— Своевременно. — У Георга отлегло от сердца. — Где вы?
Возвращаясь к установке, физик выслушал объяснения наемников. В главном зале он попросил Хуррам подвинуться, заново настроил параметры сингулярных вихрей, и посреди помещения распахнулся проход в представительство Аидаса, через который шагнули пятеро крепких ребят в камуфляже. Возглавлявший отряд турист, с которым они общались в ресторане, произнес:
— Мадемуазель, в прошлый раз я не имел возможности представиться. Майор Норидзе, бригада «Ночной Кошмар».
Хуррам недоуменно разглядывала изрядно вооруженных людей, внезапно появившихся у нее за спиной.
— Как вы это сделали? — спросила растерянная девушка.
— Вопросы чуть позже… — Георг задумчиво продумывал последовательность шагов. — Парни, скоро прилетит машина с полицейскими, надо их положить.
Наемники деловито разошлись по всему этажу, выбирая огневые позиции для кругового обстрела окрестностей. Сам же Георг, снова включив установку, нацелил конус вихревого поля на орбитальную крепость, расположенную в мегаметре над планетой.
На голограмме появились мрачные отсеки боевой станции. Зона обзора скользила по крепости, мелькали переборки, лица, трубопроводы, казематы. Наконец он обнаружил обширный отсек, часть которого занимало подающее устройство, а на палубе стояли спецбоеприпасы, упакованные в защитные контейнеры с красной полосой.
Далеко не с первой попытки Георг сумел ухватить вихрями часть зарядов. Затем перетащил курсор по голограмме прицельного монитора. Контейнеры исчезли с изображения отсека и стали видны невооруженным глазом — лежали на песке пляжа в сотне шагов от лабораторного корпуса. Хуррам не могла отвести взгляд от окна, через которое открывался обзор на пляж с боеголовками, а также — на небо с приближающейся полицейской машиной.
— Что ты делаешь? — осведомилась она дрожащим голосом.
— Перекладываю самые ценные марки в свой кляссер.
Оставшиеся в арсенале боеприпасы он переместил с меньшими усилиями — сказывался полученный опыт. Затем потянулся вихревым конусом к другой крепости.
В окно было видно, как в небо ввинтился самонаводящийся снаряд. Трасса коснулась авиетки, вспыхнул ярко-фиолетовый комок пламени, и в море посыпались обломки.
Еще рвались боеголовки торпед, выпущенных с кораблей огневой поддержки, еще падали под выстрелами нападавших последние защитники орбитальной крепости, еще главари Оаху не поняли, сколь безжалостный враг явился чинить расправу, а десантники уже рвались к планете сквозь тучи радиоактивного пепла.
Стаи пронырливых «Щук» садились возле стратегических точек, высаживая отряды наемников, и немедленно взлетали, чтобы доставить новые подразделения. Стремительными атаками бойцы «Ночного Кошмара», «Грибовидного Облака» и других бригад крушили рыхлую оборону, занимали намеченные объекты.
Реального сопротивления наемники пока не встретили — гнилой режим не имел надежных защитников. Лишь отборные части пытались отбиваться, тогда как регулярные батальоны попросту разбегались, прихватив оружие, которое могло пригодиться в родной деревне. Уже на третий час после начала атаки вторгшиеся из космоса неумолимые воины захватили контроль над главными городами, космодромами, энергостанциями и узлами всепланетной нейросети. Оставалось сделать последний шаг — занять несколько десятков административных зданий в столице и провинциальных центрах.
— И все-таки, что ты… вы делаете? — в очередной раз спросила Хуррам, до сих пор пребывавшая в глубоком ошеломлении.
— Восстанавливаем справедливость, — рассеянно произнес Георг.
Он проник в арсенал, подцепил осколочно-фугасный боеприпас весом не меньше центнера и перебросил этот снаряд в бункер, где засели непримиримые защитники режима. Массивный цилиндр с закругленным торцом громко взорвался, перебив полсотни фанатиков, после чего батальон Волка быстро зачистил развалины и начал штурм гарнизонного штаба в Хаджиабаде.
— Нет, я не глобально спрашиваю, — сказала Хуррам, запинаясь. — Что делаете лично вы? Как это понять?
— Телепортация, — лаконично пояснил физик. — Мне удалось изобрести и построить машину, которая мгновенно перемещает материальные объекты на некоторое расстояние.
Кажется, в девушке просыпался журналист, и она собралась выведать подробности, но тут опять зазвонил видеофон Георга. Над аппаратом появилась голограмма Гульбан, которая беспокойно поинтересовалась:
— Где ты?
— Спрятался подальше от войны. Как дела у тебя?
— Муж прибежал домой, боится, что убьют. Можно, мы у тебя в квартире укроемся?
— Думаешь, у меня безопасно?
Она прошептала назидательно:
— Ты ведь — белл, тебя не тронут.
Георг назвал код замка, хотя она должна была помнить сама — не раз к нему ходила в дни, когда героический супруг тренировал своих солдат. Забыв поблагодарить, Гульбан сурово осведомилась:
— Если будет возможность, замолвишь за нас словечко?
Усмехнувшись, он пожелал подружке благополучно пережить плохие времена. Когда он убрал видеофон в карман, Хуррам озабоченно проговорила:
— Ты уверен, что восстановление справедливости — это всегда благо?
— Не всегда, конечно, — признал Георг. — Но в нашем случае — несомненное благо. А что ты имела в виду?
Она засмущалась, отчего сделалась еще красивее. Рассеянный взгляд девушки скользил по светившимся над установкой голограммам. Трехмерные картинки показывали места, где происходили особо напряженные стычки. На одном мониторе наемники выводили пленных из полицейского департамента столицы, другие голограммы показывали штурм военного министерства и президентского дворца. Воинство Стар Террибла побеждало на всех участках.
— Война заканчивается, — прокомментировала Хуррам. — Вы помните, как кончилась война с Настиарной?
Еще бы он не помнил те дни, когда радость победы была растоптана предательством и подлостью политиканов. Одна война плавно, почти без интервала превратилась в другую, не менее ожесточенную. Ненависть стала еще озлобленней, ведь враг принадлежал к человеческой расе, а потому казался стократ отвратительнее.
Он спросил дрогнувшим голосом:
— Почему ты об этом спросила?
Голубые глаза девушки превратились в пару ледяных кристаллов, и она процедила со свирепостью, на которую способна лишь женщина гор:
— Я хочу наконец понять, кто виноват в развязывании гражданской войны.
Грустно улыбнувшись, Георг поцеловал ее запястье и тихо произнес:
— Теперь уже не найти виноватых. Слишком многие постарались для этого. Причем большинство — я уверен — имело самые благородные намерения.
Еще подростком Хуррам обзавелась не слишком полезным умением угадывать ложь и недоговорки. Что поделать — в повседневном существовании на Оаху с избытком хватало и того и другого.
В выпускном классе гимназии, когда на уроках истории проходили события последнего полувека, она в очередной раз увидела загадку. Авторы учебника, старательно излагавшие официальную версию, пылко и косноязычно ругали «проклятую земную империю, безжалостно угнетавшую свободолюбивый народ Оаху руками предателей-кафиров». В их трактовке получалось, что Земля развязала войну против миролюбивой Настиарны в надежде подавить освободительное движение боргов. Через пару абзацев следовали вовсе непонятные фразы: «После унизительного поражения от могущественных настиан в стане колонизаторов разгорелся конфликт. Преступные милитаристы попытались свергнуть своих сообщников, правивших на Земле. Вспыхнула гражданская война, и восставшие борги в тяжелой борьбе завоевали независимость, после чего кровавая империя рухнула под тяжестью своих преступлений».
Университетский учебник новейшей истории почти дословно повторял те же казенные фразы, явно заимствованные из речи какого-нибудь бывшего президента. Однако в другой книге Хуррам обнаружила хронологическую таблицу, из которой следовало, что прежняя Федерация Солнца рассыпалась в 2432 году, тогда как героическое восстание, принесшее независимость Оаху, случилось только через два года. Итак, учебники лгали, но никаких дополнительных материалов найти не удалось, хотя Хуррам переворошила все доступные файлы старых газет.
Она принялась расспрашивать родителей, деда, других старших. Те путались в датах, но кое-что все-таки прояснилось. Позже, став журналистом и побывав на Тиниане, Хуррам обнаружила, что и в этом мире, который поначалу казался оазисом свободы, тоже не любят вспоминать прошлое. Однако в библиотеке она вдруг наткнулась на некоторые чудом не затертые файлы, в которых упоминался человек с редкой фамилией.
— Вы слышали о ком-нибудь по фамилии Мандрагор? — спросила Хуррам.
Невольно вздрогнув, Георг облизал мгновенно пересохшие губы. Девушка выжидательно смотрела на собеседника, словно ответ имел для нее фатальное значение. Отпив воды, Георг спросил, стараясь не запинаться:
— Почему ты интересуешься этим?
— Был такой известный ученый по прозвищу Демиург. Он тоже, как вы, занимался проблемами телепортации. Давно, еще до настианской войны. А потом, когда война закончилась, Мандрагор выступил с обращением, которое спровоцировало мятеж видных военачальников. И еще было несколько сообщений, что именно Мандрагор привел в исполнение приговор военного трибунала и убил президента Федерации…
Его словно вернули в мертвое прошлое, когда еще не разразилась катастрофа, залившая кровью заселенные людьми миры Галактики… В эпоху, погибшую в неистовых мучениях и погубившую всю прежнюю жизнь. И десятки миллионов других жизней впридачу. Только интерпретация этих фактов, по сути своей вполне реальных, была совершенно дикой — девочка просто запуталась…
Отрицательно покачав головой, он отхлебнул воды прямо из горлышка графина и произнес:
— Не так. Не совсем так и совсем не так. Ты путаешь разных людей. Один Мандрагор действительно разрабатывал метод мгновенных перемещений на межзвездные дистанции. Считается, что он погиб во время решающего эксперимента. Другой однофамилец был известным публицистом, политическим аналитиком. Его следы затерялись в ураганах эпохи. И был третий Мандрагор, который атаковал президентский дворец на Венере, перебив половину политиков, которых генералы считали виновниками гражданской войны. По слухам, этот человек был убит, когда его десантники отступали после операции.