- Достаточно, идите,- сказал аспирант.- Ну. а вы, Ростиков, идите отвечать. Вам нужна доска?
Коля подошел к столу, мягко взял графин, повернул его. Виталий все понял и вскрикнул.
- Зачем вы так? - сказал Коля.
- Вышли отвечать? - спросил аспирант. - Так отвечайте.
- А мне отвечать не хочется…
- Тогда кладите билет.
- Как вы не понимаете? Мы приходим сюда, как… мне даже сравнить не с чем. Мы вам верим. А вы? Устроили такой подвох… Я говорю о графине.
- Не понимаю, - развел руками Евгений Леонович,- не понимаю, что творится… Вы знаете, молодой человек, что я профессор, доктор наук! Я пришел на экзамен, на экзамен к вам пришел, чтоб… ммм… чтобы посмотреть на смену, да, смену! Мы все идем в небытие, и хочется знать, что ждет впереди… Хочется знать, в чьи руки попадут те знания, которые мы добыли с таким трудом, с огромным трудом, смею вас уверить!.. Позвольте, я вас где-то видел!
- Ростиков,- сказал аспирант,- идите отвечать. Вы на экзамене в конце концов. Вы готовы?
- Э, нет, нет! - воскликнул Евгений Леонович. - Я задет, да, задет! Я позволю себе спросить уважаемого абитуриента (так в мое время называли поступающих в высшее учебное заведение), я хочу спросить у вас, товарищ…
- Ростиков, - подсказал аспирант.
- Ростиков?.. Не знаю, не знаю, не помню… Да. так как вы намерены сдавать экзамены? По программе? Этак всякий сможет сдать экзамены. Ну, ладно, спросим вас так, без «подвохов». Вы позволите? - обратился он к аспиранту.
Тот кивнул, но взгляд его, как показалось Коле, был ободряющим.
- Итак,- сказал Евгений Леонович,-итак, вопрос должен быть простым, как пареная репа, как шар, как Солнце… Ну, вот вам Солнце. Это понятно всем. Светит и греет… Ну, вот вы, как будущий физик, и расскажите нам, что оно собой представляет… Как у него задача? - спросил Евгений Леонович у аспиранта.
- Решена, - кивнул головой аспирант, просматривая Колины записи, -да и другие вопросы у него в порядке, во всяком случае, написано правильно.
- Ну, Солнце - большой шар… - начал Коля.- Очень большой и очень горячий… Там происходят термоядерные реакции, реакции, идущие при очень высокой температуре…
- А что за реакции идут на Солнце? - спросил Евгений Леонович. - Простите, вас пока не раздражают мои вопросы?
- Нет, не раздражают, - серьезно ответил Коля, - а реакции там примерно те же, что и в водородной бомбе. Четыре протона соединяются в ядро гелия, два из них теряют заряды и превращаются в нейтроны. Эта реакция идет с выделением огромных количеств энергии… Вот если бы вы были на Юпитере,- вызывающе сказал Коля. Надежда, что он сдаст экзамен, оставила его.
- А вы были? На Юпитере? - обрадованно сказал Евгений Леонович.
- Да, был. Там океаны аммиака и метана, веществ, состоящих из водорода, азота и углерода, тех самых элементов, которые находятся в атмосфере Солнца. А его моря… Кажется, что вы погружены в кипящий красный сок, а Солнце там видно совсем маленьким, не больше горошинки…
- Минуточку,-сказал аспирант,-не увлекайтесь!
- Нет, нет, не перебивайте! - сказал Евгений Леонович,- Я узнал вас! Вы тот самый, тогда в клинике проводили эксперименты с газоструйным генератором… Но почему другие планеты окружены другими газами?
- Они образовались в другое время, при других условиях. Но и в атмосфере Земли больше трех четвертей азота.
- При других условиях? При каких же?
- Планеты возникают, когда на Солнце происходит взрыв, взрыв в глубине Солнца.
- Итак, по-вашему, все планеты вырвались из Солнца? Вначале, по-видимому, Меркурий, потом…
- Нет, не Меркурий… Меркурий не планета.
- Ну, знаете ли, Меркурий не планета? Меркурий обращается вокруг Солнца, период его обращения равен… ммм…
- Восьмидесяти восьми суткам, я помню, - сказал Коля. - Меркурий был спутником Венеры, таким же, как сейчас Луна у Земли.
- Вот как?
- Да, Меркурий был выброшен Венерой, но вблизи было Солнце, и оно, обладая в сотни раз большей массой, чем Венера, отобрало у нее Меркурий…
- Вы базируетесь на том, что Меркурий так же отражает солнечный свет, как и наша Луна?- задумчиво проговорил Евгений Леонович. - Нет, здесь не просто фантазия! Видимо, мой приятель Михантьев напичкал его своими бреднями. Вы, вероятно, знаете Михантьева, - обратился он к аспиранту,- того самого, что сейчас работает по изотопическому составу метеоритов. Оригинал страшный…
- Я знаю его, - сказал аспирант.
- Вот, можете полюбоваться на его работу.- Евгений Леонович указал на Колю.- Мне совсем недавно звонил один очень уважаемый человек, руководитель одного института, и говорил, что группа авторов, которыми верховодит Михантьев, донимает его проектом бессмертия человека. Вы только подумайте, бессмертия! Просто этак пара ядерных реакций - и можно закрывать похоронные бюро! Вот его очередная жертва, этот бедный мальчик… Так вы утверждаете, что у Меркурия такое же происхождение, как и у Луны? И на нем, вероятно, также есть кратеры?
- Возможно…
- Ах, на Меркурии вы не были! Представьте, и я, и я там не был. Кстати, что касается кратеров на поверхности Луны, у вас, наверно, тоже своя точка зрения на их происхождение?
Коля задумался на мгновение, потом махнул рукой. «А, все равно!..»
- Видели вы, - сказал он, - как кипит манная каша, когда она загустевает? Точно такие же кольца, как лунные кратеры и цирки, образуются, и с выступом посередине.
Евгений Леонович улыбнулся, а аспирант оживился и сказал:
- Совершенно верно, и мне приходила эта мысль в голову. Образуются кольца и потом каша…
- Потом, потом каша начинает плеваться! - взорвался Евгений Леонович. - Все ясно, все ясно! Это известная теория, анекдотическая теория! Автор этой странной теории, конечно, не обладал, мягко выражаясь, эрудицией нашего абитуриента и нигде, нигде не писал, что речь идет о манной каше. Он просто говорил о том, что, по его мнению, Луна обладала тестообразной оболочкой и кипела. Давно-давно забытые бредни!!!
- Но почему, - спросил аспирант, - почему вы так решительно отвергаете? Уж очень похоже на модель…
- Ну, знаете ли, батенька, и вы туда же! Да как же можно проводить аналогию между кастрюлей с манной кашей и Луной! Масштабы не те, масштабы!
- А почему, - сказал Коля, - почему Солнце сравнивают с водородной бомбой длительного действия? А? То же соотношение в массах, что у Луны и кастрюли с кашей…
- Каша! У вас в голове каша! Ступайте! - крикнул Евгений Леонович неожиданно высоким голосом, и Коля вышел из аудитории, кляня свою несдержанность. «Не больше тройки, - говорил он себе, - а ведь нужно было пять, только пять…»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Выйдя из института, в котором работал Аркадий Владимирович, Дмитрий Дмитриевич и Человек всю дорогу молчали. Каждый думал о своем. Дмитрий Дмитриевич проводил Человека домой и, сказав, что его ждут в лаборатории, уехал.
Анализ изотопического состава материала, из которого был сделан оранжевый прут Человека, окончательно подтвердил его «звездное» происхождение. Прут был сделан из сложного сплава на литиевой основе, однако все элементы были представлены в ином изотопическом составе, чем тот состав, в котором они встречаются на Земле.
Вернувшись поздно вечером домой, Дмитрий Дмитриевич не сразу нашел Человека. Ни в кабинете, ни в комнате, служившей Дмитрию Дмитриевичу спальней, его не было. Человек оказался на кухне. Он сидел, скрестив на груди руки, и, казалось, о чем-то размышлял. Говорить было не о чем, и оба они обрадовались звонку.
Дмитрий Дмитриевич отворил дверь и впустил Колю.
- Дмитрий Дмитриевич, я пришел с Леной, ничего?
- Конечно, конечно, входите, Лена! - сказал -Дмитрий Дмитриевич.- А как у тебя экзамен? Ты же вчера сдавал.
- Труба, Дмитрий Дмитриевич, провалился…- грустно сказал Коля.
- Вы с ним поговорите, Дмитрий Дмитриевич, а то он совсем раскис-
Дмитрий Дмитриевич помог Лене снять плащ. Человек тоже вышел в переднюю.
- Ты огорчен, Коля. - сказал Человек, - что не можешь получить свое, земное знание, так я понял причину твоего плохого настроения… Я решил подарить тебе наше знание, все то, что знаю я…
Человек прошел в кабинет и что-то осторожно поставил на письменный стол.
- Это царский подарок, - заметил Дмитрий Дмитриевич, заглянув через его плечо.
На столе, среди бумаг, проводов и книг, стоял уже знакомый Коле и Дмитрию Дмитриевичу прозрачный кубик.
- Но это на чужом языке, на вашем языке? - спросил Коля.
- Я сделал перевод давно, когда еще лежал в больнице. Я узнал почти все ваши слова, во всяком случае, те, что были в том словаре русского языка, который мне принес Борис Федорович… И эти слова хранятся в кубике в виде электрических импульсов очень несложной формы…
- Что-нибудь в виде азбуки Морзе,- точка - тире? - спросил Дмитрий Дмитриевич.
- Да, немного сложнее, но смысл тот же. Ты, Коля, положишь руку вот сюда… Что, больно?
- Нет, щекотно…
- Ты должен потерпеть… Я потом научу тебя, как давать кубику задания… Каждое слово будет сопровождаться картинкой, цветной и объемной, и звуком вашей речи, потом картинки начнут чередоваться, иногда повторяясь, пока твоя рука не научится читать.
- Рука?
- Да, рука, ведь каждому слову будет соответствовать определенный набор импульсов тока… Ты прикоснешься к кубику, и польется мысль, нужные тебе сведения, а скорость…- Человек взмахнул рукой.- Не сразу, конечно, но ты сможешь довести ее до двух -трех тысяч слов в минуту.
- Немного странная система, - сказал Дмитрий Дмитриевич, - слова превращаются в импульсы…
- Вы всегда непоследовательны! - резко ответил Человек. - У вас на столе телефон, радиоприемник. Разве по проводу телефона или антенне приемника не идут слова, превращенные в импульсы электрического тока? Мой кубик - только дальнейшее развитие этих идей.
- А это верно, правда, Лена? Если мы можем чувствовать электрический ток, то почему это не использовать?