— А можете? — заинтересовался Родим.
— Можешь, — поправила его Алена. — Конечно, я ведь живойчеловек, а не картинка со страницы журнала. Иногда после съемок так устаю, что могу на ком-нибудь сорваться. Могу накричать сдуру. Но удовольствия мне это не доставляет, и я в таких случаях всегда переживаю и извиняюсь.
— Не сердись на Авдотью Никитичну, — попросил Песец. — У нас на Новой Рязани все так разговаривают. Все пыльным мешком прибабахнутые, — прибавил он, ласково глядя на любимую женщину.
— У нас на Новой Рязани грибы с глазами, — недовольно откликнулась Грейс. — Их ядят, они глядят!
— Нет-нет, я не собираюсь сердиться, — заверила Амельская, пока оскорбленная фрау Кюнхакль возмущенно семафорила жениху ресницами. — Такая дивная непосредственность!..
Грейс немедленно расцвела.
— Меня, кстати, Родимом зовут, — сказал Пестрецов.
— Светка, — дерзко представилась Рысь. — Р-р-р-разорвать мою задницу!
— Ну, мне, наверное, не имеет смысла называть себя, — пожала плечами Амельская.
— Да что вы, Алена свет Макаровна! — всплеснула руками Грейс. — Кто ж вас не знает, голубонька моя⁈ Разве что лось какой дикой! Или рысь…
— Просто Алена, — поправила королева красоты. — И «кто тебя не знает».
— А как тебя зовут на самом деле? — нагло спросила Светка, которая не собиралась делать знаменитой гостье никаких поблажек.
— Это настоящее имя, — спокойно ответила та. — А фамилия — сценический псевдоним.
— Может быть, хочешь чавой-нибудь, девонька? — озабоченно поинтересовалась Грейс. — Чаю там кипяченого, шипучей воды какой бусурманской, зелена вина?
— Спасибо, зелена вина не надо, — улыбнулась Амельская. — А вот если у вас найдется чашечка кофе…
— Конечно! — Кюнхакль опрометью кинулась в кухню за чашкой.
— А… э-э-э… — Алена забеспокоилась, увидев, что, вооружившись посудой, Грейс двинулась к ширпотребовскому кофейному автомату, который горделиво высился в углу. — А нет ли у вас кофемашины?..
— Это не просто автомат, — с болью в голосе произнес Лось, вполне понимая, как оно выглядит со стороны. — Это автомат, полностью перенастроенный лично мной. Гениально перенастроенный. Попробуй этот божественный напиток, умоляю! Тебе понравится, гарантирую…
Несмотря на этот вопль души, Амельская приняла чашку готового кофе с опаской и пригубила с большим сомнением.
— О! — внезапно поразилась она.
Лось засиял, как начищенный пятак. Кофейный автомат в каюте — это был единственный предмет бытового плана, который он категорически вытребовал у Павличенко.
— Действительно нечто, близкое к шедевру… — задумчиво проговорила Алена, смакуя очередной глоток. — Конечно, если загружать в автомат элитную робусту, то он будет выдавать напиток на уровень круче, чем обычно. Но ведь ее еще и правильно приготовить надо…
— А вот для этого и нужны голова и руки, — заметил Казимир и, подумав, скромно добавил: — Светлая голова и золотые руки.
У Рыси было сложное выражение лица, но она нашла в себе силы промолчать.
— Папа у меня тоже рукастый, — похвасталась Алена. — Ты ему обязательно понравишься.
Пестрецов машинально отметил про себя это «понравишься», а не «мог бы понравиться». Любопытная оговорка. То есть друзей тоже порой знакомят с родителями, конечно, не только возлюбленных. Но это как минимум означает, что Лось для Амельской — друг, а не случайный знакомый. Любопытно.
— Я на самом деле до тех пор, пока не перебралась на Светлый Владимир, часто пила кофе из таких автоматов, — призналась Алена. — И потом еще, в университете… Только некому было правильно их настроить. А эксклюзивный кофе от бариста — это уже совсем потом, пришлось пить, когда появились шальные деньги от съемок. А то окружение не понимало: чего это вдруг такое плебейство — кофе из автомата⁈ А я от бариста так и не смогла полюбить — горько, противно… — Она вздохнула. — Я сладкое люблю, как последний плебей. Мне нынче вообще часто хочется всякого плебейства. В траве поваляться, допустим. Продвинутой королеве красоты, которая разбирается в элитном вине и современной моде, валяться в траве не к лицу. — Она тряхнула шикарными волосами, которые рассыпались по плечам. — А у вас тут хорошо на самом деле. Все такие настоящие, не то, что у нас в бизнесе… А Авдотья вообще прелесть. Авдотья, да, я правильно запомнила?..
Грейс скрипнула зубами, но изобразила самую сладкую улыбку, на какую только была способна.
Родим задумчиво смотрел на русскую королеву красоты, которая сидела с ними и запросто болтала о всякой ерунде. Не выглядела она глупой блондинкой, какой представала в первоначальных рассказах Казимира, хоть убей.
Возможно, Лось сразу в нее втюрился и, подсознательно недовольный этим обстоятельством, сначала старательно искал в ней какие-то недостатки, не верил самому себе, что королева красоты может быть простой девушкой, которую внешность и обстоятельства внезапно вознесли на пьедестал. Как мальчишки дергают за косички девочек, которые нравятся — не потому, что действительно хотят причинить им вред и настроить против себя, а потому, что сами не могут разобраться в непривычных чувствах.
И с телохранителями всё было предельно ясно. Теперь Песец это понимал. Амельская оставила их за пределами каюты не потому, что они обслуживающий персонал. А потому, что они могли стеснить ребят с новосаратовской студии.
Родим вполне осознавал, что гостиная у них маловата, и еще двое незнакомцев были бы тут перебором. Горностаи в свое время не претендовали на грандиозную гостиную, и Алена Амельская понимала, что в каюте новосаратовской студии всем сразу будет тесно.
Черт. С Аленой было легко. Ничем она не напоминала глупых истеричных звезд. Простая девчонка, вышедшая из русской глубинки и не забывшая о своих корнях, даже когда стала королевой.
Родим задумчиво наблюдал, как Алена азартно рассказывает о праздновании дня Ивана Купалы на своей родной планете, когда вновь грянул внешний вызов. На экране интеркома появился забавный толстячок с бородкой:
— Простите, коллеги, нет ли у вас Алены Макаровны? Тут возникли вопросы по последней съемке, срочно надо кое-что переснять…
— Ну, ребята, спасибо за классную передышку! — Амельская поднялась. — Надеюсь, что еще удастся посидеть как-нибудь всей компанией. Спасибо за гостеприимство и кофе, но мне…
— Кто это? — жестко поинтересовался Родим, не слушая ее.
— Это мой продюсер, Игнат Федотов! Вот только… — Она вдруг осеклась и замолчала.
— Что? — быстро потребовал продолжения Песец, внимательно вглядываясь в лицо на экране.
— Держится он как-то неестественно. Обычно он так себя не ведет. Перевозбужден, словно бахнул водки. Но он во время работы такого безобразия себе не позволяет…
Песец был в принципе согласен с королевой красоты, которая, кроме всего прочего, оказалась еще и довольно наблюдательной. Гость демонстрировал все признаки глубокого душевного волнения — пусть даже и не заметные непосвященным. Но физиогномику и язык тела обмануть трудно даже подготовленному человеку.
— Ясно, — огорченно констатировал Родим. — Расклад два.
Повинуясь команде, Рысь мигом выскользнула из-за виртуального компьютера и заняла позицию слева в простенке. Алена Амельская даже не сумела понять, откуда в руке у Светы вдруг появился плазмомет.
Почти одновременным движением Лось положил Амельской ладонь на макушку и быстро пригнул красавицу под стол. Другая, наверное, возмутилась бы такой бесцеремонностью, но Алена выросла в приграничном мире и прекрасно знала, что возмущаться перед стрельбой — занятие бесперспективное. А то, что Горностаи изготовились к стрельбе, ибо снаружи происходит что-то очень плохое, было очевидно.
Сидя под столом в согнутом положении, королева красоты торопливо попыталась связаться с кем-нибудь из телохранителей, оставленных за дверями, но их коммуникаторы молчали.
Казимир Витковский тем временем переместился на правый фланг, деловито и молча взяв на себя сектор стены со своей стороны двери. Понятно было, что гости через стену не войдут — слишком громкая получится акция, слишком много постороннего внимания привлечет такой штурм, чтобы рассчитывать на скрытность. Однако для создания эффекта неожиданности Горностаи именно так и сделали бы — стена была металлической, но при наличии подходящего диверсионного оборудования вполне можно было оперативно проделать отверстия такого размера, чтобы внутрь могли проникнуть люди.
С потолка при таких обстоятельствах атаки можно было не ожидать вовсе — в межэтажных перекрытиях корабля и под потолком находились коммуникации, и в случае прорыва сверху нападавшие запросто могли их повредить. А это могло привести к тому, что ошпаренные горячей водой или получившие удар током комбатанты серьезно замедлят продвижение. Но Горностаи на всякий случай наблюдали и за своими участками потолка тоже — чтобы не допустить никаких неожиданностей.
Продюсер больше в дверь не звонил — боевики снаружи правильно расценили молчание в каюте как признак того, что их план раскрыт. И лишь когда снаружи раздалось приглушенное звяканье, Песец одними губами произнес:
— Сначала мы с Аленой, потом Грейс, потом Светка. Лось замыкающий.
— Принято, — донеслось из трех углов каюты.
Негромко хлопнула диверсионная граната на присоске, которая вынесла дверной замок, и в распахнувшуюся дверь начали проникать боевики.
Вернее, попытались начать проникать, потому что первых двух умело сняли из плазмометов залегшие на полу Света и Казимир, и нападение сразу захлебнулось.
— Глаза, уши! — резко скомандовал Песец. — Глаза зажмурь! — велел он сидевшей под столом Алене Амельской, которая ошарашенно смотрела на него. — Рот раскрой! И ладонями глаза прикрой поплотнее!.. — Подробнее объяснять гражданскому приемы борьбы со светошумовыми гранатами уже не было времени.
Потому что в раскрытую дверь полетели маленькие металлические предметы, заскакали по полу, завертелись на месте. Видимо, у нападавших был приказ максимально щадить Амельскую: не ожидая никакого сопротивления, они попытались просто вломиться в каюту и положить всех мордами в пол, после чего быстро забрать Алену. Однако, встретив серьезный отпор, вражеские комбатанты сразу поняли, что без светошумовых гранат не обойтись.