новая звезда! Бабушка сочтет желание покинуть «Сизу» величайшим из грехов.
Кроме того… Приближается Встреча. Торби испытывал неодолимое желание увидеть это зрелище. К тому же было бы нехорошо уйти, так и не сыграв в пьесе. Торби не смог бы объяснить это сам. Хоть ему и нравилась сцена, он не хотел играть героя мелодрамы. Так он считал, а на самом деле ему не терпелось показаться у рампы.
Окончательное решение придется отложить.
Капитан Крауза притронулся к его плечу:
— Нам пора.
— Ох, извините, капитан… я задумался.
— Это хорошее дело, продолжай напрягать мозги. Прощайте, директор, и спасибо. Надеюсь встретиться с вами во время следующего визита на вашу планету.
— Вряд ли вы найдете меня здесь. Я собираюсь уволиться с фабрики и пойти куда глаза глядят. Куплю землю. Если вам прискучат стальные палубы, место на Вуламурре для вас всегда найдется. И для вашего парнишки.
Лицо Краузы ничем не выдало охватившего его отвращения.
— Благодарю вас. Но мы, Торговцы, даже представления не имеем, с какого конца браться за плуг.
— У каждой кошки своя крыса.
Когда они вышли на улицу, Торби спросил:
— Что он хотел сказать, отец? Кошек я видел, но что такое крыса?
— Животное вроде сорси, только меньше по размеру и более спокойное. Но директор имел в виду, что каждый человек должен быть на своем месте.
— Ага.
Некоторое время они шли молча, и Торби размышлял, на своем ли месте он находится сейчас.
Капитан Крауза думал о том же. Недалеко от «Сизу» стоял еще один корабль, и, глядя на него, Крауза испытывал угрызения совести. Это было почтовое судно Гегемонии, экипаж которого составляли гвардейцы. В памяти Краузы неумолчно звучали слова Баслима: «…как только появится возможность, передай мальчика командиру любого военного корабля Гегемонии».
Стоявший рядом корабль не был военным, но это не имело значения: намерения Баслима были совершенно ясны, и этот корабль вполне отвечал требованиям. Долги надо платить. К сожалению, мать поняла эти слова буквально. Капитан понимал, отчего: она решила предъявить Торби на Встрече. Она собиралась извлечь максимальную выгоду из того факта, что «Сизу» платит долги Людей. Что ж, это можно было понять.
Но честно ли это по отношению к юноше?
У Краузы были свои причины представить Торби Людям. Он утвердился во мнении, что родственники мальчика были Людьми, и надеялся отыскать подтверждение тому в архиве коммодора.
С другой стороны… Он был согласен с решением матери насчет Маты Кингсолвер. От этой кокетки, которая едва не загнала парня в угол, надо было избавиться как можно скорее. Но неужели мать не подумала о том, к чему это приведет?
Нет, он не должен был позволять! Конечно, мальчик слишком юн, и свадьбу следовало отложить — по крайней мере, до тех пор, пока не удастся доказать, что Торби родился среди Людей! Тогда можно было бы считать, что долг Баслиму уплачен.
Однако глядя на стоящий поодаль почтовый корабль, Крауза понимал, что, хотя он и обвиняет мать в нежелании честно выполнить пожелание Баслима, сам он поступает ничуть не лучше.
Но ведь он делает это ради самого Торби!
Справедливо ли это?
Что ж, есть один честный выход. Взять парня и в его присутствии открыть матери все карты. Полностью раскрыть Торби смысл послания Баслима. Сказать ему, что сейчас есть возможность посадить его на почтовый корабль и отправить в центральные миры, растолковав, что он должен делать, чтобы отыскать свою семью. Но прежде объяснить ему, что он, Крауза, также считает, что Торби рожден среди Людей и что эту возможность нужно исследовать в первую очередь. И, кстати, прозрачно намекнуть ему, что мать пыталась связать его женитьбой. Вероятно, она поднимет шум и начнет цитировать Закон, но тут уж ничего не поделаешь: данный случай не касается старшего офицера; Баслим возложил эту обязанность на Краузу. К тому же поступить так было бы справедливо: парень должен выбрать сам.
Строгий и подтянутый, но подавляя внутреннюю дрожь, капитан отправился к матери.
У выхода из лифта их ожидал боцман.
— Старший офицер выражает вам свое почтение и желает встретиться с капитаном Краузой.
— Вот так совпадение, — мрачно сказал капитан. — Пойдем, сынок. Встретимся с ней вдвоем.
— Да, отец.
Пройдя по коридору, они оказались у каюты старшего офицера. У дверей стояла жена капитана.
— Здравствуй, дорогая. Боцман сказал, что мать посылала за мной.
— Это я посылала.
— Значит, он что-то спутал. Ладно, говори, что там у тебя, и покороче. Мне нужно увидеться с матерью немедленно.
— Он ничего не перепутал. Тебя действительно вызвала старший офицер.
— Что?
— Капитан, ваша мать умерла.
Капитан выслушал эти слова с каменным лицом, но затем самообладание изменило ему: распахнув дверь, он ринулся к постели матери и, сев у изголовья, обнял покоившееся на ней хрупкое высохшее тело. Из груди его вырвались глухие страшные звуки, говорящие о глубокой скорби, которая ломает самых крепких людей, когда они уже не в силах носить ее в себе.
Торби смотрел на происходящее с благоговейным ужасом и, вернувшись к себе, погрузился в раздумья. Юноша пытался понять, отчего ему так скверно. На борту не было ни одного человека, который мог бы представить себе «Сизу» без бабушки; она сама была «Сизу». Словно вечное пламя, двигавшее корабль, она олицетворяла собой неиссякаемую энергию, мощь, главную силу. И внезапно она исчезла.
Она погрузилась в дремоту, как обычно, поворчав по поводу того, как плохо соблюдается распорядок дня на Вуламурре, — но что поделаешь с этими фраки! Но она погрузилась в сон, следуя нерушимой привычке, которую не могли нарушить никакие расписания.
Когда ее невестка пришла, чтобы разбудить бабушку, та уже спала вечным сном.
Блокнотик, лежащий у кровати, был испещрен множеством заметок. «Поговорить с сыном об этом». «Велеть Торе сделать то». «Гл. инж. — проверить температурный режим». «Обсудить с Афиной праздничное меню». Рода Крауза вырвала листок, разгладила его и вызвала боцмана, чтобы тот нашел ее супруга.
Капитан не стал обедать. Из зала убрали бабушкино кресло; на его месте расположилась новая старший офицер. Поскольку капитан отсутствовал, она дала знак главному инженеру и, когда тот предложил прочесть молитву по усопшей, кивнула в ответ. Обед прошел в молчании. Похороны отложили до Встречи.
Старший офицер поднялась с места.
— Капитан хотел бы сообщить, — произнесла она тихим голосом, — что он благодарит всех, кто желает принести ему свои соболезнования. Он приступит к своим обязанностям завтра. — Она немного помолчала. — Атомы выходят из космоса, туда же они возвращаются. Но дух «Сизу» вечен.
И внезапно Торби ощутил, что он больше не одинок.
Глава 14
Большая Встреча превзошла все ожидания Торби. Корабли тянулись многомильной вереницей, более чем восемьсот Вольных Торговцев расположились концентрическими окружностями вокруг площадки диаметром в четыре мили. «Сизу» занял место на внутренней дуге — что порадовало мать — рядом с кораблями, о существовании которых юноша и не подозревал: «Кракен», «Деймос», «Джеймс Квин», «Светлячок», «Бомарше», «Дон Педро», «Ци Кворед», «Омега», «Эль Нидо», — Торби вспомнил о Мате, — «Святой Кристофер», «Вега», «Вега Прима», «Галактический банкир», «Римская возлюбленная», — Торби торопливо набрасывал схему расстановки кораблей, — «Сатурн», «Чанг», «Сельская лавочка», «Джозеф Смит», «Алоха»…
Очень уж много их было. Разумеется, посещая десять кораблей в день, можно было бы осмотреть большинство. Но были и другие дела, и поглазеть было на что. Торби забросил свои записи.
Внутри круга была устроена огромная временная сцена, гораздо более обширная, чем новый амфитеатр в Джуббулпоре. Здесь должны были происходить выборы, погребения и свадьбы, атлетические состязания, представления и концерты. Торби вспомнил о том, что ему предстоит участвовать в спектакле, — и его охватила сценическая лихорадка.
Между сценой и кругом кораблей оставили место для лавочек, игровых площадок, танцевальных залов, которые не закрывались круглые сутки, выставки технических новинок, гадальщиков, открытых баров, предлагавших любые напитки, — от соков ягод с Пилад до бурой жидкости, выдаваемой за старинную кока-колу с Терры, производимую нынче на Гекате.
Попав в этот водоворот, Торби чувствовал себя так, будто он вновь бродит по улице Радости — широкой, пестрой и раз в семь более многолюдной. Нынче у фраки была возможность сказочно разбогатеть, дурача кого-либо из хитрейших деляг в Галактике. Сегодня корабли открыли люки, Торговцы вышли на прогулку без телохранителей, и местные купцы вполне могли продать вам вашу же шляпу, стоило лишь на секунду оставить ее на прилавке.
Фриц взял Торби с собой, дабы уберечь от неприятностей, хотя и сам не слишком разбирался, что к чему: до сих пор он побывал лишь на одной Встрече. Старший офицер обратилась к молодым людям с наставлением, напомнив, что «Сизу» всегда отличался безупречной репутацией, а затем выдала каждому по сотне кредитов, предупредив, что эти деньги надо растянуть до конца Встречи.
Фриц посоветовал Торби оставить большую их часть на борту.
— Поиздержавшись, мы сможем выпросить у отца еще немного, но таскать с собой всю сумму просто глупо.
Торби не возражал. Он не удивился, почувствовав в кармане руку воришки. Схватив его за кисть, он повернулся, чтобы взглянуть, кого поймал.
Сначала ощупал бумажник, потом внимательно пригляделся к карманнику. Это был совсем юный чумазый фраки, который напомнил Торби Зигги, только у этого было две руки.
— Ничего, в другой раз повезет, — утешил его Торби. — У тебя еще нет навыка.
Мальчишка, казалось, был готов заплакать. Торби уже хотел было его отпустить, но спохватился:
— Фриц, проверь свой бумажник.
Фриц зашарил по карманам. Бумажник исчез.
— Ах, чтоб меня…
— Давай его сюда, парень.