— Он что, летчик-испытатель? — спросил пораженный Аз.
— Помимо всего прочего, — сказала женщина, — а главным образом он профессор воображения.
— Это действительно потрясающе! — вскричал Аз. — Выглядит тут такой бесхитростным, как все, и никого из себя не корчит; а потом оказывается — он не то летчик-испытатель, не то профессор.
— Мы все простые люди, — сказала женщина. — Сложные люди непредсказуемы, и на них нельзя положиться; вместо того, чтобы быть особенными, они всего лишь заковыристые. А раз никто в нашей стране не хочет быть обузой для других, никто не становится сложным человеком.
— Это по мне, — сказал Аз и занялся утренним супом из кислого молока с накрошенным хлебом.
Наевшись, земляне сразу встали и ушли, на этот раз без трости с рюкзаком. Они пошли наудачу по ближайшей дороге и предоставили на усмотрение случая отправить им человека, надежность которого можно проверить. А пока они коротали время за обсуждением того, обнаруживает ли сложный характер одни лишь невыгодные свойства по сравнению с простым.
— Если не равнять простоту нрава с духовной бедностью, — начал Этто, — у сложного характера на самом деле нет дополнительных преимуществ.
— Мне сложные люди не по душе, — признался Аз. — Не понять, чего от них ожидать; они производят страшно неоднозначное впечатление, и я подозреваю, что они как раз на это впечатление рассчитывают, потому что считают его особенно интересным.
— В таком случае сложная личность была бы ничем иным, как личностью искусственной, — заключил Этто, — поэтому «простого» человека вернее называть «естественным».
— В любом случае, он устойчивее, — решил Аз, — и, если женщина не преувеличивала и все в этой стране такие, то вон идет один из них.
Замеченный ими мужчина был средних лет, на нем болталась какая-то сумка на кнопках, придававшая ему вид бродячего работяги. Когда он подошел к ним и все поздоровались, Этто спросил, где найти воздухолетную фабрику. Бродяга указал в ту сторону, откуда пришел.
— Вам нужно просто не сворачивать с этой дороги, — сказал он, — тогда вы мимо нее не пройдете.
Это как раз подходило Этто. Если мимо цели невозможно было промахнуться, и вдобавок она лежала в направлении, из которого незнакомец только что пришел, то просьба сопроводить туда должна была показаться ему бесполезной обузой. Но когда Этто попросил его проводить их, он самым дружеским тоном объявил, что готов, и немедленно отправился с землянами.
Вероятно, подумал Аз, он действительно бродяга, для которого беседа с людьми важнее направления, в котором шагать.
Чтобы его «попробовать на зубок», Аз спросил:
— Ты, наверное, ничем определенным не занят, если тратишь свое время, показывая нам дорогу?
— Кое-что определенное есть, — ответил тот, — но ничего — важнее.
— Указывать нам дорогу не так уж и важно, — заметил Аз, — мы, пожалуй, найдем ее и в одиночку.
— Вы меня об этом попросили, — пояснил бродяга, — а просьбы исполняются прежде всего прочего. Вы нездешние, иначе бы это знали.
— Мы прибыли с Земли, — сказал Аз, — это через все небо отсюда, потому кое-что здесь кажется нам странным, а то и невероятным.
— Нам самим в свое время казалось невероятным, что мы станем такими, как сегодня, — сказал работяга. — Чтобы к этому прийти, нужно было перестроить все общество. И, поскольку это был неимоверно сложный процесс, мы думали, что результат тоже должен выйти неимоверно сложным. Когда вышло нечто совсем простое, а именно надежный человек, мы были совершенно разочарованы. Но потом мы поняли, что все в порядке. Чтобы найти отдельного человека, на которого можно положиться, например, верного друга, никаких особых социальных условий не требуется; но чтобы прийти к тому, что каждый может положиться на каждого, как на друга, необходимо создать бесчисленные глубинные социальные предпосылки. Поэтому вполне естественно, когда люди упускают из вида те условия, от которых в действительности все зависит.
— Но сейчас, — решил уточнить Аз, — вы уверены, что дело единственно в надежности.
— Не в ней одной, но главным образом в ней.
— И что затем?
— Радость жизни. Надежность, как только она становится всеобщей, создает чувство защищенности, безопасности и внутреннего покоя, что, естественно, приводит к радости от жизни и стремлению к наслаждению жизнью как к конечной цели искусства жизни.
— Как я заключаю, — присоединился к беседе Этто, — все на этой звезде приведено в последовательную и в то же время простую, потому что наглядную, систему; все имеет свое место и свое назначение. И каждый, кем бы он ни был, ее представляет и может грамотно обсуждать.
Даже бродячие работяги, подумал про себя Аз, похоже, здесь научно подкованы и выражаются, как мудрецы.
По дороге землянам и их проводнику встретились несколько человек, дружески их поприветствовавших, причем у Аза сложилось впечатление, что работяге было уделено особое внимание. Возможно, стал подозревать Аз, никакой он не работяга, а что-то вроде замаскированного принца, который развлекается, дурача и водя за нос не знакомых с ним людей. Когда они добрались до завода воздухолетов, Аз только укрепился в подозрениях, потому что, когда мнимый бродяга завел их в здание, похожее на стеклянный дворец из сказки, его приветствовали со всех сторон как уважаемого человека. А когда он, в соответствии с просьбой, привел землян к дедушке, то есть профессору воображения, тот тоже не скрыл своего уважения и поздравил Этто и Аза со счастливой оказией повстречаться с этим человеком.
— И с кем, — спросил Этто, — мы в действительности имеем честь?…
— С Первым Мастером воображения, — сообщил дедушка. — И как Первый Мастер он входит в Совет Трех, вместе с Первым Мастером логики и Первым Мастером искусства жизни, точнее, вообще-то, Первой Мастерицей.
— Этот Совет Трех, — поинтересовался Этто Шик, — это глава местного правительства?
— У нас давно больше нет правительства в старом смысле, — сказал дед. — Совет Трех координирует и рекомендует. Однако оттого, что он состоит из наиболее способных в своей области людей, к его рекомендации относятся с высочайшим вниманием и, как правило, ее соблюдают куда тщательнее, чем раньше правительственные указы.
— А почему, — спросил Аз, — советник из этого верховного совета бегает всюду, как бродяга, и убивает время на совершенно напрасное занятие — показывать нам дорогу?
Советник с дедушкой от души расхохотались.
— Как я мог бы советовать что-то другим, — сказал советник, все еще веселясь, — если бы сам не жил, как все другие. Ведь здесь всем хватает времени, и всем нравится ходить пешком. Вот я и хожу как все.
— Тогда для чего вы строите летучие аппараты? — продолжал вопросы Аз.
— Это вы лучше поймете, — сказал дедушка, — если взглянете на эти аппараты сами.
Земляне согласились, поблагодарили и отпустили своего проводника, раз у них, как заверил советник, теперь есть отличный новый в лице дедушки.
После того, как советник попрощался и пошел своей дорогой, дедушка сначала поводил землян по цехам, чтобы показать им отдельные рабочие операции.
— Этот завод, — пояснил он, — по виду мало чем отличается от любого другого завода, потому что и архитектура здания, и сам рабочий процесс ориентированы на здоровье людей.
— Если каждый завод так выглядит, — заметил Аз, — то они все похожи на сказочные замки, в которые люди пришли позаниматься гимнастикой. По крайней мере, все ходят в какой-то спортивной одежде, а когда кто-то давит на рычаги или что-то в этом роде — такое впечатление, что он работает с велотренажером.
— Это все одно, — подтвердил дедушка, — здесь все рабочие процессы выверены с медицинской точки зрения. Для каждого движения так настроены ритм, нагрузка и форма, что оно работает на физическое здоровье. Если раньше работа здоровье подрывала, и нам требовалась лечебная гимнастика для поправки, то сегодня, уходя с работы, мы чувствуем себя, словно несколько часов прозанимались лечебной гимнастикой. Физическая работа построена так, что требует от нас именно того, что необходимо для гармоничного развития тела. И при занятиях умственной работой мы тоже во многом оглядываемся на медицинские соображения, хотя и менее строго, потому что содержание и объем этого типа работы в основном оставлены на усмотрение работника.
— Это же прекрасно, — воскликнул Аз, — каждый делает, что угодно и сколько угодно!
— Само собой разумеется, — сказал дедушка. — Раз каждый может делать, что он хочет, то он это делает с удовольствием, и уж точно не сачкует. И то, что он делает, почти всегда отвечает потребностям общества, потому что ему нужно всего лишь нажать кнопку, чтобы выяснить в координационном центре, где в общественном процессе производства пригодятся его рабочие руки.
— А твоя работа где востребована? — спросил Аз.
— Как летчика — испытателя?
— Ну, к примеру.
Дед разжег трубку и пригласил землян следовать за ним. Сначала они оказались в круглом зале, покрытом стеклянным куполом. В середине его бил фонтан воды, падающей в большой бассейн; вокруг бассейна стояли скамейки, за ними — идущая вокруг всей комнаты живая изгородь, из которой звучало щебетание птиц.
— Здесь чувствуешь себя, как в сказочном замке, — высказался Аз.
Дед указал черенком трубки на фонтан.
— Такого в сказках нет, — сказал он, — через него в комнату закачивается озон и многое другое, включая запах цветов.
Дед вывел их из зала в склад со снаряжением, взял три запакованных рюкзака с одной из полок, взгромоздил один из них на себя и предложил Этто с Азом последовать его примеру.
— Какой легкий, — сказал Аз, — что там?
— Аппарат для полетов, — сказал дедушка.
— Поразительно! — закричал Аз. — И вполовину не такой тяжелый, как мой автомат!
— Это одно из двух требований к нему, — пояснил дедушка. — С одной стороны, он носит нас, с другой, его можем легко носить мы.
— Понимаю, — сказал Этто, надев свой рюкзак и опершись подбородком об руку, — если кто-то в дороге собрался черед