Сразу же услышав знакомое слово, Лиза, однако, сперва лишь переспрашивала: «Вас?», и лишь на третий или четвертый раз ее лицо осветилось улыбкой понимания: «Ах, Катцберг!» И тут же она уверенно указала налево, в сторону Байдарских Ворот: «Дортхин!»
Не собиралась она везти тевтона на встречу с его сотоварищами – тем более что с ними, скорее всего, находился и Бондаренко. На перевале же, глядишь, удастся найти своих – наверняка ведь там выставили заставу после всех ночных событий! А если Лизу уличат в обмане – то что с нее взять? Она – топографическая кретинка, на местности не ориентируется и вообще вопроса не поняла.
Удовлетворенный немец кивнул: «Гут», извлек пачку сигарет и предложил Лизе:
– Раухен зи?
– Найн! – помотала головой Лиза.
– Ви зи вюншен, – сказал тот и задымил сигаретой.
Лиза надеялась, что на этом общение с немцем закончилось, однако тот оказался разговорчивый. Не прошло и пяти минут, как он уже спрашивал у пассажирки, указывая на ее бальное платье:
– Вас, танцен ди нахт хиндурх?
– Йа, – кивнула Лиза, понимая, что он не отвяжется. Как же, танцы всю ночь напролет! Нечего сказать, те еще были танцы!..
– Гут, – хмыкнул тот и подмигнул: – Танцен ист гут: шёне медхен, умармунген, кюссхен…
Так-так. Красивые девушки, объятия, поцелуи. Чем дальше, тем меньше ей нравился этот игривый тон. Немец, однако, не отставал.
– Ви хайсен зи? – пожелал он знать, как ее зовут, и, поясняя вопрос, представился сам: – Их бин Хельмут.
– Элизабет, – неохотно ответила Лиза.
– О-о, Лизхен! Вундербар! – пришел в восторг немец, точно приобрел в ее лице еще один сувенир. – Их хаб айне кляйне швестер, Лизхен, – сообщил он, показывая правой рукой рост своей младшей сестренки, а затем его ладонь по-хозяйски легла на колено пассажирки, но, впрочем, надолго там не задержалась: на крутом повороте пришлось переключить передачу. Лиза же тем временем незаметно отодвинулась и прикрыла колени руками. Немцу это не слишком испортило настроение, его явно начинало беспокоить другое – они проезжали километр за километром, а никого из своих не попадалось. Хельмут все подозрительнее посматривал на попутчицу, а та изо всех сил демонстрировала полную безмятежность. Наконец короткий туннель вывел машину к Воскресенской церкви, красиво возвышавшейся над отвесным утесом, и дорога резко пошла на подъем, к Байдарским Воротам. Тут немец не выдержал. Не переставая рулить, он обернулся к Лизе и гневно вопросил:
– Лизхен, вас ист дас?! Во ист дер Катцберг?!
– Дорт, дорт! – Лиза, съежившись, упорно указывала в сторону перевала.
Хельмут уже готов был остановить машину и вытрясти из своей пассажирки правду, когда впереди с крутого склона на дорогу выбежал человек в летном шлеме.
Глава 24
Неужели?! Лиза подскочила на сиденье и вцепилась в дверцу, порываясь выпрыгнуть из машины. Летчик замахал руками, требуя остановиться, но немец, увидев в одной из этих рук пистолет, резко крутанул руль и свернул влево, на ответвление в сторону приморского поселка Форос, загораживаясь телом пассажирки от возможной пули. Человек с пистолетом ринулся им вдогонку, и Лиза, рискнув высунуться наружу, убедилась, что ее невероятная догадка верна – это в самом деле был Левандовский.
За его спиной загудела-засигналила, вылетев из-за поворота, небольшая серая машина. Едва не сшибив летчика, автомобиль помчался вслед за немцем и Лизой. Хельмут и не думал реагировать на его истеричные гудки и мигание фар – и слава богу: ведь там, за рулем серой машины, мог сидеть Бондаренко. Кто другой рискнул бы выехать на шоссе, где орудует вражеский десант, да еще так настойчиво привлекать к себе внимание немца в военной форме?
Снова мелькнули купола церкви, и Лиза, вспомнив про обет, который вчера давала Дуся, безмолвно пообещала: «Если останусь в живых, поставлю свечку!» И было от чего: дорога спускалась к Форосу извилистым серпантином, прорубаясь сквозь лес на горном склоне, и гнать по ней с такой скоростью стал бы лишь самоубийца. Этот Хельмут вообще думает тормозить?! Ведь свалимся к черту под откос!
В последний момент немец все же нажал на тормоз. Лизу бросило грудью на приборный щиток. Фордик в повороте занесло, его ветхий кузов содрогался, вот-вот готовый развалиться. Машина вписалась в вираж, идя юзом поперек дороги. Выйдя из заноса, «форд» вынырнул из облака пыли и понесся к следующему витку, двигаясь в сторону, обратную прежнему курсу. Слева от дороги сквозь кусты ломился… Левандовский!.. Языки серпантина шли здесь так близко друг к другу, что он мог догнать автомобили, срезая путь по крутой тропинке.
Новый поворот. Сзади мелькнула вторая машина. Где Левандовский, что с ним сталось?! Вот он, срезает еще один язык! И опять чуть-чуть не успевает. В боковом зеркальце Лиза урывками видела, что Левандовский сумел вскочить на капот серой машины. Ее повело куда-то вбок, она влетела на косогор сбоку от дороги, ноги летчика повисли в воздухе. Шофер, которому он закрывал обзор, рулил наугад. Он вывернул руль слишком сильно, и машина, ломая кусты, скатилась по склону на нижний виток, на долю мгновения разминувшись с «фордом».
Теперь машины неслись почти касаясь друг друга. Левандовский, исхлестанный ветками, свисал с капота, ухватившись за дворники. Собравшись с силами, он сумел залезть обратно на капот. Что там у них? Какая-то возня… Клубы пыли, зеркало дрожит, трясется, ничего не разглядеть… Как будто бы… Да, из окна торчит рука, в ней пистолет, и летчик, оседлавший покатый капот, вцепился в эту руку, стараясь отвести от себя дуло. Зеркало разлетелось, разбитое пулей, и один его осколок чиркнул Лизу по голому плечу. Второй, просвистев мимо, вонзился в щеку немцу, но тот даже не вздрогнул. Он рулил, нависнув телом над баранкой, весь поглощенный крутыми виражами.
Кто там за рулем – Бондаренко, не Бондаренко, – но все равно надо что-то делать! Лиза перегнулась через спинку сиденья, пытаясь дотянуться до трости, которая свалилась на пол. Лиза, даже встав на колени, не могла ее достать. От рывка при очередном торможении она потеряла равновесие и, кувырнувшись, рухнула вниз головой на заднее сиденье.
Где трость?! Лизе никак не удавалось ее схватить, но та при новом толчке сама запрыгнула ей в руки. Выпустив из трости клинок, Лиза перехватила ее как копье и прицелилась немцу в шею.
Она хотела всего лишь заставить его остановиться, но на новой колдобине ее рука сорвалась, и клинок угодил немцу в плечо. Хельмут от боли дернулся, поворачивая руль совсем не туда, куда вел изгиб трассы. Краем глаза Лиза успела лишь увидеть, как перед «фордом» возник кряжистый дуб.
Удар! Лизе почудилось, что машина взбрыкнула, вскинув круп в воздух. Затем сзади обрушился новый удар. Лизу швырнуло через спинку сиденья, шарахнуло обо что-то головой, затем плечом…
Когда сотрясения кончились, она обнаружила, что лежит на переднем сиденье, а немец, полуоглушенный, но вполне живой, нависает над ней и тянет к ее горлу растопыренные пальцы. Со скрежетом распахнулась дверца. Левандовский, весь в пыли, уже без шлема, повис у немца на плечах, оторвал его от Лизы, и двое мужчин покатились вниз по склону.
Лиза, убедившись, что руки-ноги целы, поспешила к серой машине. Ее шофер, уткнувшись залитым кровью лицом в лобовое стекло, не подавал признаков жизни. Когда Лиза открыла дверь, он бескостным кулем вывалился к ее ногам. Интуиция не обманула ее – Лиза поняла это, едва увидела шрам на его правой щеке.
По ушам грохнул хлопушкой близкий выстрел, но Лиза не обратила на него внимания. Чувствуя гадливость то ли от прикосновения к телу шпиона, то ли от своего занятия, близкого к мародерству, она запустила руку ему во внутренний карман, чтобы поскорее завладеть позорными снимками.
– Лиза, что вы делаете?!
Лиза отпрянула, стукнувшись затылком о стойку двери.
– Я… я смотрю, жив ли он… – пролепетала она.
– И как?
– Н-не знаю… Нет, кажется… – И тут же, будто переключившись на другой регистр, она бросилась летчику на шею: – Евгений!..
Обнимая ее одной рукой, Левандовский другой рукой нащупал пульс у Бондаренко.
– Жив, мерзавец, – сказал он. – Только в обмороке. Но главное, Лиза, – вы целы! Ей-богу, ради того, чтобы увидеть вас живой, стоило за вами побегать!
Лиза облегченно всхлипнула. Ноги перестали держать ее, и она начала сползать из объятий Левандобского на землю.
– Что с вами? – подхватил ее летчик. – Вы не ранены?
– Нет-нет, – пробормотала Лиза, обессиленно прислонившись к машине. – Цела до сих пор. Даже удивительно…
– Где ваши? Куда он вас вез?
Этот вопрос, подействовав как окрик, мигом привел ее в себя. Лиза пружиной вскочила на ноги.
– Потом, потом, Евгений! – заторопила она. – Едем, нужно спасать дядю!
– Одну минуту, – промолвил Левандовский, глядя куда-то в сторону. – Лиза, отвернитесь, пожалуйста. Война есть война. Немцы высадили отряд за перевалом. Нельзя, чтобы этот, – указал он на неподвижного Бондаренко, – опять у них оказался.
– Нет, Евгений! – остановила его Лиза. – Он нам нужен живой! – и поспешно сочинила: – Вчера, когда я попыталась его припугнуть тем, что все про него знаю, он только рассмеялся, сказав, что у него в Москве есть покровители и ему плевать на мои угрозы. И сам стал меня запугивать. Разве можно сейчас допустить, чтобы у власти находились пособники шпионов!
«Только бы на минутку остаться с ним наедине, – думала она. – Тогда я сама его пристрелю, заберу фотографии, а потом скажу, что он на меня напал и мне ничего не оставалось…»
– Не верю я, что такой фрукт расколется, – скептически произнес Левандовский. – Ну да будь по-вашему…
Приподняв Бондаренко, он закинул его на соседнее с водительским сиденье, Лизу же пригласил назад. Машина, хоть тоже пострадала, врезавшись в «форд», сумела завестись. Левандовский развернул малолитражку, и та, вихляя, покатила вверх по дороге.
Лиза, немного успокоившись, наконец рассказала, как и где оставила своих и как она оказалась в одной машине с немцем.