Можете положиться на меня, лейтенант, – очень серьезно сказал Терри.
– Я знаю, Терри, – отозвался Карнаби.
Пронзительный металлический лязг сигнала боевой тревоги разбил вдребезги напряженную тишину штурманской рубки, словно граната, брошенная в зеркальную стеклянную стену. Штурман тут же бросил гравиметрический анализ, над которым трудился, и столкнулся со старшим помощником. Оба дружно бросились к главному экрану позиционного контроля и успели увидеть, как ярко-красная линия устремляется к изумрудной точке – центру экрана; потом прибор сорвался с крепления и осыпал их градом пластмассовых обломков. Из образовавшейся ниши повалил дым, черный и едкий. Дежурный сержант, весь в крови из-за дюжины порезов, пошатываясь, подошел к офицерам, в ужасе отвернулся и потянулся к телефону аварийной связи – но тут палуба под ним резко накренилась. Он закричал, ухватился за стол, силясь удержаться, увидел, как тот наклоняется и обрушивается на него…
В радиорубке лейтенант Прайор, вцепившись в кресло оператора, слушал сквозь пронзительный вой сигнала тревоги взволнованный голос, доносившийся из командной рубки:
– Всем отсекам, всем расчетам, всем боевым постам! На нас напали! Боже, мы получили попадание в…
Говоривший замолк. Послышался твердый голос полковника Лансера, старшего офицера.
– Отставить! Секциям Джи девятьсот восемьдесят семь и Джи девятьсот восемьдесят девять доложить о повреждениях! Носовым батареям снять защитную блокировку и ожидать команды на пуск! Центру сообщений срочно передать код шесть командованию флота и тактической группы! Двигательный отсек, все переключатели до упора, приготовиться к переходу на аварийное энергоснабжение…
Прайор с трудом подполз к главному пульту. Тело шифровальщика безвольно повисло на ремнях безопасности, с пальцев свисавшей руки капала кровь. Прайор отстегнул ремни, занял место шифровальщика, забил код тревоги – шесть – в импульсный ретранслятор, запустил аварийное управление и отправил сообщение далекому штабу флота.
В командной рубке коммодор Броудли прижал вывихнутое запястье к груди, оскалился, расставив ноги пошире, и посмотрел на уменьшающуюся яркую точку на