– Да, да! Кого я люблю? Женщин. Кого ненавижу? Всех членов своего клуба, всех тех, кто пытается меня ограничить, кто не понимает, что есть люди, у которых душа широка и раздольна, и всякие препоны ей вредны,, они лишь понижают творческую деятельность.
Ме остановился, поднял глаза к потолку и застыл. Паркер подумал, что его новый знакомый сейчас начнет читать стихи, и, морщась, привалился к стене и прикрыл глаза: "Ладно, мол, я добрый, все стерплю". Но Ме вдруг вскочил, сказал: "Я сейчас"- и бросился к выходу, озабоченно хмыкая. Через несколько минут он явился возбужденный, сел за стол, глубоко вздохнул и тогда сказал, подвинувшись к Паркеру вплотную:
– Хочу проделать один эксперимент. Я могу заручиться вашей поддержкой? Не понимаете? Объясню. Несколько дней назад я попросил одного знакомого биофизика изготовить мне возбуждающие таблетки, разгоняющие сон.
Меня начала одолевать сонливость. И вот таблетки у меня.- Ме показал стеклянную трубочку с прозрачными капсулами.- Десять минут назад мне в голову пришла гениальная мысль: а что случится, если капсулу растворить в возбуждающей жидкости? Две силы противоположных знаков – усыпляющая и возбуждающая – должны в сумме дать ноль, взаимно исключиться, и тогда останется действие только спирта и его вкусовых компонентов. Вы согласны на такой эксперимент, дружище?
– Давай!- сказал Паркер, подумав: "Риск – благородное дело, как говорят русские. У этих уамлян врачи, наверное, мастаки, все равно вылечат".
Торжественно растворяли капсулы, помешивая возбуждающую жидкость ложечками. Пили медленно, поглядывая друг на друга с усмешкой. Паркер косил глаза на дверь, надеясь, что кто-нибудь войдет и, если с ними что-либо случится, вызовет "Скорую помощь". Выпив, сидели молча и ждали.
Иногда Паркер бледнел. К горлу подступала тошнота, и он уже собирался вскочить и бежать на улицу, но неприятное ощущение проходило, и голову затуманивало обычное опьянение.
Эксперимент удался. Друзья, теперь уже закадычные, сидели в обнимку и говорили одновременно:
– Что такое жизнь?- вопрошал Паркер.- Это бизнес.
– Жизнь?- недоумевал Ме.- Жизнь – это сплошное творчество, удовлетворение всех потребностей человека без ограничений. Что моей душе нравится. Ясно?
– Хелло!- подхватывал Паркер.- Это я понимаю, это по мне. И корень всему – деньги, на них можно купить любую жизнь.
– Деньги? У нас их нет, и мы ничего не покупаем. Но это не меняет принципа: мы живем для того, чтобы радоваться и радовать…
Паркер неистовствовал – здесь, на далекой планете, он нашел единомышленника. Правда, он улавливал какую-то разницу во взглядах, но, с точки зрения Паркера, это было несущественно.
Они обняли друг друга за плечи.
– Искусство владеет людьми!- доказывал Ме, размахивая свободной рукойВеликий кудесник может привести людей к совершенству…
– Если им владеют свободные художники, не зависимые ни от обстоятельств, ни от людей,- подхватил Паркер.
– Независимые? Недоразумение. У картин и скульптур должны быть зрители, и их мнение для художника небезразлично. А это уже зависимость.
Другое дело – место художника в народном строю. Он должен быть выше, чтобы вести за собой, он весь в будущем, он правофланговый. Да что говорить!
Пойдемте, я покажу вам свою последнюю работу. У меня еще не было зрителя с другой планеты…
Они шли по улице в обнимку, покачиваясь. Прохожие останавливались, провожали их взглядами, обменивались замечаниями.
– Один из них землянин. Что с ними?
– Наверное, на землян иногда находит, и они не могут управлять своим телом.
– А что делает наш?
– Пожалуй, сопровождает и поддался влиянию.
– Надо бы помочь…
– За землянами установлено специальное наблюдение. Наше некомпетентное вмешательство может оказаться вредным.
Мастерская художника представляла собой большую и очень светлую веранду. Мольберты, рулоны, краски в банках и тюбиках, кисти, рамки – все как у обыкновенного земного мастера кисти. Окинув взглядом развешанные по стенам картины, Паркер вскинул брови: что-то было в картинах- знакомое, земное.
Ме прошел к дальней стене и отдернул белую занавеску.
– Смотрите. Оценивайте.
Паркер подошел ближе. В глазах мельтешило. Краски на полотне сверкали, искрились, словно мелкие волны на солнце. Откуда-то чуть-чуть доносилась веселая и звонкая музыка. Паркером овладевало заразительное, неудержимое веселье. Краски непрерывно переливались: картина определенно действовала на настроение.
– Абстракция!- догадался Паркер.
– Я вас не понимаю. Что такое абстракция?
Паркер не ответил и принялся расхваливать картину:
– Прекрасно! Бесподобно! Мои соотечественники попадали бы в обморок от восхищения. Я куплю у вас эту картину! Вы гений! Я приобрел великого друга!
– О, я польщен. Откровенно говоря, я не ожидал таких похвал… Я столько выслушал упреков, что сейчас даже растерялся,- смущенно говорил художник.Я ничего и никогда не продавал. Я подарю вам эту картину…
– О! Я поражен вашей щедростью! Ваше имя на Земле будет прославлено в веках. У вас будут учиться сотни, тысячи землян.
– Ну что вы… Этой картиной я только хотел доказать, что определенное сочетание красок тоже может действовать на психику человека.
Я, правда, не знаю, как…
– Не имеет значения. С моей точки зрения, вы далеко заглянули вперед, в будущее человечества двух планет.
Обняв друга, Паркер еще долго рассыпался в похвалах, в то же время обдумывая, как бы еще кое-что извлечь из этого приятного знакомства. В конце концов он решил не мудрить и прямо попросил помочь ему подробнее ознакомиться с двигателями и системой управления звездолета. К удивлению Паркера, уамлянин не выказал ни настороженности, как это случается на Земле, не сказал ни слова о затруднении, даже обрадовался возможности помочь своему новому другу.
– Сейчас мы и примемся за это дело,- заявил Ме и пригласил Паркера последовать за собой.
Это было так неожиданно, что Паркер было отказался. Он хорошо помнил, что в нетрезвом виде нельзя брать секретные сведения! В два счета погоришь. Но художник ничего не хотел признавать.
– Переписывать и изучать мы сейчас не в состоянии. Ясно. Но я покажу вам, где вы всегда можете взять материалы.
Институт информации находился недалеко. В одном из огромных залов – не менее ста метров в длину – читатели сидели в глубоких мягких креслах, перед каждым был небольшой экран, на котором проецировались рисунки, чертежи. Маленькие белые наушники, как видно, доносили текст до каждого.
Некоторые что-то записывали на выдвинутых из столиков дощечках. В другом зале уамляне сидели рядами, как в кино. На огромном экране они просматривали новые картины художников планеты. Ме повел Паркера по длинному коридору, вдоль ряда кабин с портьерами на дверях. Они вошли в одну из кабин. Здесь стояли два кресла, перед ними пюпитры, на стене овальный экран.
– Сейчас мы сделаем заказ. Вы придете сюда завтра ровно в полденьустраивает?- и получите необходимые материалы. Сядете в кресло, нажмете вот этот клавиш и смотрите на экран. Если надо будет изучить что-то более подробно, поверните вот этот верньер, текст или чертеж на экране увеличится. Понятно? Машина будет читать вслух – для этого и кабины сделаны.
– И все?- удивился Паркер.- Разве эти материалы не секретны? – Уамлянин непонимающими глазами посмотрел на Паркера. Видно, аппарат затруднялся, в переводе этой фразы. Ме только пожал плечами.
Паркер про себя хмыкнул, но ничего не сказал. Для него лучше, если они такие ротозеи,- иного вывода пока он не мог сделать.
Вышли в коридор. Обрадованный удачей, Паркер хлопнул по плечу уамлянина и пустился в пляс, принялся выделывать какие-то замысловатые колена. Ме смотрел на плясуна, приподняв правую бровь.
– Давай, друг, откалывай!- крикнул Паркер.
Ме долго не отвечал, потом вдруг расхохотался.
– Вы чего?- остановился Паркер.
– Я не танцую, нет способностей. А ваш танец меня рассмешил, он напомнил мне танцы самцов пуа весенней порой…
– Ты дикарь!- заорал рассерженный Паркер.- Этот танец – последнее достижение нашей цивилизации.
– Не возражаю,- отмахнулся Ме и, улыбаясь, пошел к выходу.
Глава восемнадцатая ЛЮБОВЬ
Подружились мы не на шутку. И только ли подружились? Большую часть свободного времени мы проводили вместе. Лия прибегала веселая, хватала меня за чуб, дурачилась, шутила, и нравилась мне все больше и больше.
Надеюсь, что и ко мне она относится хор по. Иначе зачем же прибегать так часто? Зачем трепать за чуб?
Теперь я полностью нахожусь под контролем строгой и несговорчивой Киу, и нам с Лией приходится чуть ли не умолять ее, чтобы она отпускала меня погулять. А когда мы уходим, я всегда замечаю печальные глаза Киу, со скрытой тревогой провожающие нас.
Лия показывает мне все, что считает ценным. Прогулки с ней полезны для меня и очень интересны. Киу и Пео не могут уделять землянам много внимания, они большей частью заняты в научном центре, кажется, там и отдыхают и, пожалуй, довольны моей дружбой с девушкой. Паркер безвылазно сидит в Институте информации, штудирует звездолет, Агзам гостит где-то за облаками, и я все время провожу с Лией. Мама девушки не препятствует нашим прогулкам. Вначале меня такое отношение несколько удивляло: отпускать дочь неизвестно куда, с незнакомым человеком да еще с другой планеты… Потом я понял: доверие к людям у уамлян развито так, что они и не могут представить себе, что кто-то сознательно причинит неприятность другому.
Это доверие распространилось и на нас, пришельцев из другой солнечном системы. И мне очень хочется показать себя не хуже хозяев, мне стыдно за таких землян, как Паркер, который позорит народы нашей хорошей планеты. И я делаю все, чтобы у уамлян осталось лучшее впечатление о землянах.
На этот раз мы отправились с Лией на стадион, виденный мной в первый день прилета. По дороге Лия смущенно призналась мне, что и она будет выступать и ей хочется знать мое мнение о ее способностях.