Бобо открыл глаза, посмотрел наверх, в окошко — и сразу забыл и про фишера, и про гурий. Звезды-то, звезды — совсем не такие, как у нас! Плывут по небу, весело раскачиваясь, золотые и серебряные шары, вспыхивают между ними разноцветные огоньки, и все искрится, сверкает, будто сверху блестящей мишуры накидали. Красиво — слов нет! Но только почему на всем небе ни одной живой души не видно? Ни одного ангела, ни одного беса, как глаза ни щурь…
Пусто на Западном небе. Ни во что, значит, ёшки уже не верят.
Еще светать не начинало, а Ашмедай уже явился. Пришел веселый: качается во все стороны, как во время турбулентности, и пахнет ёшкиной бузой. На плече большая сумка болтается, а на лице беззубая улыбка расплылась.
— Ашмедай, ты что, ёшкину бузу пил?
— Ну, пил.
— Зачем, Ашмедай? Гадость же.
— Ай, Бобо, ну какой ты нудный!.. Я наших встретил, с Восточного рынка. Ты представляешь, десять лет тут живут — и ничего! Все толстые, все довольные, а у одного даже рыбная лавка есть! Вот ты бы вместо того, чтобы зудеть, послушал, что я у них про фишера узнал…
— Узнал? Так говори скорее!
Ашмедай разлегся на кровати и принялся не спеша объяснять:
— Ну, слушай. Ёшка-фишер, оказывается, во дворце живет. Большой дворец, старинный, вокруг парк тоже старинный, в парке истуканы стоят, тоже старинные…
— Я тебя убью сейчас, Ашмедай!
— Погоди. А посреди парка озеро, чтобы одну рыбу ловить.
— Как так одну рыбу?
— Погоди. От дворца к озеру спускается лестница — тоже старинная, широкая, вся из мрамора. В парк никого не пускают, вокруг решетка идет, тоже старинная. Но через решетку, говорят, видно: каждое утро, как только взойдет солнце, по этой лестнице спускается Ёшкин-кот с сачком и ведерком. Сачок в озеро опускает — и одну рыбу вытаскивает.
— Да как так одну рыбу? Одну и ту же, что ли?
— Ну да, там в озере всего одна рыба живет. Очень старинная рыба, говорят, и очень умная. Сама в сачок идет, потому что привыкла уже, ты представляешь?
— А как же она обратно попадает?
— А вот слушай. Кот эту рыбу к фишеру во дворец относит и пускает в аквариум. А фишер с этой рыбой какие-то важные дела обсуждает. Ну, кормят ее там, конечно. А как вечер наступает — фишер дно у аквариума выдвигает, и одна рыба по специальному желобу назад в озеро плывет — ночевать.
— А зачем все это?
— Ох, не знаю. Они такие слова говорили, что я не понял ничего. Э-ко-ло-гическая рыбалка, говорят.
— Ты меня совсем запутал, Ашмедай. Ты мне одно только скажи: как этого кота поймать?
Ашмедай встал с кровати, потянулся, посмотрел наверх, в окошко, и ответил лениво:
— На озере кота ловить надо, рано утром. В другое время до него не доберешься.
— А как мы туда попадем?
— Э… Что бы ты без меня делал, Бобо, а? Ну, слушай. Ты летать хоть чуть-чуть можешь?
Шайтан почесал хвостом в затылке.
— Немного могу, кажется. Только далеко не получится. А что?
— Короче, рано утром, на рассвете, мы подходим к старинной решетке. Ты берешь меня в охапку, перелетаешь через решетку и — нырь в озеро! Потом вылезаем, отряхиваемся, прячемся за истуканами и ждем кота. Как только спускается кот, мы на него — раз! — накидываем с двух сторон рыболовные сети. Накинули — и сразу в мешок, он и мяукнуть не успеет. А потом назад через забор — и ходу. Ну, как тебе план?
Бобо задумался.
— Через забор-то я перелечу, наверно, если захотеть очень сильно… Слушай, Ашмедай, а может, я один, без тебя, а? Ну как я назад с такой ношей выберусь — и ты, и кот? Он ведь жирный, наверно, отъелся тут.
Ашмедай поправил галстук и принял гордую позу.
— Об этом ты можешь не беспокоиться, брат, — торжественно объявил он. — Назад ты только с котом полетишь. А я во дворце останусь.
— Как так останешься? Ты опять шутишь надо мной?
— Нет, Бобо, я не шучу.
— Да тебя там съедят!
— Не съедят. И знаешь почему? Потому что я прикинусь этим самым котом, понял-нет?
И джинн жизнерадостно захохотал, но тут же смолк и схватился за щеку.
— Да что ты такое говоришь, Ашмедай? — изумился Бобо. — Ты у ёшек котом работать будешь? Да ты же всю жизнь их ненавидел!
— Э… о чем вспомнил. Пока клыки были — ненавидел. А теперь я понимаю, что к чему. Нет, уж лучше ёшки, чем автоматы с ушами. Всё, хватит чужое добро сторожить! Поработаю котом, скоплю тыщ пять динаров, а потом рыбную лавку открою. Рыбная лавка Ёшкина-кота, ты представляешь?! Со всех рынков приезжать будут, чтобы только посмотреть! А Шаддад, слава ему, будет знать, как у верных бесов клыки удалять без наркоза…
— Как?! Он же велел с наркозом!
— А ты откуда знаешь?
— Ну… слышал случайно. Значит, эти собаки тебе без наркоза выдрали?
— Собаки и есть, что с них взять. Всё, хватит о собаках болтать, пошли за котом!
— Прямо сейчас?
— А ты как думал? Скоро светать начнет. Вот смотри, я и сети достал.
И Ашмедай показал на свою сумку.
Пошли через весь рынок пешком. Прятались, к домам жались, но по дороге ни одного ёшки не встретили — наверно, все дрыхли еще.
Подошли к чугунной решетке у дворца. Бобо ухватил Ашмедая за шиворот, глаза закрыл и ощетинился духовно. Но дальше как-то не пошло. Попробовал Джибрила себе представить — ничего не выходит. Напрягся посильнее, стал фишера представлять, который ночью являлся, — нет, не получается, только холодным потом весь покрылся. Тогда собрался шайтан с духом и представил себе Мишу-муддариса с шайкой кипятка в руках. И вдруг почувствовал: тянет ввысь, ох как тянет!
Оттолкнулся — и перелетел.
Очень удачно в воду войти получилось, почти без брызг, даже водоплавающих птиц, которые у самой воды спали, не разбудили. Вылезли потихоньку на гранитный берег, отряхнулись, огляделись. Да, все правильно, все так, как бывшие наши рассказывали. На холме дворец с колоннами высится — огромный, как город, и весь зеленый. От него широкая белая лестница вниз идет и в озеро упирается. А у самой воды стоят на постаментах два каменных младенца с несерьезными крыльями, как у мотыльков. Сами пухлые, жирные — Бобо таких на небе никогда не видел: ангелы, они обычно поджарые бывают. Ну, неважно. Толстые — это даже лучше, прятаться удобнее. Ашмедай за левым встал, Бобо — за правым.
Стали кота ждать.
А осень в ёшкином парке очень красивая оказалась. Деревья чуть видны в тумане. Слетит бесшумно красный лист с зазубринами, опишет круг, ляжет на воду, задрожит, как детская душа, — и замрет. В воде истуканы вниз головами стоят неподвижно, не шевелятся, а между ними, в глубине, одна рыба проплывает.
— Хорошо тут, — сказал Ашмедай. — Тихо… Прямо как в раю.
— А ты в раю бывал?
— Бывал. Там с утра такой же туман…
Помолчали немного, глядя, как еще один лист на воду ложится.
— А за что тебя выгнали из рая? — спросил Бобо.
— Никто меня не выгонял, я сам ушел, — гордо ответил Ашмедай. — Я же молодой был, горячий, на войну рвался, а меня там кассиром в бане назначили. Ну, и с кем мне было воевать? С чистыми душами, что ли? Вот я и решил увольняться. Поскандалил немного насчет зарплаты, кувшины с розовой водой побил и пал на Землю. А на Земле сам видишь, как все вышло. Сперва к игральным автоматам приставили, а потом и вовсе клыков лишили. Всего только восемь ёшек и успел сожрать — вот и вся моя жизнь…
— Тихо! Кот идет. Скорее сеть доставай!
— Ты тоже доставай!
На верхней площадке лестницы показался Ёшкин-кот.
Разглядеть его снизу было трудно, видно было только, что выступает он важно, на задних лапах, а в передних у него — огромное ведро и здоровенный рыболовный сачок. И еще одна вещь сразу в глаза бросилась — цвет. Кот был не просто рыжий, а какой-то невиданной расцветки: оранжево-красный, как самый дорогой мандарин на Восточном рынке. Теперь понял Бобо, почему фишер за домашнее животное такие деньги отдал.
Но вот кот стал спускаться по лестнице, и с каждым его шагом глаза у бесов потихоньку округлялись, а сами они каменели так, будто на них медленно наматывали веревку. Нет, это был не мандарин, это был не апельсин, не грейпфрут, не арбуз даже, это была настоящая звезда красный гигант! Огромен и могуч предстал перед бесами Ёшкин-кот: ростом он был не меньше великого Джибрила, только что без пушистых крыльев. Такого сетью ловить все равно что в Айблад из гранатомета стрелять. А если и поймаешь — куда его потом девать? Какой уж там мешок… Бобо в страхе за голову схватился, а в голове важный вопрос возник: а как это, интересно, сладкая Лейла такого вот кота гладить собиралась? Но думать уже некогда было: кот приближался к пруду.
Как только он оказался между ангелами, Ашмедай ощерил беззубый рот и отчаянно махнул хвостом.
Две шелковые сети разом взвились в воздух.
Но зря они взвились: кот оказался ловок, как бес. Он отскочил назад, будто резиновый мячик от стенки, подцепил своим сачком обе сети, раскрутил этот сачок над головой — и закинул в воду сети вместе с вцепившимися в них демонами. Водоплавающие птицы проснулись и заорали от ужаса, а Бобо с Ашмедаем попадали в озеро, поднимая тучу брызг. Охнуть они смогли только когда вынырнули на поверхность.
Кот основательно уселся на парапет, положил рядом с собой сачок, пригладил усы обеими лапами и принялся не спеша, размеренными движениями выбирать сети. Незадачливые ловцы, отфыркиваясь, как два тюленя, стали приближаться к берегу. Когда они оказались совсем близко, кот наклонился, ловко распутал сети, взял демонов за шивороты, слегка прополоскал и поднял на воздух, прямо к своей раскрытой пасти.
Бесы зажмурились.
— Ну вот, порыбачил, — услышали они мурлыкающий голос. — Улов, правда, так себе, всего два мокрых мыша. Да и мыши какие-то тощие… — тут кот их пощупал и повертел, осматривая со всех сторон. — Хм. Мыши копытного типа. С пятачками. И пятачки как будто знакомые… Вы не с Восточного рынка, ребята?