— Приказываю тебе освободить несчастных пленников.
— Невозможно! — взвился Ретц. — Они не знают иной жизни, кроме своих комнат. Открытый воздух, море, солнце... Они сойдут с ума.
— Тогда мягко, насколько возможно, приведи их в норму. Я скоро вернусь и прослежу, как ты выполнил приказ. Потом скажи обитателям садов, что они больше не рабы и вольны остаться здесь или уйти. Имей в виду: я разыщу тебя хоть под землей и накажу за ослушание.
— Я подчинюсь, — пробормотал Ретц. — Я привык к подчинению. Я не знаю ничего иного.
Джерсен взял Друзиллу за руку:
— Я беспокоюсь за Наварха. Мы не должны задерживаться.
Но когда они вернулись к аэрокару, все было как раньше. Трое пленников замерли в креслах, а Наварх держал их на мушке. Глаза поэта вспыхнули при виде Друзиллы.
— Что с Игрелью Тинси?
— Она мертва. Но у нее остались дочери. Что происходило тут, пока меня не было?
— Болтовня. Ругательства. Уговоры. Угрозы.
— Разумеется... Кто был настойчивей всех?
— Танзел.
Джерсен повернулся и холодно оглядел Танзела. Тот пожал плечами:
— По-вашему, я в восторге, что сижу здесь спутанный, как цыпленок?
— Один из вас — Виоль Фалюш, — бросил Джерсен. — Кто? Я думаю... Ну ладно, сначала мы должны исправить одну из величайших несправедливостей, совершенных во имя любви.
Он поднял аэрокар и медленно повел его на восток, к горам. На краю океана, там, где волны бились в каменные глыбы, темнело ущелье, за которым оказался песчаный пятачок, приблизительно с акр. Джерсен опустил аэрокар в тень и спрыгнул.
Друзилла IV, самая юная из всех, медленно вышла навстречу ему. Из трещины в скале две негуманоидные няньки издавали раздраженное щелканье. Девочка спросила:
— Вы — Человек? Тот Человек, который должен прийти и полюбить меня?
Джерсен усмехнулся:
— Я — человек, это точно, но кого ты называешь «Тот Человек»?
Друзилла IV указала на трещину в скале:
— Они рассказали мне о Человеке. Есть только он и я. Я должна буду полюбить его. Вот что я узнала.
— Но ты никогда не видела этого человека?
— Нет. Ты — первый человек, которого я вижу. Первый, подобный мне. Ты замечательный!
— В мире много людей, — успокоил Джерсен. — Они тебе соврали. Поднимайся на борт, я покажу тебе еще одного мужчину и девушку вроде тебя.
Друзилла IV оглянулась вокруг с недоверием и тревогой:
— Вы хотите забрать меня отсюда? Мне страшно.
— Не надо бояться, — улыбнулся Джерсен. — Поднимайся на борт.
— Конечно. — Она доверчиво подала ему руку и вошла в салон. При виде пассажиров девочка в удивлении остановилась. — Я не знала, что на свете столько людей! — Она критически оглядела Этьена, Марио и Танзела. — Они мне не нравятся. У них глупые злобные лица. — Друзилла IV повернулась к Джерсену: — Ты мне нравишься. Ты — первый мужчина, которого я увидела. Должно быть, ты и есть Тот Человек, и я останусь с тобой навсегда.
Джерсен не спускал глаз с Марио, Танзела и Этьена. Виолю Фалюшу, должно быть, весьма неприятно слышать такое. Пленники сидели с каменными лицами, глядя на Джерсена с равной степенью отвращения. Лишь у Танзела слегка дергался уголок рта.
Джерсен поднял аэрокар в воздух и полетел на самый большой из островов. Почти немедленно он отыскал деревню и приземлился на центральной площади. Жители глядели на него в изумлении и тревоге. Неподалеку от деревни было каменное святилище. Оттуда вышла Друзилла III, спокойная и сдержанная, внешне такая же, как и сестры, однако в чем-то иная. Джерсена она рассматривала с дружелюбным интересом:
— Кто вы?
— Я пришел с Большой земли, — объяснил тот, — и хочу поговорить с тобой.
— Хотите, чтобы я исполнила ритуал? Лучше обратитесь к другому божеству. Ародин бессилен. Я молила его перенести меня куда-нибудь и о многом ином, но он был глух к молитвам.
Джерсен заглянул в святилище:
— Это его изваяние там, внутри?
— Да. Я жрица.
— Дозволь мне взглянуть на него.
— Нечего смотреть... Просто статуя, сидящая на троне.
Джерсен зашел в святилище. В дальнем его конце сидела фигура в два человеческих роста. Голова ее была изуродована: нос, уши, щеки отбиты. Джерсен повернулся к Друзилле III и с удивлением спросил:
— Кто повредил статую?
— Я.
— Почему?
— Мне не понравилось лицо. Легенда гласит, что Ародин во плоти должен прийти сюда и взять меня в жены. Я должна была молить статую о том, чтобы он пришел как можно раньше. Я разбила лицо, чтобы отсрочить этот миг. Мне не нравится быть жрицей, но мне не разрешают больше ничем заниматься. Я надеялась, что, раз статуя подпорчена, пригласят другую жрицу, но этого не произошло. Вы заберете меня отсюда?
— Да. Ародин не бог, он просто человек. — Джерсен проводил Друзиллу III в салон и указал на Марио, Этьена, Танзела. — Посмотри на этих троих. Кто-нибудь из них напоминает тебе статую Ародина, какой она была перед тем, как ты ее изуродовала?
Один из мужчин моргнул.
— Да, — сказала Друзилла III. — Да, в самом деле. Вот у этого лицо Ародина. — И она указала на того, кто моргнул, — на Танзела.
Танзел вскричал:
— Что происходит? Что вы собираетесь делать?
— Я хочу опознать Виоля Фалюша, — пояснил Джерсен.
— Зачем тыкать пальцем в меня? Я не Ародин, не Виоль Фалюш и даже не Вельзевул, если уж об этом речь. Я старый добрый Гарри Танзел из Лондона, ни больше и ни меньше. Да развяжете вы эти чертовы веревки?
— Со временем, — усмехнулся Джерсен, — со временем. — Он повернулся к Друзилле III: — Ты уверена, что это Ародин?
— Конечно! Почему он связан?
— Я. подозреваю, что он преступник.
Друзилла III рассмеялась чистым счастливым смехом:
— Что за ужасная шутка! Человек называет себя богом. Что он надеется получить?
— Тебя.
— Меня? Все эти труды для меня?
— Он хотел, чтобы ты любила, ценила его.
И вновь по кораблю пронесся смех.
— Столько напрасных усилий!
Джерсен увидел, как лицо Танзела заливает краска.
— Ты готова уехать отсюда?
— Да... Кто эти девушки, которые так напоминают меня?
— Твои сестры.
— Как странно.
— Да. Виоль Фалюш, или Ародин, странный человек.
Джерсен поднял аэрокар и переключил управление на автоматический режим, чтобы спокойно подумать. До сих пор он не добился бесспорных доказательств. Краска стыда, сходство с изуродованной статуей — все это интересные, но косвенные признаки. По правде говоря, он и на шаг не приблизился к Виолю Фалюшу. Джерсен обернулся и оглядел салон. Наварху надоело сторожить, поэт с тоскливым ожиданием озирал девушек. Возможно, ему почудилось, что одна из них — Игрель Тинси.
Что же предпринять? Эх, раздобыть бы сыворотку правды... Во Дворце Любви ни одна душа не знает хозяина в лицо, и в Атаре, и в Кулихе... На Земле Наварх пользовался кодом для вызова Виоля Фалюша... Джерсен поскреб подбородок. И вздрогнул. Вот кто поможет, Наварх!..
Тем временем поэт зашел в кабину. Джерсен указал на систему связи и отдал инструкции. Наварх ехидно усмехнулся.
Джерсен вернулся в салон и сел около Танзела. Кивнул выглядывающему из кабины пилота Наварху. Тот набрал код вызова Виоля Фалюша. Джерсен наклонился вперед.
На мочке уха Танзела что-то едва слышно запищало. Пленник взвизгнул и задергался в путах.
Наварх мягко проговорил в микрофон:
— Виоль Фалюш! Ты слышишь меня? Виоль Фалюш!
Танзел задергался, встретил внимательный взгляд Джерсена. Лицо пленника исказила гримаса отчаянья, он извивался в путах.
— Виоль Фалюш, — сказал Джерсен. — Время пришло.
— Кто вы? — прошептал Виоль Фалюш. — МПКК?
Джерсен не ответил. Наварх вернулся в салон:
— Значит, это он. Я так и думал. При его появлении у меня мурашки пробегали по коже. Где Игрель Тинси, Фалюш?
Виоль Фалюш облизнул губы:
— Вы двое собираетесь убить меня?
Джерсен и Наварх потащили его в кабину пилота и закрыли дверь, ведущую в салон.
— Почему? — закричал Виоль Фалюш. — Почему вы хотите сделать это со мной?
Поэт повернулся к Джерсену:
— Я нужен вам?
— Нет.
— Пока, Фогель! — бросил Наварх. — У тебя была интересная жизнь. — И поэт вернулся в салон.
Джерсен замедлил ход машины и открыл люк. Внизу, на расстояний десяти тысяч футов, плескался океан.
— Почему, почему, почему? — кричал Виоль Фалюш. — Почему вы это со мной делаете?
— Вы — маньяк. Я — тоже. Когда я был ребенком, пять Властителей Зла повели свои корабли на Маунт-Плезент. Вы помните об этом?
— Так давно, о-о-о, так давно!..
— Они разрушали, убивали, угоняли в рабство. Всех, кого я любил, всех уничтожили. Властители Зла — мое наваждение. Я уже убил двоих, вы — третий. Я не Генри Лукас, журналист. Я — Кирт Джерсен, и всю свою жизнь я ждал этого!
Он подошел к Виолю Фалюшу. Тот собрал последние силы и вскочил. Путы затрещали, пленник потерял равновесие, покачнулся и выпал из люка. Джерсен следил за падением, пока дергающаяся фигура не скрылась из виду, затем закрыл люк и вернулся в салон. Наварх уже освободил Марио и Этьена.
— Прошу прощения, — извинился Джерсен. — Надеюсь, что не причинил вам серьезного вреда.
Этьен окинул его взглядом, полным неприязни, Марио издал неопределенный горловой звук.
— Ну, а теперь, — вскричал Наварх, — что дальше?
— Подберем наших друзей. Наверняка они гадают, что происходит.
— А потом? — скривился Этьен. — Как мы найдем дорогу назад, на Согдиану? У нас нет космического корабля.
Джерсен рассмеялся:
— Вы не догадались? Это и есть Согдиана. Это солнце — Миель. Неужели вы не заметили?
— Как я мог? Этот пилот-лунатик тащил нас сюда несколько часов.
— Маскировка. Зог не лунатик. Но он допустил оплошность — не потрудился хотя бы притвориться, что выполняет обычные акклиматизационные правила. Когда отворился люк, я не ощутил разницы в давлении и составе воздуха. Свет был той же интенсивности, не претерпели изменений ни гравитация, ни цвет неба, ни форма облаков, ни флора.