— На нас вот-вот набросится хищник, — пробормотала Кеннеди. Судя по выражению ее лица, она по-прежнему не готова была сдаться. — Должен же работать инстинкт самосохранения, черт побери!
— К звездным коням это не относится, — проворчал Феррол. — Они такие же, как темпи. Готовы покорно поднять лапки и умереть… — Внезапно он вскинул голову, пораженный новой мыслью. — Вот оно. Они такие же, как темпи… они тоже не хищники.
— Не понимаю…
— Димоти! — оборвал Кеннеди Феррол. — Наденьте шлем. Сейчас же.
— Шаттл? — послышался голос Романа. — Что у вас там происходит?
— Может, есть шанс разбудить Квентина, — прокричал в ответ Феррол, оглядываясь через плечо. Димоти неумело ухватился за шлем — слишком медленно — но в конце концов стянул его с головы Пла-зии и надел на свою собственную. — Думаю, я понял, почему в самом начале Квентин испугался и прыгнул, капитан. Он почувствовал в Димоти хищника и попытался удрать. Если Димоти сумеет снова напугать его…
Неожиданно шаттл дернулся с такой силой, что Феррол прикусил язык. Он почувствовал вкус крови во рту…
…и внезапно перед ними вспыхнула бело-голубая звезда. Ее свечение, словно ореол, очерчивало контуры Квентина.
Они вырвались.
Кеннеди и другим людям в шаттле понадобился час, чтобы вычислить, где они находятся, и рассчитать обратный путь к Кордонейлу. Рин-саа и его соплеменникам на «Дружбе» понадобилось почти столько же времени, чтобы решить судьбу Квентина.
— Не понимаю, — сказал Роман, устремив взгляд мимо Рин-саа туда, где под двойным шлемом-усилителем сидели рядышком Со-нгии и Хом-джии. — Мне казалось, что именно вы были категорически против того, чтобы освобождать Квентина.
— Тогда рядом находилась «акула», — ответил темпи. — Теперь никакой опасности нет.
— Ну, и почему нужно освобождать его?
— Потому что он ранен, — сказал Рин-саа. — Не телесно. Глубоко внутри.
— Тем более имеет смысл увести его с собой, — возразил Роман. — Уверен, вы сможете ему помочь.
— Это не вопрос помощи, — ответил Рин-саа, и в воющих модуляциях чужеземного голоса Роману послышалась печаль. — Это вопрос обманутого доверия.
— Мне очень жаль, но я все равно не понимаю. То, что произошло, случилось не по вашей вине.
— Мы взяли Квентиннинни себе в услужение, Ро-маа. Мы прицепили к нему корабль, мы разговаривали с ним, глубоко проникая в его сознание. В обмен на его служение мы обещали ему заботу и защиту, а вместо этого подвергли огромной опасности. Травма оказалась настолько сильна, что он был вынужден уйти в перасиату ради того, чтобы вытерпеть ее. — Темпи издал тяжкий вздох. — Как можно теперь вести себя так, будто ничего не случилось? Роман скривил губы.
— Мне всегда казалось, что при определенных обстоятельствах всегда можно рассчитывать на второй шанс.
— Мы дали обещание, — просто ответил Рин-саа.
Роман вздохнул. Звездному флоту и Сенату это совсем не понравится… но в уставе «Дружбы» особо оговаривалось, что темпи имеют решающее слово во всем, что касается здоровья звездных коней.
— Ладно. Наверно, не стоит отпускать Квентина на свободу вместе с сетью. Если ты дашь мне еще час, я пошлю шлюпку, и сеть снимут.
— Это приемлемо, — ответил Рин-саа. — Спасибо, Ро-маа.
Спустя час Роман с капитанского мостика провожал взглядом Квентина, быстро уносящегося во тьму космоса… Он спрашивал себя, не слишком ли темпи чужды людям для того, чтобы последние когда-нибудь сумели их по-настоящему понять.
Глава 22
Заседания начались сорок восемь часов спустя — на этот раз не в роскошном правительственном здании на Соломоне, а на околоземной орбите, в мрачном безмолвии космического корабля «Вызов». На Соломоне Звездный флот и Сенат были представлены более или менее поровну; здесь такого равновесия не наблюдалось. Доминировали военные — в заседаниях участвовала лишь небольшая группа гражданских.
Среди них, конечно, был сенатор, как и рассчитывал Феррол.
Однако в течение трех первых дней у них не было буквально ни минуты, чтобы поговорить наедине. Дни Феррола были до краев наполнены; его — иногда одного, а иногда вместе с Романом, Кеннеди или Тен-зингом — без конца расспрашивали, заставляя пересказывать события снова и снова. Ночи тоже были заполнены — он спал крепким сном смертельно усталого человека, в который то и дело вторгались «акулы» и «грифы».
И снова Прометей… На этом самом «Вызове» когда-то вывезли его и других колонистов, изгнанных из их мира. Не раз ему приходило на ум, не был ли выбор именно этого корабля в качестве места заседаний проявлением чьего-то извращенного чувства юмора.
Днем он беспрерывно говорил, ночью его одолевали сны… и все время он с нарастающим нетерпением ждал, когда же сенатор наконец вызовет его. На четвертый день — последний, согласно расписанию — ему надоело ждать.
— Сожалею, — сказал Стифейн Риз голосом, в котором соединились вежливость и жесткость, — но в данный момент сенатор действительно очень занят.
— Он примет меня. — Вытянув шею, Феррол сквозь полуоткрытую дверь заглянул в другую часть офиса. Сенатор был там, углубился в беседу с одним гражданским и двумя военными в увешанной орденами форме. — Просто доложите ему обо мне.
Риз заколебался на мгновение, потом взял телефон и пробормотал что-то в трубку. Напряженно вслушиваясь, Феррол уловил, как тон сенатора изменился…
— Он сказал, Феррол, чтобы вы возвращались к себе. Он свяжется с вами позже.
В глубине души Феррола зазвучал негромкий сигнал тревоги. По распорядку, до отбытия на «Дружбу» у него оставалось едва ли два часа.
— Не может быть никакого «позже». Скажите сенатору, что я даю ему минуту, чтобы избавиться от гостей. После чего вхожу к нему и излагаю свое дело прямо перед всеми.
Риз устремил на него долгий задумчивый взгляд, как бы прикидывая, чем обернется звонок сенатору. Феррол ответил ему собственным испепеляющим взглядом. Спустя мгновение Риз сдался и снова заговорил по телефону. Последовала короткая пауза…
— Сенатор примет вас, — пробормотал он.
Феррол удовлетворенно кивнул и, неизвестно почему, начал отсчитывать секунды. На пятьдесят шестой гости сенатора поднялись и, скользнув по лицу Феррола незаинтересованными взглядами, покинули офис.
Сенатор остался стоять в дверном проеме. Он посмотрел на Феррола только после того, как последний гость ушел. Его взгляд был спокойным, лишенным всяких эмоций. Точно так же звучал и его голос, когда он сказал:
— Входите, старший помощник.
Феррол молча прошел мимо него в комнату. На этот раз сенатор плотно закрыл за ними дверь.
— Ты прервал очень важную встречу. — Сенатор пересек комнату и уселся за богато украшенный металлический стол, стоявший в углу.
— Я через два часа должен покинуть «Вызов», — сказал Феррол, успешно подавив автоматическую потребность извиниться. Нет, на этот раз он не допустит, чтобы сенатор с первого же слова заставил его занять оборонительную позицию. — Через двенадцать часов «Дружба» получит очередной приказ, я окажусь бог знает где и пробуду там бог знает сколько времени. Прервать вашу встречу было для меня единственным способом поговорить с вами.
Сенатор вскинул бровь.
— Почему ты думаешь, будто нам есть о чем говорить?
Несколько долгих мгновений Феррол пристально всматривался в его лицо.
— Не понимаю.
Сенатор скривил губы.
— Тогда позволь мне сказать открытым текстом: ты, Чейни, больше у меня не служишь.
У Феррола отвалилась челюсть.
— Что? Но… почему?
— Это имеет значение?
Феррол проглотил ком в горле, перед глазами у него все поплыло. Вокруг как будто внезапно резко похолодало — таким неодобрением и презрением наполнился воздух. Он снова почувствовал себя ребенком перед лицом разгневанного отца…
Нет, этому не бывать. Он не ребенок, и сидящий перед ним человек ему не отец. Он стиснул зубы, чтобы не выдать своих эмоций, и сказал:
— Да. Это имеет значение. На протяжении многих лет я был одним из ваших лучших агентов…
— Лучших? — фыркнул сенатор в своей светской, чуть жеманной манере. — Ох, Чейни, не обманывайся на этот счет. Ты был способным, определенно, но вряд ли одним из лучших. Для этого нужен больший опыт работы, чем ты на свете прожил.
— И теперь я лишен возможности приобрести этот опыт? — перешел в наступление Феррол. Детское ощущение беспомощности исчезло, сменилось нарастающим гневом. — Почему?
— Главным образом, это проблема доверия. — Нахрапистая манера поведения сенатора сменилась лениво-бесцеремонной. Возможно, до него дошло, что запугиванием он ничего не добьется. — Когда мой агент по доброй воле передает секретную информацию противнику… Согласись, неудивительно, что желание работать с таким агентом пропадает.
В первое мгновение Феррол даже не понял, о чем, черт возьми, идет речь. Потом…
— Сенатор, это был вопрос жизни или смерти. Вы бы предпочли, чтобы я промолчал о данных Чеслава и позволил «акуле» сожрать и «Дружбу», и себя?
— Если верить показаниям капитана Романа, данные Чеслава не слишком помогли ему.
— Нет, не помогли, — не стал спорить Феррол. — Однако я вряд ли мог знать об этом заранее.
— Возможно. Но это была личная информация, и ты не имел права копировать ее.
— В этом и проблема на самом деле, не так ли? В том, что в моих руках оказалась незаконно полученная информация, которая могла привести к вам.
Феррол ожидал хоть какой-то реакции — гнева, настороженности; чего угодно, что позволило бы проникнуть в мысли собеседника. Однако, как обычно, сенатор лишил его этой возможности.
— Незаконно полученная? — кротко спросил он. — Опомнись, Чейни. Как, скажи на милость, может считаться «незаконно полученной» информация об объекте, который находится на орбите около ничейной планеты? А насчет того, что эта информация могла привести ко мне, — это просто абсурд. Я умею заметать следы. — Сенатор покачал головой. — Нет, Чейни, реальная проблема, как ты выразился, не в том, что ты и твои недавние действия можно как-то связать со мной. Она даже не в том, могу ли я доверять тебе дальше. Я заговорил о данных Чеслава только ради того, чтобы ты понял, на