— Ни души, полковник.
— Выходим. Парни, если понадобится, включайте фонари. Выступим примерно через полчаса. — Роб повернулся к сержанту. — Снаружи никого не заметил?
— Все убрались. Холод собачий, и буран не утихает.
— Пока все идет по плану. Будем ждать сигнала от Данилова. Приемник у тебя?
Грут похлопал по наружному карману куртки:
— У меня.
— Иди в кабину и высунь антенну в разбитое окно. Как только Данилов выйдет на связь, сообщи мне.
— Есть, полковник.
Офицер медицинской службы зевнул, потер воспаленные глаза и сказал:
— У вашего приятеля ничего такого, чего не излечит крепкий сон.
Он расправил лейкопластырь, удерживающий на лбу Бисквита марлевую повязку.
— А он не контужен? — с тревогой спросил Кирша.
— Симптомов контузии не наблюдаю. А вам мой совет — найдите бутылку виски побольше и ложитесь в постель.
— Спасибо, сэр. Я так и сделаю, как только свяжусь с базой. Там захотят узнать, что с самолетом.
Чрезвычайная ситуация была позади, и станция вновь погрузилась в ночную дрему. Коридоры были тихи и пустынны. Кирша свернул за угол и встретился с сержантом, командовавшим спасателями.
— Как самочувствие пилота, сэр? — спросил сержант.
— Отделался шишкой на голове. Док говорит, что к утру мой друг вновь будет на ногах. А могло быть и хуже…
— Да вы, ребята, не иначе как в рубашках родились!
— Спасибо, что вовремя подоспели. Становилось прохладно.
— Мы выполняли свой долг, сэр. Может, кофе хотите? Только скажите, мои парни мигом согреют.
— Я бы не отказался, но прежде переговорю с базой. Если нетрудно, поблагодарите их от меня.
— Хорошо.
Больше Кирша никого на своем пути не встретил. На антарктической базе оиннов он был впервые, но перед операцией изучил план и хорошо помнил расположение внутренних помещений. Второй коридор налево. Здесь. Он распахнул дверь и столкнулся лицом к лицу с оинном.
— Что случилось?
Рот чужака не двигался, лишь справа на лысом черепе открывалось и закрывалось отверстие. От чужака исходил странный, едва уловимый запах. Прежде оиннов Кирша не встречал, оттого, без труда продемонстрировав изумление, отступил на шаг и переспросил:
— Что?..
Оинн оглядел его с головы до пят.
— Вы видите оинна впервые?
— Д-да… — запинаясь, ответил Кирша.
— У вас на груди эмблема с крыльями. Вы с того самолета, что чуть не разбился?
— Да, сэр. Я — второй пилот.
— Что у вас произошло?
— Видимо, возникла неполадка в системе управления турбинами. При посадке не сработал реверс, и мы выскочили за посадочную полосу. Я должен доложить о случившемся на базу.
Кирша, обойдя чужака, поспешил к столу дежурного радиста. Оинн, проводив его пристальным взглядом, отвернулся и не спеша вышел. Радист прочистил горло и демонстративно сплюнул в урну.
— Они торчат здесь все время? — спросил Кирша, глядя на закрытую дверь.
— Слава Богу, нет. Иначе бы я давным-давно подал в отставку.
— Почему?
— Да эти черепахи привлекательны, как поросячье дерьмо.
— Согласен.
— Слышал, что вы были на волосок от гибели.
— Куда уж ближе. — Кирша тяжело вздохнул. — Надо доложить на базу. Как с ней связаться?
— По каналу спутниковой военной связи. Наберите номер на этом телефоне.
Кирша пробежал пальцами по кнопкам. Набранный им номер соответствовал номеру авиабазы, но добавочное ответвление соединило его с совершенно другим телефоном, находящимся за тысячи километров от базы.
— Да, — раздался из трубки хорошо знакомый голос генерала Соболевского.
— Сэр, у нас возникли проблемы при приземлении.
— Серьезные?
— Не слишком. Отказал реверс турбин. Самолет прокатился по посадочной полосе и зарылся в снег, но ни он, ни груз, к счастью, практически не пострадали.
— Каковы причины неполадок?
— Пока не выяснено.
— Что с пилотом?
— Пилот легко ранен, находится в госпитале. Доктор сказал, что причин для беспокойства нет.
— А вы сами?
— У меня — ни единой царапины, только устал очень. Сейчас отправляюсь в постель.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр.
Кирша повесил трубку, поблагодарил радиста и вышел из радиорубки. Слова «пойти в постель» служили кодовым обозначением начала операции.
В полутемном коридоре царила тишина. Кирша, останавливаясь перед каждым поворотом, внимательно прислушивался. Если его обнаружат, то он скажет, что заблудился, но непредвиденная встреча задержит начало операции, а в самолете, верно, и так уже холодно, как в могиле.
Никого не встретив, Кирша попал на кухню. Большинство лампочек здесь не горело, в воздухе стоял тошнотворный запах пригорелого жира. Кирша скользнул между рядами печей и открыл дверь за ними. Короткий коридор вел мимо кладовых к наружному выходу, который использовали для доставки продуктов. Здесь было значительно холодней. Кирша на ходу наглухо застегнул молнию своей парки, надел теплые перчатки и надавил на ручку тяжелой двери. Та легко открылась на хорошо смазанных петлях.
В маленьком тамбуре дыхание Кирши сразу превращалось в облачка тумана. Дверь перед ним вела в антарктическую ночь. Аккуратно закрыв за собой дверь в коридор, Кирша пересек тамбур. На стене рядом с дверью висел громоздкий ящик с двумя подведенными к нему проводами — сигнализация, служила она, конечно, не против взломщиков, а лишь сообщала вспышкой красной лампочки на пульте диспетчеру в комнате управления, что наружная дверь открыта. На этот раз красная лампочка не загорится.
Кирша вытащил пассатижи, перекусил правый провод и взглянул на часы. После посадки самолета прошло чуть более часа. Неплохо. Кирша сунул пассатижи назад в карман на колене брюк, снял правую перчатку, надвинул на голову меховой капюшон, вытащил из-за пояса металлическую коробочку — внешне точную копию жестянки из-под леденцов — и открыл на ней крышку. Под крышкой оказались переключатель и красная кнопка. Кирша улыбнулся и, снова надев перчатку, потянул на себя наружную дверь. Тяжелая дверь открылась, впустив внутрь порывы обжигающе-холодного воздуха и буранчики снежных хлопьев.
Кирша, нагнув голову, вышел наружу и надавил на кнопку.
Глава 17АТАКА
Писк приемника был отчетливо слышен даже сквозь завывание ветра внутри самолета. Сержант Грут тут же метнулся к спиральной лестнице и крикнул:
— Сигнал от майора Данилова!
— Выступаем, — приказал Роб.
Хвостовой люк распахнулся, наружу была выброшена веревочная лестница. Солдаты, пока ожидали сигнал, надежно закрепили ее верхний конец, и теперь, прежде чем низ лестницы достиг снега под самолетом, на верхней ступеньке уже оказался первый из них. Остальные последовали за ним. Каждый отлично знал, что делать.
В неотапливаемом самолете было холодно, но снаружи к морозу добавился пронизывающий ветер. Несмотря на защитные костюмы, меховые перчатки и лицевые маски, холод пробирал до костей.
— Постройте отряд, — распорядился Роб. — И шевелитесь, ребята, шевелитесь. Несколько минут без движений на таком морозе — верная смерть.
По снегу запрыгали круги света, командиры вполголоса отдавали команды. Роб с трудом двигался за лейтенантом Разиным, который возглавлял отделение, прокладывающее тропу.
— До экрана пойдем по следам от шасси, — сказал Разин. — Они хоть и занесены снегом, но лучше, чем ничего.
— А дальше? — спросил Роб.
— Проложим собственную тропу. Мои люди — опытные лыжники из арктического патруля.
— Погода совсем никуда.
— Середина лета, полковник. Мы над такой погодой смеемся.
Разин оставил одного солдата под смутно видневшимся в темноте гигантским хвостом «семьсот сорок седьмого» и скрылся с остальными в буране. Солдат указывал фонарем, в какую сторону направилось отделение; вскоре в нескольких метрах появилось бледное пятно света от другого фонаря.
Линия солдат из Сибири протянется от самолета к невидимой посадочной полосе, огни их фонариков направят остальных. Великолепная идея… если она, конечно, сработает. Компасы на Южном полюсе бесполезны, и в верную ли сторону двигается отделение Разина — неизвестно. Вдруг опыт лейтенанта и чувство направления подведут его? Тогда весь отряд замерзнет, прежде чем доберется до базы чужаков. Но дело сделано, сомневаться в правильности планирования операции поздно.
Роб вернулся к своим людям. К нему приблизился сержант Грут.
— Все покинули самолет, полковник. Люди построены и пересчитаны.
— Тогда пошли. Не разговаривать, свет выключить. Пусть горят только фонарики русских.
Сгибаясь под напором ветра, солдаты двинулись к ближайшему пятну света. Роб оставался на месте, пока мимо не прошел последний, затем взмахом фонаря подал знак и побрел за остальными.
Впереди не было видно ни зги. Неужели он сбился с пути? Роб подавил приступ животного страха. Нет же, он идет в верном направлении! В кромешном мраке замерцало размытое пятно. Фонарь! Роб обнаружил неподвижную человеческую фигуру, приблизился. Солдат указал фонарем в темноту. Роб посмотрел в том направлении, но ничего не увидел. Должно быть, поняв его чувства, солдат сказал:
— Свет там вдали — фонарик следующего часового.
Роб пригляделся и в самом деле разглядел призрачное светлое пятно.
— Если собьетесь с пути, то остановитесь и осмотритесь. Увидев свет, двигайтесь прямо к нему. Идите, сэр.
— А как же ты?
— Я остаюсь, буду ждать лейтенанта Разина. Таков приказ.
— Хорошо.
Роб двинулся на свет.
Разин вернется по проложенной в снегу тропе, соберет своих людей и в третий раз пойдет по следу. Если будут отставшие, то опытные северные воины разыщут их. Роб одобрял эту часть плана, но в душе был рад, что сейчас не он, а русский стоит там, в темноте, ожидая своего офицера.
Пробираться сквозь снег было чертовски тяжело. Если прошедшие здесь солдаты и оставили следы, то их уже занесло снегом. Роб подошел к пятну света, которое отбр